***
Она медленно проснулась, сначала почувствовав вкусный запах еды и услышав голоса, потом открыла глаза и увидела, что за тяжёлыми шторами темно (вновь наступил вечер), и лишь потом посмотрела через кровать в гостиную, где сидел Хозяин, беседуя с Питти, домовой эльфийкой. — …вопросы о твоих инструкциях? — Никаких, Мастер Северус, — кланяясь, сказала Питти. Гермиона села в постели, прижав одеяло к груди, и хотя Хозяин не смотрел на неё, она знала, что он в курсе её бодрствования. — Можешь идти, — сказал он эльфийке, и Питти испарилась. — Здравствуй, питомец, — сказал профессор Снейп, поворачиваясь лицом к Гермионе. Она взяла палочку и осветила комнату ярче. Он выглядел здоровее: цвет лица значительно улучшился после отдыха, а уже не такой красный шрам постепенно сходил. Гермиона ощутила прилив удовлетворения. — Здравствуй, Хозяин, — сказала она и, сбросив одеяло, подошла к нему и поцеловала в висок. — Могу я сходить в уборную? Обычно Гермиона не просила разрешения опорожнить мочевой пузырь, но она всё ещё была как на иголках по поводу наказания, которое им предстояло обсудить. Она намеревалась очень осторожно обходить эту тему в течение всего времени, что они должны были провести вместе, прежде чем он снова уйдёт бороться с Волан-Де-Мортом и против него. Снейп протянул руку с длинными пальцами и обхватил ладонью её ягодицу, просунув большой палец второй руки между половыми губами и слегка надавив на клитор. Гермиона почувствовала прилив желания внизу живота, но одновременно с этим ощутила растущую необходимость сходить по-маленькому. Он вынудит её терпеть, пока будет дразнить? Что, если она не сможет сдержаться? Мастер откинул голову на спинку кресла: отросшие волосы цвета воронова крыла слились с чёрной тканью облегающего джемпера с высокой горловиной. Шёлковая повязка в тон придавала ему щегольской вид. — Может, мне следует пойти с тобой? — задумчиво протянул он. — Мы бы зажали твои соски, пока ты сидишь на унитазе. Я мог бы массировать твой смазанный маслом клитор, а ты бы начинала и прекращала мочиться по команде. Гермиона сглотнула, одновременно испытывая отвращение и возбуждение. Как он это делает? Было бы унизительно сидеть на унитазе, пока он рядом, и пытаться остановить поток мочи по команде, в то время как его скользкие талантливые пальцы терзали бы её ноющий клитор… Взгляд Снейпа не отрывался от её лица, покуда она обдумывала его предложение, но после нескольких секунд колебания он легонько шлёпнул её по половым губам и усмехнулся. — Забудь, — весело сказал он. — Нам необходимо обсудить важные вопросы. Ступай. Вернувшись, она опустилась на колени у его ног, но он тут же взял её за подбородок и приподнял лицо. — Надень что-нибудь, — велел он. — На ужин ростбиф, а я умираю с голоду. Они уселись на софу, и оба сытно поели: ростбиф, йоркширский пудинг и жареную брюссельскую капусту. За едой он пил тёмно-красное бургундское, и Гермиона была счастлива наблюдать румянец на его щеках и расслабленную линию плеч. В качестве десерта он позволил девушке накормить себя пудингом с её ложки, поглаживая при этом её плечи и играя с пышными волосами, пока она не отставила в сторону тарелку. Потом он обхватил рукой её голую шею и снова отпил вина. — Сними халат и принеси ошейник. Гермиона сбросила одежду и подошла к шкафу, чтобы достать ошейник из его кармана. Мгновение она стояла, рассматривая, любовно скользя пальцем по гравированному серебряному диску. — Не мешкай, — резко сказал Господин, и она поспешила к нему, опустившись на колени и вложив ошейник в его руки, прежде чем позволить своим ладоням лечь на разведённые бёдра. — Посмотри на меня, Гермиона, — приказал профессор Снейп, и она повиновалась, чувствуя, что сердце забилось чаще. Прежде чем начать говорить, он на мгновение задержал на ней взгляд. — Ты не подчинилась прямому, ясному приказу, — сказал он. — Да, Хозяин, — согласилась она, услышав свой спокойный размеренный голос, который никак не вязался с бурлящими внутри неё эмоциями. — Я велел тебе остаться здесь, и