Заложники любви. Заложники общества

В великолепном белейшем дворце царила суета. Караван с дорогими гостями приехал и остановился в спасительной прохладе тенистого навеса у бассейна. Гостям были предложены напитки, еда и отдых. Совсем бледную Ивонну с леди Грейс увели к лекарям. - Раджа! Солнцеликий раджа! - На крыльцо высыпала охрана с саблями т вышел довольно крупный человек с цепкими глазами. Пока всех представляли, пока знакомились, пока им показывали покои, Осман успел упариться с ног до головы. К его радостному визгу, в комнатах были организованы маленькие бассейны с водопадами миниатюрного размера. Нергис и та, едва не лишилась чувств на руках жениха. Им отвели одни покои. Оказывается, в Индии так было принято. Маркус, столкнувшись с таким необычным, непривычным и не принятым в Англии, смутился. К тому же, он видел - насколько смущена Нергиз - ведь в ее стране тоже не было так принято. Если бы Габи был жив... Он бы знал - как разобраться с этим, посоветовал бы... Отец же... К отцу было страшно даже подходить. Он поприветствовал раджу поклоном, церемонным настолько, что это можно было принять за надменность, однако взгляд его и голос были почти мертвыми. И все же Маркус решился - ради Нергиз. Выслушав наследника, Генри коротко сухо кивнул, пообещав, что постарается помочь. Это напугало Маркуса ещё больше. Прежде отец никогда не "пытался", он всегда делал. Сразу и решительно. Теперь же... Однако Маркусу ничего не оставалось, как поблагодарить отца и понадеяться, что у того получится. Генри же, как и пообещал сыну, направился к радже для разговора. Томас же с огромной радостью присоединился к Осману. Мальчишки с визгом плескались в бассейне, словно вовсе и не были кровным принцом и английским дворянином. Нергисшах султан была смущена и комкала в руках платок, стараясь не глядеть на вошедшего жениха. - Такое бесстыдство. Разве так можно? - Щеки пытали от стыда. Девушка кинулась на грудь юноши, тяжело вздыхая. Казалось, что мир остановился, когда она замерла пойманной птичкой и подняла глаза на Маркуса, смущённо краснея. Но сама потянулась к его губам, все больше кутаясь в платки и его руки. Раджа безусловно дозволил раздельные покои, соединённые между собой. Мол, так влюбленным удобнее. Осман мирно пытался поплавать, но его замыслы были разрушены вопящим счастливым Томми. Тихо хихикая, он принялся брызгаться в друга, получая в ответ. Служанки, юные почти девочки смеялись над белыми господами. Генри поклонился, поблагодарив раджу. Он смог объяснить этому повелителю, что в странах жениха и невесты не принято, чтобы жених и невеста жили вместе до свадьбы. Маркус аккуратно и вежливо обнимал Нергисшах, а затем, улыбнувшись, так же аккуратно ответил на поцелуй. Он счастливо улыбался, глядя в ее глаза, но, разумеется, ничего иного кроме этого краткого поцелуя и лёгких объятий не посмел ничего большего. - Отец обязательно поможет нам в этом затруднении, моя госпожа. Томас со смехом плескался в фонтане и легонько "притопил" Османа, утянув под воду. А затем отпустил и даже подтолкнул наверх. С лёгким разочарованным стоном Нергис отклонилась от исчезающих постепенно губ Маркуса. Это было настолько сладко, что в груди было невыносимо тесно. - Я люблю Вас. - Тихий, едва различимый шепот в пении птиц и журчании воды. - А Вы... Любите ли Вы меня, мой храбрый рыцарь западного мира? Осман едва не захлебнулся в воде, но отфыркавшись, вынырнул и принялся слегка топить Томаса, хихикая. -Вот тебе! Получай. - Звонкий хохот стоял почти во всем крыле. Кажется, все кроме Генри и думать забыли о Габриэле. - Больше жизни, моя госпожа. Я отдаю свое сердце Вам, потому что Вы - моя жизнь и мое сердце. - Юноша снова коснулся губами губ девушки, а затем - кончиков пальцев, глядя в глаза. Получив разрешение раджи, Генри направился в покои, отведенные Маркусу и Нергиз, чтобы передать распоряжения слугам. Томас так же вынырнул, отплевываться и смеясь. Потом выбрался из бассейна, накинул поданный служанкой халат. Когда Генри вошёл, он мог понять, что в принципе, этим двоим раздельные покои не так уж и нужны. На слова Маркуса девушка ответила куда более глубоким и жарким поцелуем. Сплетшиеся в объятиях, они не замечали мира вокруг, словно его и не существовало. Только скрип двери заставил девушку отпрыгнуть буквально и делиться краской, закрывая лицо. Она чтото испуганно пропищала. Осман ещё какое-то время понежился в воде, но вскоре тоже выбрался. Без друга было не так весело плавать. Набросив халат, юноша отправился к кушетке и лёг на неё. - Тут почти как дома. Тоже тепло, тоже дворец - Вздохнув, взял гранат из вазы. - Попробуй, это вкусно. Чисть шкурку и ешь только зерна. Маркус на секунду вспыхнул румянцем, но затем упрямо вздернул подбородок, глядя на отца. Граф Девенфорд внимательно посмотрел на сына и девушку. Коротко кивнул и, ровно проговорив, что раджа принял к сведению обычаи своих гостей из чужих стран, и отводит им покои, близкие друг к другу, но все же разделенные комнатой юных