Заложники любви. Заложники общества

— Ты хотел поговорить, братец? — Габриэль разминал затекшую спину в приведенных в жилой вид покоях в одиночестве. Ивонна взяла себе отдельную спальню спокойствия ради. Всех их расселили по отдельным комнатам. Генри, улучив момент, попросил у отца Доминика пару минут для разговора. Точнее же, для исповеди. Ночной сон и очередная ссора с Габриэлем не давали покоя, хотя внешне граф Девенфорд был спокоен, вежлив и ровен со всеми — и с хозяевами, и с теми, с кем делил тяготы пути. Вновь чуть издали поклонился леди Грейс и Ивонне. — Поговорить? Да, пожалуй… — Маркус сидел на большой подушке на полу — эти подушки здесь использовались вместо привычных кресел и диванов — и жевал крупный круглый и сладкий плод из вазы, которую принес и поставил на маленький круглый столик смуглый слуга. — Я хотел узнать, что случилось с отцом? И… Ты ведь больше меня знаешь об этикете этой страны, и вообще… ты всегда нам с Томом про разные страны читал. — На миг лицо его помрачнело от тяжелых воспоминаний, но юноша тут же решительно тряхнул головой, отгоняя их прочь. — Лихорадка с бредом с отцом случилась. Половина корабля была больна. Отпоили всех. — На следующем вопросе приподнял бровь и удивленно взглянул на юношу напротив. — Знаю, но не так много, Маркус. А что ты хотел спросить? Про обычаи адмирал расскажет лучше. Или капудан-паша. — Адмирал… Адмирал больше посмеется. А к капудану с такими вопросами лучше не подходить. — Маркус вздохнул, зарделся от смущения. Теперь он мял персик в руке, не замечая даже, что уже перепачкал пальцы в соке. Габриэль тяжело вздохнул. Не показалась ему искра, мелькнувшая между дочерью Мустафы и Марком. — Братец, я не имею права тебя отговаривать. Сам влип, как муха в паутину. Я прошу об одном, будь осторожен. Малейшая тень на ее репутации, и головы лишимся мы все. Она принцесса, Маркус. Понимаешь? Она из династии Османов. — Закрыв лицо руками, граф обреченно захохотал. — Кроме того, мы здесь на неделю. Не вороши девчонке сердце сильно. Ты уедешь, а ей за нелюбимого замуж идти. — Откуда ты… — Маркус ошарашенно уставился на брата. Сначала из-за того, что тот угадал все в одну секунду, словно Робин Гуд, попавший меткой стрелой в "яблочко" мишени. А уж потом — слыша этот странный смех. Торопливо, хотя и с трудом поднявшись с мягкой подушки и положив персик обратно в вазу, юноша подошел к сводному брату. — Габи… Что… Что ты? — Встревоженно. — Маркус, ты умный мальчик… Вот скажи мне, неужели ты еще не понял, кому отдано мое сердце? А по вам с султаншей все понятно было. Только что не искрились оба. — Махнув рукой, юноша закрыл глаза и обнял брата. Он еще любил Генри, как бы они оба не пытались вырвать это чувство с корнями из сердца и души. — Но… Нельзя же так… — Маркус был не рассержен, а растерян. Отец… Габи… Два человека, которые были дороги ему до сих пор больше остальных в жизни. Не считая умершей матери. Но мать умерла, что теперь говорить? А отец и Габи — вот они, оба… — Погоди… но… вы ведь тогда… дуэль… — Он смотрел на брата с ужасом. — Мы и сейчас поругались. Не можем мы мирно сосуществовать. Понимаешь? Я борюсь с этим чувством, Марк. И я дал слово святому отцу, что смогу победить. Но давай вернемся к твоей принцессе. — Габриэль лег на подушки и ухмыльнулся. — Что ты намерен делать? Если встретиться, то приготовь подарок. Такой, который не вызовет вопросов. Не цветы, не ткань и не золото. — Габриэль надолго замолчал, напряженно думая. — Шел бы ты, братец, в кухню и изловил бы там котенка. Она может сказать, что сама поймала. Выпустишь ей под ноги. — Котенка с кухни? Принцессе? — Маркус посмотрел на брата с откровенным ужасом. Затем покрутил пальцем у виска. Задел липкой ладонью волосы. — Вот же… — Отошел в угол комнаты, подставил руки под струйку небольшого фонтана. Обернулся к Габриэлю. — Ну ты и посоветовал, братец. А подарком она попросила рассказать про Англию. Вот к этому точно не прицепится никто. Разговор и разговор. Вот только прилично ли разговаривать с принцессой чужаку? Не оттяпают мне голову, как