Pride

Быть альфой предполагало соответствовать чужим ожиданиям, точно так же, как быть омегой. Ему было тяжело… казаться сильным и жестким все время. Конечно, лев предъявлял требования, которые Тэгун не мог игнорировать, конечно, он был ловким зверем и сильным самцом, конечно, он пахнул чистой властью и превосходством, и конечно, поэтому другие обращенцы держались от него подальше. Но все это никогда не соответствовало полностью его внутренним ощущениям. Сон никогда не давался ему легко, когда приближался гон. – Все работаешь? Тэгун обернулся и увидел в дверях Хагёна. – В твоей голове очень шумно. Это мешает спать, – пожаловался тот, проходя в комнату и садясь напротив него. – Прости… Сонно улыбнувшись, Хагён зевнул. Это повторялось снова и снова. Тэгун гонял по кругу разнообразные мысли, а Хагён из-за этого не мог заснуть. – Зачем ты опять надумываешь себе всякое? – Хагён прикрыл глаза, чувствуя за веками подступающую мигрень. – Просто закройся от меня, Хагён, что я могу сделать. – Выражение лица того стало одновременно понимающим и сожалеющим. – Я не могу взять и запретить себе думать. Хагён поднялся со стула и сел на стол рядом с Тэгуном. – Я никогда не закроюсь от тебя. Тэгун вздохнул и пробурчал, зачем тот заставляет себя опять и опять проходить через это, когда может просто выключить его мысли, как звук. – Тэгун. Он поднял глаза, Хагён коснулся ладонью его щеки, веки опустились. Прикосновение было воспринято приветливо, но лишь потому, что он уже ощущал себя слабым. – Я не позволю ничему с тобой случиться. Ни с кем из нас. – Молчание. – Я твой щит. Слова тяжело протянулись между ними, повисли, задержались навсегда… Они несли умиротворение. – Я твой меч, – отозвался Тэгун и вздохнул. Он устал. Так устал, что конечности вдруг сделались тяжелыми, он хотел просто стечь на пол и оставаться там, пока дрожь и слабость не уйдут, и он не сможет функционировать снова. Или хотя бы думать. Хагён улыбнулся. – Обязательно позови снова щенят. Они развеют твою хандру. – Я не могу ни с кем видеться сейчас… – он потерся щекой о чужую ладонь. Альфы так не делают. Никогда. Какой стыд. Какой позор. Когда Хагён снова подал голос, то звучал мягко и проникновенно, и Тэгун ненавидел это, потому что знал, тот элементарно пользуется его расслабленным состоянием. – Ты нравишься ему, Тэгуни. – Он хмыкнул. – Почему ты заставляешь его проходить через это в одиночку? Я знаю все, о чем он думает, позволь мне тебе рассказать. – Тебе не следовало читать его мысли. Хагён объяснил, что не мог поступить иначе, Тэгун знает. Они не могут позволить себе рисковать или быть легковерными. – Если он захочет, чтобы я узнал, он скажет мне сам. – Бесчувственный. Тэгун окинул его взглядом со своего места, остановившись на шраме на его плече. – Сколько раз я причинял тебе боль в прошлом, потому что принимал решения в одиночку? – Тэгун, ты не был… – Он остановил его и переспросил: "Сколько раз, Хагён?" Тот вздохнул. – Несколько. Но это не было твоей виной. Он имеет право знать. Тэгун приподнялся с кресла и с болью в глазах дотронулся до шрама. – Я не могу управлять им. Я не могу управлять своим зверем. – Хагён положил руки ему на плечи. – Я не хочу ранить его, Хагён. Ты же знаешь, я– – Замолчи, – перебил тот, но это не помешало Тэгуну закончить предложение в уме. Слабый. – Ты не знаешь, как все будет в этот раз. – Тэгун помотал головой, повторил, что устал. – Ты хороший человек, Тэгуни… Подпусти его ближе. Он вздохнул, Хагён посмотрел на него понимающе. – Идем в постель, уже поздно. У меня скоро отчетное выступление, пригласи их с другом прийти. – Но Хагён… – прошептал он, глядя снизу вверх, он был без сил. – Ты доверяешь мне, Тэгуни? – Он кивнул. – Позови их. Тебе это пойдет на пользу. Я не позволю чему-либо плохому случиться. Он опустил голову Хагёну на плечо. – Хорошо. Тот