Шах и мат, Смерть

      Алек всегда улыбался очень нежно. Когда его губы расплывались в улыбке, а вокруг глаз собирались морщинки радостных эмоций, Магнус не мог сдерживаться, посмеиваясь над тем, каким же прекрасным становился его очаровательный нефилим. Бейн обожал эмоциональные всплески сумеречного охотника, зная, насколько они редки.       Алек улыбался ему. Только ему одному, что-то рассказывая, но Магнус не слышал слов, слетавшие с любимых губ, что должны были донести что-то важное, что следовало услышать. Нефилим светился изнутри. Стоит протянуть руку, и он исчезнет, как сон. Больная фантазия воспаленного горем мозга. Вокруг высокой фигуры Алека, яро жестикулирующего, собрались мягким ореолом синие искорки.       Неожиданная яркая вспышка ослепила, разгоняя тьму ставшей привычной в просторной комнате, в которой все шторы были наглухо запахнуты, не пропуская ни свежего ветерка, ни лучей солнца.       Прикрыв глаза ладонью, Магнус поморщился, недовольно простонав, когда почти что настоящий Александр растворился по щелчку чужих пальцев, с которых сорвались зеленые вспышки, превращая искусственного сумеречного охотника лишь в воспоминание, которым он и являлся. Возле окна, кутаясь в теплый шарф темно-бордового цвета, распахивая форточку, застыл темноволосый юноша, насупив густые брови.       - Сколько можно, пап? – недовольно спросил парень, складывая руки на груди в таком знакомом жесте, перенятом у отца, что у Магнуса заныло сердце, и он отвел взгляд. – Ты ведешь себя ужасно! – продолжил возмущаться молодой маг. – Прошло уже десять лет с его смерти, а ты… Ты… О, Ангелы! – юноша взъерошил волосы, тяжело вздохнув. – Ты то бросаешься в загулы неделями, то хандришь месяцами. В самом деле, у тебя же не маниакально-депрессивный психоз*!       Бейн хрипло, но ни разу не весело, рассмеялся, вглядываясь в стройную фигуру сына, купающуюся в редких лучах солнца, гостеприимно заглядывающих в окно. Магнус все еще думал: злиться ему или обижаться. Первое как-то на несколько баллов превалировало, но испытывать негативные эмоции к любимому сыну колдун долго не мог, так что единственное, что ему оставалось – это морщиться и строить недовольное выражение лица.       - Иногда я жалею, что ты несколько лет назад отучился на психолога, - сипло от долгого молчания выродил из себя слова Бейн, удивляясь, что слышит свой собственный голос, похожий на судорожные вскрики кошки, которой наступили на хвост и поплясали на нем же.       - Психиатра, пап! – закатил глаза Макс Лайтвуд-Бейн, тяжело вздохнув. – Сколько можно уже повторять, что сейчас я учусь на историческом факультете, а с психиатрической практикой давно покончено.       - Не понимаю, зачем тебе все это? – продолжил морщиться Магнус, пытаясь отлепить свои конечности от дивана, в котором он сидел несколько часов кряду, не замечая, как затекли уставшие мышцы. – Многогранная личность?       - Всесторонне развитая, - серьезно кивнул юноша, начав расхаживать по комнате, распахивая все имеющиеся окна, коих было еще два по всей комнате, чтобы впустить свежий воздух в помещение, прогоняя затхлость и горе, что пропитали каждый уголок. – И вообще, когда ты предложил мне переехать в Париж после почти восьмилетнего проживания в Испании, а до этого год Риме, я начал радоваться, что все изменится, и ты взял себя в руки. Начнешь нормальную жизнь.       - Я не буду прежним, Макс! – Магнус кинул обжигающе пронзительный взгляд в сторону сына, вставая с дивана и потягиваясь, отмечая, что в одной и той же одежде он проходил парочку дней, забыв переодеться. – Уже никогда точно не стану, - хмуро добавил маг, качнув головой.       