Дьявол

Тишина. Старая бумага шелестела между пальцами. Спокойные, ровные дыхания, точно под медитацией. Внимательные взгляды блуждали по рядам иероглифов, пытаясь найти интересующую информацию. Оказалось, Тобирама вчера да и позавчера зря волновался о психическом состоянии Мадары. От этого ему, если честно, стало немного спокойнее. Все-таки старый, недобрый Дьявол ему был ближе, чем неизвестно еще какой-то масти человек. Но он не расслаблялся. Ровная спина, рука, что чуть сильнее сжимала свиток, чем надо. Наверное, за полгода он все-таки перетрудился, раз уж забыл о такой мелочи, как клановый шифр Учиха. Большинство свитков было написано в более современном стиле — те, что были у Мадары, а вот Тобираме достались те, которые были написаны на старый лад — все-таки Сенджу старались в меру своих сил расшифровывать те кракозябры, изобретаемые Учихами, что со временем становились все более и более нечитаемыми, и речь не о почерке. Мадара был в курсе дела, поэтому и выделил именно эти свитки Тобираме. Что самое удивительное — некоторые были написаны простым языком и явно планировалось распространить среди общественности, но почему-то не было распространено. Макулатура, выданная Сенджу, уже подходила к концу, и Тобирама думал, чем именно займется дальше. В первую очередь сегодня-завтра, хотя скорее послезавтра, он, наконец-то, избавиться от действия неудачного эксперимента. Во-вторых, он даже из этих свитков узнал много нового, в том числе и наработки одной техники, которую прабабка-Узумаки все-таки не успела испытать и, сойдя с ума, умерла. Но, самое главное, для нее нужно было живое тело и желание самого Изуны уйти на покой. Тобирама считал, что с этим не могут возникнуть проблемы. Изуна не сделал бы Мадаре плохо. Наверное. Все-таки Тобирама вполне мог понять ту ненависть, что чувствовал Изуна по отношению к нему и Хашираме. Нечто подобное он сам чувствовал к Изуне и Мадаре. Но именно поэтому он счел его достойным уважения, и при схватках он никогда не думал о том, чтобы самому отступить. Можно сказать, что встречи с Изуной были той отдушиной, из-за которой Тобирама и чувствовал мужество. Да, именно то, о чем отец говорил с серьезным лицом и холодным взглядом — он хотел их воспитать стальными. Но Тобирама был параноиком и не спешил проламывать стены головой. Но, как ни прискорбно, взвесив и под новым углом проанализировав все действия Изуны, Тобирама должен был согласиться, что с Учихой что-то было уже не так. Он помнил ту первую настоящую встречу и то, каким загнанным был младший брат Мадары. Так не играют. Он верил ему, потому что чувствовал, что не лгут. Хотя с тех пор могло все и измениться, а они на эту тему как-то и не общались больше... Сенджу бросил задумчивый взгляд на Мадару. И все-таки сложно было принять даже сам факт того, что Мадара вот так спокойно у них ночует и пяткой не чешет. Постоянное нахождение в одном доме, в одном помещении с врагом заставляли Тобираму чувствовать напряжение. У Мадары была ровная мускулистая спина под черным балахоном. Длинные растрепанные черные волосы. И холодный, но безумно уставший черный взгляд. Мадара состоял из черноты. Раньше Тобирама не уделял такого большого внимания этому взгляду — как-то не было возможности разглядеть: какой псих будет смотреть в глаза Учиха? Мешки под глазами — явный признак недосыпа, но они не делали Мадару некрасивым, наоборот — это делало его... домашним? Сенджу помотал головой из стороны в сторону. Ну, вот что за бред в голову лезет? Домашний Учиха? А на день рождения розовые халатик и тапочки с зайцами дарить, что ли? Бре-е-ед. Кстати, читает Мадара свитки без включенного шарингана. Может, и так все понятно? В жизни всякое случается, да и никогда не знаешь, когда пробудится сила предков. Скорее всего это результат обучения еще в детском возрасте шифровке и дешифровки. Чьи-то руки легли на плечи