улыбнулся, руки пробежали весь путь от его плеч до макушки, пальцы зарылись в волосы и перебирали их, пока он не заурчал. – Давай спать, завтра у нас много дел. – Ладно. Тэгун выключил свет, и Хагён отвел их наверх. ~+~ – Доброе утро, Хёка. Нечасто встретишь тебя в верхнем городе, – Воншик улыбнулся, не вставая со стула. Его глаза были серыми и блестящими, как обычно. Воншик был приятным во всех отношениях, Санхёк ценил это в нем, потому что не мог сказать, что доверял всецело духам и их странной религии. – Я пришел, потому что остался почти без лекарств. Хонбин не смог составить мне компанию, но передавал привет. Он сказал, что зайдет на неделе. Видимо, Хёк был преисполнен такого искреннего сожаления, что Воншик не сдержал глухой смешок. – Новых проблем не было? Спишь без снов? Санхёк помотал головой. Воздух был наполнен запахами больных людей и ладаном, который удерживал Воншика на месте и умиротворял духов, или что-то такое. – Ясно… Голова не болит? Пока тот записывал ответы, которые Санхёк выражал головой, он успевал и осматриваться по сторонам. Дверь открылась, когда Воншик протягивал ему пузырек с зелеными таблетками. – Тэгун? Он обернулся через плечо. Это правда был Тэгун. Чересчур бледный и измученный на вид. Его втащил за собой Хагён. – Привет, Шикки, привет, Санхёк, – тот приятно улыбнулся. – Мы присядем? – Конечно, располагайтесь. Воншик направился к ним. Хагён сел на стул рядом с ближайшей кроватью, Тэгун расположился на ней. Он выглядел разморенным и слишком скованным. Не воспротивился, когда Воншик коснулся его лба, когда положил руку на шею. Более того, Санхёк был уверен, даже прикрыл глаза. – Ты не оставишь нас, Хёка? – спросил Воншик ровным голосом, Санхёк вынырнул из своих мыслей и торопливо попрощался. Тот кивнул ему и сказал возвращаться, если что-нибудь случится. Это было так непривычно. Видеть, чтобы альфа, чтобы Тэгун, позволял необращенцу касаться себя так запросто, пускай даже Воншику. Санхёку от этого всегда делалось не по себе, а он в принципе мог вынести почти все, что угодно. Это был признак слабости. Он размышлял об этом всю дорогу до дому, а путь был не близкий. Хонбин, сидя за кассой, препирался с Соджин, рассматривающей вывешенную на продажу кожу, когда Санхёк зашел в лавку. – Я вообще не понимаю, зачем тогда ты проделала весь путь сюда, когда рядом с твоим домом есть неплохая дубильня, нуна, – выговаривал ей Хонбин, потому что она отказалась позволить ему выбрать за нее. Упрямая, как и все альфы. – Они не такие милашки, как вы с Хёком, – отозвалась она, Хонбин закатил глаза. Санхёк оставил обувь возле двери и приветливо кивнул Соджин, она кивнула в ответ. – Только что говорила о тебе, малыш. Единственная, кому удавалось оставаться в живых, назвав его малышом. Он пробурчал под нос невнятное "не зови меня малышом, нуна" и повернулся к Хонбину, который уже погрузился в чтение книжки, подставив под голову руку, с самым скучающим видом. – Я видел Тэгуна в лазарете. Забавно было, как он сразу подскочил на месте. – Он в порядке? – Хонбин сел прямо и нахмурился. Соджин наблюдала за ними. Санхёк пожал плечами, откуда было ему знать? Неоткуда. – Не знаю. Но он был какой-то ошалелый. Позволил Воншику тронуть свою шею. – Хонбин застыл на миг. – Он альфа, это как-то странно. – Не то чтобы он представлял, как альфы устроены. – Он был один? Санхёк хмуро покачал головой. – С Хагёном. Интересно, что с ним… И, по правде, Хонбин подумал то же самое. А потом заметил, что Соджин наблюдает за ними, возможно, сейчас было не лучшее время говорить о Тэгуне. – О ком это вы? – спросила она. Достаточно безобидный вопрос. Учитывая, что они обсуждали его при ней, понятно, что она захотела узнать подробности. – Ваш друг? – Да, вроде того. Хонбин припомнил их недавний ужин и то, как Тэгун ел в молчании, предоставив Хагёну право вести