Заложники любви. Заложники общества

Дорогие читатели, очередная часть нашей эпопеи завершена. Продолжение следует. Утро пришло летним знойным ранним солнцем в комнату, где вчера так и уснули братья. В доме стоял плач и вопль слуг. Англичане ничего понять и добиться не могли. Маркус поднялся, зевая. Ему показалось, что ночью он видел самый прекрасный сон на свете. Увидев лежащего рядом Томаса, юноша очень удивился — ведь во сне он тоже пришел поздно вечером. Маркус сунул руку под подушку и пальцы наткнулись на кружево тончайшей ткани. Он почти замер, боясь разрушить полупризрачную надежду, что это был не сон. Юноша спрыгнул с кровати, не забыв прихватить вчерашний подарок прекрасной пери, как он сам называл вечернюю тайную гостью. Натянул рубашку, не дожидаясь приставленного к ним слугу-араба. — Томми, вставай. Смотри, какое прекрасное утро, солнышко светит, — принялся теребить брата. Граф Генри прекрасно слышал шум, производимый с утра пораньше слугами, но поначалу не придал этому особого значения. Ну, мало ли что случилось у этих нехристей-иноверцев… Однако уже через пару минут, слыша плач и вопли, он подумал, что тут что-то не так. И, конечно, в первую очередь забеспокоился, не случилось ли чего недоброго с его сыновьями? Поймав за плечо какого-то пробегавшего мимо слугу, граф спросил: — Что происходит в доме? Томми зевнул, открывая глаза и сел в кровати. Краем глаза он заметил платочек, но промолчал, бурча о раннем утре, и принялся слезать с постели. Остановленный слуга разразился потоком искренних слез о великолепном хозяине. Габи вышел из комнаты жены, запахивая на ходу халат. На соседней балюстраде показалась чета Лэнди. — Доброе утро, пап. Что за пожарный колокол с утра пораньше? — Не бурчи, не бурчи, поднимайся. — Маркус улыбнулся, глядя на братишку. — А то на утреннюю мессу опоздаем — отец ругаться будет. Помнишь, отец Доминик вчера утром сказал, что намерен проводить мессы тут? Тебе помочь одеться? — Доброе утро, Габриэль. — Генри кивнул ровно, продолжая удерживать слугу за плечо. Чуть поклонился чете Лэнди. — Леди Грейс, Артур… Тут что-то происходит, но что — я пытаюсь вызнать вот у этого молодца, но он лишь стенает, как грешник в аду. — И он вновь слегка тряханул араба за плечо. — Говори толком, что случилось? Ты на английском понимаешь? — И медленно, почти по слогам, произнес: — Английский язык ты знаешь? — Я понимать белый господин. Я знать… наш хозяин, шехзаде, подобрать нас знать языки. О, наш бедный шехзаде! — Слуга завыл так, что адмирал пулей в исподнем из комнаты вылетел с кинжалом наголо, готовый защитить своих. Томи тоже высунулся было, но Габи шикнул на него. — Кончай стенать и объясни толком. — Слуга заверещал на фарси и адмирал аж зевком подавился, услышав сказанное. Генри услышал звук — будто клацанье зубов, и обернулся в ту сторону. — Адмирал… — короткий кивок, — что говорит этот человек, вы ведь понимаете? Что произошло с этим их шехзаде? Вышедший следом за Томасом баронет Девенфорд смотрел на всех растерянно и напряженно. Неужели все же стража поймала его принцессу?! Внимательно выслушав горестные крики, седой великан выругался на английском, помянув всю династию Османов. — Милорды… Милостивый Боже, даже не знаю как и сказать такую жестокость. Шехзаде Мустафа, пригласивший нас, ночью предстал перед Всевышним. В шатре султана он был казнен по приказу своего отца, обвиненный в заговоре. Снизу послышалась ругань, и вошел разом постаревший на десяток лет османский адмирал. Грейс искренне рыдала в плечо мужа. Не по принцу, по мальчишке. Закон Фатиха никто не отменял. — Неужели это случилось потому, что принц принял у себя нас? — нахмурился