For the Potions Master's Amusement

      С высоко поднятой головой Гермиона вышла из комнаты и присоединилась к толпе студентов, направляющихся в вестибюль.       — Гермиона!       Она повернулась и увидела Гарри с Джинни, идущих вместе, держась за руки. Гарри улыбался, глядя на Гермиону с искренним восхищением.       — Привет, — улыбнулась она в ответ.       — Ты выглядишь потрясающе, — честно сказал Гарри.       Джинни закатила глаза:       — Он не хотел говорить так, будто это совершенно неожиданно, — заверила она Гермиону. — Где ты взяла это восхитительное платье?       Вместе они продолжили путь. Джинни с Гермионой шептались, обсуждая свои наряды. Когда они спустились по мраморной лестнице в вестибюль, Энтони Голдштейн уже был там.       — Привет, Гермиона, — сказал он, не глядя ни на кого другого.       Гермиона подарила виноватую улыбку Гарри, который подмигнул ей, прежде чем отвести Джинни в Большой зал.       — Привет, Энтони, — поздоровалась Гермиона, мило улыбаясь. — Спасибо, что пригласил меня.       С высоты своего роста Энтони окинул Гермиону взглядом, его водянисто-зеленые глаза остановились на уровне её груди.       — Ты отлично выглядишь, — сказал он искренне.       Сопротивляясь желанию напомнить ему говорить с ней, а не с ее сиськами, Гермиона дружески взяла его под руку.       — Пойдем в Большой зал?       Как только они вошли в празднично украшенную комнату, Гермиона осмотрела зал по периметру, разыскивая взглядом высокую фигуру в черной мантии, но так и не нашла. Все остальные учителя присутствовали на празднике, но нигде не было бледного лица ее профессора Зельеварения.       Он будет здесь, подумала она. Не сможет удержаться.       Первые два танца Гермиона подарила Энтони, который вел себя очень галантно — воистину, его мама гордилась бы им. За исключением того, что его глаза все время блуждали по декольте Гермионы. Это заставило её пожалеть о том вечере в Хогсмиде, когда, чтобы позлить профессора Снейпа, она сознательно красовалась перед Энтони. Чего он ждал от сегодняшнего вечера? Что ж, она позаботится об этом позже. На данный момент Гермиона предполагала, что ее профессор наблюдает за ней, независимо от того, видит ли она его, а значит, ей нужно устроить для него хорошее представление.       После второго танца Гермиона сказала Энтони, что хочет выпить, и присела за один из маленьких столиков у стены. Энтони поспешил за сливочным пивом, что она попросила, а Гермиона вновь незаметно оглядывала комнату, выискивая бледное лицо и пронзительные глаза Северуса Снейпа. Где же он? Что делает сейчас? Что, если он решил нанести ответный удар, отправившись в деревню, чтобы увидеться с Таффи Смит? Разрешил ли ему директор пропустить Святочный бал?       Что, если она зря пошла на все это?       Затем Энтони вернулся с напитками, Гермиона с улыбкой приняла свой. Медленно потягивая пиво, она слушала о планах парня на будущее. С некоторым беспокойством Гермиона заметила, что он пьет слишком быстро, чем напомнил ей о случае, когда Рон залпом выпил весь запас медовухи своего отца и провел целый новогодний вечер в обнимку с тазиком, пока остальные играли во «Взрывного дурака» и наслаждались кулинарными изысками миссис Уизли.       Словно в ответ на это воспоминание, у локтя Гермионы возник Рон.       — Потанцуешь со мной? — спросил он, игнорируя Энтони.       Гермиона взяла Рона за руку и встала.       — Ты не против, Энтони?       Бросив на неё взгляд, которым отчетливо говорил, что он против, Голдштейн ответил:       — Вовсе нет. Я подожду тебя здесь.       Рон, чьи танцевальные навыки значительно улучшились за последние годы, не терял времени.       — Этот придурок всё время пялится на твою грудь, — сказал он с ходу.       — Спасибо, Рональд, — сердито ответила Гермиона. — На самом деле, я и сама заметила.       — И он вдул полный стакан медовухи еще до того, как вернулся к вашему столику, — неумолимо продолжал Рон. — Хочешь, чтобы я поговорил с ним?       — Нет! — мрачно ответила она. — Я могу позаботиться о себе — почему бы тебе не попробовать уделить хоть половину столь пристального внимания собственной паре?       Рон ухмыльнулся и покрутил Гермиону в танце.       — Потому что я оттоптал ей все пальцы на ногах и она сейчас танцует с Невиллом, — признался он.       