когда Рэйф написал тебе, он передал то же самое, не так ли? Он смотрел на неё здоровым глазом. Выражение его лица было серьёзным, но не холодным. — Да, это так, — призналась она. — И всё же ты сочла необходимым проигнорировать эту просьбу, — заявил он. — Мне объяснить почему, Хозяин? — спросила она, надеясь, что не рассердит его своим неоднозначным вопросом. — Нет, — ответил он. — Я совершенно уверен, что знаю, почему ты это сделала. — Снейп скрестил пальцы под подбородком. — Ты билась над переводом, и поджимающее время давило на тебя, ведь ты чувствовала острую потребность Поттера в этом заклинании. Гермиона кивнула. Он смотрел ей прямо в глаза и говорил рассудительно, почти ласково. — Ты совершила прорыв и в спешке закончила перевод; ты знала, что я ранен, что у меня нет нашего дневника, и почувствовала, что на тебе лежит ответственность за то, чтобы Поттер получил заклинание без дальнейшего промедления. — Да! — воскликнула Гермиона, довольная тем, что он понял ход её мыслей без пояснений. Как она устала всё время объясняться с другими людьми! Но Хозяин был сообразителен (как и она сама, если не больше), и ему никогда не требовалось растолковывать, что к чему. — Считаешь, всё это оправдывает твоё решение не подчиниться прямому приказу, который ты пообещала выполнить. Довольство Гермионы исчезло так же быстро, как появилось, сменяясь беспокойством. В такой формулировке её решение пойти к Гарри звучало не очень-то благородно. Разве не она пообещала своему Хозяину быть хорошей, держаться в безопасности, тем самым избавив его от беспокойства за неё? И не она ли почти сразу угодила в засаду Пожирателей Смерти? Лицо Гермионы прискорбно вытянулось, и она уставилась в пол. — Не отворачиваться! — зашипел профессор, и она подняла на него несчастный взгляд. — Ты видела, на что я готов пойти, чтобы уберечь тебя от опасности! — воскликнул он, показывая на изуродованное шрамами лицо и повреждённый глаз. Его голос продолжал повышаться, и Гермиона поняла, что разговор переходит на предательски-опасную территорию. — Почему, — спросил он, брызжа слюной, — тебе так сложно отплатить за мою жертву, отказавшись от вечного порыва гнаться вслед за Поттером из одной передряги в другую? Ты же делаешь это с тех пор, как впервые вошла в двери Хогвартса! Глаза Гермионы наполнились слезами раскаяния. Зачем он исказил всё, поставив под сомнение её преданность? Как ему удалось выставить всё так, словно она заботилась о Гарри больше, чем о нём? Тонкие губы скривились в отвратительном, горьком оскале. — Мой ошейник означает, что ты принадлежишь мне, Гермиона! Мне, а не чёртову Гарри Поттеру! — он держал кожаную полоску перед её лицом, тряся серебряным диском. — Ему стоит лишь поманить, и ты исчезаешь, а все обещания, что ты мне дала, рассыпаются, как пыль на ветру! Она горько заплакала, отказавшись от позы покорности, чтобы поднять руки к мокрому лицу и утереть слёзы. — Всё не так! — воскликнула Гермиона. — Я люблю тебя! Ты знаешь это! Лицо Снейпа окаменело, и он встал, отстранившись. Подойдя к двери, он обернулся. Было очевидно, что он изо всех сил пытается сдержать гнев и контролировать свои эмоции. Когда он заговорил снова, голос казался ровным и бесстрастным. — Я никогда не просил твоей любви, — сказал он. — Мне не нужна любовь, — последнее слово в его устах звучало презрительно, — когда нет ни верности, ни чести. Он вылетел из комнаты, захлопнув за собой дверь. Гермиона медленно сползла на пол, свернувшись калачиком между софой и горящим камином и всхлипывая так, словно сердце вот-вот разорвётся.Chapter 63: Эрозия
13 июля 2019 г. в 20:27
Связь между их умами продолжалась, пока они принимали душ и вытирались. Они переместились в спальню, где Северус откинулся на чистые простыни, и Гермиона ощутила его удовольствие от комфорта после длительного пребывания в холодной и грязной скалистой пещере. Она ликовала от осознания, что между ними есть эта связь. Гермиона никогда не была так счастлива, как в минуты, когда оплот его сознания был осязаем в её голове.
