Люблю, люблю, люблю

      - Мэнди, она работает! Кто-то поймал наш сигнал! Но источник, по всей видимости, очень далеко, поэтому слышны только помехи. Нужно подняться вон на тот высокий холм.        Ребята бросились вверх по склону, оскальзываясь на влажной траве, помогая друг другу подняться на уступы и ужасно боясь, что связавшийся с ними человек посчитает свою попытку неудачной и отключится. Гэдди подтолкнул девушку на верхушку холма; Мандолина забегала по лугу, откуда открывался чудесный вид на темно-синий океан, зелёные и серые холмики островов и купол бесконечного неба. Но у молодых людей совершенно не было времени созерцать природу.        - Гэдди, я ничего не могу сделать! Она просто жужжит, а звука нет, - расстроилась девушка, - наверное, здесь не достаточно высоко.        - Подожди, давай попробуем вот так.        Мандолина внезапно почувствовала, что её поднимают в воздух, и тихонько ойкнула. Держа девушку на вытянутых над головой руках, Гэдди осторожно взобрался на один из больших камней, разбросанных по холму. Конструкция получилась высокой, но достаточно устойчивой.        - Эй, есть кто живой? Отзовитесь! – Прохрипели в трубке.        - Да, да! Это Мандолина из Вэлли, мы с Гэдди застряли на острове.        Голос прошамкал нечто невнятное, явно обращаясь к собеседнику рядом с собой, затем попросил передать трубку её спутнику. Мэнди опустила руку, прикладывая рацию к его уху.        - Братан, это Твиг! Где вы сейчас? Все целы? Нашего Мезоса оттуда не видно, такого с белыми ледниками?        - Привет! Нас тут только двое, но всё хорошо. Где Альфонс и что случилось с Отусом, - Гэдди проглотил подкативший к горлу комок, - я не знаю. И нет, ничего, даже отдалённо похожего на заснеженные горы, поблизости нет. Можешь описать, какие острова у вас поблизости – вдруг мы не так уж далеко друг от друга?        Несколько минут ушло на объяснения, попытки узнать как можно больше подробностей и разобраться, соответствуют ли друг другу пейзажи, окружающие каждого из собеседников. В итоге, выяснилось, что, по крайней мере, один остров с высокими шпилями серого камня, виднеющийся справа от Гэдди, совпадает со сбивчивым рассказом Твига.        - Ждите нас, мы скоро будем, - попрощался парень и, уже переведя взгляд на Мандолину, добавил, - вопрос только в том, как нам туда добраться? - Он задумчиво поскрёб макушку.        - Да уж, история. Хотели вызвать кого-нибудь себе на помощь, а теперь самим нужно спасать, - развела руками Мэнди, и медленно гляделась по сторонам, в надежде найти подсказку, как им быть.        Гэдди, тем временем, искал лучший спуск с холма, поскольку лазурно-зелёный склон был довольно крутым – залезть на него в порыве радости и воодушевления оказалось намного легче, чем теперь, стоя и смотря на крутизну и ту же самую высоту, но уже из прямо противоположной точки, думать о движении вертикально вниз. Ни в коем случае нельзя назвать Гэдди трусишкой – парень готов был развинтить и стереть в железную стружку Мольсторма голыми руками, когда злобный пират напал на маленького совёнка. Но сейчас, в совершенно иных обстоятельствах, не угрожающих чьей-либо жизни, новоизбранному герою не хотелось чересчур сильно рисковать здоровьем.        - Смотри, Мэнди, там что-то движется по воде. И даже с кем-то… К нам плывёт лодка! - Сообщил он с немалым удивлением и радостью.        После чего, едва успев расслышать восторженный девичий крик «Папа нас нашёл!», Гэдди лишился почвы под ногами – в буквальном и переносном смысле, поскольку ему, в самом деле, стало не на чем стоять, а сердце незамедлительно, на всякий случай, убежало в пятки. Девушка утянула парня за собой, крепко схватив его за руку, и они вместе скатились по траве, как по ледяной горке.        Похожая на гондолу деревянная ладья с резным узором на бортах, незнакомым жителям Вэлли, причалила на мелководье. На её носу стоял мужчина, достаточно пожилой, худой и загорелый, чем-то похожий на любителя жарких источников из деревни, но гребцу, явно, довелось пожить много дольше на этом свете. Ещё больше сходства между ними добавляла набедренная повязка. Соломенная остроконечная шляпа скрывала его лицо, оставив на свету лишь кончик седой бородки. Мужчина воткнул длинный шест, которым он толкал судно по пути сюда, в песок, остановил транспорт и всмотрелся в дали персикового острова. Его пассажиром был знаменитый барабанщик из Вэлли по имени Бомбо, которого ребята заприметили ещё с холма – отец Мандолины. Гребец собрался на платформу островка с домиком, чтобы проверить, кто в нём есть; Гэдди и Мэнди не заставили себя ждать, выбежав на «рог» золотистого песчаного полумесяца. До лодки они добрались растрёпанные, мокрые с ног до головы, с запутавшимися в волосах травинками, но их глаза светились абсолютным счастьем, а ладони крепко держались друг за друга.        - Здравствуйте! Привет, пап! Мы вас немножечко заждались.