разговор. И задумался, вел ли тот себя так и с Хагёном наедине тоже, или только в их присутствии ему было некомфортно. Почему-то мысли об этом беспокоили его сильнее, чем хотелось. – Я не знаю альфу по имени Тэгун в нашем районе, кто-то новый? – Конечно, Соджин, как волк пустошей подобный им, знала наперечет всех местных альф. Это была их фишка – быть в курсе насчет друг друга все время. Санхёк знал туеву хучу народа, несмотря на то, что общался только с тремя из них. Обратная сторона того, что его называли полукровкой за глаза. – Он живет в другом районе с другом, – вмешался Санхёк, Хонбин кивнул. Соджин хмыкнула. Она больше не задавала вопросов, Соджин никогда не спрашивала больше, чем было необходимо. И Хонбину это в ней нравилось. – Может, тебе стоит сходить проведать его. Альфы обычно не позволяют посторонним трогать их шеи, – она наморщила нос. – Это явный признак слабости, особенно, если подставляешь шею необращенцу. Считалось, что подставлять шею значило сдаваться, выказывать готовность служить, подчиняться. Не в природе Альфы было сдаваться. Они ни перед кем не склонялись, даже перед лекарями, как Воншик. Процесс получения допуска к шее альфы включал в себя серию предупредительных рыков и настороженных взглядов. – Мы не настолько близки, – поставил точку в обсуждении Хонбин, Соджин пожала плечами и протянула ему выбранную кожу, чтобы он озвучил цену. Но даже когда она ушла, Хонбин не мог перестать нервно выстукивать карандашом ритм по столу. – Когда я уже выходил, я услышал, что он собирался зайти к Джехвану после, – пространно заметил Санхёк, – может, все-таки проведаешь его? Повисла тишина. Конечно, он волновался о внезапном недомогании Тэгуна, из-за которого тот так себя вел. Да и Хонбин был уверен, что Санхёк не настолько жестокий, чтобы сочинять насчет его здоровья. – Может, и проведаю. Санхёк закинул таблетку в рот и согласно кивнул. – Иди, я присмотрю за лавкой. Пока ты до туда доберешься, он как раз тоже появится. И Хонбин не стал откладывать. Он мчался даже чуть быстрее, чем сам считал приемлемым, но мысль о том, что Тэгун плохо себя чувствует, беспокоила его, особенно потому, что он не знал причины. И давно ли он начал принимать происходящее слишком близко к сердцу. Когда он добрался до мастерской Джехвана и вошел внутрь, Тэгун лежал в одежде на кровати, а Джехван сидел возле него на коленях и гладил по волосам. Хонбин поздоровался с хозяином дома, Джехван от неожиданности вздрогнул. – Божечки, Хонбин, ты в порядке? Он проделал весь путь сюда бегом и пытался выровнять дыхание. – Я слышал, – начал он и понял, что не придумал, что скажет, когда доберется, почему ворвался в дом Джехвана весь запыхавшийся, – Санхёк сказал, что видел Тэгуна в лазарете, все в порядке? Он перевел взгляд на Тэгуна, тот лежал с закрытыми глазами и размеренно дышал. Джехван понимающе кивнул, затем хлопнул по плечу и предложил спросить самому, потому что у него были дела в саду. Хонбин, слегка опешив, проводил глазами его удаляющуюся спину. Тот что нарочно ушел? Ушел и оставил их наедине? Тэгун пошевелился на кровати, потерся лицом о подушку, Хонбин вернулся взглядом к нему. И сделал осторожный шаг ближе, дав время подготовиться к его приближению. Альфы становились немного дергаными во время болезни. – Хён, ты в порядке? – В полном. – Голос Тэгуна звучал еще мягче, чем обычно, воздушнее. Словно это он не мог восстановить дыхание. Желая проявить уважение, Хонбин присел на пол рядом с постелью, а не на нее, так их глаза оказались почти на одном уровне. – Санхёк сказал, что ты выглядел неважно, – тихо выговорил он. – У тебя что-то болит? Тэгун молча помотал головой, Хонбин с облегчением выдохнул, у него будто камень с плеч свалился. Отлично. По крайней мере, тот не был ранен. – Это хорошо. Хонбин не пытался дотронуться до Тэгуна, лишь положил ладонь