For the Potions Master's Amusement

      Его плечи, которые так долго были напряжёнными, слегка опустились, и он устало провел рукой по лицу.       — Гермиона, — сказал Снейп, и это прозвучало мучительным стоном.       Она подошла к нему и прижала руки к рубашке.       — Пожалуйста, сэр, — сказала она, испугавшись, что он сделает или скажет что-то ужасное — что-то непоправимое. — Пожалуйста, подумайте о том, что я скажу, выслушайте меня.       Он упёр руки в бока и посмотрел ей в лицо. Она приготовилась к тому, что он войдёт в её разум, но он этого не сделал, и Гермиона смутно задалась вопросом, хватает ли ему магической силы. Раньше она этого не замечала, но вблизи профессор выказывал все признаки физического истощения. Разве он плохо отдыхал?       Он нежно отнял её руки от своей одежды.       — Тебе лучше присесть, — сказал он, отступая назад.       Он не сказал «нет» — он не выгонял ее — он собирался поговорить с ней об этом! На внезапно задрожавших от волнения ногах она вновь заняла своё место на диване, наблюдая за пробирающимся к креслу профессором. Он нахмурил брови, откинувшись назад, но Гермиона обнаружила небольшое изменение в его повадках. Теперь Снейп казался менее вежливым хозяином и стал больше похож на Доминанта, готовящегося обсудить с сабмиссив вопрос о последствиях.       Тем не менее его лицо ничего не выражало, когда он кивнул ей и сказал:       — Говори что хотела сказать.       Её рот оказался совершенно сухим, а разум — пугающе чистым. Логичные аргументы, которые она так тщательно подбирала в уединении своей комнаты, вылетели из головы.       «Давай, Гермиона!» — лихорадочно подумала она. Разумеется, логика не покинет ее в нужный момент! Она всегда сможет снова придумать…       — Сэр, — выпалила она, стараясь потянуть время, — вы не думали, что ваше чувство собственничества могло возникнуть из-за желания иметь более глубокие отношения со мной?       Его губы сжались от неудовольствия, и он резко заговорил:       — Я согласился обсудить твои вопросы, Гермиона, не мои.       Черт! Она получила согласие на обсуждение, и все, чего пока добилась, это его раздражение. Нужно попытаться лучше. И быстро, или шанс будет потерян. Она вздохнула, чтобы успокоиться, а затем начала:       — Я знаю собственный разум, сэр. Я точно знаю, чего хочу. Я хочу научиться быть сабмиссив с вашей помощью, и я хочу принадлежать вам. Я хочу, чтоб вы стали моим Хозяином.       Он не отреагировал на ее слова, но его внимание полностью принадлежало ей, указательным пальцем он показал ей продолжать.       «Как я могу доказать свою искренность? — подумала она. — Что я могу сказать, чтобы убедить его? О, пожалуйста…»       Словно в ответ на эту просьбу, решение пришло к ней ослепительной вспышкой — она ​​точно знала, что хотела сказать. Цирцея милостивая, вот оно!       Глубоко вдохнув, Гермиона затараторила:       — Впереди нас ждут трехнедельные каникулы, сэр. Я предлагаю вам поддерживать меня в качестве стажера, но активировав обучение так, чтобы включить некоторые вещи, которых вы ожидаете от собственной нижней… — она запнулась на следующем слове, но она читала об этом в «Чувственной симметрии подчинения» и была полна решимости сказать это вслух. — О том, как ласкать ваш ч-член, об искусстве фелляции и о том, как вам нравится т-трахаться.       Гермиона поспешно проговорила последние слова. Хотя она совершенно откровенно писала в своем ежедневнике, она не привыкла говорить вслух о сексуальных вещах и поэтому чувствовала, как лицо заливается краской.       Он поднял одну бровь, и низ ее живота сжался. Мерлин всемогущий, он смягчился.       — И в конце трехнедельных каникул? — спросил он.       Гермиона нетерпеливо заговорила:       — В конце каникул вы сможете решить, примете ли мое предложение служить вам. Мы могли бы переоценить многие вещи и продолжить оттуда.       Не сумев сдержать себя, она встала и сократила пространство между ними, упав на колени перед ним.       — Пожалуйста, скажите да, сэр, — умоляла она, осмелившись поднять руки на его худощавые бедра. — Я обещаю, что буду стараться больше, чем любая сабмиссив когда-либо старалась угодить своему Доминанту.       