Герои и монстры

Ребека знала, о чем сегодня пойдет речь. Собственно, возглавляемая ею группа ученых и пришла к выводу о том, что качество и состав потока Лайфстрим изменились, а последнее время он стал, ко всему, заметно оскудевать. Стало понятно — именно это является причиной того, что компании приходится затрачивать больший ресурс на производство киловатта. Но тогда они никаким образом не связали это с исчезновением древних. Ведь цетра ушли, кажется, так давно. Но потом Ребека вспомнила, что последние древние и полукровки исчезли из этого мира буквально несколько лет назад. Она никогда не встречалась с Аэрис Гейнсборо, но только потому что не свела судьба. Зато прекрасно помнила ее мать Инфалину. Возможно, были и другие представители древних. Да, это началось очень давно. Ни заводов по переработке мако, ни реакторов компании Шинра на планете еще не существовало. Собственно, и сама компания еще не возникла. Еще тогда, когда люди — побочная ветвь эволюции цетра, стали использовать мако-энергию не только для лечения, продолжения рода, выращивания урожая; научились переводить ее не только в механическую, а перерабатывать в электрическую энергию. Это оказалось намного проще и дешевле, чем использовать световую, химическую или тепловую, а про атомную и энергию термоядерного синтеза они и вообще тогда не знали. Бороться с этим «достижением цивилизации» цетра то ли не смогли, то ли не захотели. Но такое использование Лайфстрима каким-то образом нарушало жизненный цикл древних. Ребека вспомнила, как когда-то, еще девочкой, она слушала проповедь полубезумного человека. Он вылез из трущоб, из города-под-плитой. Худой, оборванный, грязный и явно не совсем в своем уме. Он проповедовал прямо на площади возле фонтана, и когда быстро прибывшие на место полицейские запихивали его в пикап, даже не стал сопротивляться. Только продолжал выкрикивать надтреснутым голосом про убитые души людей, которые пожрали реакторы, про смерть, которая расправила крылья между светом и тьмой и скоро опустится на планету. Ребека тогда очень впечатлилась и напугалась. Мама сказала: «Ерунда, это просто несчастный, больной человек». Папа, как всегда, был в своем репертуаре: «Он, конечно, идиот. Идиот, что полез к другим идиотам с идиотскими душеспасительными проповедями. Всем наплевать. Главное — дожить свой сраный век в тепле и сдохнуть не при свечах.» «Значит, правда,» — протянула Ребека, задумчиво откусывая от яблока. «Значит, почти. Только замени философское и религиозно-мистическое понятие „душа“, материальным и реально идентифицируемым словом „живое“. “ Реакторы убивают живое?" — тут же переспросила она. Отец хмыкнул и презрительно отвернулся, как делал всегда, когда ответ ему не нравился. «Реакторы превращают живое в неживое», — поправилась Ребека. «Уже лучше, но я люблю точные формулировки, — проскрипел папаша, не поворачиваясь. — Иди, мне надо работать.» Когда появились мако-реакторы, древних на планете уже почти не оставалось. *** — Я изучал механизм передачи наследственной информации цетра много лет. Пришла пора делать выводы. Я предоставил Артуру Шинра отчет, выводы и соответствующий проект. Гены древних наследуются сцеплено, только все вместе, а это дает возможность возродить вид на Гайе, — начал Ходжо. — Зачем? — удивленно пожал плечом высокий худощавый шатен в сером костюме — нынешний шериф форта Юнон. — Столько средств и стараний вложено в довольно странную идею... Нет, не подумайте превратно. Я прекрасно осознаю, что Артур Шинра никогда не стал бы финансировать... неправильно. Артур Шинра никогда бы не стал так активно финансировать научный проект, если бы не видел в нем суперприбылей или... Или это не было бы жизненно необходимо. Ребека посмотрела на шерифа с интересом. Их не знакомили, но то, что она заметила еще на приеме, подтверждалось — Эрвин Ланхерт не глуп, достаточно