Избранная "Черного Кристалла"

      Сознание вернулось резко, взорвав мозг огненной вспышкой, глаза открылись сами собой — темнота и тишина. Первая мысль — он в могиле, умер и его похоронили. Но постепенно темнота отступала, начало возвращаться зрение. Взгляд уперся в переплетение длинных высушенных стеблей меч-травы. Потолок? Или крыша? Затем появились запахи: в нос ударил терпкий, тягучий, болотный, смягченный нежным лавандовым. Хижина на болоте решил Эрик. Попытался пошевелиться, но тело оставалось неподвижным, ни один мускул не реагировал на приказы мозга, словно мозг принадлежал одному, а тело — другому. Зато пришла боль. Мышцы, скованные как после многочасовой тренировки, нестерпимо болели. И тишина по-прежнему была абсолютной, давящей на уши, словно он оглох. В хижине посветлело, по-видимому открылась дверь и кто-то вошел. Высокая мощная фигура остановилась у изголовья. Фрэнк Трипп, а это был он, подошел к неподвижно лежащему Эрику. Склонился над ним, изучая.        Фрэнк — единственный в команде Максимилиана бессмертный. Рыцарь-храмовник, еще участвовавший в крестовых походах, проживший множество жизней, испытавший и повидавший немало. Он с болью смотрел на неподвижного Эрика, погруженного в магический ступор перерождения. Скольких он повидал таких, обреченных на неизвестное будущее, и лишь единицы сумели сохранить в себе человеческий разум, жить в двух ипостасях и не погрузиться в бездну Тьмы, не стать зверем.       Коснувшись рукой лба Эрика, Фрэнк понял, что жар начал спадать. Наклонившись ниже, Трипп увидел широко открытые глаза, пристально, с немым вопросом смотрящие на него. Время, отведенное для изменений, подходило к концу. Фрэнк взял со стола глиняную плошку с отваром, приготовленным Алекс, и осторожно поднес ко рту Эрика. Несколько капель попали на губы. Жидкость была горьковатой с вяжущим привкусом. Язык не подчинялся, но глотательный рефлекс сохранился. Пары глотков эликсира хватило, чтобы оказать успокаивающее действие. Сознание снова уплывало, и, прежде чем погрузиться в сон, Эрик увидел лицо, такое знакомое, с грустной улыбкой — лицо друга, которого давно потерял. Видение начало расплываться и вот уже, яркая и четкая, на Эрика смотрела Темная Королева. Красивое, но искаженное злобой, с оскалом вместо улыбки, ненавистное лицо. Губы сидхе шевелились, и он услышал, вернее, осознал слова, острыми иглами впивающиеся в мозг:       — Это тебе сказочка напоследок, недостижимый, и, увы, неподвластный мне, но такой сладкий мальчик…       Сразу же после этих слов в его мозг тонкой струйкой, холодной, как лед, затекло чье-то украденное воспоминание. Жуткое, страшное, наполненное болью и безнадежностью. Островок на болотах исчез. Время пошло в обратную сторону с бешеной скоростью. Перед глазами Эрика предстал бушующий океан, шторм и небольшая шхуна, не способная сопротивляться стихии.       На лодке, прижавшись друг к другу, сидели люди. Испуганные, уже потерявшие надежду на спасение. Еще час назад все они с надеждой на удачное бегство с «острова свободы», отплыли в сторону Флоридского побережья. Ясная лунная ночь способствовала их мероприятию, но неожиданно все изменилось. Непонятно откуда налетел ветер, набежавшие тучи скрыли луну, холодный ливень обрушился на беглецов. Потерявшая управление лодка болталась, как щепка, брошенная в бурный ручей. Волны перехлестывали через борт, норовя смыть кого-нибудь из пассажиров. Еще немного, еще один удар — и лодка расколется на части.       Беспрестанно вспыхивающие молнии освещали мертвенно-бледные лица обезумевших от страха, отчаявшихся людей. Среди них была молодая женщина, держащая на руках новорожденного ребенка. Она, как могла, старалась закрыть от дождя и соленых океанских брызг маленького мальчика, которому едва исполнился месяц. Малыш уже не плакал, закрытые глаза и судорожные вздохи ребенка ввергали женщину в ужас. Мокрые спутанные волосы, сумасшедший взгляд, слезы, перемешанные с дождем и морской водой. Отчаянье, неприкрытое и безумное, заставляло ее неистово молиться, взывая к всемогущему, но все ее усердие было напрасно. Шторм только усиливался, а волны норовили опрокинуть лодку.       