Избранная "Черного Кристалла"

      После ухода Дилана Макс долго размышлял о том, что узнал от старого друга. Сколько прошло времени, понять было сложно. Просто что-то вдруг изменилось, и Макс почувствовал, что в комнате он больше не один. Открыл глаза и осмотрелся. В дверном проеме он увидел изящный почти прозрачный силуэт. Полумрак не позволял рассмотреть гостя, но это однозначно был не Дилан. Макс приподнялся на диване и, повернувшись в сторону незнакомца, негромко спросил. — Кто там?       Человек сделал несколько шагов и вышел на свет. Макс не поверил своим глазам, ему показалось, что он просто задремал и видит сон. Стоящая перед ним девушка просто не могла здесь находиться, потому что ее не существовало в природе. Вот только видение было слишком четким и объемным. Макс закрыл глаза и тряхнул головой, снова открыл глаза, но ничего не изменилось — девушка по-прежнему стояла перед ним. — Макс, это я. И ты не спишь. То, что он испытал, походило на удар под дых. Дыхание перехватило, в глазах потемнело от нехватки кислорода, а сердце забилось медленно и тяжело. Комната и все, что было в ней, медленно поплыло куда-то. Но, собрав все силы, он сумел остаться в сознании, даже попытался встать. Пол тихонько покачивался под ногами. — Макс, сядь. Я не хотела тебя напугать, прости, — девушка легонько толкнула его, и он снова оказался на диване. — Макс, скажи что-нибудь, — ее голос, знакомый до боли, бередил душу. — Марисоль, — голос хрипел. — Но это невозможно. Ты… мертва. — Ты прав. И не прав. Это я. И в то же время не я, — она посмотрела Максу в лицо. Взгляды встретились, и он невольно отпрянул назад. Вместо темных бархатных глаз Марисоль Макс наткнулся на прозрачные и холодные как лед глаза, глаза вампира. — Ты… — у Макс не получалось произнести это слово, слишком это было несовместимо. Нежная, как цветочный бутон, Мари и холодная нежить. Вампир. — Так случилось, — девушка легким жестом закинула волосы за спину и улыбнулась. Улыбались губы, на щеках появились еле заметные ямочки, слегка наморщился носик, но глаза… Глаза, это зеркало души, остались холодными и пустыми. Душа. Ее-то как раз и нет у вампиров, и глаза отразили эту пустоту. — Марисоль, — Макс окончательно пришел в себя. Внутри закипала злость, но многолетняя привычка к сдержанности заставила сохранить выражение лица спокойным. — Я могу тебя так называть? Или тебе при новом рождении, — он выделил тоном слово «рождении», — дали другое имя? — Ты злишься? Считаешь меня виноватой? Думаешь, я рада своему нынешнему положению? — Марисоль сузила глаза. — А называть меня можешь по-прежнему. Высшим вампирам оставляют имя, данное при первом рождении, — голос Марисоль изменился, в нем звенели металлические нотки. — Ты, смертный, чем-то недоволен? — высокомерно спросила она.       Глаза неожиданно налились цветом, радужки стали пронзительного фиолетового цвета, улыбка превратилась в оскал. Марисоль напряглась и подалась вперед. Макса на секунду захлестнул ужас. Без Силы он беззащитен перед вампиром, а, тем более, перед Высшим. Он был слишком потрясен, и допустил ошибку, разговаривая с Мари так, будто она все еще была человеком. Макс думал, что справился с собой, но, видимо, ему так только показалось. Не стоило врать самому себе, ему было страшно, не хотелось погибать так глупо. Но все, что он мог сделать — это взглянуть на вампира. Напряжение внезапно спало, и Марисоль отступила. — Прости, я еще плохо умею контролировать себя, — ее глаза потеряли цвет, и она снова стала похожа на прежнюю Марисоль. Но это больше не могло ввести Макса в заблуждение. Неожиданно она опустилась на колени, и Макс почувствовал, как холодные — просто холодные, не ледяные — пальцы коснулись его ладони. Первым желанием было отдернуть руку. Но в этом прикосновении было что-то необычное и притягательное. Девушка поднесла руку Макс к губам и прижалась ими к запястью, там где бешено бился пульс. Макс понял, что она хочет сделать, и снова испытал сильнейшее желание оттолкнуть ее и убежать. И не шелохнулся. Прикосновения