Юноша в ответ тяжело вздохнул. В его прекрасных синих глазах проглядывалась жалость к родителю, который все еще не смог справиться с потерей сначала мужа, а потом и второго сына. Рафаэль ушел за отцом спустя пару лет, погибнув во время охоты на демонов. Вторая смерть подкосила Магнуса Бейна окончательно, и он, словно убегая от самого себя, покинул Бруклин. Кажется, тогда он окончательно сошел с ума, потому что не сообщил Максу о том, куда отправляется. Сын нашел его спустя почти год в Италии, когда Магнус заливал себя алкоголь в одном из злачных мест Рима. С тех пор Максвелл всегда следовал за отцом, куда бы больной воспаленный мозг не приказал тому отправляться. Сердце молодого мага сжималось от тоски и по отцу, и по брату. Каждую ночь он просыпался в слезах, вспоминая родные лица, улыбающиеся ему. Но Макс понимал, что ни Алек, ни Раф не были бы рады узнать, в какую пучину отчаяния погрузились те, кого они любили безграничной любовью. Поэтому Макс вынырнул из пучины тоски, и пытался поднять на ноги папу, пока тот окончательно не свихнулся в своем горе.       Магнус, пошатываясь, ушел в ванную, откуда немного погодя донесся плеск воды, и Макс облегченно выдохнул. Осмотрев беспорядок в комнате, маг удрученно покачал головой. Вокруг валялись бутылки, разбросаны осколки стекла (видимо, Магнус от злости отправлял бокалы из-под напитков в дальний полет к стенам), возле дивана небрежно валялись коробки из-под пиццы и быстрой доставки китайской кухни. Поморщившись, Макс щелчком пальцев исправил бардак, пробурчав себе под нос недовольства. Магнус из яркого и ершисто-язвительного Верховного мага Бруклина превратился в былую тень себя прежнего. Макс уже не помнил, когда вообще видел на папе хоть какую-нибудь цветасто-кричащую деталь гардероба – все заменили темные тона, словно Бейн кутался в черные цвета, что напоминали ему о супруге. Макс кинул взгляд в сторону большого платяного шкафа, стоящего в углу спальни. Он знал, что если распахнуть тяжелые створки, то среди теперь уже немногочисленной одежды папы он обнаружит бережно стоящий потрепанный от времени колчан с серебристыми стрелами и тяжелый лук со знакомыми инициалами, вырезанными с боку на красивом изгибе.       Сглотнув ком, образовавшийся в горле, Максвелл несколько раз быстро поморгал, чтобы смахнуть не прошеные слезы, что подступили неожиданной волной. Юноша давно решил стать опорой для папы, понимая, что, по идее, все-то должно быть с точностью до наоборот, но Макс давно перерос черту детства, став взрослым и самостоятельным, зная, что теперь пора ему добротой платить за то, что когда-то родители спасли его, взяв под свое крыло.       Отправившись на кухню, Макс по пути скинул с себя теплое пальто и шарф, оставив все это висеть в коридоре на высокой треногой вешалке. Маг на несколько дней уезжал из города по учебе, поэтому ни капли не удивился тому, что Магнус в его отсутствие снова запустил себя. Честно, у Максвелла опускались руки. Чем еще он может помочь любимому папе, чтобы тот поскорей справился со своим горем?       По щелчку пальцев материализовав прямо из воздуха тарелку с ароматно пахнущими блинчиками с тягучей массой сгущенки, Макс наколдовал две кружки кофе, и все поставил на стол, ожидая возвращения папы, который задержался в ванной. Молодой колдун присел на стул, сцепив пальцы в замок, положив руки на стол, прикидывая в голове, как снова начать сложный разговор, который должен привести Бейна в чувства. У Макса зародилась идея, как вытащить папу из квартиры, однако нужно было найти выгодные точки давления на него.       