Очередной удар прервал ее молитву, и неожиданно ей, истинной католичке, в голову пришла страшная и безумная мысль. Женщина вспомнила Кубу, маленький поселок, в котором она жила, будучи подростком, и странную соседку, которую все называли колдуньей. Воспоминания были такие яркие и близкие, такие реальные — ведьма стоит на коленях, откинув голову назад, сцепив пальцы перед собой, по ее лицу сбегают дождевые капли, губы произносят непонятные слова на нереальном текучем языке. Проходят минуты — и ливень, не прекращавшийся неделю и заливавший их поселок, кончается.       Женщина взглянула на своего ребенка — он уже не шевелился, широко открытые глаза смотрели в небо. Вскрикнув, мать прижала ухо к груди мальчика. Его сердечко еще билось, но еле-еле. И тогда, позабыв все, чему учили ревностную прихожанку католического храма, она подняла лицо вверх, закрыла глаза и стала нараспев произносить слова. Плавные, тягучие, они сами по себе всплывали в ее памяти и срывались с языка, уносимые вдаль штормовым ветром. Неожиданно очень ярко вспыхнула молния, глаза открылись сами собой. На черно-сером клубящемся небе четко прорисовалось очень красивое женское лицо.       — Достаточно, я, Темная Королева, могу тебе помочь. Но мы должны заключить сделку, — слова проникали сразу в мозг, лишали воли и подчиняли себе.       — Какую сделку? — в тот момент молодая мать была готова на все, лишь бы спасти своих детей и мужа. Она настолько была испугана и измучена, что не удивилась такому странному явлению.       — Маленькую сделку, — лицо красавицы приблизилось так, что можно было ощутить исходящий от нее холод. — Твой мальчик почти мертв, еще минута — и все будет кончено. Моя цена: душа этого ребенка, взамен на жизнь всех остальных.       — Я не могу, — женщина смотрела на малыша. Он уже не дышал, а она уже не осознавала, что делает.       — Какая ты глупая. Все останутся живы и он тоже, но через тридцать лет, три года и три дня я заберу его, — Королева коснулась пальцем мальчика, он вздохнул и заплакал. — Ну? Решай! Или я получаю его, или вы все сгинете на дне океана, — она убрала руку и на лодку обрушилась огромная волна, накрыв с головой сидящих в ней людей.       — Хорошо, — согласилась отчаявшаяся мать. Ледяная красавица ласково провела пальцем по голове ребенка, серебристые искры рассыпались по его телу. Малыш зашевелился и сердито заплакал.       — Пока, мой сладкий, — Королева растворилась в воздухе. Прошло совсем немного времени — и шторм начал стихать, дождь прекратился. Тучи, скрывавшие луну, разбежались, и люди, уже отчаявшиеся выжить, увидели впереди береговую линию Флориды.       Женщина с ребенком просидела неподвижно все оставшееся время, крепко прижимая сына к себе. Она не могла поверить в случившееся. Правда или ее воспаленное воображение, но все были живы, а ее мальчик, успокоившись, крепко спал у нее на руках. В тот момент она еще не совсем понимала, что совершила, но внутренним чутьем осознавала, что необходимо защитить, охранить ее малыша от темного будущего.       В голове Эрика словно закрылась на время приоткрытая дверка, и, прежде чем он снова погрузился в темноту, в блаженное состояние забвения, он увидел знакомое лицо темнокожей женщины, одетой в странные одежды, ее добрые глаза и руки, снимающие с него тяжелые, сдавливающие его тело путы. В его мозгу перемешались два видения, одно из его далекого детства, другое — сегодняшнее. Одна и та же колдунья налагала на него охранное заклятье и помогала выпутаться из заклятья оцепенения.       Возвращение в реальный мир было резким и быстрым. Эрик сел на своем ложе, не понимая, где он и что происходит. Состояние его было странным. Голова тяжелая, тело покалывает маленькими иголочками, словно по мышцам пробегает электрический ток. Но он ощущал, как с каждой секундой мышцы наливаются силой, зрение и слух обостряются, он уже различал малейшие шорохи и запахи. Все его существо требовало движения, Эрик испытывал чувство беспричинного восторга, какой-то непонятной радости. Встав на ноги, он вышел из хижины и огляделся вокруг. Совсем недалеко, на берегу озера, неподвижно сидел Максимилиан. Казалось, он чего-то ждет. Эрик, бесшумно ступая босыми ногами, пошел к нему, и, подойдя ближе, окликнул: — Макс!