For the Potions Master's Amusement

      Крепко сжав запястье Гермионы, Северус повёл её в темноте. Она с нетерпением следовала за ним, надеясь, что никто не встретится на пути и не обнаружит её столь растрёпанной и возбуждённой. Когда они подошли к дверям кухни, Северус свернул в небольшой коридорчик, которого Гермиона раньше не замечала, и проводил её к боковому выходу из дома. Он отворил двери, и они оказались под покровом ночи.       — Куда мы идём? — спросила Гермиона, резко остановившись.       Снейп не повернулся к ней и даже не замедлил шага, так что ей пришлось тащиться за ним по гравийной дорожке к месту, напоминающему старые конюшни. Она увидела свет в окне верхнего этажа, а затем Северус направился вверх по наружной лестнице. Поднявшись, он распахнул дверь и отпустил тонкое девичье запястье.       — Входи, если ты этого хочешь, — решительно сказал он.       Гермиона вошла внутрь без колебаний, и Снейп последовал за ней. Закрыв за собой двери, он не преминул наложить охранные заклинания.       Гермиона оказалась в просторных апартаментах, занимавших весь верхний этаж.       — Что это за место? — спросила она, оглядывая мягкие кресла с веселыми подушками — определённо выбранными Ти.       — Это мои комнаты в Курьёзном коттедже, — коротко ответил он. — Ступай в спальню.       Гермиона повернулась, чтобы посмотреть на него, и обнаружила на себе пристальный взгляд. Снейп снял мантию и бросил на стул, затем взялся за пояс брюк. Высвобождая кожу ремня из петель, он не отрываясь смотрел Гермионе в глаза.       — Последний шанс вернуться в дом, Гермиона, — сказал он совершенно бесстрастным голосом.       Она посмотрела на полоску кожи в его руке и медленно покачала головой.       — У меня нет ни малейшего желания уходить, — честно призналась она.       Снейп слегка отшатнулся, словно от удара, но быстро взял себя в руки.       — В таком случае на тебе многовато одежды, не находишь? — заметил он.       Она потянулась к пуговицам своей блузки.       — По-моему, я велел тебе идти в спальню, — сказал он резко.       — Хорошо, — сказала Гермиона, несколько смутившись. Какая разница, где она разденется, если в итоге они оба будут голыми?       Гермиона повернулась, чтобы уйти, но не успела сделать и пары шагов, как он поймал её. Запустив руку в курчавые волосы, Снейп вынудил её остановиться и медленно опуститься на колени. Он склонился над ней, и его чёрные глаза блеснули в свете масляной лампы:       — Судя по всему, тебе стоит напомнить, как ко мне обращаться.       Сердце Гермионы бешено заколотилось где-то в горле. Она была загипнотизирована его физическим превосходством и ужасно возбуждена его мрачными, требовательными повадками. Неужели она действительно забыла, каково это — принять приглашение в змеиное логово?       — Прошу прощения, сэр, — сказала она, отводя от него глаза. Соблюдение протокола заводило ещё сильнее.       — До сегодняшнего вечера кто в последний раз шлёпал тебя? — внезапно спросил он хриплым голосом.       Гермиона вдруг почувствовала, что вся покрылась мурашками. Это ревность?       — Никто, кроме вас, не шлёпал меня, сэр, — сообщила она, уткнувшись взглядом в колени.       Рука в её волосах напряглась.       — А кто последним целовал тебя до сегодняшнего вечера? — продолжал он.       Гермиона почувствовала, как краснеет от удовольствия — он всё ещё ревновал её, — но что это значит?       — В последний раз вы целовали меня, сэр, — ответила она.       Он отпустил её и снова выпрямился.       — Тогда вспомни, где ты и с кем, — сказал он и пошёл в соседнюю комнату.       Гермиона вскочила на ноги и поспешила за ним. Значит, он заставит её подчиняться, если она хочет, чтобы он трахнул её? Ну да ладно. Она может принять подобное. Но это, несомненно, означает, что впереди её ждёт несколько неприятных моментов. Конечно, она могла бы развернуться и уйти в дом, но такой сценарий не удовлетворит её. Она не успокоится, пока этот мужчина не сделает своё дело.       