For the Potions Master's Amusement

      Он расстегивает ремень? Гермиона попыталась встать.       — Не двигайся, — прошипел Снейп, и она застыла на месте, уловив его недовольство и испугавшись последствий.       — Мне страшно, — сказала Гермиона, напряженно взглянув через плечо, чтобы посмотреть, что он делает.       — Страх — часть твоих потребностей, Гермиона, — сказал он. — Но я, так и быть, любезно помогу тебе с этим.       Гермиона немного успокоилась, ожидая, что он переместится на диван и позовет её к себе, но вместо этого почувствовала, что запястья сцеплены. Гермиона поняла, что он волшебным образом привязал её за руки, обездвижив. Она не могла ни отступить от стола, ни встать. Вот так он решил помочь ей?       — Скажи мне, чего ты хочешь, Гермиона? — спросил Снейп вкрадчиво, и длинные пальцы его руки скользнули по обнаженным бедрам.       — Я… — начала она, безрезультатно дергая невидимые узы, удерживающие на месте. — Я хочу кончить!       Великий Мерлин, она сказала это вслух? Сказала своему профессору, что хочет получить оргазм? Неужели ей не стыдно?       — Теперь это меня не интересует, — беспощадно сообщил он. — Наказание за твое поведение — вот что мы сейчас обсуждаем, — мучительно медленно его рука теперь перемещалась от одной ягодицы к другой. — Скажи мне, что тебе нужно.       Гермиона сглотнула, внутренне терзаясь; паника нарастала. Ей было больно, когда он порол её рукой, — она ​​кричала, пока эмоционально не опустошилась, став спокойнее, чем когда-либо, но ремень пугал. Им будет гораздо больнее, она была в этом уверена. А еще она не будет чувствовать руки, шлепающей зад. Но, возможно, если она выдержит ремень, он вознаградит её пальцами…       — Мне нужно ваше внимание, сэр, — прошептала Гермиона, голос осип от бури эмоций, охвативших её.       — Хорошая девочка, — пробормотал Снейп, и похвала завела её, словно интимная ласка, заставив перестать пытаться высвободить руки. — Мне нравится твой ответ, — пальцы погладили ее бедра и накрыли вагину сзади, что заставило Гермиону тихо застонать. — Раздвинь для меня ноги, — промурлыкал он.       Гермиона выполнила просьбу, чувствуя, как промежность пульсирует с каждым ударом сердца, пока он прижимал к ней ладонь. Его рука стала влажной от соков.       — Отлично, — похвалил он и убрал руку. Гермиона разочарованно заскулила.       «Не уходи!» — подумала она, инстинктивно вскинув бедра в поисках его пальцев.       Когда первый удар ремня обжёг задницу, она закричала. Это было невыносимо больно. Он бил обе половинки примерно с той же силой, с какой наносил удары рукой, — и, как ни странно, точно так же, как когда он шлепал её рукой, в промежности зарождалось тугое, сильное возбуждение.       Уверенными штрихами он полосовал её задницу, стараясь не стегать одно и то же место дважды. Гермиона не могла оставаться неподвижной или спокойной: на четвертом ударе она всхлипывала, а к седьмому — плакала на столе. В то же время она остро ощущала, что он всецело сосредоточен на ней, и даже сквозь слезы не могла отвести взгляд от мутного отражения его движений в стеклянной стене. Ястребиные черты сосредоточенно хмурились, когда его рука поднималась и падала, чтобы вновь замахнуться. С десятым ударом ей казалось, что зад горит огнём, как и ее лоно. Влажность возбуждения ощущалась на бедрах, когда она танцевала под поцелуями ремня.       Когда удары прекратились, Гермиона напряглась, посмотрев через плечо. Он стоял в расслабленной позе, со сложенным в левой руке ремнем. Он тяжело дышал, пытаясь восстановить дыхание. Горящие черные глаза изучали задницу, будто оценивая проделанную работу. Затем он опустил ремень и тихо призвал к себе красную стеклянную банку. Он открутил крышку и подошел ближе, окунув пальцы в сладко пахнущую мазь.       — Ты отлично справилась, — тихо сказал он, прикоснувшись кончиками пальцев, смоченных в чем-то прохладном, к её охваченной болью заднице, и стал легонько массировать кожу. — Расслабься и позволь мне позаботиться о тебе, Гермиона.       Она опустила голову на стол, увидев в нескольких дюймах от своего лица книгу, в которой он писал раньше. Ощущение прохладной мази и руки на её коже приносили приятное расслабляющее чувство. Когда слезы высохли, Гермиона принялась рассматривать книгу, гадая, что это за переплёт и что он писал там.       Это был журнал, где он ставил оценки своим студентам? Или, может, дневник, в котором он записывал мысли? Сильные, гибкие пальцы втирали целебный лосьон в ее попу, и боль отступила, осталось лишь ощущение тепла от его похвалы. Гермиона вновь ощутила, что ее промежность нетерпеливо ноет.       — Тебе сейчас лучше? — спросил Снейп, и она поняла, что он склонился над ней.       Не в силах ответить, она утвердительно кивнула.       Часы на каминной полке начали отбивать новый час, и Гермиона осознала, что прошло тридцать минут с тех пор, как она вошла в кабинет. Как такое возможно? Ей казалось, что прошла вечность.       С последним ударом часов Снейп склонился над ней.       — Ты готова к своей награде? — его голос лишь усилил болезненное желание, скрутившее низ живота.       — Пожалуйста, — она попробовала освободить руки, но невидимые путы все еще удерживали их. Почему он не позволяет ей прикасаться к нему?       Она почувствовала, как большая теплая ладонь скользнула между её бедер. Пальцы легли на холмик, и она толкнулась в его руку, раздвигая ноги, чтобы отчаянно тереться о него своей все ещё жаждущей плотью.       — Мне заставить тебя кончить? — спросил Снейп, будто не догадываясь о её желаниях.       — Да! — воскликнула она. Тело неуёмно требовало его, заставляя голос звучать громче. — Да, сделайте это!       — Расскажи мне, что тебе нужно, Гермиона, — промурлыкал он, надавливая рукой, толкаясь в плоть, пока один палец не проскользнул между влажных складок.       — Дотроньтесь до меня! — закричала она, судорожно прижимаясь к руке. — Мне нужно кончить! Пожалуйста!       — Конечно, — сказал он вежливо, а затем отдалился от Гермионы.       Она повернула голову и посмотрела через плечо, но его там не было. Еще одно умелое движение пальцев — и с губ Гермионы сорвался задушенный стон, а голова снова опустилась на стол. Она с восхищением смотрела на темное отражение в стеклянной стене. Снейп опустился на колени у её ног, его руки раскрыли её, чтобы рассмотреть там: от плотной розочки ануса до пропитанных смазкой складок киски.       Затем лицо профессора уткнулось в её влагалище, и способность Гермионы связно мыслить отключилась под натиском ощущений.       Сильный язык прошёлся от клитора вдоль промежности. Ещё и ещё. Неистовый, громкий вскрик донёсся до её ушей, и только когда она осознала, что рот профессора Снейпа полностью занят вылизыванием промежности, она поняла, что эти невнятные звуки вырываются из её собственного горла. Господи Боже, никогда в жизни она не испытывала ТАКИХ ощущений; он опустошил её и теперь снова наполнял, забирая всю стеснительность, всю неуверенность и неудовлетворенность, наполняя ее светом, и удовольствием и… и… и…       Она почувствовала, как его губы смыкаются вокруг бутона клитора, пальцы раздвигаются еще шире, и она кричит, словно разбиваясь на осколки чистого блаженства. Гермиона растаяла, словно сахар во рту.       Дрожь, которая настигла ее в итоге, не была похожа на прежнюю реакцию после оргазма. Он быстро освободил её от магических пут и подхватил на руки. Северус уселся на темно-синий диван и призвал зеленое одеяло, чтобы укутать ее. Гермиону всю трясло от пережитого, пока Снейп сжимал ее в объятиях, бормоча под нос.       — Ты отлично справилась, Гермиона, — шептал он в волосы, крепко обнимая. — Я очень доволен тобой.       Она прижалась к нему и вдохнула свой мускусный запах, смешавшийся с запахами его шампуня и лосьона после бритья, одновременно с этим поглаживая мягкий кашемир его джемпера. Ткань была дорогой и приятной на ощупь, но Гермионе было мало касаться его через свитер. Ей хотелось прикоснуться к нему так же, как он касался ее, поцеловать лицо и попробовать себя на его губах, но у нее не было сил поднять голову с плеча.       Часы снова пробили, на этот раз полчаса, когда он заговорил с ней:       — Ты можешь стоять? — спросил он.       Она не хотела оставлять его, но была достаточно сообразительной, чтобы понять, что её выпроваживают.       — Думаю, да, — ответила Гермиона.       Снейп помог ей встать, эффектно освободив от пледа и чуть отступив, чтобы убедиться, сможет ли она стоять на ногах без посторонней помощи. Гермиона взглянула на него. Как он мог прижимать ее к себе, а затем отпустить вот так просто, даже не дрогнув? Это смущало.       — Спасибо, — сказала она застенчиво. — Откуда вы знаете, что мне нужно?       — Неважно, откуда я это знаю, — серьезно ответил он. — Важно лишь то, что я действительно знаю, что тебе нужно, правда, Гермиона?       — Да, сэр, — прошептала она, наслаждаясь полным внутренним спокойствием. — Могу я остаться ещё на некоторое время?       Он нахмурился.       — Не вижу смысла в том, чтобы вы оставались дольше, чем требуется для физического восстановления. Не пытайтесь сделать из нашего взаимодействия нечто такое, чем оно не является, — он отступил от нее. — У меня назначена встреча, на которую я опаздываю. Я вынужден просить вас уйти сейчас.       Встреча? У него было свидание? Неужели он поэтому был гладко выбрит и сладко пах? А ещё одет в темно-зелёный джемпер, который подчеркивал его широкую грудь и плоский живот? Болезненное ощущение несчастья разрывало Гермиону, тревожа и нарушая её спокойствие. Она хотела задать тысячи вопросов, но по его выражению лица было понятно, что их время закончилось.       — Могу я прийти снова? — спросила она, ненавидя себя за проявленную слабость.       Он наклонил голову.       — Если вам будет нужно, — согласился он. — Спокойной ночи, Гермиона.       Отвернувшись от него, Гермиона подошла к двери и оглянулась, прежде чем открыть её. Она надеялась поймать его горящий взгляд на своей спине, но он уже устроился в дальнем конце стола, убирая свою книгу, перо и чернила. Она на мгновение замерла в дверях, чтобы сказать ему что-то едкое. Хотелось уйти, бросив ему напоследок какую-нибудь великолепную колкость, но ничего не приходило на ум. В конце концов она молча оставила кабинет, печально закрыв за собой дверь.