Дьявол

После долгого отсутствия Тобирама появился на своем рабочем месте и сразу же начал с разбора документов, которых была целая куча. Мадара петлял перед ним весь день, но ничего насчет Изуны не говорил, только вызвался помочь и, как не странно, именно что помогал. Единственное, Тобирама не мог не замечать Мадару, что находился в его кабинете и будто бы специально привлекал внимание. А еще, что наиболее странно, пытался завязать разговор. Вспоминая тот вечер, он решил, что все из-за Изуны. Возможно, это оказался настолько мощный катализатор развития отношений, что Мадара даже решил вспомнить слова Хаширамы и попытался все же подружиться с Тобирамой. Он понимал, что смена поведения и отношения к нему выглядела крайне подозрительно, но как не старался, так и не смог найти подвоха. Поэтому и выходило, что Мадара... хотел подружиться. С ним. А еще Тобирама понял, что немного вспылил из-за странного сна и слез утром, и что Мадара совсем не такой, каким он его раньше видел. Почему-то именно этот Учиха перестал быть врагом. Возможно, сказалось и занятие одним делом и те дни, когда тот присматривал за ним. Тобирама все еще до конца не понимал, почему Мадара такой... такой странный? Да, именно странный. В последнее время он даже на него не смотрел, как на говно... А это очень странно! Не то, чтобы Тобираме нравилось, когда на него смотрят таким взглядом, просто это неосознанно заставляло его немного расслабляться в компании Мадары, как будто с Хаширамой, чего он себе позволить не мог. Конечно, они не стали друзьями, да даже приятелями не стали, но уже были не неприятелями. Чистый нейтралитет. Куда катиться мир? Да и Изуна куда-то подевался. Не показывался уже дня два, гад. - Я вот подумал, у нас есть некоторые стычки с кланом Теруми, который пока ни к какой скрытой деревне не присоединился, - начал Тобирама, продолжая разбирать бумаги. - Что если убить двух зайцев, и не только заставить их наконец, выбрать сторону, но и перекинуть их к нам в деревню, - он поднял взгляд и увидел такое привычное перекошенное выражение лица Мадары, что не сдержавшись, облегченно усмехнулся. - Не думаю, что что-нибудь получится, - начал свой рассказ Мадара. - Понимаешь, с ними мой клан не особо хочет сотрудничать, а ты знаешь, какие они упертые бараны... А дальше последовал небольшой рассказ, повествующий нелегкую жизнь клана Теруми, которые от жизни тяжелой, и только от этого, ни в коем случае не из-за денег, решил нажить себе вражин в лице Учих и обмануть их. А это, поверьте, надо постараться, чтобы прошло гладко. Это был серьезный удар по чести Великого клана, так что просто так прощать это не будут, да и если бы получилось бы с этой стороны, с той не дураки — понимают, что в одном поселении убить намного легче, чем за тридевять земель. - Меня даже после этого Изуна будил по всякой мелочи и вообще голову морочил всем. Только он тогда и понял, что что-то не ладное происходит. С тех пор снятся не только кошмары с мертвыми соклановцами(братьями), но и какие-нибудь глупые причины полного краха Учиха, например, из-за какого-нибудь идиота, что был одурачен. Хотя для тебя это скорее были бы самыми приятными мечтами, - усмехнулся он, садясь на кресло около стола. - А я думал, в этом одинок. Хаширама всегда спит, как младенец, - улыбнулся уже Тобирама, отложив листки и направив свой взгляд на Мадару. - А-а... мешки под глазами из-за недосыпа? - неловко спросил он, почувствовав себя неожиданно глупым существом. Мадара хмыкнул и с издевкой ответил: - А много ли ты видел младенцев с мешками под глазами? Конечно, из-за недосыпа. - Это многое объясняет, - вспомнив первый день после неудачного эксперимента, проговорил Тобирама. - Твой рекорд? - с интересом спросил он, уже забыв про документы. - Двадцать дней, - гордо вздернул нос Мадара, точно какой-то ребенок, гордящийся не пойми чем. - Невозможно! - парировал Тобирама, от эмоций аж встал. - Ахах, еще как возможно, Сенджу, талант не пропьешь! - гордо заявил Учиха, скрестив руки на груди. Тобирама неловко прокашлялся и сел обратно в свое кресло. - Я бы не назвал это талантом, скорее просто стечением обстоятельств. - В отличие от тебя, у меня это привычка все же образовалась из-за долгих миссий, на которых нельзя спать, а не из-за кошмаров. Так, что в каком-то смысле это хороший навык, - парировал Мадара, чем задел Тобираму, и чтобы исправить ситуацию тут же предложил: - А пошли в бар саке попьем. Сенджу удивленно вскинул брови. Как-то слишком стремительно Мадара приближался, теплел к нему. - А, пошли, - проговорил он несколько тихо и неуверенно, медленно встал, а потом пожурил Учиху подозрительным взглядом и беспомощно вздохнул. Надо бы с братом это обсудить, хотя Тобирама и так знает, что тот скажет. Тока задумчиво терла подбородок, направляясь к Хокаге, открыла дверь, не замечая