Заложники любви. Заложники общества

Габриэль дождался отца Доминика, выслушав еще одну порцию "ну как так можно", поблагодарил его за помощь и поел. И только затем спустился в сад, чтобы ободрать кусты кизила с тонким нежным ароматом. Осторожно срезав колючки с ветвей, он вытащил ленту из камзола и перевязал ею пышный букет. - Отнеси леди Ивонне и пришли ей мое признание. – Слуга поклонился и исчез с букетом. Габриэль же вернулся во дворец и растерялся. Слава Богу, мимо шел один из слуг Лэнди. Он и указал дорогу к покоям графа Девенфорда. И тут же был крепко обнял сзади за талию с радостным мальчишеским воплем. - Гаааби! - позади молодого человека с восторженным и счастливо сияющим видом стоял, чуть не подпрыгивая, Томми. Граф же Девенфорд присутствовал на ужине раджи Джалы Кампири и его семейства, к которому принадлежала и леди Грейс и ее нынешний муж - лорд Артур. Ивонна же была ещё слаба для семейной трапезы. Габриэль шарахнулся в сторону, вырываясь из цепких рук. Лицо Томаса о чем то напоминало. - Ты наверное Томас. Да, точно. Мы говорили. Я помню... и поругались? Я был зол. - Мысли молодого мужчины путались и он говорил сам с собой вслух. - Ветер крепчал. Нужно закрепить шпангоуты. Нужно туда влезть... Томми отлетел, словно его с силой оттолкнули. - Габи... - Осторожно. Затем плечи его согнулись, голова опустилась. Он попятился еще сильнее. - Габи... - Совсем тихо, неуверенно. А? - мужчина словно вынырнул из путающихся мыслей и встряхнул головой - Я тебя слушаю, Томас. Что ты хотел мне сказать? - Винить мальчишку было не в чем, даже если они поссорились в тот день. Сам виноват нечего в ярости на сырые шпангоуты лезть. Вот и сорвался. Томми покачал головой. Радость от того, что Габи жив, что он уже очнулся и ходит - потухла, словно затушенная свеча. Он уже давно забыл о том - почему они с Габриэлем поссорились и даже то, что они вообще из-за чего-то ссорились. А вот Габи, кажется, помнит. Даже несмотря на то, что Маркус говорил о потере памяти... - Ты прости... я почти тебя не помню. Знаю что ты мой младший брат, твое имя. И что Ивонна подарила тебе тигренка. И помню свои ощущения. Мы все-таки поругались? Я почему-то злился - Габриэль помассировал виски и вздохнул. - Я практически тебя не помню. - Злился? Ну... Наверное. - Мальчишка неуверенно пожал плечами. Чуть улыбнулся сам. - Этого и я не помню. А про тигренка тебе Маркус сказал? Он остался в твоей комнате, когда мы ушли. Тигренок отцу Доминику сутану порвал. - Томми хихикнул. - А еще мы с тобой давно еще - в Англии - пожар тушили. А еще я себе ногу сломал, когда мы с Гербертом гулять пошли. А ты сам еще о поленницу ударился - когда мы перед твоей свадьбы поехали по нашим владениям. Я тогда еще говорил, что хороша свадьба будет - держатель колец - хромой, а у жениха голова кружится... А Османа ты помнишь? - Нет. Отец рассказал - Габриэль покачал годовой и вздохнул - нет. Смутно, ничего конкретного. Прости, я хотел бы вспомнить, но не могу. - Замер внезапно. Словно смотрел что-то такое его… лицо менялось на отрешенное. - Габи... Что с тобой? Ты... Давай я отведу тебя в комнату, позову слуг и отца Доминика. - Томми, откровенно говоря, испугался вида брата, но старался не показать этого. Он подошел на пару шагов, протянул руку. - Пойдем, Габи... - Я вспомнил. - Габриэль натурально шарахнулся от брата в сторону и вжался в угол. Слова Томми, его Томми, рефреном звучали в голове. Он не принял брата тогда, разве может его беспокойство сейчас быть настоящим? Не притворным? Может он счастлив был, когда