в "Шахерезаде"? — Юноша улыбнулся, но было видно, что он немного нервничает. — Вот именно, что неприлично. Но ты придешь со зверем, благословленным их пророком. Благодарить за кров и пристанище. Вот это уже прилично. — Разжевывая, как маленькому, Габриэль чуть улыбался. — А потом и расскажешь ей про Англию. Братец, кошка в этой стране святое животное. Подумай. — Но все равно — не приблудный же кухонный котенок. — Маркус с сомнением покачал головой. — Он и удерет обратно, да и… Не достоин он принцессы. — Юноша покраснел. — Вот если бы какой-то… особый. — Он вздохнул. — Но где здесь особого возьмешь? Разве что… На базаре? В дверь комнаты, где поселили адмирала, раздался несмелый стук. Габриэль поднял бровь и покачал головой. Никаких базаров. — А ты сумеешь изъясниться? Впрочем, пошли слугу. Пусть выберет. Адмирал приказал слуге открыть дверь, и тот впустил в комнату посетителя. Маркус нахмурился, вздохнул. — Одно только плохо — денег у меня с собой нет. Как ты думаешь, кольцо с сапфиром можно отдать в уплату? — Кольцо с сапфиром было подарком Генри сыну на тринадцатый день рождения, когда семью еще не затронули сильно те события, которые в дальнейшем полностью перевернули жизни всех четверых. — За котенка? Отец не одобрит, Маркус. Вот, возьми, — снял с пояса кошелек, изрядно похудевший после путешествия, улыбнулся, — тут немного. Но на котенка хватит. Монет пять он стоит. Пусть купят с корзинкой. А ты запомни, что на мелкие расходы деньги нужны всегда. Хочешь, сходим на базар сами? — Габриэль был не прочь посмотреть ткани для жены и красивые украшения. — Пойдем. — Юноша явно обрадовался. Но деньги брать не стал, покачал головой. — Тебе самому нужнее. У тебя семья, маленький вон скоро родится. А отец и не узнает… Если ты не скажешь. Я этот перстень и носил-то всего пару раз. — Нет, Маркус. Деньги есть на корабле. А перстень отца я не позволю тебе отдать. — Качнув головой, он встрепал волосы юноши рукой и направился к выходу. До рынка было недолго идти, да и мало кто обращал на них внимание. Перебрав отрезы дамасского шелка, Габриэль выбрал пару тюков и расплатился. — Смотри, мальчишка котят продает. — Подтолкнув брата, передал тюки двум слугам, сиречь переводчикам. Путь к пристани и далее на базар занял очень мало времени, и это порадовало баронета Девенфорд, поскольку он боялся не поспеть к сроку обратно в гостевой дом. На базаре Маркус подошел к худенькому оборванному пацаненку — младше Томаса, и оглядел его живой товар, копошащийся в корзинке. Котята толкались друг о друга, пищали и тоненько жалобно мяукали — явно искали мать и не понимали, куда она подевалась. Пацаненок, увидев богатого господина, что-то затараторил, почти что суя корзинку ему в руки, смотрел он при этом жалобно. Габриэлю перевели, что пусть богатый господин купит котят, а мальчик накормит мать и сестренку. Сердце сжалось на мгновение. Всего три котенка. По числу женщин. — Как можно им помочь? — Господин может оплатить им еду на базаре. Габи незаметно сунул монеты слуге. — Маркус, давай возьмем всех трех? Иви и леди Грейс тоже обрадуются. По пять монет за котенка. Золотом. Оборванец аж запрыгал, лопоча что-то. — Конечно, давай. — Маркус закивал и торопливо добавил еще три золотых из мешочка, взятого им из своей каюты на корабле. — Пусть поедят как следует и немного еще останется. — Затем он рассмеялся. — Леди Ивонне — котенка, а она потом Тому обещала тигра. — Он принялся рассматривать котят, выбирая подарок для принцессы. Взял на руки одного — черненького. — У него шерсть по цвету, как ее глаза. Габриэль кивнул. Его всегда поражала справедливость Маркуса. Слуги перевели мальчику-продавцу, что еда на базаре для его семьи теперь на месяц вперед оплачена у торговцев, а вечером к нему придет лекарь. Мальчишка засиял, поминая Аллаха и кланяясь господам. Котенок же почувствовал тепло и замурчал в руках Маркуса. Габи подхватил корзинку и рассмеялся. — Точно, как женщина. — Почесав черненького за ухом, вызвал новую порцию мурлыканья. Маркус посмотрел на брата и рассмеялся. Все распри, которые