Магнус, приведя себя в относительный порядок и надев первые попавшиеся в спальне темные джинсы и плотный шерстяной крупной вязки темно-синий свитер, зайдя на кухню, обнаружил Макса в глубокой задумчивости. Сжав губы, Магнус присел напротив сына, кинув на него благодарный взгляд, подтягивая к себе тарелку с блинчиками и вдыхая летающий в воздухе запах крепкого кофе. Не успел Макс открыть рот, как Бейн сразу перебил его, откусывая мягкий треугольничек блина:       - Нет, Черничка, выходить из квартиры я не собираюсь еще долго, - для пущей убедительности Магнус качнул головой, растрепав отросшие волосы, что черными влажными прядками упали на лоб.       Молодой маг совсем забыл, что Бейн знал его слишком хорошо, чтобы догадаться обо всех мыслях, вихрем проносящихся в голове сына. Макс обиженно насупился, гипнотизируя папу, отмечая, что тот сильно похудел с того момента, как они виделись пару недель назад. Его волосы отросли, поэтому он зачесывал их назад, на пальцах не красовались кольца, да и без макияжа он хоть и выглядел моложе, но темные тени недосыпа под глазами вовсе не делали Магнуса привлекательней. Вздохнув, Макс обхватил ладонями свою кружку с кофе, отпивая из нее несколько глотков. Помолчав, Максвелл поинтересовался:       - Пап, почему именно Париж? С самого момента приезда ты почти никуда не выходил. Так зачем мы покинули Мадрид? – честно признаться, Максу очень нравилось в солнечной Испании, которой порой дождливая Франция значительно проигрывала.       Магнус промолчал, ничего не ответив. Мужчина лишь кинул на сына ничего не значащий взгляд, доедая завтрак. Подобное игнорирование своей персоны Макс терпеть не мог так же, как и то, как вел себя Магнус Бейн. О, ангелы… Его папа – Магнус Бейн. Не какой-то рядовой колдун, что пропадает за книжками и ворчит на каждого приходящего за помощью. Магнус Бейн – великий маг, переживший множество войн, как в мире примитивных, так и в сумеречном. Сейчас же он себя вел совсем безразлично к собственной жизни, словно со смертью супруга он умер вместе с ним. Собственно, дела обстояли именно так, и Макс догадывался о подобном, однако признавать свое абсолютное бессилие он не собирался.       - Все, хватит, - Макс, бурно отреагировавший на молчание отца, недовольно стукнул кулаком по столу, и с его пальцев неконтролируемо сорвались зеленые искорки, благодаря чему Магнус, наконец, взглянул на сына. – Пап, когда же ты уже поймешь, что нужно жить дальше?! – в прекрасных глубоко-насыщенных синих глазах парня бурей пронеслось отчаяние, которое успел заметить Бейн, вытаращившись на обычно спокойного Макса. – Думаешь, Рафаэль и отец были бы рады увидеть тебя в таком состоянии? Помнишь, что сказал тебе отец?       - Подслушивать чужие разговоры нехорошо, Максвелл, - недовольно взглянул на юношу Магнус, отправляя пустую тарелку в мойку, принимаясь за кружку с кофе, почти никак не реагируя на слова сына, которые бились о Бейна, как горох об стену, не задевая струны души.       - Хорошо или нет, но он попросил, чтобы ты жил дальше! – от злости щеки парня вспыхнули румянцем, так отчетливо напоминая подобными эмоциями Александра, что Магнус отвел взгляд, уткнувшись им в столешницу, крупно сглатывая. – Ты уже десять лишь убиваешь себя одиночеством.       - Я жив, - хрипло выдавил из себя маг.       - Нет, ты не живешь, а существуешь! Пап, пожалуйста, - протянув руку, Макс коснулся сжатых вокруг кружки пальцев Магнуса, привлекая к себе внимание, - не оставляй меня. Я потерял отца, Рафа. Не хочу потерять еще и тебя.       Бейн вздрогнул от тепла горячих ладоней Максвелла, взглянув на него с тоской. Магнус помнил Макса еще маленьким сверточком, что оказался на пороге, никому ненужный и всеми забытый. Мужчина при большом желании смог бы вспомнить все моменты того, как их с Александром сын рос и взрослел, становясь ответственным взрослым. Бейну стоило рукой провести по волосам сына, как с того спадет гламур, являя на свет синекожего парнишку с рожками, однако, как и любой другой маг, Максвелл не любил свою естественную внешность, прячась под защитой маскирующей магии.       - Я ведь с тобой, Черничка, - непонимающе вскинул вверх брови Магнус.       - И со мной, и нет, пап, - с мольбой в голосе прошептал Макс. – Начни уже жить, прошу. Я хочу, чтобы ты, наконец, вышел на улицу, начал бы жизнь сначала. Этого бы хотели Раф и отец. Мы уехали Нью-Йорка, покинув без прощания нашу оставшуюся семью, друзей – я согласился с этим, потому что не хотел быть там без тебя. Я хочу вновь видеть того папу, которого помню.       Магнус вздохнул, перехватывая ладонями руки Макса, опуская взгляд на их переплетенные пальцы. Давно Бейн не ощущал настоящих прикосновений, тепло чужой кожи. Соскучившись по всему этому, колдун пропустил мимо ушей еще что-то, что сказал ему Макс, пытаясь достучаться.       - Что ты предлагаешь? – взглянул в лицо сына Магнус.       - Ты же знаешь, что я сейчас учусь в Университете на историческом факультете, - после кивка папы Максвелл продолжил: – На кафедру истории требуется учитель на замену на то время, пока миссис Грин ушла в декрет, - когда Бейн нахмурился, Макс поспешил досказать: - Подумай сам! Ты видел кучу войн, знаешь о событиях с точностью получше любого учебника. Думаю, было бы неплохо, если бы ты вел у студентов. Тем более, в свое время ты уже преподавал в Академии нефилимов. -       Я рассказывал охотникам о нашем мире, Максвелл, - хмыкнул Бейн.       - В чем разница? – не понял парень, не теряя надежду достучаться до мужчины. – Любому студенту будет интересно услышать то, как ты рассказываешь исторические события! Вспомни, как мы с Рафаэлем любили тебя слушать!       – Хорошо, но как ты себе представляешь мое появление в стенах твоего Университета? По документам мы с тобой братья. По фамилии все сразу догадаются, что мы – родственники.       - И что? Пап, мне плевать, начнут ли про нас судачить, что мы не похожи и так далее. Я хочу, чтобы ты пришел в себя, развеялся хоть немного, - Макс внимательно вглядывался в сомневающееся лицо колдуна, рассматривающего их скрещенные вместе пальцы. – Обещаю, - выдавил из себя Макс, - если у тебя не получится, то я… Я отстану от тебя. И перестану больше пытаться вытянуть тебя в нормальную жизнь, где нет бурных пьянок и депрессивных посиделок дома в темной комнате с иллюзорным воспоминанием об отце.       Магнус, плотно сжав челюсть, глубоко задумался. Мужчине сложно было переступить через себя. Максу, по всей видимости, очень уж сильно надоело наблюдать, как его единственный оставшийся близкий человек зарывает сам себя в могилу. Бейн чувствовал некую вину перед сыном, который выполнял роль более здравомыслящего человека, чем он. Это Магнус должен был бы успокаивать малыша Максвелла, который потерял и отца, и брата, однако столь сложную роль на себя взял именно Макс, вытаскивая папу из болота самокопания.       - И в кого ты такой вредина, а? – поморщился Магнус, сдаваясь.       Красиво очерченные губы Макса украсились торжествующей улыбкой.       - Ура! – воскликнул он. – Какого воспитали, уж прости! – воспрял духом парень, сверкая счастьем в синих глазах. – Послушай, ты просто обязан в таком случае сменить гардероб, а то твои ужасные растянутые свитера меня в тоску вгоняют.       - Что ты имеешь против моих свитеров, молодой человек?! – возмутился Магнус, с трепетом в сердце вспоминая подобный диалог, который когда-то давным-давно состоялся с Александром. Но Максвелл, задорно хохоча, унесся в спальню, чтобы освободить полки папы в шкафу для новой одежды, которая вскоре вновь будет красить его любимого родителя.