Генри. Затем обернулся к Габи. — Помнится, ты говорил, что здесь при дворе обитают итальянцы, которым покровительствует Его Святейшество. Значит, не из-за этого. — Приношу свои извинения, что вмешиваюсь в разговор. — Неслышно подошедший отец Доминик дождался, пока договорит граф Девенфорд, и лишь затем подал голос. — Принц Мустафа проявил большое гостеприимство по отношению к нам. Он помог разместить в местных лечебницах наших больных и приказал помочь с починкой одного из кораблей, пострадавших во время шторма. Теперь же, как я понимаю здешние обычаи, опасность грозит и его родным. Мы должны помочь им. — Священник обернулся к адмиралу Фергюсону. — Адмирал, возможно ли забрать родных принца с собой? Никто из беседующих не замечал стоящего в дверях, выскочившего следом за младшим братом Маркуса. Юноша побледнел, как подаренный ему принцессой платок, и кусал губы. Ещё немного, и он забудет и о семейной сдержанности, и о грозящей ему опасности — и рванет спасать свою принцессу от неминуемой страшной смерти. Хайреддин поднялся по лестнице к семейству и осел на пуфик, схватившись за тюрбан. Габриэль машинально кивнул отцу и увидел османского рыжего пирата. — Отец Доминик, Хайреддин… Маркус, воды. Томми, в комнату — быстро принеси свою одежду. — Авантюра. Жуткая авантюра… Пират прохрипел, что его семью, дочь с внуками казнят на закате. Он вцепился в отчаянии в халат Фергюсона, умоляя помочь. Первым, кто поторопился на помощь убитому горем капудану, был, как ни странно, именно отец Доминик. Он помог старому пирату подняться и принялся успокаивать его, говоря, что нельзя поддаваться отчаянию, но нужно надеяться на Создателя. — Господь не оставит без помощи невинных и обездоленных. Верьте — и Он сможет дать Вам спасение Свое даже там, где вы на него не надеетесь. А если мы послужим орудием Его милости и помощи, мы все будем лишь рады этому. Маркус, будто очнувшись от дурного сна, опрометью бросился в отведенную ему комнату, откуда буквально только-только вышел. Наполнил какой-то бокал из маленького фонтанчика, похожего на тот, который был в комнате Габриэля, а затем поспешил обратно. Томас стоял, ошарашенный и непонимающий, что, почему… Как казнить? За что? Казнить Османа, который оказался хорошим мальчиком, который не брезговал общением с иноверцами, который обещал сводить Томаса на базар и на какие-то соревнования? Который не сделал ничего дурного? — Томас, живо, — послышался чуть жесткий голос отца. Мальчик встрепенулся и побежал в комнату. Генри подошел к адмиралу, проговорил негромко: — Отец Доминик верно сказал. Мы должны им помочь. Это наш христианский долг по отношению к приютившим нас. Знаю, это будет грехом, но… Осман может переодеться в одежду Томаса — они примерно одного роста, а вот женщин придется тоже одевать в мужской костюм. И если мы хотим успеть, то следует поторопиться, чтобы не хватились слишком быстро. Но никакой спешки — это будет подозрительно. — Затем он обернулся к Габи. — Габриэль, я знаю, вашей супруге не стоило бы сейчас сильно волноваться, но… Видимо, придется спешить. Ивонна — иностранка и, возможно, — пусть и с закрытым лицом, — ей можно выходить из дома. Полагаю, леди Грейс, вам и Ивонне стоит сделать вид, что вы идете… гулять или на базар, а тем временем добраться до порта и вернуться на корабль. Мы же за это время подготовим все, чтобы помочь бежать этим людям. Габриэль напряжённо думал. Затем он повернулся к Грейс и задал никак не связанный с общей суматохой вопрос. — Миледи, у вас хна при себе? — Удивленная матрона кивнула. — Сделаем вот что… В городе лиц девушек не знают. Нужно вывести незаметно отсюда Ивонну и леди Грейс с Томми на