Заложники любви. Заложники общества

Маркусу было велено не выходить из комнаты. Если бы Генри знал… В темной османской ночи на диванчике в комнате Маркуса был виден силуэт девушки, смотрящей на луну в окно. Выговор Маркус получил жесткий, даже жестокий. Пожалуй, лишь то, что он уже вышел из детского возраста и суть проступка, спасли его от порки, хотя порой юноше казалось, что отец сейчас отбросит этот страшный в своем спокойствии и ровности тон ледяной ярости, велит оголить спину и возьмется за розгу. Генри ни словом, ни полсловом, ни намеком не обмолвился о прежних проступках Габриэля, вина поведения Маркуса была лишь виной поведения Маркуса. К тому же граф Девенфорд вовсе не связывал поведение обоих молодых людей, да еще и слышал предостережение приемного сына баронету и счел, что первый в данном случае так же — хоть и мягче, чем отец, — попенял Маркусу. Юноша вошел в предоставленную ему комнату, словно придавленный тяжелым грузом. Он кусал губы, борясь с подступающими слезами. Но что он мог поделать с собой, если образ прекрасной восточной принцессы запал ему в душу? Маркус поймал себя на мысли, что теперь еще больше понимает Габи и сочувствует ему. Ведь они были почти в одном положении запретной любви… Темный силуэт, расположившись на диване, Маркус заметил, лишь почти подойдя к окну. Он хотел хотя бы через окно увидеть дворец, где обитал предмет его грустных, но оттого не менее счастливых мыслей. Юноша остановился, сдавленно ойкнув, и схватился за рукоять кинжала, прицепленного к поясу. За ужином адмирал немного рассказал о местной политике, о борьбе за власть и предупредил, чтобы все были осторожны, поскольку у турок порой идут в ход самые разнообразные способы устранения нежелательных людей. Обивка дивана скрипнула, когда девушка встала. Лицо было заслонено прозрачной газовой тканью. Ловкие пальчики справились с замком двери юноши в абсолютной напряженной тишине. И лишь затем она указала на гобелен, за которым открывался тоннель со ступеньками вниз. — Уберите кинжал, милорд. Я не причиню вам вреда. — Открыв лицо, Нергисшах подняла глаза. Она пошла на невероятную дерзость и грех, пробравшись сюда ночью. Бабушка рассказывала, что раньше в этом домике жила соперница Хуррем, и рыжая ведьма подбросила ей змею по тайному ходу. Вот и пригодились сказки бабушки. — Вы не рады меня видеть? — Яхъя пытался понравиться принцессе, она ведь уготована ему в жены… Однако с недавней встречи Нергис даже не смотрела в его сторону. Пальцы разжались, рука опустилась. Маркус судорожно вздохнул, неверяще глядя на свою нежданную гостью. Затем склонил голову, приветствуя ее. Визит этот был столь неожидан, что юноша растерялся так, что в первый момент даже не мог найти слов. Из головы вылетели предупреждения Габи, только-только состоявшийся разговор с отцом… В это мгновение было важно лишь одно — ОНА здесь. Та, кого он был бы счастлив назвать своей супругой. Для Маркуса сейчас неважно даже то, что они разной веры. Только смотреть на нее, получить позволение коснуться губами кончиков тонких пальцев… — Я счастлив, что вы почтили меня своим визитом, миледи. — тихо проговорил он. — У нас принято обращение "госпожа". Мне стало любопытно, каков ваш быт, милорд. — А сердце девушки билось, как птичка, пойманная в клетку. Она отчего-то не разглядывала обстановку комнаты, но не сводила глаз с юноши. Медленный шаг навстречу, и следом другой… и еще один. Какое, оказывается, счастье встретить любовь. — Милорд, я пришла униженно просить вас. — Принцесса самого могущественного государства в мире упала на колени перед баронетом. — Умоляю, выслушайте несчастную. — Что вы, госпожа, прошу вас, поднимитесь! — Маркус сделал быстрый шаг навстречу и с трепетом коснулся руки девушки. — Вы вправе требовать, но не просить. Прикажите, и я исполню любое ваше пожелание. Тонкие пальчики сомкнулись на ладони Маркуса. — Спасите меня, милорд. Через две недели состоится мой никях. Я стану женой другого… — Она и не думала даже сделать попытку подняться. Только ощущение жара в узкой ладони от касания к его руке пронизывало насквозь. — Дайте мне маленький кусочек свободы и счастья. — Вы хотите, чтобы я вызвал вашего жениха на дуэль, и тогда