Когда Гермиона переступила порог, он уже зажёг свечи, и она увидела кровать с балдахином, на столбиках которой были искусно вырезаны извивающиеся змеи: слизерински-зелёное покрывало; такого же цвета ковёр на полу; комод и гардероб, также как и кровать, из эбенового дерева. У камина одиноко стояло кожаное кресло, а дверь за ним, несомненно, вела в ванную.       — Кажется, я велел тебе раздеться.       Вздрогнув, она посмотрела на него, уже было приоткрыв рот, чтобы ответить.       — Ты не имеешь права говорить, Гермиона.       Она прикусила губу, успокаиваясь. Он обращался с ней так, как будто она никогда не была с ним раньше — как будто она была неопытным стажёром, впервые вошедшим в кабинет Мастера Зелий.       Неужели кто-то ещё находился в его личном кабинете с тех пор, как она побывала там в последний раз? Эта мысль задевала за живое. Делил ли он в последнее время свою постель с какой-нибудь другой женщиной? Гермиона почувствовала болезненный укол ревности и сжала губы. Возможно, она — лишь воскресное развлечение, а после Снейп вернётся к той, кого сейчас тренирует.       Она посмотрела на него, начав расстёгивать блузку. Ответит ли он ей на подобные вопросы? Позволит хотя бы заикнуться о таком?       «Перестань думать об этом! — яростно сказала она себе. — Это не имеет значения! Просто уложи его в постель… раздень… прими его в себя!»       Снейп стоял в другом конце комнаты, ожидая, пока она закончит возиться с пуговицами.       — Скорее, или я сделаю это за тебя. Твоя одежда станет менее функциональной, превратившись в лохмотья, верно? Тебе придётся вернуться в дом голой, и тогда любой, кто встретится тебе по пути, поймёт, чем ты занималась, — он неприятно улыбнулся.       Гермиона знала, что он вполне способен выполнить свою угрозу, поэтому стянула блузку через голову и сняла лифчик. Затем позволила юбке упасть на пол, оказавшись перед Северусом полностью обнажённой.       — Так-то лучше, — сказал он. — А теперь стой спокойно.       Он медленно приблизился к ней, и Гермиона с трудом подавила желание прикрыться руками. Странно, что можно было отвыкнуть от подобных демонстраций собственного тела. Тем не менее его сознание было полностью поглощено ею, и Гермиона отлично помнила, каково это — чувствовать, что внимание такого мужчины целиком и полностью сосредоточено на тебе. Осознание этого заставило её вздохнуть, и она на мгновение закрыла глаза, тяжело и глубоко дыша. Это всё того стоит…       — Открыть глаза, — сказал он и оказался прямо перед ней.       Гермиона повиновалась, заметив, что взгляд чёрных глаз замер на груди, прежде чем Доминант медленно обошёл её по кругу, изучая обнажённое тело. Когда он остановился, она ощутила его у своего плеча, так что когда он заговорил, его дыхание всколыхнуло волосы, закрывавшие левое ухо.       — У тебя всё ещё самая совершенная грудь, которую я когда-либо видел, Гермиона, — сказал он. — Знаешь, я часто думал о ней.       Её кожа мгновенно покрылась мурашками, соски сморщились, превращаясь в твёрдые камешки.       — Где же мне пройтись плетью, а затем ремнём, чтобы наказать тебя за недавнее неуважение? — сказал он задумчиво, и Гермиона не смогла удержаться:       — Но меня уже отшлёпали! — возразила она.       Почти сразу же он оказался перед ней, держа в руке нечто напоминающее её красный шариковый кляп.       — У тебя слишком долго не было практики, правда же? — сказал он. — Открой рот, чтобы принять кляп, маленькая шлюшка.       — Я… — начала Гермиона, но он заговорил снова, и звук его голоса напомнил удар хлыста:       — Это выход для тебя, девочка. Открой рот, сейчас же.       