посетителей, которые получили ею же под зад, молча подошла к нервно улыбающимися Хашираме, который уже хотел извиниться за свою подчиненную, как она выдала: - Давно ли Учиха Мадара приглашает вашего брата во всякие бары, чтобы пустить рюмочку другую? - А? - удивлено хлопнул он глазами, после чего резко встал и со всей решимостью и негодованием спросил у... у Господа? Токи? Воздуха?.. в общем спросил: - А почему это меня забыли?! *** Посмотри на огни и забудь про меня, У кровати зажги две церковных свечи. Если будет пытать тебя злая печаль, Посмотри на огни и в ответ промолчи. Тобирама не был из тех, кто мог пожаловаться на память. Это была одна из множества причин, из-за которой сон его часто был неспокоен. Моменты прошлого впились в сознание и повторялись вновь и вновь, и то, что для Хаширамы было давно утеряно, стерто, для Тобирамы было ярким, точно только вчера произошедшим. Одним из таких моментов была смерть матери. Он не помнил ни ее имени, ни даже лица, но тепло, что она всегда дарила — забыть невозможно. И тем страннее было вновь увидеть ее спустя столько времени, и тем сильнее сказывалось повторное исчезновение. Он понимал, что мертвых тревожить нельзя, что мать не вернуть, как бы сильно он не хотел этого. Табу. Буцума вообще считал, что только появление во сне мертвых — уже дурной знак и надо остерегаться, но альбиносу от этих снов становилось легче, от части из-за того, что они оканчивались пролитыми слезами. В жизни он позволить себе такое не мог. По мосту через реку оттуда сюда, Домой, домой. По пустым коридорам и преданным снам. В тот день мать, ослабленная родами и с четырьмя пока еще детьми (до шести лет Хашираме не хватало всего-ничего, полгода), была вынуждена спрятаться в небольшом домике достаточно далеко от клана Сенджу. Это было их маленькое пристанище в случае непредвиденных обстоятельств, и могло служить крышей не более дня, дальше только в путь — к настоящему убежищу. За день до этого были тяжелые роды — двойня, да и при том, что до этого у нее уже было четыре ребенка, можно считать по праву и подарком, и проклятьем. Куноичи сложно переживать рождение такого обильного потомства. Но не смотря на все старания, то, что в целом беременность проходила спокойно, один запутался в пуповине, а другой неправильно был расположен относительно влагалища и не мог никак родиться целым и живым. Два мертворожденных. Откуда-то Учиха узнали их новую базу(всего неделю простояли на том месте) и не скупились устроить диверсию. Буцума, понимая, что жена вряд ли сможет постоять за себя и детей, велел ей уйти, не мешкая. Заплаканная от горя беловолосая куноичи лишь кивнула головой, пустым взглядом провожая его в путь. В тот момент, она уже знала, что не увидит его, но совсем не осознавала, что именно из-за ее смерти. Тобирама не помнил точных событий, ни того, какой была нервной мать, ни ее оплаканного лица с покрасневшими от недосыпа и нервов глазами. Они сидели тихо в темном уголке дома и просто обнимались. Итама и Каварама мало, что понимали из происходящего и уж тем более не могли понять, почему мама так остервенело дарила им тепло, будто вот-вот увянет и осыпется пылью. Хаширама мрачно зажег две свечи и, дав свет, немного успокоил нервничающих братьев. Мать благодарно улыбнулась и растрепала его волосы. Здравствуй, ты не помнишь меня, Мы простились с тобой ровно вечность назад. Прошло 1000 лет у тебя на руках, Равнодушный художник рисует А еще Тобирама помнил, как через час после этого, свечи потухли от резко открывшейся двери. Учиха резким движением вакидзаси снес голову вскочившей матери, орошая стены кровью. Она даже ничего не успела предпринять. Шрамы, Стены, Память, Дети еще не успели даже осознать случившееся, как Учиха с ленцой стал уже к ним подходить, сохраняя унылую серьезность на лице. Чужая кровь стекала по белой щеке. В глазах горел шаринган. А он, Тобирама, все стоял, оцепенев от страха, и, как не прискорбно, не один. Даже маленький Итама молча застыл на месте. Хаширама уже мысленно расстался с жизнью, как вдруг Учиха застыл, кашлянул кровью, медленно повернул голову назад и широко распахнул глаза, дезактивируя их. Из груди показалось лезвие катаны, пронзившей ее. Буцума скинул Учиху на пол и с тревогой взглянул на детей, потом перевел взгляд на тело жены и не смог сдержать слез, при этом никак не меняясь в лице. Он взял на руки Итаму с Каварамой, и ничего не говоря, поспешил к выходу. Хаширама и Тобирама последовали за ним. Души двух догоревших свечей Воском станут Среди тысяч ненужных вещей, Никому не понятных вещей, Ни на что не пригодных вещей.  Хаширама был старше на тот момент, но все равно не помнил этого. Из-за шока? Отрицания? Тобирама не знал, но и для него смерть матери прошла нелегко. Но он помнил. Помнил, как затухают свечи. И каким безжизненным стало лицо отца в тот момент.