корабль. А ваших леди мы замаскируем под своих родных. В глазах гиганта забрезжила надежда и он пророкотал, что если леди согласятся потерпеть веревки, то он проведет их троих как пленников. Томми не спрашивали. — Только как провести их в дом? — Только не Тома, — очень тихо, но напряжённо проговорил Генри. С жёстким упрёком посмотрел на приемного сына, помотал головой. — Ты сам понимаешь, что все может сорваться, если… — Он не договорил, но слишком выразительно промолчал. Подошедший к тому времени с бокалом воды Маркус покраснел. Раскрыть всем тайну принцессы? Да ни за что! Только если… Юноша передал бокал священнику и посмотрел на сводного брата. — Габи, я могу поговорить с тобой? Это очень срочно и очень важно. Прибежавший Томас держал в руках ворох одежды. — Отец, — Габриэль взял его кисть в руку и слегка сжал, — я знаю… Тогда Тома придется маскировать под слугу. Либо отправить их с прогулкой, как ты и говорил. — Обернувшись на Маркуса, чуть прищурился, но кивнул. Отойдя в его комнату, только и успел попросить леди Грейс и вышедшую Иви о подготовке пары европейских платьев и украшений. — Маркус, говори. Генри кивнул. Переодевание в слугу могло восприняться Томасом, как своего рода игра, карнавал… Но не рабом… — Я знаю, как отсюда выбраться в… Наружу, так, чтобы нас не заметили, — выпалил Маркус. Он смотрел на брата тревожно, но решительно. — Только обещай, что не скажешь никому. Я понимаю, что это в нынешней ситуации сложно, но…— Юноша вздохнул. — А все вопросы и упрёки будут потом, хорошо? — Ох, как это было похоже на любимую шуточек Габриэля с отцом : "Ты меня потом выпорешь, ладно?", хотя Маркус и не знал об этом. Габриэль кивнул, складывая два и два в голове. — Показывай. — После демонстрации затхлого хода, юноша кивнул еще раз. — Твоя принцесса знает? Вот она и поведет мать и капудана. — Выйдя в коридор, юноша опустился на колени перед Барбароссой и что-то прошептал. Тот кивнул. — Пап… — Крепко обняв Генри, Габриэль шепнул: — Мы вернёмся в течение получаса. Если нет… Уезжайте и не думайте ни о чем. Только… о моем сыне позаботься, пап. — Он вовремя разомкнул руки. Вернулся капудан с факелами. Генри коротко кивнул, лицо его было жёстким, почти застывшим. Никто и догадаться не мог, какая буря поднялась в его душе. — Я бы пошел вместо тебя, я уже свое отжил, а у тебя только нарождается семья. Но… Ты решил. — Он не намеревался останавливать молодого человека, что называется, кудахтать наседкой над ним. Отец Доминик, до того стоящий рядом с капуданом, посмотрел на Габриэля, перекрестил его. — Храни Вас Господь, Габриэль, и да поможет Он вам в вашем благом деле. Я буду молиться за вас. — Я иду с тобой, Габи, — непререкаемым тоном произнес Маркус. — Я, в конце концов, имею на это право. Габриэль мелко кивнул отцу и падре. На слова Маркуса только отрезал: — Сиди тут и жди. Костюм янычара один, а ты дел наворотишь горячностью. — Забрав у слуги кафтан и шаровары, ушел в комнату и живо переоделся, ругаясь на непонятные детали одежды. Криво-косо, но оделся и вышел. Капудан издал нервный смешок, но поправил одежду и водрузил тюрбан на голову юноши. — Маркус. Сидеть. Ждать. Иначе попрошу отца тебя связать, — бросил перед тем, как скрыться за гобеленом, около которого встал адмирал. Томми смотрел вслед сводному брату. Потом обернулся к отцу. — Папа, почему Османа хотят убить? Ведь его отец — принц. Осман мне рассказывал. Он ещё говорил, что у него много братьев. — Потому и хотят убить. Борьба за трон, Томас, — коротко ответил граф. Крепко сжал плечо дернувшегося было в комнату Маркуса. — Вам велено ждать, баронет. Казалось, этот переход никогда не кончится. Но Габи упорно