I heard your heart say Love, love, love I heard your heart say Love, love, love I heard your heart say Love, love, love I heard your heart say Love, love, love

       - А, ребята, с прибытием! Добрались наконец-то, - престарелый палочник восседал на плоском камушке с умиротворением буддистского монаха - подогнув под себя ноги и сложив их в позу лотоса. Удивительно, как ему это удавалось в столь преклонном возрасте.        С каждым днём тёплая атмосфера планеты оказывала всё большее влияние на упавшие в её объятия осколки суши, изменяя их в соответствии со своими усмотрениями, и Мезос постепенно возвращался к прежнему образу жизни. Альпийским лугам, долгожданной, но такой короткой весной наполняющимся цветением необычайных растений. Не скованным вечными льдами таёжным лесам, словно бы выточенным из малахита, где через некоторое время появятся животные, водившиеся здесь в далёком прошлом. И многоступенчатым водопадам – великанам, обрушивающимся с вершин с рёвом тысячи горных львов. Снег таял, унося с собой запах свежести, а ручейки сбегали в океан.        - Как раз вовремя вы прибыли. А то у нас уже горы петь начинают – того и гляди, со дня на день лавины сходить начнут. Побудем где-нибудь в спокойном месте, а через пару лет вернёмся на древнюю землю рода палочников.        Мужчины поздоровались за руки – все, кроме гребца с южного архипелага, пожелавшего остаться в лодке до отплытия. Жители небесных земель редко наведывались в дикую родину аборигенов, поэтому никто из присутствующих не мог понять, откуда он прибыл, пока тот не рассказал сам. Роланд галантно поцеловал луку леди Мандолины (в душе сожалея, что их не четыре, как у него), вызвав бурю невысказанных эмоций у Гэдди, которые легко читались на его возмущённом лице.        - Мы тут очень даже нескучно провели время, пока вас дожидались, - старичок улыбнулся, - вначале Рони немножечко заблудился на обратной дороге к нашему дому, куда я попросил его сходить за рацией, а Твиг отправился его искать. Потом Рони нашёл меня, но младший так и не вернулся, хотя начало светать; и он ушёл следом. Дальше пропали оба, и когда я уж было, подумал, что без моей помощи не обойтись, дети вернулись с совершенно противоположной стороны, а не оттуда, куда они уходили. Твигги, почему-то, выглядел расстроенным, но не захотел ничего рассказывать. Только вполголоса попросил Роланда не приходить больше на то место, где они встретились.        Твиг ушёл час назад – обещал принести нам чего-нибудь пожевать, но судя по тому, сколько времени его нет, решил опять наведаться в таинственное местечко. Думаю, скоро вернётся, он ведь знает, что вы приедете.        - Что ж, сыграем! – Объявил Бомбо, раскладывая свои барабаны на хрупкий снежный наст. – Горы далеко, они не будут возражать. Пусть это будет наша прощальная песня для них.        Гэдди с Мандолиной сели поближе друг к другу, обнимаясь уже не так робко, как сегодня утром. В такой приятной близости солдат и девушка провели всю дорогу до Мезоса. А мелодия ритма лилась и лилась, рождая эхо, хрустальным звуком звенящее среди серебряных снегов, что напоминали облака, присевшие на минутку отдохнуть, словно нахохлившиеся призрачные птицы. И десятки похожих на них пушистых и светлых облаков плыли в недосягаемой теперь небесной вышине, одаренные золотыми одеждами богини Солнца – знаком её нежной материнской любви. Каждый из присутствующих готов был отдать многое, чтобы суметь опять воспарить над землёй, лететь, отдавшись на волю ветра, ощутить глубину синевы и голубизны, простёршейся верх и вниз. Той, что сделала планету круглым кусочком неба посреди нескончаемой холодной тьмы; вратами в иной мир. Но сегодня одна лишь музыка осуществит их мечту, совсем недавно бывшую реальностью. Когда-нибудь люди научатся строить летающий транспорт и парящие города; возможно даже, совы помогут им в этом. Но прежде весь их потерявший опору мир придётся отстраивать заново…        Кажется, горы плакали прозрачной капелью в унисон с печальными думами собравшихся людей. Каждый сожалел о чём-то своём, что в прежней жизни было для него дороже всего, и радовался чему-то новому. Но Гэдди страдал сильнее всех – его крылья, как кусочек души - самый важный и жизненно необходимый, - отняли навсегда. Он даже не успел попрощаться. И эта горечь разлуки произрастала не из утраты умения летать, а чего-то намного более значимого.        