Чувствуя себя несколько напуганной, Гермиона повиновалась, и мягкая резина вмиг оказалась между её зубами, а удерживающие ремни закреплены сзади.       — Ну вот, — сказал он, отступая назад и оглядывая её. — Так-то лучше, правда? Теперь ты вряд ли случайно заговоришь без спроса.       Он казался довольным, и, честно говоря, Гермиона понимала, что слишком взвинчена сейчас, чтобы помнить о правилах. Это было в её характере — всё подвергать сомнению, и она слишком давно не практиковалась, чтобы помнить, что нужно вести себя тихо, если он хочет, чтобы она молчала. Возможно, сейчас ему и вправду лучше заткнуть ей рот кляпом.       — Но вопрос остаётся открытым, — продолжал он. — Какую часть твоего тела я разрисую плетью за дурное поведение, — он отступил назад и оглядел её с головы до ног.       Гермиона поймала себя на том, что затаила дыхание, ожидая, что же он решит. Её ягодицы всё ещё болели от полученных побоев, но ремень казался довольно жёстким инструментом для какой-либо другой части её тела, — почти наверняка он оставит сильные следы… с другой стороны, разве не будет приятно иметь подобное напоминание об этом вечере, когда она вернётся домой?       — О, я вижу здесь местечко, способное выдержать пару ударов плетью, — сказал он, шагнув в её личное пространство, и обхватил ладонью округлый зад. — У тебя даже есть небольшая защита, верно? — добавил он, проводя кончиками пальцев по волосам, покрывавшим лобок. — Руки вверх, — приказал он.       Гермиона подчинилась, чувствуя, что её запястья сжали невидимые путы. Она задумалась, не накладывал ли он сдерживающие чары всюду, где бы ни находился… Что ж, Доминант никогда не знает, где ему придётся выпороть девушку, не так ли?       «Прекрати это! — обругала она себя. — Его жизнь без тебя — не твоё дело!»       Снейп понаблюдал за её лицом, словно читая мысли, а затем его пальцы сжали половые губы, почти проникая внутрь.       — Насколько испорченной должна быть шлюшка, чтобы течь от угрозы выпоротого лобка? — спросил он, слегка поглаживая её клитор кончиками пальцев. — Это тот вопрос, который тебе следовало бы задать себе, голодная девочка.       Гермиона почувствовала, что сжимает его пальцы бёдрами, и ей стало стыдно за свою несдержанность. О, она хорошо знала, что была ненормальной в своих желаниях — разве её фантазии не ужаснули бы любого из её знакомых? По крайней мере тех, кто жил за пределами мира D/s. Но, святая Цирцея, зачем ему заставлять её думать об этом? Почему бы просто не поиграть с ней — и к чёрту всё остальное?       — Ты грязная девчонка, не так ли? — тихо спросил он, продолжая ласкать её пальцем. — Ты ведь любишь, когда тебя связывают, затыкают рот кляпом и бьют плетью, правда же?       Гермиона лишь беспомощно смотрела на него, зная, что её бесстыдные попытки доставить себе удовольствие при помощи его пальцев рассказывали гораздо более полную историю о ней и её желаниях.       — Вот именно, малышка, — пробормотал он и прямо у неё на глазах погрузил пальцы в рот, ссасывая с них её сок. Его глаза на мгновение закрылись, а когда он открыл их — необъяснимо потемнели и, если это вообще было возможно, его взгляд стал ещё более проницательным. — Я не забыл вкус твоей пизды, — прошипел он, затем повернулся и отошёл на три шага. — Ты ведь ещё помнишь о ремне? Расставь ноги на ширину плеч, как хорошая девочка, и не двигайся. Прими своё наказание подобно истинной послушной нижней.       Гермионе хотелось зажмуриться, чтобы спокойнее выдержать эту пытку, но она не могла оторвать от него взгляда. Именно таким он месяцами преследовал её во снах — Доминант в чёрных сапогах и брюках, в белой рубашке без каких-либо украшений, с тёмными волосами, ниспадающими на плечи и обрамляющими лицо при каждом взмахе орудия, будь то паддл, ремень, хлыст или его божественная плеть.       