Заложники любви. Заложники общества

А вот на следующее утро к еще непроснувшемуся лорду внесли спящего сына, положили на сундук и заперли дверь. Габи сонно чмокнул губами. Граф понимал, что старик прав — им необходимо поговорить с юношей. Но как, если тот считает обычное ровное поведение опекуна холодностью и ненавистью по отношению к себе, замыкается, обидевшись? Да и не привык «Стальной лорд» к подобным разговорам. Назавтра мужчину разбудил какой-то звук. Лорд вскинулся, сел, судорожно вздохнул: вчерашнее пьянство и напряжённые нервы дали о себе знать кошмарами, преследующими всю ночь — то покойная супруга, с которой граф ни разу в жизни не поссорился, осыпала его упреками в неверности; то он прорывался сквозь толпу в тщетных попытках спасти Габриэля от пламени костра, на котором юноша сгорал, обвиненный в ереси; то принц Эдуард с безумным смехом выкидывал из окна высокой мрачной башни переломанные руки и ноги, а затем — и отрубленную голову юноши, и они падали к самым ногам связанного цепью лорда Генри… Судорожно переведя дух, мужчина обернулся на звук… И чуть не свалился с постели. Торопливо встал, одернул ночную рубаху. Подошёл, поднял юношу на руки, переложил с сундука на кровать, на которой только что спал сам, укрыл теплой медвежьей шкурой, используемой в качестве покрывала. Затем дернул дверь каюты. Поняв, что та заперта, ударил кулаком, глухо выругавшись. Подозвал одного из слуг, тихо приказал подать умыться и одеваться. — И принеси кубок с вином. Один. — Хрипло. Кашлянул, сглотнул, пытаясь прогнать сухость, поселившуюся во рту. Габи сонно перевернулся, обхватив руками подушку. Синяки были уже желтеющими. Мурлыкнув что-то, похожее на имя графа, юноша открыл глаза и тут же распахнул их в шоке. — Как я тут… — Закутавшись в шкуру, забился в дальний угол кровати и вздохнул. — Ваши шуточки, отец? Не смешно. — Он спал без рубашки, а потому от наготы спасала только шкура да покрывало, в котором принесли. Сердце колотилось быстро как птичка. — Ты полагаешь, я способен на… «шуточки», подобно тем, что… — Он промолчал, набирая в ладони воду из кувшина, из которого поливал слуга, и принялся ополаскивать лицо. Сам граф был одет по пояс. Он стоял спиной к Габриэлю и на его вопрос ответил, не оборачиваясь. Вытеревшись полотенцем, снятым с согнутой руки слуги, приказал: — Принеси умыться и одеться юному милорду. — Затем взял со стола наполовину уже опустошённый кубок, допил до дна, поставил обратно. Сухость во рту и боль в голове медленно проходили. А для «лечения» похмелья больше одного кубка было и не нужно. — Я уже ничего не полагаю! — Схватив одежду, быстро оделся и попытался выйти. Но не вышло. — Что за шутки, граф? Выпустите меня немедленно. — Юноша был в недоумении и прострации. Двери отпирать не собирались, а видеть его так близко и не касаться было выше его сил. — Что здесь происходит? — затравленно посмотрев на графа, он отступил. Принц тоже запирал двери.… Неужели отец способен? После всего? — Об этом надо спрашивать не у меня. Успокойся, Габриэль. Я сейчас тут и сам своего рода пленник, разве что могу вызвать слуг. Но судя по тому, что каюта все же та, в которой я засыпал вчера, мы не попали в плен к каким-нибудь пиратам, а остаёмся на своём корабле. Юноша отступил еще на шаг. Принц тоже заговаривал зубы, перед тем как достать трость. Нужно расслабиться, так будет не столь больно. — Это… наказание? — На лорда смотрел молодой щенок, который до смерти боялся, но опускать головы и не думал. — Тогда зачем было ждать? Выпороли бы сразу. — Наказание? — Мужчина изумлённо и непонимающе уставился на