когда-то были между ними, забылись, теперь же баронет лишь переживал из-за взаимоотношений сводного брата и отца. Но упрекать бы его не стал никогда. Он помнил слова отца Доминика, сказанные в те годы, когда братья жили у торговца и когда узнали о том, что Габриэль живет у принца: — Не суди человека, ведь ты не знаешь, какие испытания выпадут на твою долю и как ты с ними справишься. И слова отца — когда Маркус кинулся с обвинениями и кинжалом на Габриэля у трактира: — Не суди никого, не зная причин поступка и точно, что и как произошло. Теперь же расспрашивать — почему, что и как произошло — было все же нехорошо. Маркус засунул котенка под камзол, теперь высовывалась наружу лишь черная мордочка, и ярко-синие глазки с беспокойством, но и котячим любопытством оглядывали все вокруг. Габриэль с теплой улыбкой поцеловал брата в макушку и тихо велел возвращаться. Они могли привлечь ненужное им внимание. В доме женщины получили по голодному котенку, сразу умчавшись их кормить. Лордам Лэнди и Девенфорд Габи подарил по броши на шляпы. Томми получил перстень, адмирал компас. А отцу Доминику была уготована цепь для креста и отрез ткани для сутаны. Третьего котенка накормили и спрятали в комнате Габи. Пока молодые люди беседовали о подарках девушкам, пока гуляли по базару, в комнату, отведенную адмиралу Фергюсону пришел отец Доминик. Поздоровавшись и благословив моряка, священник сказал, что хотел бы поговорить с ним об очень важном деле. — Вы лучше многих знаете местные обычаи, да и здешний язык, адмирал. Потому я прошу вас о помощи. Здесь живут хорошие, гостеприимные люди, но они все, к сожалению, мусульмане, иноверцы. Я не намерен склонять их к крещению, — священник чуть улыбнулся, — хотя, безусловно, если у кого возникнет искреннее желание, отговаривать не буду и совершу обряд. Но дело не в этом. А в том, что под моим духовным оформлением сейчас находится вся наша путешествующая компания. И я не могу, да и не имею права оставлять своих духовных детей без Слова Божия. Поэтому я прошу вас, помогите мне узнать у здешнего правителя, где я могу совершать мессы? Адмирал внимательно выслушал священника и вздохнул. — Боюсь, святой отец, что вам самому придется подобрать комнату в этом доме. Многие в этой стране радикальные фанатики. Пару десятков лет назад, при отце нынешнего султана Селиме Явузе Грозном, патриарха русского посольства собаками разорвали. Так что давайте мы тут по-тихому? Отец Доминик обеспокоенно нахмурился и кивнул. — Несомненно, вы правы, адмирал. Я могу распоряжаться собой, но я не имею права подвергать риску ваши жизни. Вот только не покажутся ли наши собрания подозрительными здешним правителям, если мы будем проводить мессы тайно от всех? Толстяк хохотнул. — Да с чего бы, падре? Мы в отдельном доме и за ужином тоже вместе собираемся. А читать мессу можно и сидя в кресле библиотеки, верно? Снизу послышался шум, и адмирал повернулся к двери. — Эти неугомонные мальчишки меня с ума сведут. — Вот верно говорят, что моряки — одни из самых верующих людей. Но при этом же и одни из самых больших богохульников. — Отец Доминик мягко улыбнулся, покачав головой на замечание адмирала про "чтение мессы в кресле в библиотеке". Потом прислушался. Внизу слышались смех и невнятные восклицания юных Девенфордов и Габриэля. Священник вновь улыбнулся. — Ну что вы, адмирал. Молодые люди просто радуются чему-то. Это хорошо — после тех сложностей, которые сопутствовали нашему походу. К тому же у них есть отец, и они вовсе не в вашей ответственности. Не беспокойтесь так. — Выберите себе помещение, падре. Я вам здесь не помощник, если только перевести помогу. — Ухмыльнувшись, покачал головой и впустил стучащего слугу с подарками в руках. Компас, цепь и ткань были переданы, и слуга удалился. — Габриэль, — толстяк фыркнул. — Чтоб его хвостом Нергала шлепнуло, где взял только? — Буду благодарен вам за помощь, адмирал. — Отец Доминик чуть поклонился. Приняв от слуги цепочку и отрез ткани, священник внезапно смущенно покраснел, и, так же смущенно улыбнувшись, покачал головой. — Храни