господ. - Благодарю, отец. - Маркус слегка наклонил голову. Он теперь отдал бы многое за то, чтобы не торопиться с той просьбой, однако понимал, что, стоять, обнявшись, это все же не столь смутительно, как, будучи ещё не супругами, спать в одной кровати. - Ты скучаешь по дому? - Понимающе вздохнул Томми. - Я тоже. Очень-очень. У нас скоро Рождество... Так весело. Снег лежит, рождественские ели украшаются, а в храме поются рождественские гимны. И все славят Господа. Я бы очень хотел показать тебе и снег, и храм в Рождество. - Он слегка вздохнул. Взял тонкий стилет, лежащий на подносе, и разрезал напополам поданный ему Османом гранат. Протянул другу одну половинку. - Держи. Нергисшах залилась краской окончательно, казалось, она вообще сейчас задымится от стыда. Пискнув что-то невразумительное, девушка попросту сбежала от жениха и будущего свекра в новую комнату. -Это нормально, скучать по Родине. Я ещё по Габриэлю тоскую, Томми. - покачал головой -, Наверное, ты мне однажды покажешь. Я снег только на картинках видел. -, забрав половинку фрукта, улыбнулся и кивнул - спасибо. - Тихо вздохнул, садясь поудобнее и отложил пока гранат на поднос из чистого серебра. - Мне и вправду тоскливо. А леди Ивонне совсем плохо. Надо её поддержать. -Да, ты прав. - Томми согласно кивнул, задумчиво нахмурившись. Тоже положил половинку граната на поднос. Затем посмотрел на Османа, просиявших взглядом. - Осман, а давай сделаем леди Ивонне подарок? Сходим на здешний базар и купим ей что-нибудь, что ее хоть как-то развеет от плохих мыслей? Только надо купить что-то такое, что не напоминало бы ей о Габи. Только сначала спросим леди Грейс. А то я, конечно, немного знаю - что ей нравится, но... Не очень. Но уж точно - не котенка. - Мальчик вздохнул. - Давай купим ей побольше тканей для малыша? - Осман согласно кивнул, улыбаясь. Это действительно было хорошей идеей отвлечь леди от мрачных мыслей и самосозерцания. -, Ну и всякие там погремушки, что там ещё детям полагается? Деньги у нас есть. Можем тратить смело, - Даже гранат не тронул, как разволновался, так хотелось помочь принцессе. - Только слуг надо взять. Мы все не утащим с тобой. - Конечно. Не таскать же нам товары. - Томми кивнул. - Но, чтобы они знали и хинди и английский. Ну... Английский-то точно. Жаль - Герберта нет... - Мальчишка огорчённо вздохнул. Потом помотал головой. - Как раз у леди Грейс и попросим слуг. Только надо, чтобы ни отец, ни отец Доминик не узнали. Запретят одним ходить. Или пойдут с нами, чтобы присмотреть. А ещё... Давай всем подарки купим? Небольшие, но... - Прикусил губу. - Габи так сделал, когда мы были в вашей стране. - Это отличная идея, Томми. Только надо учесть вкусы всех. Сестра, например, без ума от платков. - Мальчишка с жаром закивал - Не надо Лэнди. Мы у адмирала матросов попросим. И под охраной будем заодно, а не то поднимут квохтанье, так мы вообще отсюда не выберемся. Только давай сходим завтра. Я так устал с дороги - Мальчик мотнул головой и сонно потер глаза. - Да, пожалуй, ты прав. - Томми кивнул, зевая, прикрыв рот ладонью. - А что нравится твоей матушке? Маркусу... Давай купим подзорную трубу - чтобы на море смотреть. Вот про Лэнди и адмирала я не знаю. А отцу Доминику... Боюсь, то, что ему понравится, тут не найти. - Он вздохнул. - Мы поищем завтра. Обязательно поищем, - Осман полез в свою кровать, с наслаждением раскинув и руки и ноги в стороны. Принца все же несколько тяготило необходимостью спать с кем то, жить не одному. Старые привычки даже за пару месяцев просто так не исчезают. - Спи, Томми. Да хранит Господь твои сны - Зевнув, юноша смежил веки и сам заснул. Томми тихонько угукнул, забрался на кровать и, свернулся клубочком, задремывая. Он давно привык спать так, чтобы занимать меньше место и чтобы было тепло. Три года рабства до сих давали о себе знать. И все же, жара заставила "развернуться" из клубка и вытянуться, перевернувшись на живот и подложив руки под голову. Генри не спалось. Исповедавшись отцу Доминику, он сидел сейчас в предоставленных ему покоях и смотрел на огонь факела, вертя в пальцах камень-брошь для шляпы, полученные в подарок несколько недель назад. Внезапно Генри мог почувствовать чье-то присутствие и чей то взгляд. Пламя факела колыхнулось, но тут же встало ровно. Никого не было в полутемных покоях. Утром Осман едва позавтракал, как отправился уговаривать адмирала дать им матросов, чтобы сходить на рынок. Адмирал согласился, но с условием присутствия местного слуги, знающего язык. Рынок как отдельный организм, дышал, ворчал, шумел и пах. Стоны, крики, звон монет и мычание мулов. Рык тигров и трубные звуки слонов... - Смотри, какие платки! - Осман кинулся к ярко алой ткани, расшитой чистым золотом. Томас, разглядывающий связку коралловых бус и размышляющий - подойдёт ли такой подарок для леди Ивонны или для сестры Османа, кинулся на зов друга. И широко раскрыл рот от изумления и восхищения богатством и красотой ткани. – Да-а-а-а... Вот это достойно принцессы. - Кивнул