юношу. Затем скулы его заострились, лицо приняло жёсткое, почти жестокое выражение, когда он понял… Что же, это только добавится к тому счету, который лорд Девенфорд рано или поздно предъявит наследнику престола. Граф Генри не подошёл к юноше — он знал, что тот сейчас поведет себя, скорее, не как человек, а как волчонок, только попавший в ловушку. Наоборот — сам отступил, сел на сундук, с которого ещё совсем недавно перекладывал Габриэля на кровать. — Ты не совершал никаких проступков, за которые возможно наказание. К тому же ты знаешь — я не откладываю наказания и не увеличиваю их душевными терзаниями. Ты не будешь против, если я прикажу принести для нас обоих завтрак? — Именно так — показывая, что ему важно мнение юноши. Недоверчиво глядя на мужчину, Габриэль осторожно сел напротив, подобравшись мелкими шагами. — Я не голоден. Но чая можно выпить. — Он отвык, что его желания исполняются, и перестал доверять людям. Графу придется тяжело с его доверием. — Почему я здесь? — Этот вопрос тоже стоит задавать не мне. Но… Кажется, ответ я знаю. — Уголки губ чуть дрогнули в тени улыбки. Затем подошел к двери, снова тяжело бухнул в нее кулаком и, услышав голос слуги, велел принести чаю на двоих. После выпитого вчера проснулся аппетит, но граф считал неприемлемым есть в то время, когда второй «пленник» отказался от еды, так и настаивать на том, чтобы они ели оба. Ничего, потерпит он, не умрет. И снова уселся на сундук. — Тебе не холодно? Если хочешь — можешь укутаться в шкуру. Юноша вздохнул, и впрямь… Зря обвинил отца. Отца? Любимого неизвестно в чем. — Прости меня. Мне пока сложно, но я справлюсь. Я обещаю тебе. — Ладонь мягко легла на кисть графа и улыбка как лучик проглянула сквозь броню туч. Несмотря на все, он еще надеялся и ждал. — Тебе не за что просить прощения. И обвинять себя… И обещать ничего не надо, мальчик мой. — Граф положил ладонь на руку юноши, посмотрел на него — пристально, внимательно. — А заперли нас тут потому, что одному старику надоело то, что творится вокруг, и он считает, что нам надо серьезно поговорить. — Новая скупая улыбка. — Впрочем, я разделяю его мнение. Не пугайся, мальчик, не беспокойся заранее. Мы будем говорить только тогда, когда ты сам будешь готов к этому. Но, полагаю, подобные беседы требуют сил, которых обычный чай не даст. Дверь каюты приоткрылась, старик Джереми внёс поднос с чайным сервизом. Помимо чайника, молочника и сахарницы на подносе стояли блюдце с лимоном, ваза со сладостями и сдобой, и блюдо с фруктами. Расставив все с подноса на столе, старый слуга забрал пустой кубок, поклонился господам и молча вышел из каюты, не забыв запереть дверь. — Чувствую себя набедокурившим мальчишкой, которого заперли за шалости, — чуть насмешливо произнес граф Генри. Юноша отвел глаза и убрал руку. О чем тут говорить? Генри все сказал. Он содомит, таких сжигают на кострах святой Инквизиции. — Я уже сказал, я ни на что не претендую. — Замолчал, дождавшись пока они останутся наедине, и только потом продолжил. — Я не могу так. Мне не нужна жалость. Если тебе нужно время, я согласен ждать. Если нет… я смирюсь. — Ты можешь сказать, чтобы я когда-либо делал что-то лишь из жалости к кому-то? — Граф внимательно смотрел на приемного сына. — Посмотри на меня и скажи — было ли подобное хоть когда-нибудь… За исключением мучающихся от боли животных? Жалость разъедает и губит две души — того, кто испытывает жалость, и тот — по отношению к кому ее испытывают. Господь говорит «ненавидите грех, но не грешника». Я не ненавижу тебя. Я горжусь тобой. Твоей силой духа. И… Люблю. Не так, как любил