Снейп слегка отодвинулся в сторону и начал своё наказание уверенными ловкими ударами — три прикосновения кожаного ремня один за другим легли на верхнюю часть её лобка. При последнем ремень обернулся вокруг бедра Гермионы, вырывая из неё крик, почти неслышимый из-за кляпа.       Снейп какое-то время держался на расстоянии, наблюдая за ней, и она подумала, не пытается ли он решить, что делать дальше. Он бросил ремень на ковёр и двинулся к ней, обходя сзади. Он тихо произнёс нужное заклинание, и перед ней появилось большое зеркало.       — Ты так прекрасна с моими метками, Гермиона, — сказал он, слегка коснувшись кончиками пальцев красной полосы на её бедре. — Я скучал по тому, как наказывал тебя.       Она посмотрела в зеркало, встретив в отражении его пылкий взгляд. Крупные ладони обхватили нижнюю часть её груди, и Северус легко провёл большими пальцами по соскам. Гермиона ощутила это прикосновение вместе с приливом тепла внизу живота и откинулась на Доминанта спиной. С гортанным рычанием тот скользнул пальцами вверх, стискивая округлость нежной груди и вжимаясь своей эрекцией в её обнажённые ягодицы.       — Боюсь, этой ночью тебе будет не до сна, — пригрозил Снейп, и хотя его губы томно скривились, что Гермиона ассоциировала с сильным возбуждением, глаза его всё ещё горели почти маниакальным блеском. — Ты можешь пожалеть о своём решении доставить мне удовольствие, малышка, потому что с тех пор, как я в последний раз тебя трахал, у меня было очень мало развлечений, и я возьму всё, что ты предложила, максимально этим воспользуюсь, обещаю.       В ответ Гермиона прижалась к нему, двигая задницей вдоль его ствола, отчего Снейп скривился в немом одобрении, сжимая и выкручивая её соски.       Сквозь кляп она задохнулась от боли, вызванной прикосновениями к соскам, так что Северус ослабил хватку.       — Потребуется время, чтобы ты снова могла полноценно принимать моё внимание к своей груди, — прошептал он, наклонив лицо к её волосам. Он вновь вжался в её задницу, одновременно с этим заскользив рукой вниз по грудной клетке, по пупку и ниже к её щели, потёр клитор.       — Порочная, грязная девчонка, — прорычал он. — Ты хочешь, чтобы я трахнул эту дырку, да?       Он поднял голову, чтобы встретиться взглядами в отражении, и Гермиона кивнула, прижимаясь к его пальцам, а попкой чувствуя невыносимо возбуждённый толстый и твёрдый член.       — Я сниму кляп, — сказал он, ритмично сжимая её грудь и потирая клитор, так, чтобы ей было трудно уследить за его словами, — но ты должна согласиться быть послушной девочкой. Ты будешь хорошей?       Она промычала что-то в знак согласия, и он перестал ласкать её, чтобы расстегнуть ремешки на затылке. Он бросил кляп рядом с ремнём и призвал чистый носовой платок, чтобы вытереть её лицо.       — Гермиона, этим вечером ты можешь находиться в моей спальне, только если мой член будет внутри тебя: он может быть у тебя во рту или в твоей пизде, — Северус опустил лицо, чтобы уткнуться носом в её шею, а затем прижался губами к ушной раковине. — Он даже может оказаться в твоей заднице, если ты меня об этом попросишь.       Гермиона прикусила губу и покачала головой из стороны в сторону, не желая говорить и тем самым злить Северуса, но и стремясь отвадить его от попыток трахнуть её в зад. Она провалила своё «анальное» обучение, не взяв с собой ни одной из игрушек D/s, покидая Руасси — не было способа, при помощи которого она смогла бы спокойно вынести анальные игры этим вечером!       — Ты также не должна кончать без разрешения, и ты не сможешь кончить до того, как я тебя трахну, — ты понимаешь и соглашаешься с этими требованиями?       — Да, сэр, — сказала Гермиона, и он встал перед ней.       — Тебе есть что мне сказать? — спросил он.       