все думали, что Пемброк сгинул? - Не стоит. - Глухой отчаянный стон сам рвется из груди. - Габи. ... Габи, что с тобой? - В голосе мальчишки звучало растерянное отчаяние. Томми судорожно вздохнул, стараясь подавить слезы, невольно наворачивающиеся на глаза. - Что... Что ты вспомнил? - Как я доверился близкому человеку. Рассказал самое сокровенное... Я теперь никому не доверяю. Никому, Томас, слышите меня виконт? - Молодой мужчина нашел в себе силы встать и выпрямиться, глядя на брата со смертельной глухой и жестокой пустыней в глазах. Томми побелел, словно его ударили поддых и тут же - плетью по спине. - Ни... Никому? - Прошептал онемевшими губами. А затем кинулся на молодого человека чуть не с кулаками. - Никому? А то что отец чуть с ума не сошел, когда твою куртку в воде увидел - тебе это неважно? То, что леди Ивонна два дня была между жизнью и смертью, потому что ей сказали, что ты умер... То, что мы с Османом еле уговорили отца, что видели тебя и уговорили начать поиски, и даже поссорились - потому что сначала я был не уверен, что он прав, а потом он меня отговаривал удрать из дворца и искать тебя, если взрослые откажутся - это все тебе тоже неважно?! То, что отец Доминик кажды день мессу начинал с молитвы за тебя, а у самого глаза блестели от слез.. То, что я сам видел, как Маркус... - Он осекся, затем выкрикнул сдавленным шепотом, - что Маркус плакал! Это Маркус-то - Да. Лучше бы мне было сдохнуть, надышавшись серой в руднике с изумрудами. - Габриэль даже не пошатнулся, стоически вытерпев удары. Только когда Томми врезал кулаком по вправленному плечу, прикрыл глаза - Лучше позору семьи было бы сдохнуть как собаке. В волнах без могилы. Вам явно стало бы легче. - Габриэль смотрел на юношу, после чего попросту отвернул голову. - Какой же ты дурак, Габи. - Голос мальчишки сел, плечи поникли. - Тебя же все любят. И отец, и Ивонна, и отец Доминик, и Маркус, и Осман... И я. Ты ведь мой брат. Который учил нас тому, что надо заботиться о тех, кто от нас зависит, который катался с нами в карете на Рождество, который заботился обо мне, когда я сломал ногу. Который учил меня лазить по деревьям и выгораживал перед отцом и Джоном. Который собой пожертвовал ради нас. - Он замолчал. В голове словно фейерверк взорвался.. - Габи.. Прости меня. - Еле слышно, сипло. - Я дураком тогда был. Полным дураком. - Отвернулся, судорожно вздохнул. Стер кулаком с уголка глаз слезу, предательски пытающуюся скользнуть по щеке. - Я не помню того, о чем вы говорите, виконт. - Голос молодого мужчины чуть дрогнул, а сердце екнуло - Вы нелогичны. Выходит, мы оба дураки? И за что же я должен вас прощать? Томми молчал, сутулясь и кусая губу. Наверное, тогда брату было так же больно, как ему больно сейчас - от этого холодного "виконт". Он хмурился, не в силах заставить себя сказать... Признать свою ошибку вслух. Но молчать долго было нельзя - ведь тогда Габи просто уйдет. - За то, что сказал, что ты не прав в том, что... Что любишь отца не так, как отца, а... По-другому. Габриэль молчал и смотрел на юношу с полминуты - а ты правда так считаешь или же сказал чтобы помириться? - Уже «ты». Легкое потепление в голосе, и мужчина выдыхает, как после марафона, да трет ущибленное братом плечо. - Правда. - Тихо-тихо, потом покраснел. Ведь Габи как никто другой мог бы понять его. Томми вздохнул. Если он расскажет - Габи поверит, что правда.... Но... Не теперь, наверное - ведь брат может подумать, что Томми все выдумал и подсмеивается над ним. - Правда, Габи. И то, что я был дураком, и то, что говорил