супругу, но так, как люблю сыновей, так, как люблю создание Божье, как… — Он покачал головой, не находя правильных слов и понимая, что все, что он произносит, может восприниматься юношей, как жалкие попытки оправдаться. — Я не умею красиво говорить, Габриэль… — Угол рта и щека нервно дернулась. Юноша слушал, но не слышал так нужных ему слов — «не торопи меня», «мне страшно за мои чувства, Габриэль». — Все в порядке. Ты не должен оправдываться. Это только моя проблема, с которой я справлюсь. Наверное. — Он не хотел возлагать на отца груз проблемы. Потом будем метаться и скулить. Один… Первый признак сумасшествия — это голос в голове. — Я не должен был взваливать на тебя это. — Ты мог, хотя и не был обязан, попросить меня о помощи. Я же уже должен был помочь тебе. Но не помог. — Продолжить мужчина не успел. Снаружи что-то громко бухнуло, перед тем раздался долгий протяжный свист. А ещё через пару минут в каюту ворвался капитан корабля. — Милорд, в пяти кабельтовых показался корабль. Флагов не видно. Он просигналил, чтобы мы остановились, а потом произвел в нашу сторону предупреждающий выстрел. Молодой человек побледнел. Неужели погоня? Были бы пираты, подошли бы вплотную. — Отец, спрячьте мальчиков. Дайте! — Ножом отхватив собственный хвост, стащил платок капитана и закрыл им лицо. — У меня цинга. Все ясно? Остановитесь, когда спрячете отца и мальчиков. Юноша действовал стремительно, но чрезмерно торопливо. К тому же — прятаться за спинами других, особенно если есть вероятность победы — "Стальной граф" никогда не позволял себе. Лорд Девенфорд обернулся к капитану. — Команда сможет противостоять атаке? — Если не будет слишком сильных повреждений от пушечных ядер, милорд. Только… Позволено ли мне будет сказать, милорд? — И продолжил, получив одобрительный кивок. — Юный милорд прав — мальчиков нужно спрятать. Но не в трюме. Лучше тут. — Хорошо. Приведите сюда детей, раздайте оружие команде и слугам, обеспечьте оружием юного милорда. Нож — вещь хорошая, но только в совсем ближнем бою. И поставьте в известность о возможном бое лекаря. — Когда капитан ушел выполнять распоряжения, граф Генри обернулся к юноше. — Я доверяю тебе, мальчик мой. Я знаю твою храбрость, хотя ты пылок, как свойственно многим юношам. Удержи здесь ребят — они наверняка захотят участвовать в битве. Не нужно этого. И… Будь осторожен. Ради себя самого, мальчиков и твоей невесты. Думай и рассчитывай прежде, чем делать. — Он шагнул к приемному сыну и крепко обнял его, глядя в глаза. — А я постараюсь быть осторожнее ради вас троих. Юноша замер в его руках и прижался ко лбу отца своим, выдыхая практически в его губы. — Спаси себя. Братьев они получат только через труп нанятого пирата. — Усмешка, отстраниться через силу. В самый последний момент перед тем, как в каюту вошли сыновья и лекарь, граф одним кротким поцелуем коснулся губ юноши. Втолкнуть приведенных мальчишек в комнату с лекарем и запереть. Джон будет последним рубежом обороны. Перекинув в правую руку турецкую саблю, в левую взял ятаган и занял оборонительную позицию в коридоре. По нутру корабля готовили ловушки и бегали люди. Корабль остановился, и через борт полезли чужаки. Генри стремительно вышел из каюты, взбежал на палубу. — С нами Бог, и с нами правда. — Коротко кивнул матросам и слугам, готовым к обороне. Напали на них без предупреждения: вот разношерстная толпа бандитов вступает на палубу, а в следующий момент бросается на команду с диким воем. Граф чуть не рассмеялся от облегчения. Он боялся, что это погоня, посланная принцем, а это бы значило, что в опасности оказалось семейство