Гермиона пожалела, что её руки несвободны и что она не в силах дотронуться до него. Она высунула язык, чтобы облизать пересохшие губы, но увидела, что он отреагировал так, словно она намеренно спровоцировала его.       — Умоляю, трахни меня, — попросила она.       Его ладони скользнули вверх по её рукам и освободили запястья, но, как только она потянулась к нему, он толкнул её на колени.       — Тогда достань мой член, жадная девчонка, — приказал он. — Если будешь примерной, я позволю тебе попробовать его на вкус.       Пальцы Гермионы ни разу не дрогнули, пока она управлялась с его ширинкой; запах, который она ассоциировала с его возбуждением, встретил её, как только она потянулась, чтобы освободить Доминанта от одежды. Его член, о Мерлин, как же ей его не хватало! Ствол распух, а его кончик потемнел. Со стоном она схватила его чуть ниже головки и потянула нежную плоть вниз, полностью обнажив блестящую головку члена. Её губы приоткрылись, и она уже высунула язык, как Снейп остановил её одним лишь словом:       — Шлюха, — промурлыкал он, и она посмотрела ему в лицо, со всё ещё выставленным языком. — Что это ты хочешь сделать?       — Я хочу облизать тебя, — ответила Гермиона.       Его губы дрогнули в кривой усмешке:       — Умоляй меня, — приказал он, и она без колебаний подчинилась.       — Пожалуйста, сэр, — сказала она. — Прошу, можно мне полизать и отсосать этот большой, твёрдый член?       Его глаза потемнели, а ноздри раздулись. Прямо за его спиной внезапно появился стул. Он опустился на него, зажав её между колен.       — Продемонстрируй, что ты помнишь, маленькая шлюшка, — сказал он и откинулся на спинку, не сводя глаз с её лица.       Гермиона ни секунды не колебалась — наклонилась вперёд и нежно лизнула влагу, сочащуюся из щели на его головке. Снейп одобрительно зашипел, и она закрыла глаза, принимая его естество тёплым ртом. У него был настолько правильный вкус, что она почувствовала абсолютно правильно и себя тоже, стоя на коленях и отсасывая ему. В их отношениях были и неправильные вещи, но ей не хотелось думать о них в этот момент. Она была там, где должна быть, и жаждала момента, когда окажется в его спальне, обнажённая и полностью в его власти. Ей не нужно было беспокоиться или задавать вопросы, когда он доминировал, в сексуальном плане — он был идеален, а она пребывала в полном согласии с ним.       Осторожно скользнув языком по поверхности ствола, Гермиона аккуратно начала сосать, наслаждаясь процессом. Она медленно опускалась всё ниже, не в состоянии вобрать его целиком (у них с Северусом не было времени попрактиковаться в подобных вещах за их короткое время нахождения вместе), но она заглатывала столько, сколько могла, прежде чем подаваться назад, лаская языком мясистую нижнюю часть его члена по ходу движений.       Выпустив член изо рта, Гермиона облизала его по всей длине, а затем протянула руку, чтобы погладить его яички. Не обращая внимания на жёсткие чёрные волосы паха, она, стараясь сделать ему ещё приятнее, взяла его яйца поочерёдно в рот, нежно перекатывая их на языке и прислушиваясь к гортанным стонам своего Доминанта.       Гермиона подняла лицо, погладив ладонью бедро Северуса. Он потянулся к ней, запустив руку в курчавые волосы, после чего принялся толкаться ей в рот, замирая на пике каждого толчка и заставляя её давиться членом. Гермиона наслаждалась этими действиями, восхищаясь его рукой в своих волосах, набухшим половым органом во рту, самим его видом, запахом и звуком фрикций. Она потерялась во всем этом, обнаружив своё истинное место здесь — на полу у его ног, служа инструментом его наслаждения.       