про отца, Ивонну, Маркуса, отца Доминика... И нас с Османом. - Я рад, что ты научился осознавать свои поступки, Томас. Это очень важное качество. И твой друг вполне может тебе помочь его развить. - Серьёзно кивнув, граф сел, только прикрыв глаза от прострелившей плечо боли. - Кажется мне стоит позвать падре. - Я... Сильно ударил тебя? - Томми виновато прикусил губу. - Давай я тебя отведу в комнату и поищу отца Доминика. Хорошо? А Осман.. Он не друг. Не просто друг. Он мне брат. - Мальчишка чуть улыбнулся. - И тебя он тоже очень полюбил. И сначала хотел, чтобы ты был его крестным. А потом... Ну… Когда ты... - Замялся. - Пропал - думал попросить об этом отца. А вот как теперь будет - даже не знаю. - Нет все в порядке. Просто это плечо вывихнуто было и падре его вправил. Вот и тянет немного, не страшно - Габриэль тихо вздохнул и отрицательно помотал головой, - лучше отца. Я себя сейчас не помню. Куда мне крестника? А насчет позвать... Генри позови, если не трудно и он не занят. - Ага, если его раджа не задержит. - Томми улыбнулся горделиво. - Отца сделали начальником дворцовой охраны. Представляешь, Габи? - И тут же помотал головой - немного недоуменно. - Так кого тебе позвать - отца Доминика или отца? Но - куда бы мне не бежать - давай сначала я тебя отведу в комнату. А завтра мы с Османом тебе покажем тигренка и.. Еще кое-кого. Идем пока что. - Меня Джош проводит. Покои пока не готовы и я буду ночевать у Генри. Его позови, хорошо? Спасибо, Томми - Мужчина поднялся из креслица и пошел к спальне отца, чуть улыбаясь - я видел, как вы в саду с ним играли. Забавный он. - Очень забавный. Свалился сегодня в фонтан, потом бегал от нас по саду. А Джош - это кто? - Провожая Габриэля какое-то расстояние, Томми почти успокоился, что брат больше не сердится на него. Позже он расскажет Осману про разговор с Габи. Наверное - Осман отругает за что-нибудь, скажет, что Томми не должен был накидываться с кулаками и обвинениями... Ну и ладно. Томми и сам уже понял, что был не прав. Джош это я ваша милость, - раздался бас от двери в спальню. Там стоял могутный слуга с проседью в бороде. - А Вашей милости было велено лежать, а не скакать гусем с ободранной хозяйкой задницей. Габи хмыкнул и сдержал смех. - Ну что поделать? Даже мой слуга мной распоряжается, как хочет. - Идите-идите Ваша милость. Не ворчите. Томми расхохотался, услышав определение Габриэля слугой. - Он на Джона похож. Тот тоже все ворчал. Ладно, братец, я тебя оставляю в хороших руках, а сам пойду искать отца. - И удрал, продолжая хохотать в голос. Через некоторое время Генри вернулся в вою комнату. Ужин раджи прошел спокойно, люди были в приподнятом настроении - причиной тому было, конечно, спасение и возвращение молодого графа Пемброк. Раджа добродушно разрешил зятю отдыхать, сколько тому захочется, а новому начальнику дворцовой охраны велел проверить вечером стражников и быть свободным. Габриэль все же выторговал себе право сидеть в подушках и читать. Заново перетянутое плечо унималось. Приходу отца он обрадованно улыбнулся - Отец… Бесконечно рад вас видеть. Все, Джош. Иди и отдыхай к себе. Слуга поворчал еще, но вышел из комнаты и отправился в соседнюю. - Как прошел ужин? - Благодарение Господу - спокойно. Раджа сказал, что ты можешь отдыхать, сколько нужно.. - Генри снял все регалии и перевязь с саблей, скинул на руки слуги-индуса камзол, оставаясь лишь в рубашке и штанах. Затем отпустил слугу. - Ты выглядишь усталым, мальчик мой. Неужели ты кроме прогулки занимался еще чем-то? Или так долго гулял? - Мы