Песня закончилась, и Рон отвел ее обратно к Энтони, чей стакан уже был пуст. Голдштейн наблюдал за приближением Гермионы с лихорадочной жадностью в глазах.       — На самом деле, я не прочь отвести его в сторонку на пару слов, — сказал Рон, окинув старосту Рэйвенкло неприязненным взглядом.       — Я смогу справиться с этим, — заверила она друга, когда Энтони встал и пошел к ним:       — Давай снова потанцуем, — с надеждой произнес он.       Но Гарри подошел в то же время.       — Этот танец мой, приятель, — сообщил он Энтони, аккуратно ступая между ними и требуя руку Гермионы.       Гермиона улыбнулась Энтони, позволив Гарри увести её на танцпол.       — Вы с Роном спланировали это? — спросила она, разрываясь между весельем и раздражением.       — Мне не нравится то, как он смотрит на тебя, — серьезно сказал Гарри, игнорируя ее вопрос и сразу переходя к делу.       — Гарри, — сказала она, — я ценю вашу заботу, но сама могу справиться с Энтони Голдштейном.       — Я не понимаю, зачем ты вообще пошла с ним, — сказал Гарри, нахмурившись.       — Потому что он пригласил меня, — огрызнулась Гермиона.       Гарри тряхнул головой.       — Посмотри на себя, — сказал он. — Ты такая хорошенькая, почему парни не зовут тебя на свидания?       Гермиона потрепала его по щеке, тронутая его беспокойством.       — Потому что они меня недолюбливают, — сказала она. — Некоторые мужчины сторонятся тех, кто умнее.       Танец подошел к концу, и Гарри обнял ее.       — Некоторые мужчины — идиоты, — шепнул он ей на ухо. — Где бы я был без твоих мозгов?       Гермиона одарила его теплым взглядом.       — Иди танцевать с Джинни, — сказала она, в последний раз коснувшись его щеки.       Гарри улыбнулся и отошел, а Гермиона взглянула через Большой зал прямо в яростные глаза Северуса Снейпа. Одетый в мантию из плотного черного бархата поверх своего привычного строгого шерстяного костюма, он стоял, прислонившись одним плечом к каменной стене и скрестив руки на груди. На его губах играла усмешка превосходства. Гермиона не могла отвести от профессора глаз, замерев от его взгляда, пока Энтони не подбежал к ней и не схватил ее за руку потной ладонью.       — Ты моя пара, — напомнил он, его тусклые глаза казались стеклянными от большого количества выпивки, а оттенок кожи немногим отличался от их цвета.       — С тобой все хорошо? — спросила она, беспокоясь, что его может стошнить ей на туфли.       — Нет, — сказал он. — Но я не хочу, чтоб ты танцевала с другими парнями.       — Может быть, тебе стоит подышать свежим воздухом? — предложила она, надеясь, что холод сможет немного его протрезвить.       — Да, — охотно согласился он, обращая свой голодный взгляд на лицо Гермионы. — Да, пойдем прогуляемся.       На самом деле, последнее, чего ей хотелось бы, — это идти на улицу с Энтони Голдштейном, словно одна из тех парочек, которые выскользнули из замка, чтобы немного пообжиматься. Но ей также не хотелось, чтобы он заблевал весь пол. К тому же это было бы прекрасной попыткой заставить профессора Снейпа ревновать, разве нет?       Она безропотно позволила Энтони взять себя под руку и провести через фойе, чтоб выйти на территорию школы. Как обычно для подобных празднований, там был наколдован сад с причудливыми гротами. Те освещались живыми феями из цветущих кустов. Небом проплывал рогатый месяц, а морозная прохлада заставила Гермиону насторожиться. Холод помог и Энтони: зеленоватый оттенок сошел на нет, оставив его просто бледным; и, видимо, почувствовав себя лучше, он решил попытаться украсть у своей спутницы поцелуй.       — Прекрати, — раздраженно сказала Гермиона, когда он схватил её и вжал в довольно колючий куст.       Его губы грубо прильнули к шее.       — Я знаю, что ты хочешь меня, — сказал он напористо. — С той самой ночи в Хогсмиде.       Гермиона нащупала палочку.       — Ты бредишь, — сообщила она, пытаясь двинуть коленом в область его паха.       — Эй! — крикнул парень, нагибаясь, чтобы уклониться от удара, и хватаясь при этом за плечи Гермионы.       Она изо всех сил попыталась освободиться от его лап, в чем ей очень помогла темная фигура, что отшвырнула Голдштейна, будто тот был тряпичной куклой. Некто встряхнул Энтони, прежде чем заговорить ледяным тоном:       — Двадцать очков с Рэйвенкло за пьянство и общий идиотизм, Голдштейн, — сказал профессор Снейп, внезапно отпустив Энтони, что заставило его пошатнуться и больно осесть пятой точкой на холодную землю.       — Спасибо, — сказала Гермиона, с отвращением глядя на Голдштейна.       Гневные черные глаза обратились к ней.       — И двадцать баллов с Гриффиндора за глупость, — прошипел он.       Энтони вскочил на ноги.       — Пошли, Гермиона, — сказал он, немного ошеломленный. — Я отведу тебя обратно.       Профессор Снейп повернулся к мальчику.       — Вы, Голдштейн, немедленно обратитесь к мадам Помфри за Отрезвляющим зельем, после чего вернетесь в гостиную своего факультета. Если я снова увижу вас в Большом зале сегодня вечером, директор получит полный отчет о вашей сегодняшней работе в качестве старосты.       Гермиона с почти клиническим любопытством наблюдала, как скривилось лицо Энтони, словно тот собирался возразить профессору Снейпу. Но потом он, наконец, подумал головой, повернулся и ушёл, не оборачиваясь.       — Невероятно! — сказала Гермиона, наблюдая за его уходом. — Ну что за идиот!       В одно мгновение ее профессор оказался так близко, что Гермиону окутал запах его бальзама после бритья. Этот запах внезапно вызвал воспоминания, которые заставили низ живота заныть. Протянув руки, она коснулась его роскошного бархатного одеяния, остро осознавая учащение собственного сердечного ритма.       — Я ожидал, что тебе хватит здравомыслия не шляться в одиночку с пьяным подростком, — сказал ей профессор, чей голос был холодным и отстраненным.       Она взглянула в его лицо. Свет, издаваемый феей, отбрасывал тени вокруг них в гроте, но освещения было достаточно, чтобы Гермиона могла ясно увидеть его бездонные глаза, выражение которых она не сумела понять. Ей казалось, что становится немного легче читать его, но в этот момент Снейп был для нее полнейшей загадкой. Они были одни в темной, уединенной, романтической обстановке, и все, что он хотел сделать, это упрекнуть ее?       — Я так скучала, — сказала она, качнувшись по направлению к нему, чтобы поцеловать, но его руки грубо оттолкнули ее.        — Идите в свою комнату, Грейнджер, — сказал он бесстрастно.       Гермиона задрала подбородок и скрестила руки на груди.       — Не пойду. Я потратила уйму времени на подготовку к этому балу, а он еще не закончился!       Он окинул взглядом ее тело.       — Да, сегодня ты выглядишь истинной шлюхой, неудивительно, что Голдштейн решил, будто ты предлагаешь себя.       Переполненная яростной смесью из негодования и задетых чувств, она замахнулась, чтобы ударить его по лицу, но рефлексы профессора оказались быстрее — рука Снейпа сжала ее запястье в тисках.       — Ты забываешься, — сказал он опасно.       — Отпусти меня! — воскликнула Гермиона, и, к ее удивлению, он немедленно отпустил руку, заставив ее отшатнуться от грота. Не останавливаясь, Гермиона почти вбежала обратно в замок.       Быстрый визит в уборную позволил ей поправить волосы и успокоиться, прежде чем вернуться в Большой зал. Гермиона внутренне билась в агонии из-за своего профессора, но она ни за что ему этого не покажет. Почему он был таким суровым? Почему он сказал что-то настолько жестокое о ее внешнем виде? Почему он не воспользовался тем, что остался наедине с ней, — чтоб хотя бы сказать что-то личное, а не оставаться в неприступном облике профессора Снейпа?       Почему весь этот вечер пошёл наперекосяк?       Когда она успокоилась, то вернулась в Большой зал и направилась к столу с закусками, желая выпить чего-нибудь прохладного. Приняв кубок из рук домового эльфа, она разыскала своих друзей и присоединилась к их столику.       — Где Голдштейн? — спросил Рон, оглядываясь через плечо. — Допился до отключки?       Гермиона пожала плечами.       — Не совсем, но около того, — призналась она. — Могу я побыть здесь с вами?       Джинни перегнулась через Гарри и похлопала ее по руке.       — Конечно, можешь, — сказала она. — Ты не должна допустить, чтобы это платье пропало почем зря! Уверена, у тебя будет много кавалеров.       Гермиона усмехнулась, чувствуя, что ее настроение становится светлее.       — Это именно то, о чем я думала, — призналась она.       Колин Криви подошел к ним.       — Гермиона! Потанцуешь со мной?       Гермиона с некоторым недоумением уставилась на шестикурсника. Это было не совсем то, что она имела в виду... но это лучше, чем отправиться в свою комнату одной из первых, верно?       — Спасибо, Колин, — сказала она, принимая его руку.       Через некоторое время Гермиона решила, что ей лучше быть на балу без кавалера. Она танцевала со многими мальчиками со всех факультетов, кроме Слизерина. Без необходимости отбиваться от нежелательных предложений любого из них. Многие партнеры Гермионы говорили ей, что в этот вечер она выглядела особенно красивой, и она наслаждалась их восхищением, обнаружив, что это бальзам для обиженных чувств.       Но лучшей частью остатка этого вечера было присутствие ее профессора, неустанно наблюдающего за ней. Он двигался по комнате, из одного темного угла в другой, но оставался при этом в Большом зале вместо того, чтобы обходить территорию, обыскивая розовые кусты в поисках нарушителей. И хотя он должен был наблюдать за всеми студентами, каждый раз, когда она находила его глазами, он наблюдал за ней одной.       И она дала ему на что посмотреть.       Гермиона была душой компании, смеясь над шутками своих партнеров, улыбаясь и живо болтая с каждым из них. Это было непросто, поскольку такая открытость в общении не была естественным для Гермионы поведением. Но это принесло свои результаты, потому как её партнеры, похоже, были совершенно очарованы. К концу вечера она получила два приглашения на чай у мадам Паддифут в следующий уик-энд в Хогсмиде, на оба из которых она ответила: «Посмотрим», и одно предложение о свидании на Астрономической башне, которое она смело отвергла.       В час ночи она вышла из Большого зала вместе с другими учениками; в конце концов, у неё была отработка через шесть часов. Она плелась за парочками, аккуратно обходя учеников. Гермиона чувствовала себя довольно взволнованной от сочетания внимания мальчиков на балу и постоянного пристального внимания ее профессора, упрямо наблюдавшего за ней, что понемногу успокаивало ее обиду на его более ранние слова и действия.       Она поднялась по лестнице на седьмой этаж, не обращая внимания на парочки студентов, обнимавшихся по темным углам и в коридорных нишах. Глаза Гермионы были сосредоточены на каменном полу, и ее застали врасплох, схватив и втянув в тусклую нишу. Большая рука закрыла ей рот, а твёрдое тело прижало к стене.       — Во что ты играешь? — прошипел профессор Снейп, его свободная рука ловко проскользнула в разрез её подола и отодвинула бедро, чтобы сжать промежность. — Разве ты не знаешь, что это принадлежит мне?       Гермиона почувствовала, что ее первоначальная паника превратилась в волнение. Она широко раскрыла глаза, уставившись в горящий взгляд чёрных радужек Северуса Снейпа. Выгнув шею, она прижала губы к его ладони, дыша носом; её тело остро реагировало на волны тестостерона, неустанно исходившие от него.       Рука, закрывающая рот, прижала её затылок к стене, а ладонь на влагалище изогнулась, сжимая сильнее.       — Ну же? — агрессивно потребовал он. — Ты знаешь это или нет?       Не в силах говорить, Гермиона смогла лишь утвердительно наклонить голову, одновременно извиваясь, чтобы тереться своей щелью о руку Снейпа. Мерлин всемогущий, конечно, она это знала.       — Правильно, — прошипел он, его пальцы проскользнули мимо эластичной ткани ее трусиков. Он нашёл и раздвинул половые губы, прежде чем погрузиться внутрь, вырвав стон из ее горла.       Он касался ее… касался ее… он заставит её кончить? Пожалуйста, Мерлин…       Он смотрел в её лицо потемневшими от возбуждения глазами.       — Да, ты моя маленькая похотливая шлюха, верно? — промурлыкал он, лаская ее со сводящей с ума медлительностью, задерживая большой палец на клиторе. — Тебе это нужно от меня, не так ли?       Гермиона облегчила ему задачу, ее бедра непристойно раздвинулись, чтобы пальцам было легче драть горячую влажную щель, а голова скользнула в сторону, когда она застонала вслух.       Он крепко обхватил клитор, другая его рука скользнула с губ, чтобы сжать шею.       — Хорошая девочка, будь громкой для меня — покажи, как хорошо я тебя удовлетворяю. Твои одноклассники услышат стоны и заглянут, чтобы посмотреть, как ты кончаешь для преподавателя Зелий.       Гермиона резко повернула голову в сторону, увидев, как другая парочка ласкалась прямо напротив ниши, в которую втолкнул её профессор Снейп. К ее ужасу, мимо, держась за руки, прошли Гарри с Джинни.       