рядом с ним, а тот стал бесцельно играть с его пальцами, нежно их касаясь. – Можно спросить, что случилось? – Ничего. – Хонбин постарался не зацикливаться на том, что Тэгун играл с его пальцами так, словно это было невероятно интересное занятие: пересчитывать костяшки, гладить короткие ногти. – Скоро все закончится. Не зацикливаться было трудно, он тонул. Он заглянул в лицо Тэгуна, тот смотрел в его глаза и будто ждал что-то. Что-то важное. – Что закончится? Тот не ответил, только опять помотал головой. Хонбин вздохнул, Тэгун продолжил играть с его пальцами. От насыщенного запаха сандалового дерева и пепла у него кружилась голова, но он терпел. Он поймал палец Тэгуна своим, тот не воспротивился. Тогда он обрисовал пальцем всю ладонь Тэгуна: его длинные пальцы, его выразительные костяшки, затем направился дальше к запястью, ведя вдоль сетки вздутых вен, пока они не скрылись под рукавом. Тэгун не пытался оттолкнуть его, лишь молча наблюдал за его действиями. – Мне стоит волноваться за тебя? – спросил Хонбин, вычерчивая подушечкой выступающую под бледной кожей синюю вену. – Нет, – мягко отозвался Тэгун. Хонбину по-настоящему нравился его голос. – Ты выглядишь уставшим... – Я устал. Хонбин посмотрел на него, но Тэгун был увлечен его путешествующим по своей руке пальцем. – С тобой все будет хорошо? Серебристые глаза уставились на него на мгновение, Хонбину показалось, что прошла вечность. – Почему тебе важно это знать? – Потому что ты мне важен. – Ответ дался слишком легко. Прохладная ладонь Тэгуна накрыла его руку, но не полностью, а чуть касаясь. – И почему это вдруг? Хонбин моргнул, Тэгун пока ждал, перевернул его ладонь, чтобы пройтись кончиком пальца по линиям на его коже и дать ему время найти ответ. – Потому что мы друзья. – И только поэтому? Он напрягся, Тэгун смотрел на него. Хонбину не хватило храбрости высвободить свою руку. Что он мог ответить, что не звучало бы абсолютной глупостью. Ничего. – Я думаю, ты не знаешь, как темнеют твои глаза всякий раз, когда мы встречаемся взглядами, – продолжил Тэгун, и Хонбин, не выдержав, потупился. – Почему ты выбрал такого, как я? Я... Хонбин взглянул на него снова, но тот вернулся к рассматриванию их рук и не собирался заканчивать предложение. Хонбин тоже не стал ничего говорить, закрыл рот и сжал ладонь Тэгуна в своей руке, тот судорожно выдохнул, словно это из него выжали воздух. А затем расстояние между ними сократилось, и их губы соприкоснулись. Хонбин тут же инстинктивно отпрянул, глаза расширились от удивления. Тэгун, казалось, застыл на месте с выражением ужаса и неописуемого сожаления на лице, Хонбин почувствовал необходимость немедленно все исправить. А именно попросить его вернуться и поцеловать его снова, пожалуйста, ему это было необходимо. Тэгун выдернул руку из его и сел прямо. – Извини, я не подумал... Отвлекся на мысли в своей голове. Прости, – выдохнул тот. – Это больше не повторится, я– Один необдуманный поступок в обмен на другой. Хонбин поцеловал его сам. Какой ужасный способ все исправить. Только раз, только на одну секунду, только потому что он запаниковал. Когда он отстранился, Тэгун выглядел шокированным. Шокированным настолько, что Хонбин отпрянул назад и шлепнулся на пол. Он вдруг понял, как чудовищно все испортил. Нарушил все возможные нормы и правила этикета. Пробормотав судорожные извинения, он бросился на улицу. Промчался стрелой мимо Джехвана, который снова не понял, что произошло. И мимо поворота, ведущего к дому. Ему нужно было остыть и собрать свои мысли в кучу, а Санхёк обязательно бы помешал. И мимо родного района, где каждый мог унюхать стыд и отчаяние, наполняющие его, он не был готов разбираться ни с кем сейчас. Он спешил попасть в одно единственное место. Где можно было в волю смотреть на русалок. И страдать. Вспоминая теплые губы и серебристые глаза.