Chapter 9: Ежедневник
5 декабря 2017 г. в 17:10
Гермиона прижалась щекой к груди своего преподавателя Зельеварения, слушая, как постепенно замедляется темп его бешено стучащего после оргазма сердца. Она вцепилась руками в темно-синий кашемировый свитер. Ее дыхание все еще было рваным, как и его, — результат их необычных, но невероятных ласк. Божественная расслабленность, не похожая ни на что из того, что она испытывала раньше. Она разливалась по ее конечностям, заставляя Гермиону безвольно повиснуть на Снейпе. Ее кости словно растворились в этом чувстве удовлетворения. Невербально он призвал изумрудный плед и укутал её. Они какое-то время так и сидели в бликах огня, пока их дыхание и стук сердец медленно приходили в норму.
Гермиона успела задремать, когда он вдруг заговорил с ней:
— С тобой все в порядке? — спросил Снейп.
Она закивала в ответ, потираясь щекой о его мягкий свитер.
— Ты можешь встать?
Гермиона не хотела вставать, но также не хотела раздражать его.
— Думаю, да, — ответила она, и Снейп помог ей сползти с его коленей на пол. Он сел ближе и поправил её юбку, нахмурив брови. Затем он встал, поправляя ее жилетку, надетую поверх форменной блузки, а потом отступил на несколько шагов.
— Есть два варианта, где ты могла бы хранить свой подарок, — сказал он, кивая на расческу. — Ты можешь оставить его здесь, чтобы я мог заниматься тобой, когда захочу, или можешь носить его в школьной сумке, но никто кроме тебя не должен прикасаться к расческе, Гермиона. И, конечно, никто другой не может расчесывать ею волосы, — он сурово посмотрел на нее. — Что ты выбираешь?
Гермионе понравилась идея носить расческу с собой; использовать её каждый вечер в своей комнате перед сном, но она знала, что жизнь бывает непредсказуемой. Что, если ее подругам приспичит залезть к ней в сумку? Что, если её не будет рядом, чтобы предотвратить это, и они прикоснутся к ее красивой серебряной расческе, которая может быть зачарована против этого? И из-за такой оплошности она окажется в немилости у своего профессора? Нет, это было слишком опасно.
— Я оставлю подарок здесь, сэр, если позволите, — ответила она, почтительно отводя глаза.
Он высказал свое одобрение:
— Очень хорошо. Теперь обсудим другие вопросы.
Голова Гермионы начала кружиться. Что еще он может сделать или сказать сегодня вечером? Она не знала, заводила её или тревожила мысль о том, что он может потребовать от нее еще чего-то. У нее ныло все тело, и несмотря на то, что ей невероятно хотелось его внимания, она не знала, сможет ли сегодня выдержать нечто большее.
Снейп отвернулся от нее и подошел к книжной полке у дальнего конца стола, где хранил свои письменные принадлежности. С этой особой полки он взял зеленый кожаный томик и бросил быстрый взгляд на Гермиону, подняв брови.
— Ой! — воскликнула она, бросившись к нему.
Уголок его рта искривился, прежде чем Снейп посерьезнел и снова заговорил.
— Если я возьму тебя на попечение и буду координировать твое обучение в качестве сабмиссив, то ответственность за твое благополучие также ляжет на меня, — сказал он резонно. — Я очень серьезно отношусь к этой обязанности, Гермиона. Ты понимаешь?
— Да, сэр, — быстро ответила она, задаваясь вопросом, к чему он ведет.
— Сегодня я не буду слишком сильно загружать тебя, мы начнем с основ. Ты покинешь эту комнату с инструкциями, которым должна будешь следовать за её пределами. Ты готова подчиняться мне, когда я не рядом?
Необъяснимое тепло коснулось Гермионы, окутав целиком. Он просил ее думать о нем, когда его нет рядом, разве она не сделала бы этого без его подсказки? Но мысль о том, что при этом она повиновалась бы ему, понравилась ей. А то, что он, в свою очередь, будет думать о ней, и вовсе сделало Гермиону очень счастливой.
— Да, — сказала она, голос слегка дрожал от волнения и переполнявших её эмоций. — Я готова повиноваться вам, пока вы не рядом.
Полуулыбка, означавшая, что ответ ему понравился, коснулась тонких губ, и сердце Гермионы затрепетало в груди. Она никогда не видела его таким взъерошенным: с растрепанными волосами и в мятом свитере. Также она знала, что в его брюках был беспорядок, за который она лично была ответственна, — и, несмотря на его бледный цвет лица и непропорционально большой нос, она нашла его убийственно привлекательным.
«Успокойся», — упрекнула она саму себя.
— Хорошая девочка, — пробормотал Снейп, его загадочные черные глаза стали теплее.
Он открыл дневник, и Гермиона с удивлением обнаружила, что страницы пусты. А ведь она собственными глазами видела, как он писал в нем, в ту ночь, когда уложил ее на стол и отшлепал ремнем.
— Это будет твой ежедневник, — сообщил он. — В нем ты будешь записывать информацию; когда ты будешь это делать, все написанное будет появляться в точно таком же ежедневнике-близнеце, что есть у меня.
«Ну, это все объясняет», — подумала она.
— Да, сэр, — сказала она вслух, показывая ему, что согласна.