Он посмотрел вниз, изучая её. Чёрные глаза странно заблестели.       — И сколько членов ты удовлетворила в своей жизни, Гермиона? — спросил он мягко, глубина его голоса обрушила на неё смысл его слов.       — Я… я, наверное, нисколько, — призналась она.       Его ноздри раздулись.       — И что создает впечатление, что ласкать член — это то, что тебе понравится?       Она закусила губу. Он задавал самые сложные вопросы!       — Или ты, возможно, говоришь то, что, по твоему мнению, я хочу услышать? — добавил он.       — Нет! — сказала она немедленно. Ей просто нужно было рассказать ему, не так ли? — Я думаю о вашем члене постоянно, — призналась она, опустив глаза. — Я делала это, прежде чем вы заболели, а потом — когда я увидела, как вы ласкали его, — я уже точно знала, как он выглядит.       Его палец погладил ее по щеке, скользнув к подбородку и снова подняв лицо. Она улыбнулась ему, и легкая улыбка коснулась его губ в ответ. Гермиона продолжала тихо, чувствуя себя неловко, но она решила рассказать ему то, что он должен был знать:       — Как только я поняла, на что это похоже, мне стало еще легче представлять его… думать о том, чтобы коснуться, облизывать или сосать его, думать о том, как вы трахаете меня.       Его веки чуть опустились, странный блеск его глаз только усилился. Он неотрывно смотрел на нее, но, казалось, всегда возвращал взгляд ко рту.       — Расскажи о членах, с которыми имела дело, Гермиона, обо всех них. Их было много?       — Два, — сказала она.       Снейп допрашивал ее о том, кого она целовала, но в тот момент он мастурбировал ей, потому Гермиона не возражала говорить об этом. Вероятно, с его пальцами в своём влагалище она могла бы разглашать государственные тайны. Но сейчас он не касался её, а просто наблюдал, и говорить об этом было куда труднее.       — Эти же два мальчика, с которыми я целовалась, — уточнила она, — Виктор и Рон.       Он одобрительно кивнул.       — И что ты делала с их членами?       Она отвела глаза, взволнованная. Все звучало так безлично, когда Снейп говорил об этом таким образом, — и он все еще не сказал, примет ли её предложение…       Он взял рукой за подбородок и снова поднял её лицо.       — Отвечай мне и больше не отводи взгляд, — приказал он, и Гермиона растаяла от восторга.       Он отдавал приказы, требуя послушания, — похоже, он не бросает ее, верно? В ней затрепетало счастье.       — Я касалась их обоих, — призналась она с готовностью, пытаясь удержать разум от того, чтобы мысленно не забегать вперёд. Чтобы не представлять того, что могло последовать за ответами на его вопросы. Он снова коснется ее? Поцелует? Трахнет?       — Я занималась сексом с обоими, но я также использовала руку, чтобы довести Рона несколько раз.       Голова профессора слегка наклонилась влево.       — И он отплатил тебе тем же?       Гермиона была удивлена, а затем громко рассмеялась.       — Он попытался, — призналась она.       — Безуспешно?       — Я никогда не кончала с Роном, — сказала ему Гермиона. — Я делала это с Виктором, но только когда он использовал пальцы.       Она слегка пошевелилась, осознавая, что тепло медленно струится между ног.       Пока он допрашивал ее с почти профессиональным любопытством, осанка Снейпа ослабла. Казалось, он практически растянулся в своём кресле. Его сюртук все ещё был накинут поверх белой рубашки, а жирные волосы прилипли к лицу, свидетельствуя о том, что он не принял душ перед Святочным балом. Под глазами залегли темные круги.       — Значит, — сказал он, — ты никогда не достигала оргазма во время секса?       Она молча кивнула, и он действительно улыбнулся.       — Значит, у нас есть цель для твоего трехнедельного «испытательного срока», — сказал он. Глаза его потемнели так, что Гермиона не смогла отличить радужку от зрачка. — Посмотрим, смогу ли я заставить тебя кончить, медленно вставляя и вынимая член из твоей дырочки и задевая клитор с каждым моим толчком внутри тебя.       Похоть его слов на мгновение лишила Гермиону дара речи, и она обрушилась на него, держась вертикально только благодаря его бёдрам. Он молча наблюдал, как она цеплялась за его ноги. Гермиона мысленно повторила то, что он сказал, и, наконец, первая часть его заявления проникла сквозь пелену желания.       — У меня есть три недели? — выдохнула она. — Вы позволите мне?       Его красиво очерченные губы скривились в чувственной улыбке, которой она никогда раньше не видела на его лице.       — Я позволю тебе начать сейчас, — ответил он вкрадчиво. — Возьми мой член, Гермиона, и покажи мне, насколько ты этого хочешь.       Когда он заговорил, то откинулся назад на своём месте, прижимая руки к подлокотникам кресла. Его взгляд ни на миг не покидал ее лица. Гермиона была в восторге — он принял ее предложение, он не бросал ее, он собирался оттрахать ее до оргазма, но прямо сейчас он ожидал, что она что-то сделает с его членом.       Ну, она читала об этом, изучая иллюстрации в книге Мастера Максимуса, а она была быстрой ученицей, верно? Насколько это сложно?       Подавшись вперед, она вытащила кончик его ремня из пряжки, позволив тяжести кожи отогнуть переднюю часть брюк, скрывающих его волнующую выпуклость за молнией. Остро осознавая, что он смотрит на нее, Гермиона расстегнула пуговицу и ослабила молнию, услышав резкий вздох, когда она слегка коснулась выпуклости. Распространяя ткань брюк в стороны, она сознательно мазнула основанием ладони по его длине, чувствуя мягкую плоть члена. Пальцы уцепились за резинку на трусах, и Гермиона попыталась снять их, но оказалось, что ей мешает его вставший член.       — Возможно, тебе лучше сперва вытащить его, прежде чем ты их снимешь, — сказал ее профессор, прерывисто дыша, и Гермиона посмотрела ему в лицо, надеясь, что тот не расстроен тем, что она так рано ошиблась в своей попытке. Глубокая складка между бровей не исчезала ни на секунду. — Продолжай, сними их.       Закусив губу от усердия, Гермиона начала спускать его трусы. Когда их резинка коснулась основания члена, она оттянула ее, позволяя эрекции освободиться. Как и впервые, когда увидела его член, Гермиона была очарована, но на этот раз она могла прикоснуться. Она поспешно стянула штаны насколько могла, затем взяла его пенис в руку, пораженная мягкостью, под которой скрывалась каменная твердость.       Она удивилась, когда он дернулся в её руке, заставляя скользнуть вниз пальцами. Гермиона взглянула на профессора, испытав восторг от того, что голова его была откинута на спинку кресла, глаза закрыты, а рот немного раскрылся, словно ему не хватало воздуха. Экспериментируя, она снова подняла и слегка сжала руку. Он застонал и подался бедрами, извиваясь в неистовом отклике. Гермиона не знала, что делает, но ему доставляло удовольствие, когда она прикасалась к нему, — она ​​могла ясно видеть это — и о, Мерлин, что бы она чувствовала, если б этот покрытый бархатом стальной ствол оказался внутри неё? Промежность болезненно запульсировала только от мысли об этом.       Гермиона вспомнила, как он оттягивал крайнюю плоть в ту ночь, когда мастурбировал для нее. Он был так сильно возбужден тогда, что темно-розовая головка открывалась больше чем наполовину, немного блестя от смазки. Гермиона ласкала его вверх-вниз, наблюдая, как кожа двигается вслед за ладонью, и когда дошла до края, погладила член, полностью обнажив головку, вырывая у профессора стон. Проведя ладонью по кончику пениса, она почувствовала липкую влагу, очарованная его безудержным удовольствием и толчком в ладонь. Гермиона сделала еще несколько движений вверх и вниз, наблюдая, как смазка облегчает ее действия. Как только она почувствовала ритм, он поднял голову и посмотрел ей в глаза.       — Ты когда-нибудь касалась хуя ртом, маленькая шлюха? — сказал Снейп, его бедра подавались, двигая стояк вверх и вниз внутри хватки её ладони.       — Нет, — сказала Гермиона, язык метнулся, чтобы увлажнить губы, будто бы в предвкушении.       — Мерлин, девочка, — выдохнул он, пристально глядя на ее губы. — Коснись меня своим ртом.       Вспоминая все, что почерпнула из инструкций Ти о том, как та орально удовлетворяла Хозяина Максимуса, Гермиона опустила лицо и поцеловала основание члена своего профессора открытым ртом, поддразнивая его плоть кончиком языка и прикладывая легкое давление, всасывая головку. Она медленно вбирала его член губами, миллиметр за миллиметром, став смелее и уверенней, услышав шепот его ободрения. Рисуя языком v-образные узоры по основанию его головки, Гермиона удивилась, ощутив, как пальцы профессора скользнули с подлокотников кресла, понемногу вытягивая шпильки из ее прически, распуская волосы и собирая их пальцами.       — Возьми его в рот, — приказал он, его голос низко мурлыкал, словно мощный двигатель на холостом ходу.       Гермиона продолжала выписывать языком круги по головке его члена, но, внезапно почувствовав легкий отголосок страха, застыла. Что, если она не сможет этого сделать? Что, если ей не понравится?       Он осторожно, но настойчиво потянул её голову, прижимая рот к блестящей головке.       — Оберни губы вокруг головки и спрячь зубы, а затем опустись насколько сможешь, не давясь.       Что-то в том, как он это сказал, заставило её сделать, что он просил: она послушно сомкнула губы вокруг самой приятной части тела профессора, любовно облизывая её языком, вкушая соленый аромат натуральной смазки его тела, рисуя по стволу слова «великая Нимуэ», прежде чем скользнуть по нему губами. Член был толстым. Открыв губы шире, она спускалась к основанию, представляя себе, как этот твердый стояк скользит в ее промежность, растягивая ее, наполняя, используя ее для удовольствия. Эта мысль вырвала у нее стон глубоко в горле, и звук, казалось, завибрировал по его члену, вызвав у него ответный стон. Его руки сжались в ее волосах. Гермиона испугалась, что он может заставить её наклониться ниже, удерживая голову, в то время как она попытается вырваться, но он, кажется, довольствовался лишь пальцами в её локонах.       Она почувствовала округлый кончик его члена в горле и остановилась, помня об указаниях Снейпа, чтобы не давиться. Казалось, он понял, что она дошла до предела, потому что нежно приподнял за волосы.       — Теперь немного вверх-вниз, — сказал он, и она послушалась, благодарная за то, что он не продвинулся дальше, чем она хотела.       Она медленно покачивала головой вперёд и назад, чувствуя, как влажный член скользит между губами, и была рада услышать вздох его благодарности, который вырвался, прежде чем Северус начал медленно двигаться вместе с ней. Вспоминая больше о том, что она прочитала, Гермиона добавила периодические ласки языком, что, по-видимому, было хорошей идеей.       — О, блядь, — простонал он, снова качая бедрами, слегка меняя угол проникновения члена в рот. — Я трахаю твой рот, малышка, ну разве ты не хорошая девочка?       Гермиона нахмурилась, услышав от него подобную похвалу, — как давно он не называл её хорошей девочкой? Кажется, вечность! — и ему действительно нравились её действия. Кончики его пальцев массировали ей голову, когда он зарычал:       — Не останавливай то, что ты делаешь.       Несмотря на то, что челюсть начала уставать, а шея протестовала против однообразных движений, Гермиона продолжала, сосредоточившись на дыхании своего профессора и реакциях его тела. Пытаясь максимально приятно ласкать его, используя рот и язык. Все, что сейчас имело значение, это предоставить ему то, что он доставлял ей несметное количество раз.       Внезапно он поднял её голову, и член выскользнул из губ с характерным звуком. Снейп вскрикнул, когда из его головки вырвалась горячая струйка белой жидкости, разбрызгиваясь на живот, трусы, брюки и рубашку. Гермиона наблюдала за этим, гордясь собой больше, чем когда-либо. Она наклонилась, чтобы осмотреть сперму и его опухший член, который медленно становился менее твердым. Девушка взглянула на него и увидела, что он смотрит на нее снисходительно, с удовлетворением и некоторыми другими нечитаемыми эмоциями на лице.       — Можно попробовать? — спросила она.       — Конечно, — ответил он, и Гермиона прижалась к липкой лужице возле его пупка, пробиваясь языком сквозь черные волосы.       Она оказалась довольно соленой и уже остывшей, не похожей на выделения смазки, которые она пробовала раньше. Его рука отпустила волосы, и он опустил палец в вязкую жидкость, давая ей, чтобы она слизала, и, когда Гермиона подчинилась, снова заговорил:       — На самом деле хорошо, что ты попросила попробовать сперму, со временем тебе придется проглатывать все это. Хорошие сабмиссив глотают.       