Заложники любви. Заложники общества

Уважаемые читатели, это последняя глава второй части. Продолжение следует... Не расслабляйтесь. Где-то в доме раздался громкий возмущенный голос баронессы Крэспи, явно выговаривающей кому-то. Граф коротко усмехнулся, передернув плечами. — Ваша тетушка, как всегда, в своем репертуаре. Интересно, Маркусу или Томми не повезло оказаться в центре ее внимания? Посмотришь, мальчик мой? А мне нужно разыскать графа Лэнди и объяснить все. Он человек разумный, поймет, что мы не из-за трусости отменяем дуэль. — Генри снова крепко прижал молодого человека к себе, глядя на него с улыбкой. На крик баронессы юноша чуть отстранился и кивнул с легкой улыбкой. Одевшись довольно споро, молодой граф вышел, подмигнув отцу на прощание, а Генри скинул с плеч плащ, успевший согреть его, и направился на поиски графа Артура Лэнди. Тетушка была женщиной возраста преклонного, диапазону механического. Орала, как будто камни механической пилой пилили. Габриэль в гостиной застал вдохновенно вещавшую тетку. — А что произошло? — Дорогая, прошу тебя… — пытался урезонить свою разбушевавшуюся супругу барон Фредерик. Однако унять возмущенную Генриетту было непросто. Она почти прижимала обширным бюстом к стене Маркуса, красного от смущения и возмущения одновременно. — Это неслыханно! Это дерзостно и не порядочно! В чужом доме!!! Габи глянул на красного как вареный рак брата. Надо было его выручать. — Тетушка, вы сейчас его задушите. Отпустите Марка и объясните, почему вы подняли такой шум в доме моей жены? Стыдно, тетушка. — Кое-как баронессу удалось оттащить от мальчишки, но она уже поперла, как тяжёлая артиллерия, на Габриэля. — Ваш брат, Габриэль… Ваш брат позволяет себе сущие непотребства, находясь в доме вашей жены. И я бы на вашем месте так же призвала его к порядку! Маркус посмотрел на брата обеспокоенно, он прекрасно помнил то, что произошло тут всего несколько часов назад. — Баронесса, ему шестнадцать лет. Ему непотребства со служанками по возрасту положены. — Голос молодого графа наполнился льдом. — А барона я попрошу унять супругу немедленно. В этом доме, тетушка, вы боле не посмеете кричать на тех, кто выше вас статусом. А если ваш любопытный нос жить не может без того, чтобы залезть под чужое одеяло, я откажу вам в приемах. — Обернувшись к брату, коротко бросил, чтобы следовал за ним. Баронесса раздражённо фыркнула, что воспитание в этой семье всегда было не на высоте и малолетним наглецам всегда позволялось все, что заблагорассудится, а затем развернулась к мужу, требуя, чтобы они немедленно возвращались домой. Графа Лэнди Генри нашел в оружейной. — Граф, я могу поговорить с вами? Артур отложил шпагу и обернулся. — Слушаю Вас, милорд. — Хороший клинок, — Генри с понимающим одобрением кивнул на шпагу. — Ваше фамильное оружие, насколько я помню. Клинок настоящих воинов. — Он взял в руки другую шпагу, провел ладонью по клинку плашмя. — Вы считаете меня трусом, Артур? Только прошу отвечать откровенно. И поскольку это будет честный ответ, а не обвинение, я не стану драться с вами, если вы скажете "да"… — Короткая суховатая усмешка. Лэнди же приподнял бровь и отрицательно качнул головой. — Генри, труса вы не праздновали никогда. В чем дело? Граф Девенфорд кивнул. — Спасибо, Артур. В таком случае, полагаю, вы не сочтете меня трусом, если я скажу, что намерен отказаться от дуэли? — Полагаю, что и он не намерен настаивать? В таком случае, я не вижу проблемы, если принесете друг другу публичные извинения. — Артур добродушно усмехнулся и всем корпусом развернулся к Генри. — Надеюсь, не намерен. — Короткий кивок, снова скупая, хоть и спокойная, дружелюбная улыбка. Мягкость и теплота — это лишь для своих близких. Для друзей — хорошие мирные отношение. Для остальных — ровная вежливость или язвительность. И лишь для врагов — холодная ярость. Таким всегда был "Стальной граф", и таким же он намеревался стать вновь. — Вот и славно. Не стоит сражаться с сыном, Генри. Я извещу Джорджа об отмене дуэли. — Вы мудрый человек, Артур. Мне бы столько мудрости. — Новая короткая улыбка. — Полагаю, со своим