пообщались с Томасом. Все в порядке, Генри. Разговор был нелегким, но мы нашли общий язык в итоге. - Тихо фыркнул, устраиваясь в кровати уютнее. Габриэль был переодет в ночную сорочку и только. - Давай ложиться? Мужчина кивнул согласно. - Сегодняшний день был и правда весьма богат на утомительные, хотя и радостные события. Ты позволишь мне лечь рядом? - Он принялся переодеваться ко сну - стянул сапоги и штаны, переодел рубашку на ночную сорочку. Габи кивнул, зачарованно глядя на его шрамы. Таких на войне не получают. Это плеть. Значит и он тоже испытал такое... В порыве нежности юноша прижался к графу, кусая губы и обнимая его. Квк маленький котенок ищущий защиты. - Тебя что-то беспокоит, мальчик мой? Снова раны разболелись? - Генри провел рукой по волосам молодого человека, крепко обнял его, будто охраняя и защищая от всех невзгод. Где-то за окном послышался тигриный рев, резкие крики обезьян - питомцы сада раджи выходили на ночную прогулку, когда их уже не беспокоили люди. - Твои шрамы. Они далеко не с полей войны. - Габриэль коснулся кончиками пальцев рванинки через лицо мужчины, - ты тоже испытал эту горечь? - Как было уютно в его руках, закрывать глаза и неспешно дышать, словно лежать на ласковых волнах. - Да. Иначе я не оставил бы ни мальчиков, ни тебя. - Генри чуть ощутимо коснулся губами пальцев молодого человека, чуть повернув голову. Губы тронула легкая спокойная, немного грустная улыбка. - Очень сложно отпускать того, кого растил с детства и кого любишь. - Мне еще предстоит познать - как мои дети расправят крылья. И ты будешь рядом со мной. - Уверенно произнес Габриэль, открыв глаза и приподнялся на больной руке, чтобы коснуться губами уголка губ Девенфорда. - А я прошу меня не отпускать и даже наоборот, крепче к себе привязать. Генри ответил на поцелуй, внезапно мягко и тепло. Обнял молодого человека, укладывая его обратно на кровать. - Все в Руках и Воле Божией, мой мальчик. А по своей воле я тебя никуда не отпущу. Я не могу без тебя. - Это признание далось Стальному графу неожиданно легко. Сейчас он не видел смысла таить что-то, скрывать свои чувства. Даже если Габриэль и не помнит ещё многое... Эти двое чувствовали друг друга, как редко бывает. Эти слова согрели гораздо больше, чем теплая южная ночь или даже его объятия. Он нужен, любим и ему есть ради чего жить и стараться вспомнить свое прошлое. Откликаясь на поцелуй мужчины, Габриэль мягко отстранился и улыбнулся. - Мое сердце извелось в тоске по твоей скупой улыбке, граф Девенфорд. - Коснуться губами глаз мужчины, словно отдавая в его владение всего себя, и тело и бессмертную душу Мужчина провел рукой по волосам Габриэля. Впереди, конечно, ещё много чего случится - такова жизнь, но сегодня они вместе. Господь смилостивился над ними. Генри гладил чуть спутанные неровно стриженные волосы, смотрел в глаза приемного сына, и в душе разливалось то теплое спокойствие, которого он не ощущал уже давно. - Я люблю тебя, Генри. - Тихо прошептал, изучая заново пальцами шрам мужчины. Не хотелось сейчас той сумасшедшей страсти. Что угодно, лишь бы это тепло не прекращалось никогда. Габриэль смотрел на мужчину и тихо улыбался, лаская со всей нежностью на которую был способен. Сейчас не страшны были даже прикосновения к шраму. Только не от него. Ему - можно. Единственный, кому можно. - Мальчик мой. - Тихо выдохнуть, чуть повернув голову и коснувшись губами ладони. И даже не нужно повторять сказанных Габриэлем слов, чтобы дать ему понять, что чувства взаимн Тихий смешок, кажется, впервые после вызволения