он. И, подозвав слугу, сопровождавшего мальчишек и знающего хинди, велел спросить - сколько стоит эта ткань? И обратился к Осману. - Нужно будет ещё найти лавку, где можно купить какие-нибудь редкие книги. А вдруг найдем там какие-нибудь жития святых? Вот и отцу Доминику будет подарок. Хотя... - Он покрутил головой, ловя взглядом и слухом яркие краски базара, звон, крики. - Тут вряд ли можно будет найти что-то из христианской литературы. - Надо обязательно найти. - Услышав цену, Осман принялся безбожно торговаться, аппелируя к тому, что они берут аж четыре платка. Сбив почти половину цены, мальчишка фыркнул довольный собой. Пока носились, искали красивые ножны для сабель, пока подзорную трубу. Вот книги никак не находились. Один из стариков ювелиров, посоветовал нырнуть через продуктовые ряды и там налево, там торговали рукописями про белого бога. Осман закивал и понесся вперед, внезапно, около мясных рядов замерев. Томми поотстал. Он остановился в ряду, где продавали лошадей. Конечно, вряд ли это были особо породистые и чистокровные кони, но все же они были очень красивы. И Томас думал - пристало ли ездить на одном из таких красавцев - тонконогом, с гибкой шеей и длинной гривой - рыжем жеребце Осману. А потом вспомнил и другое: наверняка же скоро у Османа и Нергиз крестины. Значит - надо купить им подарки и на этот замечательный праздник. Хорошо бы - образки с именами святых, имена которых будут носить его друг и невеста брата, да вот только - где же найти тут христианский храм и церковную лавку? Да и имён себе Нергисшах и Осман ещё не выбрали. Не до крестины пока было - с этим штормом. Значит - пока с этим подарком подождем. Томас подозвал одного из матросов, который тоже немного понимал хинди, и сказал поинтересоваться ценой рыжего жеребца. - Только смотри, чтобы продавец не обманул. Негоже будет принцу ездить на старой кляче с убитыми ногами, которую выдают за породистого коня. - Предупредил он. - Не беспокойтесь, Ваша милость, меня не обманешь. Я до того, как моряком стать, сам был в конюших у графа Марфреда. - Улыбнулся матрос. - А вот поди ж ты - попал раз в море, и... Пропал совсем. - Он рассмеялся и принялся беседовать с торговцем лошадьми. Осман смотрел на процессию рабов, несущих корзины и не верил своим глазам. Покрутив головой, он понял, что он один. То ли отстал, то ли вырвался вперед. Но ему надо было убедиться... Когда один из рабов повернулся, Осман задохнулся, собрался и заорал во всю мощь легких. - ТОММИ ИДИ СЮДА НЕМЕДЛЕННО! - От такого ора шарахнулись кобылы, заорали куры в клетях и зашумели люди. – ТОММИ! - продолжал надрываться паренек. Но процессия уже уходила подальше от этого сумасшедшего, невесть что кричащего и пугающего народ. - ТОММИ БЫСТРЕЕ! Крик... Отдаленный, но отчаянный. С Османом что-то случилось! Бросив матроса договариваться по поводу коня, юный виконт Девенфорд бросился на выручку друга, почти брата. Не важно - что случилось, сколько врагов, главное - успеть! От несущегося вперёд белого господина индусы шарахались, как от разъяренного ракшаса - злого духа. Правда вот, одну из священных коров, флегматично жующую связку бананов, висящую на верёвке одной из лавок, пришлось обогнуть стороной. -Осман, держись, я тут! -уже подбегая к юному турку, Томас выхватил из ножен саблю, оглядываясь в поисках врагов. - Что случилось? Осман был белее белого, крестясь и шепча молитву "Отче Наш". - Томми, скажи мне что мне кажется - Он указал на уходящую процессию рабов с корзинами. Один замешкался, растерянно улыбаясь и получил хлыстом по лицу. Синие глаза вспыхнули болью, но раб пошел вперед - Томми, я с ума сошел или это Габи? - Осман вцепился в руки брата, пытаясь стряхнуть наваждение. Как он может тут быть? Он же умер в море. -Габи?! - Томас завертелось головой, ища... Надеясь, что... Но нет, вокруг не было никого даже отдаленно похожего на графа Пемброк, на их Габи. Да ещё и мимо мальчишек пробежала вооруженная группа каких-то индусов, гонящихся за большой верещащей обезьяной. Та сжимала в лапе огромный сапфир. Томми тяжело вздохнул, прикусил губу. Посмотрел почти с отчаянием на Османа. Он знал - юный турок не обманывает, но... - Я тоже очень-очень хочу, чтобы Габи был жив. - Прошептал мальчик. - Мне не показалось. Я знаю, что видел его. Его били. - Голос мальчишки сорвался, и он закусил губу в упрямой идее своей правоты, фамильной черте Османской династии. – Это был он. Надо идти за ним. Быстрее. Томми, почему ты мне не веришь. - Юноша в отчаянии едва не трясся, - я один пойду. -Нет, Осман, я верю тебе! - Томми мотнул головой. Он и в самом деле верил брату, другу. Но он помнил - как неделями, месяцами ждал на плантациях в Африке, вглядывался в лица покупателей на невольничьем рынке в надежде увидеть хоть одно знакомое лицо, кроме надсмотрщиков. И все же, Томми решительно нахмурился - упрямство, отличительная черта семьи Девенфорд возобладало над недоверием. - Я иду с тобой, брат. - Спасибо - Указав сторону, в которую ушел караван, юноша