— Ты будешь писать в своем дневнике каждый день. Ты будешь записывать все, что ела на завтрак, обед и ужин, включая размер порций. Ты станешь записывать, во сколько ложишься спать и в какое время просыпаешься. Записывать, когда учишься, что конкретно изучаешь и сколько часов посвящаешь каждому предмету.
Гермиона внимательно выслушала, желая, чтоб ежедневник уже оказался в руках, чтобы она могла законспектировать все инструкции. Или чтобы он разрешил ей достать пергамент и перо из сумки, дабы записать все, что он говорит дословно. Что, если она забудет? Будет ли он недоволен?
Он протянул ей томик, и Гермиона потянулась, чтобы взять дневник у него из рук. Но Снейп не отпустил его — вместо этого он посмотрел ей в глаза и сказал:
— Ты также будешь делать запись всякий раз, когда касаешься себя. Я хочу знать, как ты прикасаешься к груди, щипаешь ли свои соски или прокручиваешь их между пальцами, трешь ли ты клитор или трахаешь себя фаллоимитатором. И я хочу знать, как долго ты занимаешься мастурбацией и сколько раз в день испытываешь оргазм.
Гермиона сглотнула, внезапно возбудившись. Она удивилась тому, что совсем недавно думала, что ее тело не сможет ответить ему так скоро. Он неотрывно смотрел Гермионе в глаза, направляясь в её сторону, пока её тело не прижалось к столу. Она не заметила бы этого, если б он не отставил журнал в сторону и, положив руки на её талию, не приподнял за ягодицы на его край. Она знала, что Снейп проскользнул в ее сознание, мягко копаясь в недавних воспоминаниях, купаясь в ее чувствах и эмоциях. На этот раз Гермиона не почувствовала никакого желания отталкивать его; их недавняя близость подарила ей столь сильное чувство единения, что для нее казалось естественным делиться своими мыслями. Она услышала, как он одобрял готовность позволить ему свободно проникнуть к ней в голову. Затем шагнул между ее бедер, подняв юбку, чтобы обнажить киску.
Он раздвинул ее половые губы пальцами одной руки, затем облизал два пальца другой, прежде чем положить на клитор, заставляя Гермиону дрожать. Плавно его пальцы проникли во влагалище, входя в ее тело, обнаруживая там теплую влажность возбуждения, и заскользили назад, продолжая ласкать центр её удовольствия. С каждым движением пальцев на клиторе возбуждение увеличивалось, и с увеличением этого возбуждения зрачки его глаз расширялись сильнее, вбирая эмоции, которые он разделял с ней. Она на мгновение задумалась, каково было бы ощутить его язык у себя во рту, он бы поддразнивал ее кончиком языка, пока его пальцы дразнят клитор.
Рука, что держала половые губы, скользнула вниз, чтобы обхватить клитор и стимулировать его, обволакивая скользкой смазкой, в то время как другая рука проникала в ее тело. Профессор придвинулся ближе, еще больше раздвинув ее бедра, и теперь его лицо было так близко, что их носы почти соприкасались. Гермионе так отчаянно хотелось поцеловать его, но она не могла разорвать зрительный контакт, пока он ублажал ее тело, проникая во влагалище искусными пальцами.
Такая хорошая девочка, — услышала она, но его губы не шевелились; он говорил в ее голове. — Такая страстная, такая отзывчивая… Сделай это для меня, Гермиона, кончи прямо сейчас.
И она сделала это. Ее рот был широко раскрыт, она задыхалась от оргазма, бедра судорожно сжимались в его руках, кульминация была настолько сильной, что почти причиняла боль.
Затем он ушел из её сознания и она повисла на нем, закрыв глаза. Он осторожно убрал руки с промежности Гермионы и обнял ее. Его ладони двигались в успокаивающем ритме вверх и вниз по спине. Гермиона обняла его за торс и обхватила ногами бедра, притянув как можно ближе к себе. Медленно спускаясь с пика удовольствия, на который он поднял ее. Когда она пришла в себя, то безошибочно ощутила эрекцию, прижатую к ее животу, и почувствовала очередную волну трепета.
Снейп мог контролировать её реакцию на него, воздействуя на её волю, но ее реакция на него, в свою очередь, контролировала его самого — это было очевидно. Он также желал видеть её отклик, как она сама хотела этот отклик ему дать. Было приятно знать, что она не одинока в этой необычной ситуации.
Часы на каминной полке пробили новый час. Даже не глядя на них, Гермиона знала, что сейчас одиннадцать вечера.
— Мне не нравится торопить тебя, Гермиона, но мы немного злоупотребили нашим временем, — произнес он ей в волосы, наклоняя голову ближе. Тепло его дыхания коснулось её щеки. — Я не хочу, чтоб тебя поймали после комендантского часа в таком состоянии. Ты сейчас должна подготовиться к возвращению в свою комнату.
Он отпустил ее и отступил. Гермиона неуверенно скользнула со стола, встав на ноги.
— Мне нужно в туалет, — сказала она, и он склонил голову в знак согласия.
Сопротивляясь желанию провести рукой по выпуклости в его брюках, она подошла к двери в ванную, чувствуя, как глаза профессора Снейпа сверлят её спину.
В итоге у неё выдался самый удовлетворительный Хэллоуин. В конце концов, она нисколько не жалела, что пропустила праздник в Большом Зале, потому что наслаждалась собственным праздником, изобилующим непрерывным вниманием самого увлекательного и могущественного волшебника из всех, что знала.
А она была самой счастливой ведьмой.