свадьба не состоится? — "Безумству храбрых поем мы песню". Сейчас Маркус вовсе не думал, что противник может быть старше, умелей, что сам Маркус вообще находится в чужой стране, с чуждой культурой и религией. Только бы та, которой он отдал свое сердце, улыбнулась той светлой улыбкой, которой и завоевала его. Юноша опустился на колени, не выпуская руки девушки из своих. — Тогда вы погибнете страшной смертью за один только вызов, мой сумасшедший милорд. Не смейте губить себя. — Рука Нергис скользнула по щеке юноши в полуматеринской ласке, словно утешая его. — Вам нужно жить. Слышите? Жить, милорд. Я знаю, верю, что однажды Аллах смилостивится над недостойной рабой своей и мы встретимся снова. — Я сделаю все, что вы скажете, моя госпожа. Я готов умереть за вас, но если вы прикажете, то буду жить ради вас. — Маркус посмотрел прямо в глаза девушки, а затем коснулся губами кончиков ее пальцев. Потом поднялся, осмелившись, аккуратно придерживая, помочь подняться и девушке. — Простите мою смелость, госпожа. Только ресницы чуть дрогнули и с губ сорвался вздох. Но девушка встала и улыбнулась юноше, не выпуская его руки. — Мне так хотелось бы отправиться с вами и быть свободной птицей. Но это невозможно, милорд. — Грустно улыбнувшись, она смотрела в глаза юноши и прятала робкую улыбку. Только бы убрать эту грусть из глаз, только бы эта улыбка светилась радостью и счастьем — и больше ему ничего не нужно. Маркус, несмотря на свою юность, был достаточно разумен и понимал, что сбежать… по крайней мере, сразу, у них не получится. Но это не значит, что ничего нельзя сделать. К тому же, если принцесса… Его принцесса — просит о помощи. — Госпожа, нам нужно протянуть время. Вам, чтобы не выйти замуж, а мне, чтобы не уехать отсюда вместе со всеми. Можете ли вы сказаться нездоровой, чтобы ваш отец отложил свадьбу? — Я могу. Но как это поможет? Свадьба свершится в назначенный день и без меня. Милорд, я лишь прошу вас стать счастливым. Я дарю вам свои крылья. Летите к свободе и будьте счастливы. — Узкая ладошка гладила Маркуса по щеке в лунном свете, заливавшем комнату. Глупый чужестранец… Глупенький. Разве можно выкрасть османскую принцессу без последствий? — И не думайте о побеге со мной. Весь флот империи, все янычары ринутся вдогонку. — Значит, нужно идти не морем. Или сделать так, чтобы весь флот сбился с пути. — О том, что у него уже есть опыт побегов, юноша говорить не стал. Просто улыбнулся девушке — спокойно и уверенно. И так же молча уверяя ее. — Без Вас мне не нужны крылья, моя принцесса, и не нужна свобода, потому что без вас мне нет счастья. Положить голову на плечо рыцаря из западных сказок и умиротворенно вздохнуть, запрещая ему даже думать о побеге с ней. Они в центре империи. Схватят… Да и плохо отразится побег на ее отце. — В ваших сказках есть драконы и принцессы в башнях. Просто мой рыцарь очень порывист. Нам стоит подождать, милорд. Пару дней. Султан прислал требование отцу прибыть к нему. Ночами я буду приходить к вам… Если вы того пожелаете. Маркус смущенно "вспыхнул", ощущая такую близость той, что и в самом деле была ему с некоторых — весьма недолгих — пор дороже жизни. — Я готов ждать сколько угодно, моя госпожа. Но разве пристало рыцарю ждать визитов дамы? Особенно, если она тем самым будет рисковать собой? Если вы позволите, моя госпожа, я буду посещать вас. Бегать же в случае большой опасности я умею очень быстро, и вы могли уже в этом убедиться. — Смущенная и чуть стыдливая улыбка коснулась его губ. Девушка качнула головой, запрещая. — В гареме тысяча глаз и ушей. Вас заметят и казнят, мой храбрый рыцарь. Я сама. — Губы как-то неосознанно коснулись его щеки. — Сама приду. Мое отсутствие всегда объяснимо сном. Так безопаснее. — С легкой улыбкой подняла руки и выпростала корону с платком из волос. — Как вы скажете, моя госпожа. — Маркус чуть опустил веки, показывая как полное послушание своей принцессе, так и пряча свое беспокойство за нее. Затем вновь взял ее руку в свои и коснулся губами ее пальцев. А дальше, вздрогнув от собственной смелости, подался вперед и коснулся губами губ. Одно лишь касание, и вот уже Маркус стоит перед девушкой на одном колене, опустив голову. Он осмелился на