Она направилась к тайнику с зельями в шкафу, а затем села на край кровати рядом с Хозяином, поднеся к его губам кровевосполняющее зелье.
Я принял его до того, как пойти к Поттеру, — мысленно возразил он.
Нужно больше, — уговаривала Гермиона. — Ты всё ещё слишком бледный.
Он выпил, а она взяла другой флакончик, плеснув небольшое количество настойки бадьяна на ладонь.
Больно не будет, — пообещала Гермиона, дотрагиваясь кончиками пальцев до того места на его челюсти, где начинался порез.
Это тоже не поможет, — ответил он, отворачиваясь, его глаза слипались в изнеможении. — Прошло слишком много времени.
Посмотрим, — Гермиона помедлила, склонившись над ним, чтобы втереть липкую жидкость в кожу щеки.
Затем она начала тихо напевать слова чар исцеления, которыми обычно пользовалась мадам Помфри в больничном крыле Хогвартса (когда-то Гермиона развернула целую кампанию, чтобы упросить медсестру научить её заживляющему заклинанию). Ей показалось, что воспалённая краснота раны уменьшилась с тех пор, как она нанесла зелье и начала колдовать, почти касаясь палочкой разорванной кожи. Поэтому Гермиона позволила себе забыться в повторении этих простых операций: наложении зелья и напевания чар, направляя колоссальные силы на то, чтобы рваная рана закрылась.
Время шло, солнце выше поднималось в небе, а в Руасси-Хаус Гермиона всё ещё работала, прогоняя усталость, будто та не имела никакого значения. Она чувствовала, что мысленная связь исчезала по мере того, как профессор всё глубже погружался в сон, и ощутила светлую печаль, как и всегда, когда он покидал её сознание. Было что-то настолько могущественное в его присутствии — сродни поддержке, крепости с каменными стенами, за которыми она могла делать всё, что угодно, не боясь, что ей причинят вред, — что, когда он уходил, она переживала эту потерю словно пронзительную физическую боль.
Сделав всё возможное для кожи его лица: от подбородка до линии роста мягких волос, Гермиона глубоко вздохнула и приподняла повязку. Было очевидно, что веко Северуса рассекли пополам, но также присутствовало доказательство, что кто-то (видимо, Рэйф) пытался его исцелить: кожа выглядела цельной, хотя ярко-красный шрам и выделялся на синевато-белой области вокруг глаза. Что огорчало, так это те повреждения, которые могли скрываться под закрытым веком.
— Полагаю, роговица стёрта, — тихо сказал он, и Гермиона поняла, что профессор проснулся. — Не выношу света, и Рэйф говорит, глаз — кроваво-красный, но не думаю, что склера повреждена. — Он вздохнул, и одна из его длинных рук погладила её обнажённую спину. Здоровый глаз был открыт и смотрел на неё, но раненый он держал закрытым. — Если повезёт (что случается со мной крайне редко) — зрение не ухудшится, как только исцеление завершится.
Гермиона облегчённо вздохнула и поцеловала только что зажившую кожу под глазом, всё ещё скользкую от бадьяна.
— Я так рада. Не знаю никаких исцеляющих заклинаний для глаз — не рискнула бы пытаться восстановить его самостоятельно.
Он повернул голову и целомудренно поцеловал её в губы, потом снова вздохнул от изнеможения.
— Ты спала с Поттером и Уизли?
— Конечно, нет! — ответила Гермиона, отодвигаясь от него. — Поверить не могу, что ты спросил меня об этом!
Усмешка тронула его тонкие губы.
— Ты не так меня поняла, — пояснил он. — Я лишь хотел спросить, спала ли ты вообще прошлой ночью, или до рассвета учила Поттера, как произносить заклинание.
Гермиона вновь расслабилась.
— Я не спала в палатке, — сказала она. — Мы с Гарри ночь напролёт отрабатывали движения палочек.
Он потянул Гермиону вниз, пока её голова не коснулась его подушки, и накрыл одеялом, закинув длинную тёплую ногу, чтобы поймать в своеобразный плен её голени.
— Стало быть, ты не будешь возражать против того, чтобы поспать со мной, — сказал он и, прежде чем она успела ответить, снова заснул.
После долгого созерцания лица профессора в тускло-освещённой комнате Гермиона, наконец, задремала в его объятиях, упиваясь чувством благодарности за то, что он не был серьёзно ранен и решил оставить её при себе, пока не поправится настолько, чтобы уйти.