секундантом Габриэль пообщается сам, так будет лучше. А я хочу попросить прощение за поведение своей родственницы. — Досадливо поморщился. Артур только кивнул и предложил прогуляться до гостиной. Но в двери вошел слуга с докладом о том, что чета Креспи отбывает. — Проводите родственницу, граф? — Да, пожалуй. И, знаете, Артур, откровенно говоря, я рад, что мы все же уедем, даже потому, что больше не увижу баронессу. — Генри положил шпагу, которую все еще крутил в руках. — Будь у меня такая родственница, я бы в Индию пешком пошел бы, Генри. Генри кивнул. — Что же, пойду избавлю ваш дом от этой ведьмы, прости Господи. Не думаю, что наш священник одобрил бы это мое мнение о Генриетте Крэспи, но… Маркус направился за сводным братом, угрюмо хмурясь. Юноша вошел в библиотеку и сел в кресло. Кивнув Маркусу на соседнее, вздохнул. — Ну и кому ты юбки взбил, что она слюной плеваться начала, братец? Маркус глядел хмуро, настороженно. Сел, только лишь чтобы не выглядеть провинившимся малолетком перед строгим взрослым. — Тоже намерен мне нотации читать? — Маркус, если бы я этого хотел, я бы присоединился к тетке в гостиной. Так что случилось, расскажи толком. — Габи тяжело вздохнул и помял виски пальцами. Тут с собой бы разобраться, а еще личная жизнь брата. — Я сказал одной из девушек, что она миленькая и… я не прочь познакомиться с ней поближе. — Маркус пожал плечами, стараясь казаться равнодушным, будто это было обычным делом. Он чуть хорохорился, как любой мальчишка его возраста, пытаясь показать, что он уже самостоятельный и взрослый. — И всего-то? — Габи аж глаза закатил. Из-за такой малости кричать на парня. Тетушка совсем с возрастом умом повредилась. — Иди и знакомься. Поближе. — Хмыкнув, юноша погрозил пальцем, мол, чтобы без последствий. Маркус посмотрел на сводного брата, потом весьма неаристократично фыркнул и поднялся с кресла. Затем снова сел, обеспокоенно хмурясь. — Габи… Что произошло между вами с отцом? — Он вздохнул — тяжко и как-то обреченно. — Вы оба дороги мне, брат. Мне и Томми… И мы не хотим потерять кого-нибудь из вас. — Маркус… Я хочу рассказать тебе правду, но Генри запретил мне. Он сам хотел с тобой поговорить. А я могу лишь попросить тебя пошевелить мозгами. Ты умный мальчик. И я не желаю тебе врать, бельчонок. — В детстве с выступающими вперед зубами Марк и впрямь напоминал белку. Ох, как он злился на это прозвище от братца. — Вот уж не думал, что ты помнишь эти глупости. — Маркус снова фыркнул, досадливо и смущенно, передернув плечами. — Думай, Маркус, оценивай. Я могу сказать, что пару раз ты попадал в точку, но я врал и выкручивался, — Габи развел руками и постучал пальцами по книге на столике. — Врал? — Голос Маркуса упал. Юноша тяжело вздохнул. Потом поднялся, молча направился к выходу комнаты. — Маркус постой, — поймав брата за рукав, умоляюще посмотрел в его глаза, — а ты уверен, что не возненавидишь меня, если я скажу правду тебе? Уверен, что не скажешь, что это я во всем виноват, и меня надо в монастырь? Ты сейчас уверен, что, узнав, не перережешь мне глотку? — графа трясло как в лихорадке, губы побелели, а глаза горели огнем. — У тебя, кажется, лихорадка. Не думаю, что это порадует леди Пемброк. Думаю, тебе стоит лечь в постель и позвать лекаря. — Маркус высвободил руку из захвата сводного брата и торопливо направился прочь. Габи закрыл лицо ладонями, расхохотавшись и сползая по стене в полном одиночестве. Спустя полчаса он был в семейной спальне, где Иви учила Томаса шахматам. Мальчик смотрел на нее, как на божество, но девушка деликатно ничего не замечала. — Вы не голодны? — Поцеловав брата в макушку, а супругу в щеку, он сел в кресло рядом с ними. — Нет. А ты где был так долго? — Томми оторвался от созерцания доски, где вновь его король был загнан в угол. Посмотрел на брата. — А ты слышал, какой ливень хлестал? И тетя Генриетта опять шумела. Как хорошо, что мы уезжаем, и в Индии ее не будет. — Мальчик повернулся к "леди Иви" и с детской непосредственностью заявил: — Тетя Генриетта — сестра нашей мамы. И не выносит ее даже отец. — Мы с отцом под дождь попали и