взял Томаса за руку и побежал вперед в надежде настигнуть их. Надо догнать, там Габи. А матросы, потерявшие господ на рынке, уже подняли шум и им указали куда два белых господина убежали. С дикой руганью один из них кинулся следом. - Вон они, Томми!!! - караван подходил к телегам. Рабы, сгружали корзины на повозки. Один из них обернулся на английскую речь. Это был худой мужчина с синими глазами и худым растерянным лицом. - Работать! - Хлыст взмыл в воздух и опустился на его плечи. Томми впился взглядом в лицо раба. И вздрогнул, когда хлыст надсмотрщика опустился на плечи обладателя синих глаз: слишком хорошо было известно юному английскому дворянину это ощущение. Он рванулся было защитить этого неведомого раба, но того уже погнали прочь, а толпа сомкнулась за караваном рабов. Томми отступил, плечи его поникли. - Это не Габи, Осман. - В голосе мальчика звенели слезы. - Это не он. Я знаю. У Габи на плече ожог. Не знаю - видел ты или нет. Это... Давно еще, когда мы на пожаре крестьяне помогали. Он тогда рубашку прожёг, наш лекарь его лечил... Но след от ожога остался. А у этого человека нет. - Но я видел... - Упрямо повторил растерянный Осман. - Я видел его. Это был он. Как же так? - В этот момент их настиг матрос, который обрушился на юных господ с критикой и руганью. Разве можно так убегать? Только выражение лиц и остановило от полного распекания. Это было что то.... - Что случилось? -Осман, Габи был со мной всю жизнь, все четырнадцать лет... - Томми осекся. Задумался, хмурясь. От матроса он просто отмахнулся. Он смотрел только на Османа сейчас. Даже удивительно было, что юный турок, знавший Габи... Их Габи так мало, все же так привязался к нему и переживал его смерть. Томми вновь тяжело вздохнул. - Он похож... Глаза. Но нет шрама. Осман, если бы я хоть на минуту был уверен - я бы пошел искать Габи... Куда угодно. Я клянусь честью рода, честью Девенфорд! – Пылко и решительно. - Надо сказать отцу. А ты...Ты больше не злишься на него? - Осман вздохнул, сжимая эфес сабли. Если бы он сам знал, где искать, он бы перевернул Калькутту вверх дном - или отцу Доминику. Но рассказать нужно, Томми. Они придумают что-нибудь. - Не злюсь, конечно. - Мальчик покачал головой. - Он же и правда не виноват, в том, что... Было. И Габи... Он... Он спасал нас. Не раз. А отцу, да, конечно, скажем. Обязательно. - Томас поглядел на друга и брата, и только тут осознал, что даже сюда вместе с Османом он бежал с обнаженной саблей. И лишь теперь - вложил в ножны. В это время к юным господам подошёл тот матрос, который остался договариваться о коне. Увидев его, юный Девенфорд встрепенулся. - Ну, что? - обернулся он у матросу. Тот кивнул. - Все совершено, милорд. Осталось лишь заплатить и... -Отлично! - Томас перебил матроса, улыбаясь снова. - Осман... Мы обязательно найдем Габи, клянусь. А пока - пойдем? Я хочу показать тебе кое-что. Томми не понял его вопроса и Осман вздохнул. Тихо кивнул, пошел за матросом и братом. Конечно, было любопытно, что он хочет показать. Но ещё любопытнее его мнение. - Томми - почти шепотом чтобы матрос не услышал, - и ты не злишься на них с отцом больше? Мальчик посмотрел на друга внимательно. Потом чуть помотал головой. - Я понял тебя, Осман. Нет, не злюсь. И... Мне жаль отца. Очень жаль. Я же вижу - как он изменился. И понимаю - почему. Теперь - понимаю. И... Если бы я снова увидел Габи, то попросил бы у него прощения за то, что... Сказал тогда. Мальчишки в сопровождении матросов подошли к вольеру с лошадьми. Там, среди остальных бегал и рыжий красавец. -Осман, что ты можешь сказать об этих лошадях? - Томми намеренно не глядел ни на одну из лошадей. - Я понимаю. Только...; - Мальчик замолчал. - Нет, ничего. Забудь. - Его вниманием завладели кони. Как любой истинный турок, он их любил и разбирался в них на зависть любому коневоду. - Рыжий.. Смотри какие ноги, а как выплетает? Можно я его угощу? - У загона стояла корзинка с яблоками. Взяв парочку, Осман как то заливисто поцокал и рыжий покосившись подошел. - Красивый мальчик, сильный - Бархатные губы брали яблоки с ладони, пока Осман обнимался с лошадкой. Матросы откровенно посмеивались, споря придется его отдирать от коня или нет. - Фатих, Огненный - Конь одобрительно фыркнул. Томми просиял. Значит - он не ошибся. Он протянул матросу мешочек с остатком, впрочем, немалым, денег и кивнул. Матрос передал деньги торговцу. Томми подошёл к другу, погладил коня по шее. - Он твой, Осман. Совсем. И я рад, что не ошибся. Но. ТОММИ! - Парень кинулся другу на шею, обрадованно улыбаясь. Конь и впрямь был хорош. Пока оба обнимались, матрос расплатился. А конь решил, что этот маленький человек может дать еще вкусных яблок. Приблизив морду к уху Томаса, он громко заржал. Отскочив от брата, Осман залился смехом. - Точно Фатих. А я там видел лавку с церковными книгами, пойдем.. Только Томми...