были мягкими, губы были нежными, но главное — Макс вдруг почувствовал, что Марисоль не подавляет его волю. Он может сейчас выдернуть руку. А может…       Укус был почти неощутим, лишь почти мгновенно жар наполнил вены, словно горячая волна пробежала по телу, и Макс почувствовал, как бурлит его кровь, устремляясь к нежному рту. Свобода и легкость, полное подчинение и наслаждение… — Нет, достаточно, — Марисоль отпустила его руку, и Макс словно рухнул с приличной высоты. — Я всегда хотела попробовать тебя, с того дня, как преобразилась. Ты необыкновенный. Самый лучший из мужчин на этой земле, — девушка ласково гладила руку Макса, пока он пытался выровнять дыхание. — Мари, — произносить это имя было тяжело, но Макс понимал, что злость бесполезна. Разве она сама, по своей воле, стала чудовищем? — Но как это произошло? Как они сумели обмануть меня? — Макс подобрался и сел, хмуря брови. — Я же чувствовал, что ты умираешь. И потом не сработало ни одно поисковое заклинание. Тебя не было в живых. — Я не умирала, — качнула головой Марисоль, поднимаясь. — Меня медленно убивали в госпитале, мне в вену вливали мертвую вампирскую кровь. Ты чувствовал неладное, но не понимал, почему из меня уходит жизнь. Прости. Ты никогда не должен был узнать о том, что произошло на самом деле. — Где же ты была все это время? Я искал тебя, перевернул все, — Макс тоскливо покачал головой. — Господи, зачем они это с тобой сделали? Только чтобы отомстить мне? Причинить боль? — Макс прижал пальцы к вискам, пытаясь успокоить бешено пульсирующую кровь. — Это все задумал Филипп, — равнодушно сказала Марисоль. — Он искренне ненавидит тебя.        Марисоль села рядом и взяла его ладони в свои. Ощущение прохлады было приятным. Девушка сидела так близко, что почти касалась Макса, и он мог ощущать ее запах. Как ни странно, это был все тот же цветочный аромат — смесь жасмина и лаванды, почти забытый, но до боли знакомый. Словно не прошли годы, словно они не расставались. Ему захотелось обнять ее, но это могло оказаться ошибкой. — Расскажи о себе, как ты жила все это время? — Макс все же не удержался и, освободив одну руку, дотронулся до волос Марисоль, она закрыла глаза и прижала его руку к своей щеке. — В госпитале врачи решили, что я мертва и отправили в морг, — через некоторое время заговорила она. Спокойно, отстраненно. Впрочем, теперь, когда ее глаза снова были открыты, Макс не удивлялся этому тону. Как еще может говорить вампир? — Первоначальная инициация прошла очень быстро. Мне было больно, очень. Я все понимала, но не могла двигаться и говорить. Потом наступила темнота. Очнулась я в странном месте, потом уже узнала, что это была башня старинного замка на западе Франции. Мне было очень плохо, Макс. Если бы могла, то я убила бы себя, но вампир, даже только что обращенный, не может этого сделать, — Макс мрачно кивнул. — Но больше всего меня пугали мои желания, — Марисоль внимательно взглянула в глаза Макса, но он сохранял невозмутимое выражение лица. Лишь крепко сжатые губы выдавали, что он догадывается, что именно сейчас услышит. — Стоило только закрыть глаза, как я видела тебя, твою склоненную голову и шею с бьющейся жилкой. Боже, как мне хотелось вонзить зубы в твое горло и пить, пить сладкую кровь… — даже от воспоминания глаза Марисоль полыхнули огнем, но она тут же взяла себя в руки. — Мне давали стакан свежей человеческой крови в неделю, а в остальное время я училась ловить крыс. Конечно, это невкусно, но их кровь утоляла жажду и дала возможность выжить. Хотя, возможно, лучше бы мне было умереть.       Марисоль замолчала, пытаясь понять реакцию Макса на свои слова, но он молчал. — В башне я провела почти полгода. Ты не знал, что меня увезли в Европу, и искал в Южной Америке. Это все мне рассказал Филипп. С твоей помощью он избавился от бразильского клана, не желающего подчиняться его власти. Он ликовал. Затем Филипп начал обучать меня. Как ни странно, он цивилизованный вампир и никогда не охотится на людей. Он пьет донорскую кровь и кровь животных, говорит, что это продлевает его жизнь. Теперь он ожидает рождения своего преемника. И у меня в этом своя роль, поэтому я и оказалась сейчас в Майами. Моя кровь должна помочь смертной принять вампирскую сущность ее нерожденного ребенка. — Давно ты знаешь Дилана? — Макс встал и отошел в противоположную сторону комнаты. Немного оправившись от первого шока, Макс невольно задался вопросом, насколько случайна эта встреча. — Вы с ним заодно?       