шел в темноте за мощной спиной пирата. Они вышли в какой-то круглый дворик. — Гарем. Глаза вниз, и по лестнице наверх. Комната со стражей у дверей. Юноша кивнул и пошел вперед. Вскоре послышались крики и рыдания. Это дочь и внучка капудана, тащимые им за руки, цеплялись за полы кафтана мальчика. Кричали его имя… гарем стенал. Может, оттого вышло втолкнуть их в проем прохода. По нему уже почти бежали. Отец Доминик стоял на коленях за одной из колонн и горячо, искренне молился. До этого он подошёл к адмиралу и, спокойно, мягко улыбнувшись, заверил: — Вам не придется беспокоиться за меня, волноваться, что я не успею. Но теперь я должен делать то, что могу делать лучше, чем биться. — И отошёл за колонну, чтобы не смущать своей молитвой других. И весь час молился за людей, которым грозит смертельная опасность, за их спасителей. Он просил у Бога помощи и для первых, и для вторых. Конечно, и капудан, и его близкие были мусульмане, иноверцы… Но сейчас — в первую очередь — это были старик, женщина и дети, попавшие в беду. И священник всем сердцем просил Отца Небесного удачи для Габриэля, пришедшего им на помощь. Преследователи были все ближе. Вот уже какой-то янычар выскочил перед всеми, прямо следом за убегающими… Остановился… А далее торопливо, но почтительно поклонился адмиралу и его спутникам. — Здесь! Я нашел их! Они здесь! — завопил он во все горло и рванул в соседний проход, крича, что видит беглецов. А потом и вовсе зазвенела сталь оружия, словно янычар схватился в бою с кем-то. И тогда он продолжал кричать, что поймал одного из убежавших, и звал на помощь. Габриэль нес мальчика. Девушки едва не спотыкались, путаясь в юбках. Поступок янычара был полной неожиданностью. Соседний проход вел аж во дворец великого визиря и у них был добрый час времени. Когда они выскочили из прохода, Габи передал Османа его матери и обвел комнату взглядом в поисках тяжелых предметов. Только кровать и подходила. На Маркуса он не глядел… — Леди Грейс, ваш выход. Адмиралы… завалить бы проход чем. — Габи! — Томас подбежал к молодому человеку, порывисто обнял его, затем обернулся к спасенным. — Осман! Ты живой! Спасибо Господу! Отец Доминик молился за вас! — Габриэль… — Генри ни единым движением, ни единым вздохом облегчения не показал, как беспокоился за приемного сына. Он лишь коснулся его локтя и кивнул в сторону большого не то сундука, не то шкафа, стоящего в самом углу комнаты. — Давайте это тоже. Кровать и этот сундук, полагаю, хватит… — Отец, — едва слышный в этой суете вздох. Грейс взяла девушек в свои руки и утащила в комнату Ивонны делать из них английских леди. Мужчины навалились, переворачивая кровать, и с кряхтением поставили, загораживая проход. Для надежности и сундуком подперли. — Пап… Ты Томасу объяснил? Скажите отцу Доминику. Надо убираться отсюда. — Низенький слуга сообщил, что вещи собраны и карета для леди готова. — Придется им потесниться. — Габриэль спешно переодевался. Генри коротко кивнул. Как он и предполагал — Томас воспринял переодевание, как игру, хотя опасность того, что сейчас происходило, мальчик если и не осознавал глубоко и полностью, то все же понимал. Потому и сопротивляться этой идее не стал. Хотя сейчас, несмотря на то, что Габи он встретил радостно, но все же был немного чем-то недоволен. — Габи, а можно я не буду немого изображать? Я и так просто молчать буду, правда. — И далее потянул Османа в свою комнату: — Пойдем, я тебе помогу переодеться. А то тебе наша одежда непривычная, наверное. Стоящий неподалеку Маркус коротко, совсем неаристократично фыркнул и — под строгим взглядом отца — отошёл в сторону. Впрочем, тут же обратив взгляд на дверь комнаты, куда