Мне же стыдно, я не подумал о подарке для тебя. - Мальчик крепко взял брата за руку. - Ох... Вот же черт. - Томас аж подскочил на месте, отпрыгнул в сторону от коня и хохочущей Османа, прижав ладонь к уху. Погрозил было коню кулаком, но тут же залился смехом вместе с Османом. А затем, крепко держа друга и брата за руку, - Я рад твоей радости, Осман. И это для меня подарок. А теперь пойдем - выберем подарок отцу Доминику. Только вот платить придется тебе, все мои деньги... Сейчас чуть не оглушили меня. - И он снова рассмеялся. Осман снова крепко обнял брата и звонко чмокнул его в щеку в знак благодарности. Ткани женщинам, игрушки, ножны к саблям несли матросы. - Ничего страшного. Ты меня очень порадовал, брат. - За такими разговорами они дошли до неприметной лавки с крестом на двери. Поперек входа стояла корова. - Ну и? Я тут до ночи стоять не хочу. - Турок фыркнул и замахал руками - Иди, иди отсюда глупый бифштекс.. - Корова удивленно взирала на этого белого, решившегося на нее орать. Фатиху тоже не по нраву было присутствие коровы. Он вытянул шею и заржал ей в ухо, добавив зубами по уху. Заверещав, потенциальная говядина кинулась прочь. Томас снова расхохотался. И благодарно потрепал коня по шее. - Теперь у нас есть способ проходить по любым дорогам. На прилавке лежали книги самого разного толка. С христианскими соседствовали индийские легенды и персидские сказки - яркие, с красивыми иллюстрациями, восточные трактаты о медицине и алгебре и европейские баллады. Глаза Томаса загорелись, когда он увидел книгу, обучающую игре в шахматы. Затем он взял в руки книгу с цветными картинками и завитками арабской вязи. . Пролистал несколько страниц и торопливо отложил в сторону, покраснев до корней волос. Торговец, увидев заинтересованность юного белого господина, затараторил, расхваливая товар. Матрос переводчик, услышав это, подавился смехом и принялся вполголоса переводить своим товарищам. Постепенно все матросы начали сдавленно посмеиватся. Как оказалось, юный белый господин обратил внимание на индийский трактат о любви, называемый "Камасутра". - А ну хватит. Уважаемый - Он заговорил на фарси и продавец расплылся в улыбке. - Книгу о житиях святых получше, вот ту по шахматам и набор шахмат. И эту. - Матросы подавились все же смешками. Но мальчикам было уже достаточно лет, чтобы интересоваться подобным. Кто бы их осудил. - Дома посмотрим - Нервно хихикнул, убирая любовную книгу в сумку, завязал ее шнурки. - Зачем ты взял... Это? - Томас нервно хмыкнул, покосившись на сумку с книгами, снова краснея. Он заметил и книгу по шахматам. Торговец принялся извиняться, что книг именно о житиях святых у него нет, однако есть редкая книга - старая Библия. - Очень старая, господин. - И выложил на прилавок роскошный том в бархатном окладе с драгоценными камнями. Томми восхищённо охнул. - Беру. Отец Доминик нас ею по головам и прибьет - Нервно усмехнулся и даже без торга, что странно, расплатился с хозяином, оставляя ему почти весь мешочек. - Вот. Это тоже к подаркам. - Отдав Библию матросу, юноша сжал руку Томми и шепнул, что не сейчас. Все дома. Вечером... - Тогда зачем? - Томас помотал головой, краснея и пытаясь скрыть смущенную улыбку. Кивнул на обещание поговорить дома вечером. - Погуляем ещё или уже пойдем домой? Надеюсь – на обратной дороге нам не попадется никакая священная корова, коза или еще какая-нибудь живность. И как отец Доминик среди этих язычников жил в свое время? - Лучше домой. Я проголодался, да и похоже ливень собирается. Ветер поднялся. Один из матросов подтвердил слова Османа, подгоняя мальчишек быстрее. До дождя они едва успевали. И въехав в ворота дворца, попали под жесточайший ливень. Спасла их и подарки только беседка. Слуги дворца выскочили их встретить, натянув какую-то ткань над головами и загоняя туда коня и матросов с мальчишками. Так, скопом и отвели во дворец. Все равно все промокли. - Пойдем подарим подарки, пока матросы отдохнут? Коня, подаренного Томасом Осману, так же торопливо, как и его нового хозяина в дом, загнали в конюшню раджи. Томми отжимал волосы, когда Осман предложил пойти с подарками. Помотал головой с улыбкой. - Нет, не будем торопиться. Давай подождем несколько дней - до Рождества. Это будет прекрасный повод. Ведь подарки никуда не убегут. Только у одного есть ноги. - Он рассмеялся. - Лучше давай обсохнем и поедим. А то я голодный ужасно. А ещё - надо рассказать отцу про того человека, которого ты видел. - Замолчал, потом поправился, - которого мы видели. - Да, ты пожалуй прав - Осман задумался, что же такого теперь подарить Томми, но кроме поцелуя ничего придумать не мог, как назло. - Идем, возможно Габи и впрямь жив и это было знаком? Может его нужно искать? - Горячий, решительный парень потащил за собой виконта за руку по направлению к покоям графа. Это известие могло вселить надежду и дать шанс на воссоединение семьи. Все было бы как прежде. - Я же говорил, сначала обсохнуть. Отец нас отругает за такой вид. - Томми смеялся, догоняя, а потом и вовсе вырываясь вперёд Османа и уже сам тащил его за руку. На отца Доминика спешащие мальчишки чуть не налетели, когда тот выходил из