обсыхали в его комнатах. Иви не сказала бы мне спасибо, приди я сюда мокрым спаниелем. — Тихий хрустальный смешок девушки на юмор мужа и высказывание его брата. Она попыталась сделать строгое лицо, но снова прыснула. — А тетушка едет домой. Какое несчастье, Томми, — картинно огорчился напоказ, — оказывается, наша тетушка на дух не выносит испорченных мальчишек, читающих ей лекции о благовоспитанности. Ивонна не выдержала, заливаясь громким смехом. Томми прыснул. — Тогда понятно, почему она так холодно отнеслась к отцу Доминику… Хотя он и не читал ей лекций. Но имеет право. Ой… — Томас зажал рот ладошкой. Отец Доминик был всего на пару-тройку лет старше Габи и с точки зрения тетушки Генриетты тоже мог быть причислен в разряд "мальчишек". — Потому что видеть надо дальше собственного носа иногда. — Габи все же велел служанке принести поесть на троих. — Как твоя нога, братец? — Чуть улыбнувшись, повернулся к брату, взяв смущённую жену за руку. — Леди Ивонна сказала, что уже гораздо лучше, и что скоро я смогу нормально ходить. — Томас довольно, хотя и чуть смущенно улыбнулся. — А к приезду в Индию вообще начну бегать. — И мы подарим тебе тигренка. Я обещала, Томас. Маленького, молочного котенка. Ты же справишься с ним? Габи только закатил глаза, представляя реакцию Генри на полосатую кошечку в качестве питомца младшенького сыночка. — Генри будет счастлив, — с непередаваемым сарказмом произнес. — Ну уж лучше тигренок, чем летучая мышь. — Только воспитание и присутствие женщины помешало Томасу показать сводному брату язык. Служанка принесла ужин, и Томас, противореча своим же прежним словам, торопливо и спешно произнеся молитву, принялся за еду. Служанка же, поклонившись, сказала, что граф Девенфорд просил спросить, намерены ли милорды попрощаться с баронессой Крэспи, ибо та покидает дом. Томас чуть не подавился, закашлялся. — Что за радость, портить другим аппетит? Габи тихо расхохотался, объясняя ничего не понимающей жене, что он в свое время держал летучую мышь. — Я попрощаюсь. Надеюсь, навсегда. — Поцеловав супруге руку, кивнул Томми и пошел вниз, сверкая безупречной улыбкой. — Святой отец, милорды, миледи. — Легкий поклон в сторону выстроившегося резко увеличившегося семейства. Да, отца Доминика уже считали членом семьи. Маленькая Валентина, дочь Джорджа, ходила за ним хвостиком, цитируя Библию. Чета Крэспи отбывала из дома, "где их оскорбили" с видом — никогда не видеть ЭТИХ людей. Генри, прощаясь, тихо — чтобы никто более не слышал — предупредил барона, что если тот рискнет вредить его семейству через королевское семейство, то пожалеет об этом. Отец Доминик посмотрел на молодого графа с легким беспокойством — как тот себя чувствует? Священник ощущал себя обязанным помогать тем, кто ему доверился и просил помощи. Юноша буквально светился счастьем, прощаясь с брезгливо поджавшей губы баронессой. — Надеюсь, что больше тебя не увижу, старая карга, — это было сказано на ушко. Тетка покраснела от гнева. Граф же отошел к святому отцу и подхватил на руки пятилетнюю Валентину. — Все в порядке. В доме графа Лэнди оставались еще несколько родственников семей Пемброк и Девенфорд, однако они все вели себя более благопристойно, потому они не уехали. Кто-то ожидал обещанную охоту, кто-то просто не хотел уезжать на ночь глядя. Охота была объявлена следующим утром. Габи и Томми остались дома. Нужно было упаковать сундуки и встретить вещи из Девенфорд-Холла и Пемброк-Хауса. Драгоценности, бумаги, платья, камзолы, обувь, трости и оружие. Все смешалось в единую кучу. Маркус так и не "оттаял". Отправляясь на охоту, он продолжал молчать и отстраняться от провожающих и, особенно от Габи. Впрочем, сторонился юноша и отца. Генри заметил странное поведение наследника, попытался выяснить, что произошло, но Маркус только пустил коня вперед, присоединяюсь к группе, где был адмирал. Генри же с легкой усмешкой глянул на Артура Лэнди, пожал плечами, мол, нет спокойствия с этими мальчишками. К окончанию вечера охотников ждали дома с сытным ужином. Габи, Томми и леди Ивонна сидели в гостиной, обсуждая аспекты воспитания