ушли приведенные Габриэлем женщины. Отец Доминик подошёл сам — через пару минут, как услышал о возвращении Габи и капудана с женщинами. Прервать молитву он не мог, и именно потому чуть задержался, но теперь подошёл, светясь тихой счастливой улыбкой. … Благодарения Господу, Габриэль, вы вернулись. — И уже коротко, по деловому, чуть кивнул. — Я готов. — Можно, Томас. — Молодой граф отвлекся от переодевания и одновременной беседы с капуданом. Вошедшего падре он поприветствовал ласковым взглядом и кивком. Какое-то тепло сопровождало их весь путь, наверняка это была его молитва. — Вашими молитвами, святой отец, мы живы. Нужно убираться отсюда. Поможете переодеться моей супруге и миледи в рабынь? Капудан даст указания, а мы проследим за погрузкой вещей. — Простите, Габриэль… — Улыбка священника стала смущенной, скулы чуть покраснели, он слегка мотнул головой. — Я понимаю, что сейчас не время пререкаться, но я не смогу этого сделать. Я не знаю, как это… Если нужно, я лучше помог бы с переноской вещей. Генри с короткой усмешкой, услышав разговор сына со священником, подошел к Хайреддину. — Капудан, есть ли у вас верные служанки для женщин, которые смогут помочь им переодеться и потом не станут болтать… даже под пытками? — Нет времени, граф, — рыжебородый великан мотнул головой. — Вы мне доверяете? Граф? — Артур помедлил, но кивнул. Габриэль вздохнул и тоже кивнул. — Я сам одену ваших женщин. А ваш почтенный мулла пусть распорядится по тканям. — Бросил короткий взгляд в сторону отца Доминика. — Вы очень нас обяжете, если избавите от хозяйственных хлопот. Габриэль мягко улыбнулся и поманил входящих баронета и слугу, повертев их придирчиво во все стороны. — Что скажете, господа? Священник молча с мягким упреком качнул головой, показывая свое неодобрение тем, что его назвали «почтенным муллой», а затем согласно кивнул и вышел, чтобы оказывать ту помощь, которая была ему под силу. Генри оглядел обоих мальчиков, кивнул. — Принцу Осману лишь придется запомнить, что он должен откликаться на имя Томас и… временно, — это слово граф намеренно подчеркнул тоном, — называть меня отцом. Томас же… — Меня зовут Джон, господин граф. — Мальчишка притворно смиренно поклонился, хотя и старался изо всех сил не рассмеяться и быть серьезным. Осман нахмурился заметно, но показать себя, воина великой империи, слабым перед иноземцем никак не мог. Капудан вывел двух женщин, растрепанных и в порезанных платьях. — Хайреддин Барбаросса, — гостиную, где все собрались, прорезал голос Габриэля, — моя леди носит моего сына… Наследника трона Индии и графа Пемброка. — Капудан слабо усмехнулся, но кивнул. Открытая повозка для высланных рабынь была нормой. Платки еле прикрывали волосы. Рассадив по повозкам турчанок, выглядевшими, как леди, Габи с тревогой обернулся на Генри. Хайреддин увёз его жену и ребенка, что тянуло за душу. Маркус коротко хмыкнул, разглядывая "братца"и "слугу". — Том, ты сияешь, как начищенный шиллинг, и глаза хитрые, как у лисёнка, стащившего цыпленка с подворья. Как бы не заподозрили чего… А у Османа волосы приличнее твоих обычных лежат. Ладно, идёмте? — Чем ты обеспокоен? — тихо произнес Генри, уловив взгляд приемного сына и подойдя к нему. — За Ивонну тревожусь. — Габриэль ответил честно, не замечая легкой перепалки братьев. — Отец, поедем скорее. У меня сердце не на месте. — Тронув поводья, юноша повел коня вперед, хотя, будь его воля, в галоп бы сорвался непременно. Через час они добрались до порта, где их ждала команда и обе леди в окружении матросов и янычар, огрызавшихся на бродяг порта. — Убью… — взрыкнул граф и пришпорил коня. — Джеймс! Почему служанки леди еще не на