комнат, выделенных семейству Лэнди, а, точнее - юной графине Ивонне Пемброк. Священник был явно обеспокоен состоянием молодой женщины и ее будущего ребенка. Он проводил долгие часы с Ивонной, отпаивая укрепляющими отварами, беседуя с ней. Сейчас же отцу Доминику пришлось почти отступить к закрывшейся за ним двери комнат Ивонны. -Простите, отец Доминик. - Томми притормозил, останавливая и Османа. Чуть склонил голову, попросив благословения. Священник чуть улыбнулся, несмотря на свою обеспокоенность, перекрестил обоих мальчиков. Одна из лекарок даже долго говорила святому отцу, что подозревает у принцессы двойню. Вон какой живот большой, совсем не по сроку. От запаха дождя Ивонне стало легче, и она вышла на балкон, отпустив лекарей, горячо благодаря их за заботу. - Святой отец... Ой. А Вы потом, как отдохнете, расскажете про Рождество? - Осман смотрел на священника горящими глазами - И как леди себя чувствует? - Склонил голову, мирно улыбаясь и целуя руку падре. Это было так естественно и легко. -Сегодня молодой леди чуть лучше, благодарение Господу. - Отец Доминик с мягкой улыбкой посмотрел на мальчиков и кивнул на вопрос Османа. - Конечно, Осман, обязательно расскажу. Если хотите, это можно сделать и сейчас, я вовсе не сильно устал сегодня . Томас бросил торопливый взгляд на Османа. - Знаете... Отец Доминик. Идемте с нами. Мы были на рынке... И кое-что хотим рассказать графу. Мальчики нечасто обращались к священнику с просьбами, особенно Осман, поэтому отец Доминик весьма сильно ценил из доверие, а оттого пошел сними, даже не спросив - в чем, собственно, дело. По дороге Томми начал сомневаться - правы ли они, прийдя к графу Генри сейчас, без доказательств, только лишь по одним словам Османа. Несмотря на то, что словам друга крепко верил сам юный Девенфорд. Но поверит ли отец? Мальчики дошли со священником до покоев Генри, и Осман внезапно струсил. Он несколько раз поднимал руку, чтобы постучать, но тут же опускал ее. Глубоко вдохнув, юноша решился и постучал в дверь графа. - Здравствуйте, отец - Делегация на пороге могла удивить. - У нас есть новости. Граф Девенфорд сидел над шахматной доской, рассматривая весьма сложную партию. Обернувшись на стук двери, он поднялся, коротко склонил голову, приветствуя священника и детей, подошёл под благословение. Лишь затем обернулся к мальчикам, коротко кивнул, показывая, что слушает их. Осман заметно волновался, то краснея, то бледнея, стискивая пальцы рук. Губы юноши тряслись от внутреннего страха, что ему не поверят. - Отец ...Вы вправе мне не поверить. Как и Вы, святой отец. Только я знаю, что я видел. Габриэля. - Опустив голову низко, он предпочел разглядывать свои туфли, с которых почти сошла позолота, чем реакцию взрослых. Томми расскажет остальное. Он боялся, что ему не поверят. Ни один мускул не дрогнул на лице Генри. Он лишь чуть повел рукой, приглашая всех устраиваться на низком широком диване с пестрой обивкой. Сам устроился вновь за столом, но уже не уделяя внимание костяным фигуркам на доске. Отец Доминик посмотрел на мальчиков удивлённо и с лёгкой обеспокоенностью. Детям всегда тяжело пережить потерю любимых и дорогих людей, и частенько расстроенное сознание играет с детьми очень злые шутки. -Рассказывайте, Осман. - Ровно произнес Генри. -Папа, мы были на рынке... - Томми, видя волнение друга, решил говорить сам. Но, произнеся первую же фразу, осекся. Прежде отец очень рассердился бы за то, что они гуляют по незнакомому городу одни. Потому торопливо добавил. - Мы взяли с собой матросов адмирала Фергюсона. И на пару минут буквально Осман ушел вперёд. Мы... - Тут мальчик бросил быстрый взгляд на священника, коротко улыбнулся и торопливо продолжил. - Мы искали одну вещь. Я услышал, как Осман меня зовёт, а когда я подбежал к нему, он сказал, что видел Габриэля. В группе каких-то рабов. Мы побежали за той группой и увидели уже вместе... - Томас помолчал. А потом добавил, с сожалением глянув на Османа. - Тот невольник и правда был похож на Габи... Но... У него не было шрама от ожога. Помнишь, когда мы на пожаре помогали? Генри молча кивнул. Томас помолчал, вздохнул, а потом с какой-то растерянной неловкостью закончил. - Ну... Вот. Осман поднял голову. На глазах вскипали злые слёзы. Ну почему ему никто не верит? Это был Габриэль. Он чувствовал это. Знал каким то внутренним чувством. - У него плечи были грязные все. Я посчитал, что Вам нужно будет знать, что он жив... Он жив, милорд. Не смотрите так на меня! Почему вы не верите? - Голос Османа сорвался на хрипы. Ему не поверили, он так и знал. Так и знал... Шаг назад. И ещё... Неверяще глядя на тех, кто стал его семьёй. Отец, родной отец, небо и землю бы перевернул только за известия, а здесь... Юноша вскинул голову выше. - Я сожалею, что расстроил Вас, милорды. Вероятно, мне не стоило никому рассказывать. - Он не мог поверить. Упершись спиной в дверь, Осман зажмурился и выдохнул. Томми вышел следом, правда, для этого ему пришлось толкнуть дверь посильней, да ещё и не