такое, что непозволительно и в его стране со знатными девушками, а уж что говорить о принцессе? — Простите, моя госпожа, мою дерзость. Испуг первого мгновения прошел; оставил только колотящееся сердце и дрожащие руки. — Встаньте. Негоже моему рыцарю полы вытирать до блеска. Вы немного напугали меня. — Тон ее был благосклонным и сердиться не хотелось. Хотя девушка была изрядно испугана взрывом ощущений внутри себя. Маркус тотчас поднялся, взгляд его был виноватым, и в то же время сиял счастьем — такие противоречивые чувства бились сейчас в его сердце и голове. Он напугал свою принцессу — и этим был виноват, но он посмел поцеловать ее, и на него не сердились — это было счастьем и придавало уверенности в себе. Не той — хвастливой, когда люди считают, что им под силу перевернуть мир одним мизинцем, и не той, когда они полагают, что теперь им дозволено делать все, что они захотят. Но той уверенности, которая дает понять, что чувства взаимны и за свою любовь можно и нужно бороться. Вот только одной фразы — той самой важной и главной, он пока еще не решался произнести. И, признаться, страшился ее услышать. Потому что это было бы слишком хорошо. А когда все слишком хорошо — обязательно приходит расплата. Девушка ласково смотрела на юношу, не отвергая, но и не решаясь заговорить снова. Их разделяла такая преграда в виде титулов, веры, национальностей и языка. Разве смогут они быть вместе? Но Аллах милостив, быть может, лет через десять они встретятся и их дети смогут быть рядом. Необъяснимая тревога печалила лицо девушки и какая-то тяжесть давила на ее сердечко. — Что-то не так, мой верный рыцарь. Что-то случилось… Мне нужно вернуться. — Пальцы схватили диадему и платок, возвращая их на голову кое-как. — Мы увидимся непременно. Решение девушки было весьма своевременным, ибо только прозвучал ее голос, как тот же миг раздался стук в дверь. — Маркус, ты не спишь еще? — Торопливый шепот, и в щель приоткрытой двери просунулась голова Томаса. Он снова пришёл по заведенной еще в Африке привычке, когда братья, как могли, поддерживали и утешали друг друга. И счастьем для тайно свидевшихся влюбленных то, что мальчик постучался, а не ворвался сразу в комнату, как привык делать еще дома в Англии, а Маркус стоял так, что спиной загораживал девушку от невольных взглядов. Юноша стремительно обернулся, во взгляде его мелькнуло тревожное беспокойство. — Нет… Подожди, Том, я сейчас. — И снова повернулся к Нергиз. — Ради всего святого, ради всего, что вам дорого, будьте осторожны, моя госпожа, — шепнул быстро и тревожно. Нергис вздрогнула от стука и голоса Томаса. Торопливо оставив смазанный поцелуй на щеке возлюбленного, девушка сделала несколько шагов назад, проваливаясь за гобелен. Ткань тяжело колыхнулась и встала на место, будто и не тревожил ее никто. — Маркус, — Томми явно не терпелось за дверью. Нергис уже бежала по переходу, чтобы едва не влететь в руки евнуха, но отговориться тем, что задержалась на кухне, ища сладости. Принцесса была большой сладкоежкой и с детства воровала сладкое в кухне. И все слуги это знали. Ласково пожурив девушку, ее отпустили в комнату. Лишь когда девушка скрылась за гобеленом и ее шаги отзвучали, юноша спешно, но аккуратно положил подаренный ему платок под подушку, сдернул расшитое покрывало, снял камзол, развязал шнуровку рубашки и, встрепав себе волосы, подошел к двери, приоткрывая ее шире. Пусть Томми подумает, что он вытащил брата из постели, или тот уже ложился и именно поэтому задержался. — Что такое, Том? — Маркус весьма натурально зевнул. Мальчик скользнул в комнату, забираясь на кровать брата. — Почему папа тебя наказал? Ты же ничего не сделал. — Мальчишка обнял ноги руками и положил голову на коленки. — У него в последнее время очень плохое настроение, да и болел он на корабле. — Маркус неопределенно пожал плечами. Ему даже не пришлось притворяться, что отношение отца его как-то задело. По крайней мере, сейчас юноше было все равно — остался ли он в комнате из-за наказания или по своему желанию. Тем более, что отец, сам того не ведая, сделал сыну огромный подарок, запретив выходить. Маркус потрепал братишку по волосам. — А почему ты сам спать не идешь, виконт? — улыбнулся он.