борту? — У нас его внуки и дочь, так что замена равноценная. И, не думаю, чтобы он поехал без охраны, — быстро проговорил Генри, уже взлетая в седло и пуская коня рядом с конем Габриэля. Впрочем, в первый момент ему пришлось крепко вцепиться в гриву коня вместе с поводом — недавняя болезнь ещё давала о себе знать, и Генри почувствовал, как закружилась голова. Но сейчас нельзя было давать себе право на слабость, поэтому граф Девенфорд лишь прикусил губу почти что до крови и ехал, устремив взгляд прямо перед собой, не глядя по сторонам; благо конь то ли знал дорогу, то ли просто держался рядом с жеребцами Габриэля и Артура Лэнди. В порту пришлось держаться уже почти через силу. Маркус придержал коня "брата Томаса" и помог мальчику спешиться, "слуга Джон" следовал за ними. Габриэль чуть приобнял мальчиков и попросил отца, чтобы ему дозволили плыть с ними. Ивонна не отлипала от вдовы и дочери принца этой страны. Михринисса казалась отстраненной. Глаза чуть блеснули, только когда она увидела отцовский фрегат. Габриэль же велел мальчишкам подниматься на борт. — Я ни разу не был в море. Это сложно? — Осман почти шепотом спросил у "Джона". — Только недавно вы говорили, что беспокоитесь за супругу. — В голосе Генри сквозило легкое, но весьма читаемое ехидство — то, что бывало в их общении прежде некоторое время назад. Не желание обидеть, но все же легкая насмешка. — Так что останьтесь с Ивонной, Габриэль. Или вы полагаете, что я настолько слаб и болен, что не справлюсь с двумя мальчишками? — Если как Маркус, то, наверное, сложно, — так же шепотом ответил "Джон". — А так — нет. Главное, чтобы пережить "морскую болезнь", если она есть. У меня вот нет, — с легкой горделивостью отметил он. Маркус старался не смотреть на юную принцессу Нергиз, но взгляд его невольно то и дело устремлялся в ту сторону, ища стройную фигурку. И лишь короткая, но жесткая команда адмирала Фергюсона команде занять свои места на корабле заставила юношу последовать приказу, о чем Маркус очень жалел, и немного завидовал Ивонне, которая оставалась с Нергиз и ее матерью, тогда как адмирал и его "подопечный-подчиненный" оказались на другом корабле. — А вам так не терпится вновь погонять двух сорванцов вдосталь, как лет десять назад? — Габи намекнул на то, как они с маленьким тогда Марком переворачивали дом. Ох, и доставалось же от родителей тогда. Взяв жену под руку, провел ее на корабль, помог подняться леди Грейс и принцессам. Артур предпочел спокойное общество адмирала, нежели девичье царство. — А я не знаю, есть она или нет у меня. — Было видно, что мальчик изрядно напуган, но держался он молодцом. Генри лишь усмехнулся в ответ и пожелал отплывающим на других кораблях доброго пути и легкого плаванья. — Морская болезнь, это когда от качки… — "Джон" покосился на поднимающегося по трапу отца и тихо фыркнул, шепнув Осману на ухо, — когда от качки кишки наружу просятся. И еда тоже. Так что не страшно, просто очень неприятно. Жаль только, что мы не с Маркусом на одном корабле плывем. — А… Покажите мне, куда идти. — Уже ступив на палубу, мальчик растерянно оглядывался среди нагромождений бочек, ящиков, веревок. Генри казался великаном, а Томас еще говорил, его папа в море не раз бывал. Все было так интересно, и в этой детской непосредственности горе отходило на задний план. — В каюту. Если будет качка, советую лечь на кровать и закрыть глаза, если почувствуете себя дурно. — Генри коротко сухо улыбнулся "сыну". Затем коротко кивнул "Джону". — Проводите и помогите разобраться во всем. — Да, отец… Простите… милорд. — "Джон" тихо хихикнул и повел Османа в предоставленную мальчикам каюту, куда матрос уже унес их вещи.