Оставив её рот в покое, Снейп схватил Гермиону за плечи, увлекая за собой на стул. Она открыла глаза, словно только что пробудилась посреди приятного сна. Он притянул её за волосы и поцеловал в губы, проникая языком туда, где недавно был его член, и скользя эрекцией по её животу. Напор его рта казался невыносимым, пока он прокладывал горящую дорожку поцелуев вниз, к ключицам, отмечая шею яркими укусами-засосами. Гермиона лишь одобрительно стонала, путаясь пальцами в водопаде его маслянистых чёрных волос.       — До сегодняшнего вечера кто последним трахал твой рот? — потребовал он, царапая зубами сонную артерию.       — Никто, кроме тебя, — выдохнула она, выгибая шею и полностью сдаваясь ему.       — На спину на моей кровати, мелкая шлюшка, — прорычал он ей в самое ухо. — Разведи ноги и покажи мне, как сильно ты хочешь, чтобы я оказался между ними.       Гермиона с готовностью поднялась на ноги и подошла к кровати с тёмно-зелёным покрывалом. Она расположилась так, как он велел, и с нетерпением наблюдала, как он раздевается. Его тело завораживало. Наконец, полностью обнажённый, он подошёл к кровати и, не теряя времени, накрыл её тело своим. Он пристально всмотрелся в её лицо, его глаза блестели в свете свечей, а зубы казались стиснутыми.       — Кто в последний раз трахал тебя, Гермиона?       — Только ты, — ответила она, поднимая ноги так, чтобы внутренняя поверхность её бёдер ласкала его поясницу. — Прошу, сделай это ещё раз.       И прежде, чем она успела выдохнуть, он полностью оказался внутри. Почувствовав, что её пронзают и растягивают, Гермиона вскрикнула от удовольствия вновь ощущать подобное. Затем он начал размашисто двигаться на ней так, что каждое его движение создавало дрожь совершенства. Она постанывала при каждом толчке, творя своими всхлипами симфонию приветствия и воссоединения.       Как Гермиона и ожидала, Северус пристально посмотрел ей в глаза и проскользнул в сознание, без труда листая воспоминания в поисках доказательства того, что она солгала в своих ответах о том, с кем была с тех пор, как ушла от него, — но ему ничего не удалось найти. За все эти месяцы она ни разу не взглянула на другого мужчину с интересом. Да и как она могла это сделать, когда он полностью владел её душой? Когда она тосковала по нему всё сильнее с каждым вдохом, но и в равной мере боялась вновь увидеть? Ведь в глубине души она знала, что если снова увидится с ним, всё сложится именно так, — два объекта, находящиеся на одной орбите, обречены были столкнуться друг с другом.       Господи, как же она его любила!       Гермиона потянулась к нему со всей своей любовью, своей целостностью, своей трансцендентностью и, когда коснулась его разума собственным, почувствовала и его радость тоже.       Всё ещё… — она услышала его слова и уловила вспышку победного удовлетворения.       Да, — подтвердила Гермиона, отдавая всё, что у неё есть, и всё, чем она была в тот момент, — объединяя их тела, умы и души.       Северус трахал её, и ощущения власти, господства и благоговения прокатывались по сознанию Гермионы одновременно с тем, как он испытывал их. С каждым новым толчком Гермиона неслась ему навстречу телом и разумом. Она не знала, как именно трение его члена о её промежность создавало столь идеальный союз их душ, но когда первый оргазм расцвёл одновременно в её теле и мозге, она целиком провалилась в сабспейс, где смогла раствориться в полной уверенности, что Северус каким-то образом удержит её рядом и вернёт обратно в целости и сохранности.       Сокращения её мышц привели его в дикое, бешеное движение. Первозданный вскрик Северуса начал зарождаться глубоко в груди, поднимаясь, словно крик древнего воина при падении врага. Его бёдра принялись вколачиваться в её тело, отчего Гермиона закричала вместе с ним, неожиданно погрузившись во второй оргазм, чтобы кончить одновременно.       Обессилев, они так и лежали на одной подушке, сплетясь во влажных объятиях и восстанавливая дыхание. Скользкие от пота и соков их близости тела и наполненные их синтезом умы, делящие одно сознание на двоих.