из рабства, раздается от Габриэля. Не нужны сейчас слова, когда пальцы так путаются в жестких просоленных насквозь темных волосах с седыми нитями как следами горестей и возраста. Но разве это волновало молодого мужчину, с такой нежностью и лаской гладящего шею и лицо Генри Девенфорда, Стального Графа? Вовсе нет, ему куда важнее было не отрывать взгляда от его лица, впитывая каждую черточу и запоминая его заново Это ведь не сон? Господи, Дай, чтобы это был не сон. Эти сияющие любовью глаза, огрубевшие от работы руки, касающиеся лица и волос. Такой знакомый и родной запах, пробивающийся сквозь запах вьевшейся в кожу каменной крошки... Эта улыбка, трогающая обветренные и искусанные губы, которые целовал не раз. Габриэль... Габи. Тихо, спокойно на душе - впервые за долгие недели. Единственный, кому навеки отдано сердце, и чьи руки прочно удерживали молодого графа от опрометчивого шага для падения в пропасть страсти. Не сейчас, не когда они едва начали так доверять друг другу. Нельзя нарушать это хрустальное, с таким трудом склеенное равновесие, которое далось обоим невероятными испытаниями души, сердца, чувств и характера. - Генри... Только твои глаза удерживали меня от падения в полное безумие там. - И он не солгал. Каждую ночь он видел эту скупую улыбку, только голос почему-то придумал себе другой, каркающий. - Ты частенько обижался на меня за скупость проявления чувств. Думал, что я холоден с тобой потому, что хочу обидеть, 6аказать. Но это не так, мальчик мой. - Глуховатый, медленный, чуть растягивающий слова голос. - Сначала - как сына. Потом… Не только. - Я был глуп, ибо нельзя переделать человека. Надо любить его и принимать его таким каков он есть. Нужно благодарить небо за посланную нам взаимную любовь. - Перебирая пальцами волосы графа, Габриэль улыбнулся и прикрыл глаза на мгновение. Только на мгновение, не желая терять ни секунды рядом с любимым и любящим человеком. - Ты был просто юн тогда, и хотел изменить что-то, что тебе не нравилось. Впрочем, это свойственно не только юности. - Скупая, чуть горькая улыбка. И, слегка приподнявшись, коснуться губами прикрытых глаз, трепещущих век. - Ты устал, мой мальчик? Тебе надо поспать. - Нет, я не устал. - Габриэль запротестовал, поднимаясь на локте и чуть морщась от легкой боли. Красивый мужчина рядом, все спокойно, чего еще можно желать? - Не хочу засыпать, боюсь утром не найти тебя, боюсь, что все это окажется только сном. И я снова буду там… на шахте. - Главный страх Габриэль все же высказал, уткнувшись в плечо отца. Граф Девенфорд прекрасно понимал приемного сына. Пожалуй - в этой семье молодого человека поняли бы все. Томми и Маркус первые несколько месяцев после освобождения просто спали в обнимку, грея и защищая друг друга - как привыкли - и не сразу поверили, что все, что происходит вокруг, происходит с ними на самом деле, а не сон, после которого так больно и страшно просыпаться в жестокое настоящее. И сам Стальной граф... Он до сих пор помнил, как ему даже снился шум волны за бортом, плеть надсмотрщика... - Ты не найдешь меня утром только лишь если меня срочно поднимут, а ты будешь спать до обеда. - Генри успокаивающе обнял приемного сына, поцеловал его в висок. - А проснешься ты в этой комнате - под ворчание Джоша. Ох, что-то не везёт нам на ворчливых слуг. - Он скупо улыбнулся. - Прежде Джон, теперь - Джош. - Я привык просыпаться рано, Генри. Боюсь, что проснусь до рассвета. - Улыбнувшись, он так и закрыл глаза, несколько успокоенный словами отца. Вскоре мужчина засопел, погружаясь в мир грез.