Реальность грозила окраситься в серые, неестественные оттенки боли и одиночества, как тогда, после ужасающей войны в Адвенте. Механики умеют чинить многое, но завести сломанные сердца им не под силу, даже свои собственные. Только любовь продолжала поддерживать свет в опасно затухающем маяке, что всегда вёл Гэдди по жизни.        - Эй, привет, - раздался над ухом тихий голос Твига. Его мордочка выглядела расстроено, – У меня к тебе просьба, братан. Мне нужно, чтобы ты кое на что посмотрел.        - Это здесь, - палочник дошёл по своим следам до места, где их цепочка обрывались, и спрыгнул вниз с занесённого снегом холма – до сердца тайги таяние ещё не добралось.        В небольшой низине, среди сломанных стволов лежал непонятный объект, припорошенный снегом, возле которого Твиг неподвижно застыл, почему-то склонив голову. В душе Гэдди шевельнулось неприятное чувство, хотя он и не понял, в связи с чем оно возникло. Кое-как спустившись по крутому склону, парень подошёл… и тут же ему невыносимо захотелось зажмуриться и кинуться из леса прочь, куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого жуткого места. На промёрзшей земле лежало тело Альфонса со следами царапин и вмятинами – он явно падал с большой высоты, ударяясь о неровный бок горы и сломав несколько толстых веток. Охваченные ужасом и смятением молодые люди своими глазами увидели, что их лучший друг и верный боевой товарищ превратился в груду безжизненного обледеневшего металла, который никогда больше не обратится к ним в своей изысканно вежливой манере, не протянет руку помощи в трудную минуту. Круглый корпус из тёмного металла отбрасывал на снег редкие неясные блики, словно упавшая с небес маленькая луна...        Гэдди снял шапку, закрыл лицо руками и отвернулся. Из его горла не вырвалось ни звука, даже, если бы он очень сильно захотел. Все слёзы - настоящие, или всего лишь привидевшиеся во сне, он уже пролил в первую ночь после своего падения с немыслимой высоты. Не ощущая ничего, лишь их, тепло рук Мандолины и накатывающую волнами головную боль.        - Ты же механик, - каждая буква, слово за словом, неподъемными глыбами падала в его душу, мешая лёгким вбирать в себя морозный воздух, - неужели ты не сможешь его починить? Прошу тебя, я не могу его здесь бросить…        Твиг неожиданно всхлипнул, тоненько и очень тихо; переводя плач на тон всё ниже и ниже, наконец, обратив звуки в едва различимое поскуливание. Как щенок, которого кто-то осмелился ударить.       Подавив дрожь в коленях, Гэдди приблизился к Альфонсу, счистил снег и внимательно осмотрел тело поверженного пирата. По правде сказать, парень не знал, что делать – он никогда не чинил совиные машины, даже представить не мог, что представится подобный шанс.        Где можно достать детали по образцу тех, что делались девять сотен лет назад? Тем более, в мире, за один день перевёрнутом с ног на голову. Помнит ли хоть кто-то из ныне живущих, как те машины функционировали, из чего были собраны? Разве что сами пираты, но, после гибели Мольсторма, вся многотысячная команда вскоре начнёт постепенно развалится, в прямом и переносном смысле: автоматоны не предназначены для автономного существования, им нужен хозяин. Их ждёт судьба Альфонса, но процесс растянется на несколько лет, что ещё более трагично.        От осознания этого становилось грустно, не смотря на все беды и горести, причинённые пиратским игом. От рук Мольсторма погибли родители Отуса, он сам и Адвент… но, наверное, чем дольше ты живёшь в период военных действий, и невольно ощущаешь каждый день человеческую боль, тем быстрее учишься ценить жизнь, понимать крайне сложные мотивы взаимоотношений окружающих. А самое главное - прощать.        Гэдди не знал даже, какой источник энергии совы использовали для роботов. Вот если бы у них оказалась Реликвия, давшая капитану немыслимую силу, тогда, может быть…       - Хорошо, Твиг, - тяжело вздохнул механик, поднимаясь. - Я не в праве что-либо обещать тебе, но я попробую. Постараюсь сделать всё, от меня зависящее. Давай отнесём его наверх, нам пора отплывать.

Oh, it's seems awfully far for us to find at all, Oh, all this years will wash away and We'll be claimed but we'll have nothing more, Well I can say there'll come another day Where money and time will fall, And on our hands, our wrinkles understand We never really wanted more.