Тобираме. - Чего это ты так моего брата разглядываешь, Сенджу? - спросил Изуна недружелюбным голосом, но с улыбкой на устах. Тобирама хотел уже было что-то ответить, но тут Мадара неожиданно отложил свиток в сторону и, приблизившись к Сенджу, спросил: - Он рядом? Тобирама только кивнул, сбитый немного с толку. Мадара сел напротив него и взял его руки в свои. Без перчаток, без ничего, голая кожа рук Учихи была немного шершавой и невероятно горячей по сравнению с холодными руками Сенджу. На некоторое время он даже забыл, что сверху Изуна давит на плечи, явно недовольным этим странным стечением обстоятельств. Мадара оглянулся, и на миг в его глазах родилась надежда, но не увидев того, что он хотел, взгляд тут же погас, а голова немного опустилась. Чуть сжав холодные руки, он отпустил их и встал, но видя сбитого с толку Тобираму, тяжело вздохнул и пояснил: - Иногда в таких случаях другие люди могут видеть тех, кто привязан, если коснутся рук того, с кем связь. Сенджу выдохнул. Хорошо, что объяснил, а то такое можно напридумать. Хотя к этому он мог бы прийти и сам, наверное. - Как тебе цветы? - Изуна поставил голову на плечо, чуть наклоняясь вперед. Ни такта, ни личного пространства, ни алкоголя — ничего, что было так нужно в тот момент Тобираме. - Не совсем понимаю, к чему они, - пробубнил себе под нос он, но Мадара все равно услышал. Изуна рассмеялся, встал, потянулся, держа улыбку на губах, потом сел рядом с Тобирамой в позу лотоса и, прикрыв глаза, объяснил, как несмышлёному ребенку: - Время утекает, как песок. Боюсь, что все закончится до того, как начнется война. И если я стану злым духом, то мне придется забрать твоего брата, хи-хи. Тобирама тут же нахмурился и бросил едкий взгляд на Изуну. - Это не моя инициатива. Просто... - он потупил взгляд и сжал руки. - Рядом с тобой больше нет людей, кроме Ни-сана и Хаширамы Сенджу. Я не буду обрекать Мадару на бесконечность среди людей и других злых духов. Он достоин большего. Сенджу помял виски и недовольно глянул на Мадару, потом медленно вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоиться. - Это не повод угрожать жизнью моего брата, - железным голосом и, сжав кулаки, ответил Изуне Тобирама. Мадара нахмурился, вновь отодвигая свиток в сторону. Изуна хихикнул и ушел за стену, бросая напоследок: - Как знаешь. Мое дело предупредить. - Изуна угрожал? - поднял бровь Мадара. - Да, моему брату, если точнее, - холодно проговорил он, хотя в голосе и чувствовалась агрессия. - Он сказал, что все будет бессмысленно, если не справиться с этим до начала войны. - Понятно, - прикрыл глаза Мадара. - Но он не должен был так говорить... - Для меня... - неожиданно прервал Тобирама, уперев взгляд вниз и сжимая в беспомощности штаны. - Для меня нет ничего важнее моего брата, - с голосом, в котором чувствовалась сталь, произнес Тобирама. Он не знал, зачем говорит. Может, эта была еще одна грань того безумия, что ждала за поворотом? Раньше бы он никогда так не сделал. Он был честен с самим собой и окружающими. Никогда ранее он не испытывал столь приятную легкость от высказанных слов. И пусть они открывали его душу нараспашку, но голосом он явно отметил, что пусть кто посмеет сунуться, будет готов к тому, что останется без головы. Мадара удивленно поднял взгляд. Недоверчиво оглядел и ответил твердым, но бархатным голосом: - Я тоже раньше так считал. Но в одно мгновение его не стало. - Я.... - хотел уже было что-то сказать Сенджу, но был прерван своей нерешительностью, эгоизмом. Почему я должен что-то говорить? - Это не имеет значения, - тяжело произнес Мадара, после чего взял свиток в руки и продолжил чтение. - Нужно закончить с теорией и попробовать на практике. Тобирама только кивнул, ничего не говоря в ответ. Это было бы лишним. И снова осталась только тишина. Бумага шуршала между холодными пальцами. Прямые спины. Усталый взгляд.