Рука профессора слегка сжала горло, и она снова обратила на него внимание.       — Не будь глупой, — прорычал он, его рука скользнула с шеи и нырнула под драпированный вырез платья, сжимая и вытаскивая грудь из бюстгальтера. — Здесь заклинание Необнаружения и Муффлиато.       Затем он склонил голову, сомкнув губы вокруг ареолы.       Спустя всего несколько секунд всеобъемлющего трепещущего желания Гермиона запустила пальцы в его волосы. В ответ на скольжение её пальцев он стал настойчивей сосать грудь, посылая огненную дорожку ощущений прямо во влагалище. Гермионе казалось, что она была в аду похоти, что ее кровь горела в венах, и ей хотелось поджечь и его тоже. Она скользила рукой между ними, пытаясь найти выпирающую выпуклость в его брюках, — Цирцея милостивая, как она хотела прикоснуться, попробовать на вкус и ощутить его член внутри себя. Она погладила от вершины его эрекции до самых яиц, нежно сжимая, и он зарычал в её грудь.       Снейп оторвался от её сисек, глядя на неё неистовым взглядом, и ответил на её ласку, зажав клитор девушки между большим и указательным пальцами, пощипывая его, будто играя на струнном инструменте; Гермиона вздрогнула, чувствуя, что еще одно подобное ощущение разорвет ее в клочья. Несмотря на это, она поднесла руку к ремню и вытащила кожаный наконечник из пряжки.       — Нет, — приказал он, и она сразу же остановилась, лишь хныкнув в знак протеста.       Она снова сжала его выпуклость через брюки, заметив, что он не возражает и что его лицо исказилось от удовольствия. Его глаза были закрыты, а зубы сжались, словно он сдерживал стон. Два длинных пальца скользнули назад в её дырочку, собирая влагу, пока большой палец осторожно прижался к ее ноющему клитору. А затем его лицо склонилось к ней и он целовал ее, трахал языком в рот, пока его пальцы подражали этим действиям внизу. Совершенное давление его большого пальца дало импульс для взрыва, которого она боялась. Гермиона рассыпалась на части, срывая с губ профессора поцелуй с хриплым вздохом, а Северус Снейп снова и снова прижимался своим ртом к её губам, проглатывая каждый всхлип оргазма, в то время как рука в ее киске замедляла движения до тех пор, пока не застыла.       С последним мягким сжатием влажной киски он поправил Гермионе трусики и поднял пальцы с выделениями к ее губам.       — Очисти меня, — скомандовал он (его губы находились всего в миллиметре от её), и Гермиона послушно взяла его пальцы в рот и стала сосать их, очищая от своей смазки.       Гермиона снова позволила разомкнуть себе губы, и он убрал пальцы, слегка отклонившись назад, чтобы посмотреть на ее тело. Она представляла себе, какая картина сейчас предстала перед ним: ее приоткрытый рот, пахнущий собственной смазкой, обнаженная грудь, вытянутая через вырез платья, расставленные бедра, слегка липкие от их недавних движений, — а затем он посмотрел ей в лицо, дыша чуть прерывисто.       — Я никогда не видел ничего более прекрасного, — сказал он, и Гермиона почувствовала ошеломляющее ощущение, словно она шагнула вниз с обрыва. Он снова поцеловал ее, смакуя вкус ее киски во рту, посасывая губы, будто бы не желая терять тончайший её аромат.       Он отпустил ее только тогда, когда ворчание в коридоре стихло, означая завершение милования других парочек. Гермиона и ее профессор вовремя обернулись, чтобы увидеть, как Рон вышел из тени, держа за руку Парвати Патил, которая вытирала рот носовым платком.       Затем профессор с бесконечной нежностью сжал рукой подбородок Гермионы и повернул её лицо, пока их глаза не встретились.       — Есть важный вопрос, который нам необходимо обсудить, Гермиона, — серьезно сказал он. — Ты придешь в мой кабинет сегодня? Я бы предпочел поговорить прямо сейчас.       Гермиона оттолкнулась от твёрдой каменной стены и заправила грудь обратно в платье; внезапное счастье после оргазма резко рассеивалось. О чем он хотел поговорить?       — Конечно, — ответила она тихо.       Он коснулся ее палочки кончиком пальца.       — Используй заклинание Невидимости, — посоветовал он. — Выходи отсюда через десять минут. Увидимся там.       Не говоря более ни слова, он наложил на себя чары Невидимости и проскользнул в безлюдный коридор. Гермиона сверилась с наручными часами, заставляя себя выждать самые долгие десять минут в своей жизни.