Господь этого юношу. Нужно обязательно поблагодарить его. С вашего позволения, адмирал. — И, попрощавшись, отец Доминик вышел из покоев адмирала. Внизу Ивонна шумно благодарила мужа за спящее на руках чудо, которое мурчало на всю гостиную во всей своей полосатости. Серый собрат на коленях Грейс вторил. — Ну все, милая. — Габи покраснел от ее объятий и усадил девушку в кресло. Маркус же, которому было пора уходить, поклонился присутствующим и удрал. Он надеялся найти бассейн в гаремном саду, несмотря на то, что время было далеко от назначенного и ужин еще не случился. Забрав из комнаты Габриэля черного котенка и сунув его под камзол — котенок при этом лишь проснулся, тихонько пискнул и вновь заснул, свернувшись на груди юноши, — направился из гостевого дома. Генри, получивший свой подарок с некоторым, признаться, удивлением, так как полагал Габриэля вновь обиженным и не желающим общаться с приемным отцом, теперь с некоторым недоумением и беспокойством посмотрел вслед удравшему наследнику. Впрочем, промолчал, стараясь приучить себя к мысли о том, что его сыновья уже выросли и теперь сами распоряжаются своей жизнью. Бассейн с рыбками обнаружился нескоро. Настолько нескоро, что к нему уже направлялась принцесса, держа в руках несколько белых и розовых роз с куста. За ней следовала пара служанок, которые, впрочем, отстали и остановились у лабиринта из вечнозеленого кустарника. — Милорд, я рада вас видеть. — Девушка обдала юношу каким-то дурманящим ароматом сладости и села на скамейку. — А что с вашим камзолом? — Это «что» нашло неподходящий момент проснуться и вытащить черный нос. — Это то, что я покорнейше прошу прекрасную леди принять в дар в благодарность за приют и гостеприимство. А также в знак извинения за опоздание, — поклонился юноша, чуть краснея и доставая котенка из-под камзола. Но черное чудо решило, что ему не особо-то хочется покидать теплое нагретое место, и с жалобным писком начало цепляться коготками за рубашку юного баронета. Отцепить столь страдающее создание оказалось непросто, но все же Маркус справился с этим и с новым поклоном протянул котенка девушке. Та скрыла улыбку и стремительно краснеющие щеки букетом роз, пережидая неравную схватку, но котенка взяла. Он тотчас принялся искать удобное место в ее плаще. — У нас говорят, что тот, кого любят кошки, благословлен Аллахом. Но вы обещали рассказать о вашей родине, милорд. — Тонкие пальчики перебирали теплую черную шерстку кота. — Это правда, что там часто лежат снега? — Это совершенная правда, леди. Снег лежит у нас с середины декабря месяца до начала марта, а то и дольше. И это бывает каждый год. Дети лепят из снега небольшие шарики — снежки, и перекидываются ими, стараясь попасть друг в друга. И возводят снежные крепости из больших комов. — У нас не бывает снега, милорд. Отец говорит, что в горах есть. Но я там никогда не бывала и не видела его. Зимой у нас просто сыро и ветрено. Босфор рядом. — Девушка наклонила голову, пряча лицо в букет. — А как у вас проходят свадьбы? Мне все интересно. Маркус улыбнулся, вспомнив свадьбу, на которой он бы в последний раз в Англии — свадьбу своего сводного брата. — В наших обычаях запрещено жениху и невесте оставаться наедине до свадьбы, а жениху — и видеть невесту и ее платье до венчания. Невесту ведет к алтарю посаженый отец — человек старше девушки, который словно передает ее из ее семьи в семью жениха. Это может быть даже родственник жениха, а может — и отец девушки. А у жениха есть дружка. Посаженый отец и дружка — они как будто символ того, что венчание происходит честно на глазах у людей. Для начала священник спрашивает, есть ли кто из присутствующих, кто может сказать слово против проводимого обряда. Если такого не находится, священник венчает жениха и невесту и они обмениваются кольцами. Кольца им подает обычно церковный служка — мальчик. А девочки — родственницы невесты, несут шлейф платья, когда невеста идет к алтарю. А когда уже женатые молодые выходят из церкви, то их осыпают лепестками роз, мелкими монетками и зернами риса — как