Лэнди. Но оказалось, что это обычные пираты. «Стальной лорд» бросился в атаку, не дожидаясь, пока нападут на него. — Габи, что происходит? — Глаза Томаса расширились от волнения, когда мальчик услышал за дверью и на палубе шум битвы. — Почему нас здесь заперли? Почему ты с оружием? Где отец? На нас напали? Кто? — Мальчик пребывал сейчас в нервном состоянии волнения, и вопросы сыпались из него, подобно гороху из прохудившегося мешка. Маркус же стоял у иллюминатора — бледный и молчаливый, стараясь изогнуться так, чтобы увидеть — что происходит наверху. Габи даже замер, на короткий миг. Только на миг… ибо в следующую минуту послышался шум битвы, а не разговоров. Капитан с командой рубились нещадно. Но вот над капитаном заносится ятаган пирата и останавливается в дюймах от его лица. Это старпом пронзает грудь бандита шпагой. Габи с трудом стоял у двери, в любой момент ожидая атаки. — Маркус сядь, ты сейчас отличная мишень. Том, на нас напали. Сидите тихо, мы отобьем атаку. Раздался свист, а затем грохот — с пиратского корабля по борту ударило ядро. Несколько человек были сметены прочь. Граф Генри был отнесен взрывной волной, ударился о мачту спиной. Глухо выругался, поднимаясь. Бросил короткий взгляд на дверь каюты. У нее рубились двое слуг, не давая троим бандитам проникнуть внутрь. Короткий командный окрик — и вот уже один из слуг, прикрываемый другим, «нырнул» в каюту. — Выходи, для тебя работенка есть. — Тяжело дыша, он глянул на лекаря. Затем посмотрел на юных лордов. — Слава Богу, милорд граф жив. И даже не ранен. А вот другим помощь нужна. Справитесь, милорд? — обратился к Габи. По щеке слуги текла струйка крови. — Защитите мальчишек. Ценой жизни. — Слуги кивнули, а Габи усмехнулся и что-то шепнул старику. Тот задумался и проворчал, что граф с него голову снимет. — Сидите тут. Я наружу. Старик, шепни матросам, долго так не продержимся. — Габи влетел в толпу. В глазах стоял страх за любимого и братьев. Жалости и сострадания не было. Старик успел. Пятеро парней перелетели на пиратское судно. — Сдавайся. — Капитан пиратов нещадно наступал на юношу, обороняющего каюту. Лекарь вытаскивает нож и тот летит вперед. Граф к этому моменту вновь бился. Краем глаза заметил неподалеку знакомую фигуру. Вот неслух. Лорд метнулся защитить и напал на капитана пиратов. — Габи, паршивец, выпорю, — успел крикнуть, прежде чем на него обрушились сразу несколько ударов. Отбиться, успеть нанести ответные удары, прикрывать несносного мальчишку собой. И молиться — чтобы этого неугомонного не задело. — Где мальчики? Почему ты не с ними? Я же велел… — И отбить новый удар, приняв клинок противника на саблю. Новый «рявк» пиратской пушки. Сверху зашумело, затрещало, и мачта начала клониться. Паруса обвисли и теперь лишь мешали сражающимся. — С ними слуги. Отец, продержись тут, умоляю. Я вернусь. Джон! — Но лекарь подкрался сзади и просто без расшаркиваний вогнал кинжал в шею пиратского капитана. — Пушки. — Лекарь кивнул. Габи повернулся к переводящему дух отцу, лихо улыбаясь. Короткий хулиганский дразнящий поцелуй и он с тремя матросами летит на пиратское судно, отбивая пушку за пушкой. И снова и опять. — Капитан мертв!!! — рык здоровенного негра и вой десяток глоток. — Сумасшедший. Господи, помоги ему! — Короткий выдох, и снова — в бой. И коротко глянуть на лекаря, бешено усмехнуться. — Не страшно убивать, старик? А за твое самоуправство с запертой каютой я тебя месячного жалования лишу. — Почти безумный в этом аду на воде смех. — А Бог дал нам лучшее лекарство для примирения, чем твое. Вокруг стояли крики, богохульства, молитвы, стоны