тигрят. Насквозь пропахшие лесом и зверьем охотники ввалились в дом с шумом. — Удачно поохотились, пап? — Иви закрыла книгу о тиграх и встала с кресла, улыбаясь. Габи молча обнял Генри, хмыкнув на ухо о бедных зайцах. Им от такой охоты на месяц желание размножаться отобьет. — Маркус, ты кого подбил? Адмирал. — Короткий кивок равного по положению в дворянстве. Некоторые из гостей смотрели с удивлением на то, как двое, еще вчера обсуждающих дуэль, сегодня разговаривают спокойно и дружелюбно. Генри коротко усмехнулся на слова про зайцев. — Здесь и так месяц никого не будет. И даже больше. Успеют. Маркус бросил короткий взгляд на брата, и очень вежливо и ровно ответил, что на его счету двое зайцев и глухарь. — Габриэль, мне нужно поговорить с вами, если вы не очень заняты. — Генри посмотрел на приемного сына, коротко и скупо, но искренне улыбнулся, показывая, что здесь все же общество, и лишь поэтому такая официальность в обращении. Маркус коротко поклонился присутствующим и ушел собирать вещи. — Я абсолютно свободен, отец. До ужина успеем? — Проводив брата задумчивым взглядом, Габи пригласил отца в синюю гостиную, небольшую круглую комнату в синем цвете. Встав у окна, сцепил руки за спиной. — Маркус странный сегодня. — Собственно, о Маркусе я и хотел поговорить. — Генри еще не успел переодеться, потому был в охотничьей куртке. — Я не мог добиться от него ни слова в течение всей охоты, когда мы оказывались рядом. Да и держаться он предпочитал рядом с адмиралом. Ты не знаешь, что с ним могло произойти? Габи покачал головой отрицательно. Ему и самому было любопытно, что с братом. — Даже не предполагаю. Юность… У него кумир адмирал, стоит подождать, отец. Пусть нервы улягутся. Поговорите обязательно на ночь. Завтра отъезжаем, — Габи взял со стола кожаную папку и протянул отцу. — Это нашли при сборах в Девенфорд Холле. Я не знаю, что там. — Поговорю, — Генри кивнул, принимая из рук приемного сына папку. — И про его теперешнее состояние и про то, почему не состоится дуэль. — Он расстегнул металлическую пряжку, открыл ее. Из папки выпали несколько потемневших листков с рисунками. Генри наклонился, подняв листки, посмотрел. Побледнел, шрам его побагровел, щека дернулась. Мужчина судорожно перевел дыхание. Вложил листы обратно внутрь, запер застежку. — Давай сначала я попробую? Разница поколений, отец. Брату доверишься скорее, чем родителю. — Заметив рисунки, замолчал на какое-то время, но после решался спросить. — Кто автор? — Джулия, — негромко. Протянул молодому человеку папку. — Это она рисовала для тебя, когда ты болел. Тебе тогда нравилось, а потом она сложила все в папку. Габи открыл и взглянул на верхний набросок. — Я помню вот этого коня на лугу. Я тогда сильно просил такого же у тебя. И никакие уговоры не спасали, — юноша бережно провел пальцами по листку и нежно улыбнулся, — мама. Генри кивнул, скупо улыбнувшись. — Тебе тогда было восемь. И через год ты все же получил, что хотел. Ты это всегда умел. И это хорошо, если не преступает Заповеди. В коридоре раздался громкий звон колокола, говорящий о том, что ужин подан и всех созывают к столу. — Иди, мальчик мой. — Новая улыбка: ровная и спокойная. — Тебе все же стоит чуть больше уделять внимание своей супруге. А то она обидится, — Генри положил руку на ладонь молодого человека, — не хорошо обижать женщину. Даже если это тетушка Генриетта. — Негромкий чуть ироничный смешок. — То есть она все-таки нажаловалась тебе? — При абсолютно серьезном лице в глазах Габи сверкали бесенята. — Не задерживайся сам. С Маркусом поговорю после обеда. — Габи вышел, поспешив за женой и Томасом, который прижимал к груди книгу о шахматах. Однако, несмотря на намерения Габи поговорить с Маркусом, юноша будто намеренно избегал сводного брата весь день. Графу Генри также не удалось поговорить с наследником. Маркус почти все время проводил то в конюшне, то попросил Джорджа потренировать его в фехтовании, а вечером и вовсе уехал к охотничьему домику в обществе одной из служанок. Следующий же день был наполнен суетой сборов и отъезда в порт, погружения на корабли и отплытия.