Ему было сложно разобраться в своих ощущениях. Новая Марисоль притягивала его и одновременно отталкивала. Он хотел ей верить, и в тоже время не мог себе этого позволить. Слишком хорошо он знал вампиров. Их подлую, холодную и равнодушную сущность. Поведение Марисоль было слишком похоже на человеческое, но она уже показала, кто она теперь. — Макс, не все вампиры одинаковы. Так же, как и люди. Не все счастливы в своей новой ипостаси. Понять, что ты иной, и особенно принять это очень сложно. Большинство из нас не охотится, мы находим себе пару и живем вместе со смертными, выпивая крови столько, сколько необходимо для поддержания жизни. Обычное занятие сексом дает такую возможность, человек даже не понимает, что с ним происходит. Ведь яд выделяется только в том случае, если это необходимо, или если вампир низший и очень неопытный, — Марисоль помолчала. Макс судорожно соображал, что говорить, если сейчас последует предложение… Но Марисоль на одном дыхании закончила. — Да, я знаю Дилана, мы с ним встретились во Франции. И не пытайся закрыться, я читаю все твои мысли, даже если не хочу. Прости.       Такая речь Марисоль заставила Макс по-другому взглянуть на нее. Девушка стояла, выпрямившись, расправив плечи, с высоко поднятой головой. Ее глаза в мягком свете настольной лампы казались прозрачными и хрустальными, было ощущение, что еще немного — и она заплачет. Вампиры не плачут. Но вот в том, что они ничего не чувствуют, Макс сейчас серьезно усомнился. — Мари, я тебя обидел, но пойми и ты меня, — Макс помолчал, подбирая слова. Конечно, Марисоль читает его мысли, но это лишь образы, и то, в какие слова он их облечет, может быть очень важно. — Я считал, что вампиры уничтожили тебя. Я похоронил пустой гроб. Каждый год мы с Эриком ходим на кладбище. — Эрик, — Марисоль произнесла имя с болью и сожалением. — Даже если бы не было других причин, теперь я никогда не смогу с ним встретиться. Оборотень и вампир — непримиримые враги, а я не хочу битвы.       Макс ходил по комнате, стараясь не обращать внимания на неотрывно наблюдающую за ним девушку. На душе было тяжело. Он старался прогнать мысли о том, почему Марисоль решилась показаться ему. Он не верил ей, не верил тому, что она просто хотела увидеть его снова, и опасался, что эти мысли могут вновь привести к тому, что Марисоль утратит контроль над собой. Вместо этого Макс стал думать о Эмили. Дилан не возвращался. А время шло. Скоро рассвет. — Макс, — голос Мари заставил его вздрогнуть. — Ничего нельзя сделать, ее уже выбрали. Мне очень жаль, жаль Эрика, жаль тебя. Прости. Макс внимательно взглянул на Марисоль. Она Высшая, она и Дилан — непосредственные участники обряда. — Да, это так, и от нас уже ничего не зависит, — спокойно кивнула Марисоль.       И снова в комнате повисло тяжелое молчание. Мир разделился на две части. С сегодняшнего утра начался новый отсчет времени.       Хлопнула входная дверь, и в кабинет вошел Дилан. Медленно и тяжело ступая, он прошел к дивану и сел. На его лице застыла маска отчаянья, губы кривились в усмешке. Руку он держал, прижимая к груди, сжимая что-то в ладони. — Все, возврата не будет. Эмили — избранная, — его пальцы разжались и Макс увидел, что у Дилана на шее, на тонком кожаном шнуре висит плоский хрустальный флакон. Даже в тусклом свете видно, как его содержимое бурлит, переливается, словно пытается вырваться наружу. — Душа? — Макс протянул руку к флакону, чувствуя тепло, исходящее от него. — Мне поручено сделать ее метаморф, — Дилан ударил кулаками по дивану, — осталось совсем чуть-чуть, и все. Мы ее потеряем.