и хрип, люди поскальзывались на крови, падали, сраженные выстрелами или клинками. Кто-то поднимался, кто-то — захрипев, затихал. Пиратов становилось все меньше. Они отступали, куда ни глянь, под натиском опытных моряков. Капитан и старпом рубились против троих, осыпая их такими ругательствами, что у кого помягче уши бы отвалились. Наконец, зазвенели шпаги о палубу. Бандиты сдавались. Они отбили корабль, но с добрые полтора десятка больше не встанут. Еще четверо ранены. Габи вернулся, рукав левой руки алел. — Мы потеряли двоих. — Черноволосый капитан в ярости снес две головы пиратов. — Идем в порт. Наберем команду там. Уберите дрянь с палубы. Спасибо за помощь, милорды. — Габи поднял глаза на толпу, ища отца. Живой. Волна облегчения затопила его душу. Граф дышал тяжело и часто, но это была всего лишь усталость. К капитану подошел старпом — одна рука на перевязи, он чуть прихрамывал. — Кэп, мы вряд ли сможем идти. Мачта вдребезги, и полборта нет, воды нахлебаемся. Может, переберемся… — Он мотнул головой в сторону пиратского корабля — Судно вроде доброе, скорое… Да и поцелее нашего будет. Габи медленным шагом, незаметно подобрался к отцу, зашипев ему в ухо о сумасбродности некоторых лордов. — Ты прав. Всех, кто в состоянии, на перегрузку. Пиратов закрыть в трюме. — Жалкую оставшуюся кучку увели вниз, запирая. Из грузового трюма начали выносить сундуки и еду, перегружая их на другое судно. Габи помогал старику. Таскали даже мебель. Слуги вывели мальчиков, ибо спальню лорда тоже перетаскивали. Увидев выбравшихся из каюты сыновей, крепко обнял обоих, мысленно поблагодарив Господа и Богоматерь, что сохранили его детей. — Вы оба — молодцы. Храбро держались и были послушны. — Здесь он метнул возмущенный взгляд на приемного сына… Ладно, потом поговорим. Том прижался к отцу, доверчиво прошептав ему на ухо, что очень боялся, потому что было очень шумно. — Теперь все закончилось, малыш. — Маркус, обнимай Тома. — Мальчишки страшились кровавых луж, а младшего и вовсе вывернуло. Габи привязал их к себе, переправляя на другой корабль со свистом в ушах. Там ребята попали в руки матросов и их отправили в кухню, варить обед. Граф Генри и сам помогал с тем, чтобы перебраться на борт другого корабля. Это судно было жаль, да ещё — что теперь скажет граф Лэнди? Получить пиратский трехмачтовый фрегат вместо своего корвета… Хмыкнул, покачал головой. К капитану подошёл один из матросов. — Капитан, мы обыскали корабль пиратов… В трюме много добра. И… Люди. Двое — женщина и маленькая девочка — мертвы. Мужчина сильно избит и, кажется, без сознания… Женщина… — Матрос покосился на младшего сына графа, замялся. — Ну, в общем, дурно с ней поступили. Габи прикрыл глаза и судорожно вздохнул. Шило из задницы этого юноши было не вытащить. — Отец, поможешь здесь? Я спущусь к пленникам. ДЖООООН! — На соседнем корабле было слышно невнятное бурчание и ворчание. — Давай сюда, срочно. С молодым матросом переправили лекаря и его сундучок. Остальное тащили ребята из матросни следом. Кряхтя о том, что стал стар для таких перемещений, старик выпрямился. — Выпорю я тебя все же — дай только до Индии доберёмся, — тяжело вздохнул лорд Генри. Вот что прикажете с этим мальчишкой делать? Нарвется как-нибудь на большую беду. Впрочем, и беды его не учат. Матрос, сказавший про пленников, провел юного милорда в трюм. Кивнул в дальний угол. — Там, Ваша светлость. Под предводительством старпома матросы освобождали каюту пиратского капитана и переоборудовали ее под каюту для господ: помещений на корабле было меньше, чем на судне графа Лэнди, и никак не