один раз, чтобы то, что мешало открыть дверь, перестало быть препятствием... Молча обнял друга. Ему нечего было сказать. Было очень-очень больно. Ему безумно хотелось надеяться, что Осман прав. Только... Осман же, наверное, не знает - каково это: надеяться долгие-долгие дни и месяцы, а потом терять надежду. Мальчик упрямо сдвинул брови. - Осман, не дело плакать. Этим мы ничего не добьемся. Надо искать. Самим, если отец не поверил. - Он решительно тряхнул головой. - Я надеялся, что он... Ждёт его. - Осман оплакивал не Габриэля, не то, что ему не поверили, а то, что Генри отказался искать. - Я знаю, что я видел. Знаю... - Упрямо выдавил в плечо брата и вздохнул, вытирая слёзы. - Не знаю, как у вас, а меня воспитали, что если есть надежда, то надо перевернуть небо и землю. Я видел, видел... - Поджав губы, Осман отстранился и кинулся прочь по коридору. Прочь, подальше, чтобы его слез никто не видел. К матери, которая всегда поймёт... К её ласковым рукам. Пророк говорил, что рай у ног матери. - Подожди, Осман. - Томми бросился следом. Догнал, ухватил за руку. - Подожди. Ты говоришь, что готов перевернуть землю и небо. Так давай, перевернем вместе. Ведь слезами-то не помочь, а делом - очень даже помочь. - Младший Девенфорд был настойчив и упрям. - Пойдем к Маркусу, расскажем. Маркус поверит. - Я больше никому не скажу, Томми. Даже ты... Ты не до конца мне веришь. Я видел твои глаза, знал, что ты думаешь. Если будет нужно, я пойду один. Но я буду его искать, раз вы все опустили руки и не желаете верить. Он меня на руках вынес, и я жизнью ему обязан. - Сейчас на Томаса смотрел гордый потомок османской династии, готовый голову сложить в счёт оплаты долга. Так воспитывали янычар, идти до конца. - Клинком клянусь, что видел его. - Сузив глаза, Осман вздохнул - А я надеялся, что ... неважно. - Я верю тебе, Осман. Просто... Ты говоришь - тебя воспитали... А я знаю - каково это: ждать и надеяться, а потом понимать, что надеяться не на что. Это страшно, Осман. Очень страшно. Но я верю тебе. И я тебе говорю - идём. Будем искать. Вместе. И Бог нам поможет. Осман стек по стене, охватывая руками голову - Идем сейчас спать. Потом мы что-нибудь придумаем. Спасибо тебе за то. что ты веришь, Том... Мальчишки ушли в свои покои, где Осман рухнул на кровать и сразу заснул. Этой ночью снова не спалось. Дождь, прошедший днём, принес облегчение земле, но струнами боли затронул омертвевших душу Генри Девенфорд. В памяти "Стального Графа" всплывали то одни, то другие эпизоды жизни... Той, прежней, английской. Генри нередко часто бывал вне дома и даже вне Англии, но лишь сейчас он ощущал, что оставил в прошлом навсегда и свою родину и почти все, что было дорого. От этого становилось холодно даже во влажной жаре индийской ночи. Генри стоял на террасе дворца и вслушивался в ночные звуки парка, прилегающего к террасе. Он никому не говорил, да и себе, пожалуй, не признался бы, но... Он боялся спать. Боялся пустоты снов.К тому же - его волновали слова Османа о том, что тот видел где-то на рынке Габриэля. "Матерь Божия, Пресвятая Мария, молю - ради любви к твоему Сыну сохрани моего живым! Не прошу помощи в его поисках - сам. Только сохрани живым!" Занавеси колыхнулись от чужого присутствия. Его пытались коснуться, но не выходило. Резкий порыв ветра и факелы погасли. Только в дверном проеме стоял мужской силуэт, насмешливо глядящий на мужчину с той лисьей улыбкой, кою Генри знал очень хорошо. Этой улыбкой Габриэль добивался всего, чего так хотелось, невзирая на мнение окружающих и церкви. - Генри. - Тихий словно шорох листвы голос - Ты молился, Бог даровал нам свидеться. В первую секунду он просто не поверил. Сложно было поверить, когда сам видел.. . Впрочем - что он видел? Куртку? И все. Только куртку, не тело. Генри резко обернулся, лицо его стало каменным. Только сердце, словно в противовес выражению лица, стучало часто и громко, будто желая выпрыгнуть из груди. - Габи... - Коротко, еле слышно. Да, он. Его Габи, его мальчик. Его сын и... Генри коротко вздохнул, шагнул навстречу. - Габи. - Генри - Короткий, почти отчаянный выдох и видение рванулось навстречу. Словно призрак, подплывая к отцу и глядя его закаменевшее лицо, пытаясь отогреть обледенелое сердце шепотом надежды. - Я жив, ты слышишь меня? Я жив, Генри. Не смей терять надежду. - Габриэль почти ругался на отца, вытирая слёзы с краешек его глаз. Но он был только бесплотным фантомом, не способным даже обнять, утешить и даровать надежду. - Генри... - Голос как то осип, заставляя дышать тяжело. -Господи Иисусе! - вырвалось отчаянное, впервые за все те дни, что прошли после того злополучного шторма. Генри перекрестился. Но... Призрак? Видение? Живой человек? - не пропадал. Граф Девенфорд протянул руку, чтобы коснуться... Рука его коснулась воздуха. - Габи... Что... Что с тобой, мальчик мой? Где ты? - Он был растерян, ему казалось, что от долгого отчаяния он просто уже сошел с ума. Он молил Господа - каждый день, каждую ночь. Простаивал на коленях