В ответ она опустила открытый рот ему на живот и ссосала остатки с его кожи, решив показать ему, как сильно она хотела быть хорошей сабмиссив — как отчаянно она хотела нравиться ему.       — Блядь, девочка, — прорычал он и, полностью отпустив волосы, схватил ее за плечи, потащив к себе в кресло, глубоко целуя. Убирая губы от её рта, он поцеловал ее в шею, прежде чем пробормотать на ухо, поглаживая и сжимая руками её тело:       — После этой распутной демонстрации, моя голодная к сперме малышка, будь я твоего возраста, я бы взял тебя прямо на полу, вбиваясь в твою горячую маленькую щель, — Северус отстранился, глядя ей в лицо. — Но я разбит, — признался он. — Я не спал слишком много на прошлой неделе. А потому предлагаю продолжить этот вечер в моей кровати и отоспаться, прежде чем я трахну тебя, хорошо и правильно, что ты на это скажешь?       Прежде чем она смогла опомниться, Гермиона выпалила:       — А как насчет моей отработки?       Мгновение он выглядел пораженным, словно вспомнив, что его действия были непростительными, — тогда он нежно потрепал её по щеке.       — Я — все то, что они говорят обо мне, Гермиона, — мелочный мудак и жирноголовый гад, но даже с учетом этого я перешел на новый уровень, обращаясь с тобой так, как обращался, — он погладил большим пальцем по её нижней губе. — У тебя нет нулей по Зельям, а кишки тритона уже давно отсортированы.       Гермиона осознала, что слышит от него что-то невероятно близкое к извинениям. Довольствуясь ими, она закрыла глаза и раскрыла губы, лаская языком подушечку его пальца, прежде чем осторожно сомкнуть зубы.       — Итак, — сказала она, выпуская его большой палец, — у меня нет отработки, и я могу провести ночь с вами, а утром мы займемся любовью?       Одна черная бровь Снейпа изогнулась.       — Ты считаешь, это приемлемый план? В пределах разумного?       — О, да, — вздохнула она, — только…       Он погладил ее по колену и поднялся ладонью вдоль бедра до того места, где подтяжки держали чулки.       — Только… — подсказал он.       — Только я довольно сильно возбудилась, пока сосала ваш член, — призналась она.       Его рука прошлась вдоль края ее чулок, лаская обнаженную кожу, до эластичной ткани ее трусиков.       — Только ты горячая и влажная настолько, что должна кончить? — предположил он, проскальзывая кончиком пальца под гладкий их край.       Гермиона выгнулась к его руке, которая была в сантиметре от промежности.       — Пожалуйста, — прошептала она.       — О, — пробормотал он, — хорошая девочка. Мне нравится, как ты умоляешь об оргазме, малышка.       — Пожалуйста, сэр, — просила она, раздвинув бедра. — Я сделаю все, что вы скажете, все что угодно, только прикоснитесь ко мне.       Он обхватил ее тонкие трусики, сжав промежность.       — Прикоснуться к тебе где? — спросил он, его голос был низким, бархатным и совершенно опьяняющим.       — Пальцами к влагалищу, — пролепетала она, прижавшись к его руке и выгибаясь, чтобы поцеловать его шею. — Заставьте меня кончить. Заставьте меня кончить!       Его рука оказалась под короткой юбкой Гермионы, скользнув под трусиками к влажной щели, скручивая пальцы и теребя клитор круговым движением.       — Скажи мне, что тебе нужно, — потребовал он.       — О, Боже, мне нужно кончить, — хныкала она, потеряв способность говорить связно под его рукой.       — Кто владеет твоими оргазмами? — прошипел он, вставив в нее два пальца.       — Вы владеете! — выдохнула она, чувствуя, как волна возбуждения подступает все выше и сильнее, будто под контролем его голоса.       — Тогда кончи для меня, Гермиона, — скомандовал он, и волна оргазма накрыла её, утопив в потоке ощущений, которые распространяясь от эпицентра её клитора по всему телу расширяющимися кругами, превращали соски в ноющие камешки и оставляли её конечности настолько ватными, что Гермиона не была уверена в том, сможет ли теперь стоять.       Он прижал Гермиону к сердцу и поцеловал в губы, лаская языком её язык, покуда она не стала засыпать. Затем он снял её с колен, подобрал брюки и провел мимо неодобрительно глядящего с портрета Салазара Слизерина в свои покои, а оттуда к кровати.