получалось, чтобы господам досталась одна комната на каждого, или хотя бы для двоих. — Вы уж извиняйте, милорд… — смущённо пробормотал старпом. — Да только придется вам всем вместе тут обитать. — Ничего, справимся, — коротко кивнул граф. — Слуг и матросов разместите, как следует. И лекаря тоже. Габи присел в темном углу, подсвечивая себе и старику факелом. Девочка была мертва и уже тело пошло пятнами. Женщина же заскулила и засучила ногами. — Тише, тише. Пиратов нет. Они утонут часов через пять. Мы английские подданные. Ты понимаешь? Я хочу помочь. — То ли вода в руках лекаря, то ли тряпка сработала. Велев матросам вынести тяжелораненого, Габи снял куртку, дабы прикрыть избитую грудь женщины. — Пойдем наверх. Идти можешь? — Пришлось нести. А мальчишки вернулись с кухни, вымазанные как последние крестьяне. — Ух ты! Мы вместе будем жить! Габи вошел в каюту и услышал, хмыкнув. — За что мне такое наказание? Умойтесь, братцы. Форменные бесенята, прости Господи. Отец, вы нам нужны. — Видимо, за твоё непослушание, — хмыкнул в ответ граф Генри. Отобрав у Томаса пистолет, лежащий на столе пиратского капитана, строго посмотрел на сына. — Маркус, присмотри за братом. И сам тут ничего не трогай. — Конечно, отец, — со всем достоинством кивнул двенадцатилетний баронет, со вздохом покосившись на маску какого-то туземного чудовища, висящую на стене. Лорд обернулся к приемному сыну. — Что? — имея в виду последнюю фразу юноши. Вышел из каюты. — Давай ты меня выпорешь немного позже, — истерический смешок. Живой… в порядке. Ткнувшись носом в плечо отца, только поверил в реальность происходящего. Усталость навалилась на юношу, как только отпустила горячка боя. — Мы можем разместить пострадавших только с Джоном и Джереми с Гербертом. Среди них женщина. — Глубокая складка появилась меж бровей юноши. — Над ней надругались. — Да, женщину с матросами оставлять не стоит. — Граф согласно кивнул. — Кто ещё? Если женщина была с кем-то из прочих пострадавших, возможно, стоит оставить их вместе. Так им самим будет привычнее и спокойнее. К господам подошёл тот же матрос, кто обнаружил пленных. — Милорды, мужчина, кажется, приходит у себя. Стонет, тихо, правда. И бормочет что-то чуть слышно. Если у него лихорадка — уж лучше его того… За борт. Чтоб остальных не заразил. А то тут же маленькие господа… В море всегда один закон, выживает сильный и здоровый. Габи побледнел, повернулся к матросу. — Если завтра я заболею или ты. Нас тоже за борт? Чем ты пиратов лучше? Джона позови туда и помещение изолируй. Поселим со слугами. Стащите тюфяки к нам и все. — Сев на бочку, юноша испытал желание напиться. — Ты не злишься? — тихо спросил, когда их оставили в покое и одних. — Женщина что-то лопотала, но я не понял. На английском. — Злюсь? Нет. Но рассержен. Габриэль, тебе стоит учиться дисциплине. И научиться понимать, что я никогда не отдаю приказов просто так или только потому, что мне так захотелось. — Мужчина стоял, опершись спиной о мачту, прикрыв глаза. Его немного шатало от усталости, посему он и выбрал такую позу. — Хорошо, что все обошлось. А если бы нет? Если бы нас обоих убили? — Он тихо вздохнул. — Если бы мы не взяли посты у пушек, мы бы все там полегли, Генри. До единого. — Габи вытер лицо ладонями и передернулся от перспективы. — Мы живы, слава Господу, — посмотрев на мужчину, слабо улыбнулся. Он устал, как ни пытался показать иное. — Тебе стоит отдохнуть. Я только проверю, как устроились люди, как скоро смогут всех накормить, и тогда приду. Пойдем. — Взяв отца под руку, закусил губу. Вспомнились их шальные поцелуи под свистом