на жёстких досках корабельной каюты, на ворсистом ковре этой комнаты. Об этом не знал даже отец Доминик, но Генри из раза в раз повторял мольбу о спасении сына. Так же, как делал это давно, когда ещё маленький Габи заболел лихорадкой и метался в бреду, зовя родного отца, и четыре года назад - после злополучного новогоднего маскарада, и чуть менее года назад, когда сам оказался виновником нездоровья Габриэля. Но молодой человек не исчезал, не испарялся, хотя и не был туманом. Как не был все же бесовским наваждением. Габриэль залихватски улыбнулся, стараясь не показать отцу всю боль рабства. Какая ирония судьбы, каждый из их семьи познал это ярмо. - Да я это, я. Прекрати креститься, словно привидение увидел. - Тихо прошептал мужчина, касаясь губ графа кончиками пальцев. - Я жив, только не знаю где я. Мы работаем здесь. Со мной все хорошо, Генри. Я вернусь... Я дам тебе подсказку, синий сапфир. Скоро ты поймёшь. - Видение прильнуло к груди графа. - Не привидение... - Генри ощутил лёгкую прохладу, коснувшуюся губ - будто касание летнего ветерка. Снова попытался коснуться - теперь уже волос, но рука снова прошла сквозь воздухом и граф ощутил, как касается ладонью своей груди. - Габи... Я найду тебя, мальчик. Найду и верну. Хоть всю Калькутту с ног на голову переверну, хоть всю Индию. - Он говорил все тем же ровным голосом, но все же с лёгким оттенком дрожи волнения, которое готово было вырваться наружу, как распрямленная пружина, которую до тех пор слишком туго закрутили. - Не спеши, Генри. Я не так далеко. Подожди и ты узнаешь обо всем. - Тихий смешок облегчения раздался снизу. - Зря мальчишкам не поверил, они меня видели. - Озорной взгляд, новое касание нежных и вместе с тем упрямых, волевых с другими, губ. - Мы будем вместе, ты мне обещал. Сохрани мою жену и моего ребёнка, Генри. Надейся... И верь. Господь не даст нам умереть в разлуке. - Не ребенка, Габи. Детей. Я верю. Я молюсь каждый день. И Ивонна, и мальчики, и отец Доминик. Я боялся верить, но верил все равно. А мальчишки... - Он дёрнул углом губ, снова разучившись улыбаться. - Они говорили, но я... побоялся поверить. Зря, знаю - обидел недоверием. Но я обязательно снова спрошу их... Утром. - Последнее слово он произнес так, будто не был уверен в том - что за окном сейчас - ночь или все же день. - Моё тело немощно, оно не помнит. Но сознание... Я видел их. А поскольку Калькутта ещё не вверх дном, ты не поверил. - На весть о детях улыбнулся и фыркнул - Кажется, я даже перестарался с детьми. Научись улыбаться, мой граф. -Ты всегда делаешь всё с избытком, Габи. Но с детьми перестараться нельзя. - Все ещё без улыбки и иронии. Но любовался улыбкой сына, словно впитывал живительную влагу. Слушал голос, как лучшую музыку. - Ты знаешь - я не умею говорить много и красиво, Габи. Просто знай, что ты нужен нам... Нужен мне. И я найду тебя и верну. Я... Люблю тебя. - Эти слова сорвались с губ так же негромко и ровно, но были искренни. Габриэль словно засветился. Его глаза смяли ярче ночных звёзд, а улыбка одарила и развеяла тьму южной ночи. - Я дождался этих слов, Генри. Через года, но я дождался. Я люблю тебя, как дожди любят эту землю, как напитывают её влагой. Верни меня... И я буду рядом с тобой - Губы коснулись губ мужчины в лёгком поцелуе, почти невинном, словно первом. Ещё таком нежном, аккуратном, словно Габриэль боялся спугнуть своё счастье - Почти десять лет... Я люблю тебя. Коснуться пальцами губ, словно стараясь удержать ощущение прикосновения губ. - Верну, мой мальчик. Обещаю тебе. Через месяц или через год, но верну. Обязательно. Иначе и быть не может. - Отдыхай, мой ангел. Я ещё приду к тебе, чтобы ты не погрузился в окончательное отчаяние. Пока все, что я могу это поддержать твою надежду - Мягкая улыбка и объятие. Ему словно не хотелось уходить. - Генри, отпусти меня. Я заболею. - Теперь я не буду отчаиваться, Габи. Обещаю тебе это так же, как и то, что найду тебя. А это будет скоро. Я не хочу отпускать тебя, мальчик. Но не должен удерживать. Храни тебя Господь. - Он смотрел на молодого человека ещё какое-то время, словно желая запомнить каждую чёрточку его лица, хотя и так помнил их. И лишь через пару минут отвели взгляд. - Иди, Габи. Иди. Только будь осторожен и крепок духом и телом. Я отыщу и верну тебя, клянусь. Иди. - Ты вернёшь меня очень скоро. Я верю в это, верю в твою любовь. Верь в это и ты. Расспросить мальчиков и помни, синий сапфир, - ещё касание щеки, шаг назад и растворился в дверном проёма, словно его и не было. Словно это был просто дурной сон из породы тех, что призваны смущать людские разумы и сбивать их с тропы Господа Генри судорожно вздохнул, открывая глаза. Он стоял все там же - на терассе, крепко сжимая руками ограду. Он обернулся назад, глядя на то место, где только недавно стоял... Призрак? Сон? Перекрестившись, сделал пару шагов в комнату. Остановился на этом месте и - впервые за долгое время - улыбнулся. Скупо и сухо, но все же улыбнулся, и в этой улыбке скользнула искра счастья.