символ плодородия. После венчания молодым дарят подарки. — В наших краях все совсем иначе. Жених и невеста могут и не знать друг друга до свадьбы. За невесту дается выкуп. Представители идут к улему, где свершается обряд. Потом наступает ночь хны. Жених и невеста отдельно справляют торжество. А к ночи невесту перевозят с приданым в дом мужа. И впервые она его часто видит только в спальне. — Голос принцессы дрогнул. Будто специально девушка уронила платок. — Милорд, помогите поднять, пожалуйста. Еще не успел платок коснуться чистого, почти белого песка сада, а голос девушки — проговорить просьбу, Маркус стремительно наклонился, чуть шагнув вперед, и поднял платок. Затем с поклоном передал его принцессе. И тут же, видимо, решив принять участие в игре, котенок выскочил из-под плаща девушки и принялся пытаться "закогтить" кусочек тонкой кружевной ткани, издающий букет восточных ароматов. Девушка покачала головой и мягко отстранила руку с платком. Хитрый такой способ подарка. Котенка пришлось утихомиривать почесыванием за ушками. — Своенравное животное, милорд. Но благословленное. — Губы девушки мягко растянулись в улыбке. Она гладила котенка, который решил подставить пузико и громко урчать. — Госпожа! Госпожа, идет Яхья-ифенди. — На голос служанки принцесса побледнела. — Бегите, милорд. Быстро бегите. Только ваши ноги спасут вас. Маркус спрятал платок в рукаве, предварительно легко коснувшись его губами, а затем поклонился девушке, благодаря ее улыбкой за этот подарок. Когда же служанка сказала что-то торопливо и явно взволнованно, а затем и сама принцесса, в голосе которой звучала мольба, попросила его удалиться, юноша торопливо поклонился, отступил на несколько шагов, а затем кинулся со всех ног прочь, свернув на какую-то тропинку. Подарок он крепко прижал между рукой и кружевным манжетом. Он прекрасно понимал, что, начни он показывать свою храбрость и упрямиться, этим лишь причинил бы вред той, которая теперь царила в его сердце. Подбегая к гостевому дому, он с разбегу наткнулся на кого-то. Габриэля едва не снесли с ног у куста фрезии, которую он собирал для жены. — Маркус, куда ты так летишь? — Брат был слегка раздосадован, очищая костюм от веток куста, в который его впечатали. — Совсем с ума сошел. Иди лучше помолись и садись к столу. — Извини, Габи… — Юноша пытался отдышаться и жадно глотал воздух. — Да, конечно… — Было видно, что сейчас Маркус мыслями вовсе не здесь, а на дорожке у фонтана. Потому отвечал несколько рассеянно, явно не полностью осознавая смысл слов, обращенных к нему. Покачав головой, юноша дал ему перевести дух и улыбнулся. — Судя по всему, все прошло замечательно. Успокойся, я никому не расскажу. Приведи себя в порядок и пойдем есть. Котенок понравился? — Понравился. Правда, с ним пришлось повоевать, чтобы отдать. — Маркус смущенно хмыкнул, поправляя одежду. — А потом мне пришлось удирать от кого-то. И даже не знаю, от кого. Ее служанка предупредила. — А вот это правильно. Вас видеть не должны. Она принцесса и наверняка с рождения обручена. Братец, не питай пустых иллюзий. Мы скоро уедем. — Встрепав лохматую макушку рукой, Габи ободряюще улыбнулся и повел было Марка домой. Вот только на крыльце стоял тот, кто все слышал… — Пааап… Маркус по привычке буркнул, что он уже не маленький и отстранился от руки брата, но при этом улыбался, а потом посмотрел с благодарной улыбкой и немного заговорщицки, хотя в улыбке и проскальзывала нотка грусти. Пока еще отдаленная — юности не свойственно верить в дурное "потом", всегда остаётся наивная надежда, что все будет хорошо. Генри сумрачно посмотрел на обоих сыновей. — Маркус, после ужина зайдите в мою комнату. — Да, отец. — Юноша тяжело вздохнул, однако посмотрел упрямо и почти дерзко. У него редко получалось называть строгого отца "папа" — просто и легко, как это умели Габи и Том. — Пап… Отец. — Габи попытался было вступиться за Маркуса, но замолчал под взглядом отца. Сник, даже плечи опустились. Отец был прав во всем. Он не знал, о чем они говорили после ужина, чью тишину прерывала лишь молитва.