шпаг. Несбыточная надежда снова пустила корни в душе юноши. — Пока у нас есть те, кому нужна помощь, мы должны помогать. Ты говорил о нескольких людях, этот матрос — о каком-то мужчине, который пришел в себя. Проверь его. Я проконтролирую остальное. К тому же, старику Джону может понадобиться помощь. Он слишком натерпелся от нас, чтобы его чересчур нагружать остальным. Отправлю ему в помощь кого-нибудь из слуг, кто не особо устал. Иди. — Граф коротко кивнул юноше и направился в кают-кампанию, где разместились матросы и слуги, и на камбуз — проверить кока. Юноша смочил тряпку на лице в роме в бочке и пошел в вынужденный лазарет, где лежали раненые и пострадавшие. Молодой человек был приставлен к перевязкам после шитья. Женщину тоже подлатали, она рассказала, что они плыли в Индию семьей. А тут пираты. Ее муж на соседней койке бредил. — Милорд, сходите вниз. Наскребите со стен белую плесень. Я сделаю лекарство. — Женщина услышала обращение и аж заикаться начала, но Габи ее успокоил. Взяв чашку и ложку, потопал в трюм и, преодолевая отвращение, наскреб плесени. Вернувшись, застал рассказ о том, что она сама лекарка и повар. — Отлично. Будете жить с Джоном и ухаживать за ранеными. Джон, не перестарайся. Старик велел не мешать и сменить спиртовые тампоны на руке старпома. Через два часа помощь была оказана всем, а мальчишка еле ноги передвигал и по палубе. Придя в каюту, он осмотрел ее. Нашел братьев взглядом. — Вас хоть покормили? — Покормили. Только… — Томас скривился. — Невкусно. В каюту вбежал матрос. — Милорд… Там… За бочками и сундуками ещё одного нашли. А милорд граф… — Потерпи, Том. Завтра полегче будет. — Резко развернувшись, вскочил и уже в дороге захлопнул дверь каюты. — Не давай мальчишкам выйти. — Это Герберту. — Веди. — Вперед гнал страх. Животный, вскипающий в животе кислотой, едкий страх. Раненого подняли и уже перенесли на палубу. Габи вцепился в вестника: — Где отец? — Да что вы, милорд… Все с графом нормально. Он это… Заснул просто. Проверял кают-кампанию, ну и… — Матрос улыбнулся. — Хорошо все с ним. Устал только. Да и вам бы уже лечь… Вы только скажите — что с раненым делать? Юноша пошатнулся. Он убьет этого придурка и прямо сейчас. — Графа перенести в нашу комнату. Завтра поделим ее, как в порт придем. Раненого в лазарет. Отца не разбудите только. Молодой мужчина — чуть младше графа — был явно без сознания. Одеяние его было разорвано, но рука крепко сжимала четки. Вот раненый судорожно вздохнул, веки дрогнули, он еле слышно застонал, потом закашлялся. Сев около него, Габи осторожно стер кровь платком с губ и смочил их. — Вы меня слышите? Понимаете? Матрос пулей рванул прочь, пробормотав, что все будет исполнено. Молодой человек чуть шевельнул губами, судорожно вздохнул, вновь кашлянул. Еле-еле шевельнул головой, веки снова дрогнули. — Похоже, священник, — один из матросов указал на четки, и юноша кивнул. Похоже на то. — Давайте его к Джону. Осторожнее. Потом поешьте и ложитесь спать. Только дозорных выставьте. — Кого, милорд? Люди с ног валятся. — Через час пусть сменяются. И выспятся и ущерба не будет. — Уйдя за отцом в комнату, велел мальчикам раздеваться и ложиться спать. Сам же как был, уснул на тюфяке с кинжалом в руке. Раненого перенесли к остальным, он вновь потерял сознание. Граф спал беспокойно, но крепко — все события последних дней донельзя вымотали его. Уложили его так же на полу, единственную кровать делили Маркус с младшим братом. Мальчишки, ставшие свидетелями ужасных событий, врезавшихся в их сознание, тоже вскрикивали и вскидывались во сне. Ночь в комнате проходила беспокойно.