уверен в себе и на марионетку компании не похож. Руфус не пошел по стопам отца, не поддался соблазну окружить себя ординарными, зато безопасными, молчаливыми и ведомыми исполнителями святой президентской воли. — Зачем? — папаша-Ходжо ожидаемо смотрел на смелого шерифа с презрением и ненавистью человека, которому демонстративно плюнули в суп. — Так трудно догадаться? Профессор снял очки и долго, старательно протирал их полой старомодного лабораторного халата, который предпочитал любому удобному медкостюму. Даже если кто-то знал ответ или понял, никто не нарушил молчания, все ждали этого паразита. Ждали продолжения. — Потому что цетра — любимые дети Гайи, — соизволил наконец Ходжо. — Ее плоть и кровь. Без цетра планета умрет. Потоки Лайфстрима, пронизывающие ее тело, станут неполноценны. Как задыхаются клетки тела человека, если эритроциты крови теряют гемоглобин, так тело Гайи задыхается без нейроорганической энергии цетра. Биогеоценоз нарушен, и мы находимся почти в финале, — Ходжо обвиняюще уставился на всех присутствующих, с выражением лица говорящим: «Дайте мне автомат, и я решу вопрос». — Началось это давно. Когда люди придумали использовать энергию Лайфстрима вот для этого, — Ходжо обвинительно ткнул пальцем на светодиодную причудливую люстру, украшающую потолок зала, где они собрались. — Нейроорганическая энергия, которую получает Лайфстрим от биологических объектов Гайи, преобразует и возвращает назад в виже жизни на этой планете, стала расходоваться не по назначению. Без цетра процесс необратим. — Мы это знаем профессор, — кивнул Руфус Шинра. — А теперь знаем и то, что Лайфстрим восстанавливается, но восстанавливается не полноценным. — Да! — почти выкрикнул Ходжо. — Без нейроэнергетического поля, образуемого древними, и поглощаемого Лайфстримом, он не обеспечивает Гайю необходимыми для жизни составляющими. — Поэтому вы убедили отца в необходимости вернуть древних. Пусть даже искусственно. — И у нас почти получилось! Если бы кое-кто не оказался таким кретином. Руфус Шинра смотрел на профессора опасно сузившимися глазми, но молчал. *** Заку больше не доверяли — это чувствовалось во всем. В пойманых настороженных взглядах, в изменившимся отношении. Солджеры из подразделений Рапсодоса и Хьюли смотрели на него, как на врага — тут удивляться не приходилось: Анджила очень любили, а Генезису твердо верили, он был надежным и испытанным командиром. Руководство теперь тоже относилось к Заку с опаской, но делало вид, что все нормально, ТУРКи держались настороженно, как бы оценивая, что еще можно от него ожидать, а Сефирот просто брезгливо игнорировал, проходил, как мимо пустого места. И только новички восторженно скакали вокруг молодыми щенками, больно напоминая ему самого себя год назад. Задания ему теперь давали одиночные и, по большей части, связанные с монстрами, не с людьми. Зачистить окрестности от разбушевавшегося людоеда или забрать что-то на территории, кишащей агрессивной фауной. Зака все устраивало. Объясняться и оправдываться он ни перед кем не намеревался. Наверное, он заслужил такое отношение. Наверное, из ситуации в Модеохейме был другой выход, и он просто его не увидел. Наверное... Наверное...Наверное... Вскоре Хайдегер отправил его в отпуск «отдохнуть и отвлечься». Новому исполнительному директору отдела СОЛДЖЕР Зак тоже не доверял, но против отпуска не возражал. Целыми днями он валялся на постели в своей комнатушке, в состоянии блаженной дремоты, а вечером отправлялся в трущобы, где его ждали новые друзья. Через неделю Хайдегер снова вызвал Зака к себе и поинтересовался, почему он не поехал поваляться на золотых пляжах Коста-дель-Соль, а безвылазно сидит в городе. Новый начальник произнес еще много громких и пустых слов про правильный отдых, здоровое питание, священный долг служить корпорации в полную силу и тому подобное. В общем, полная ахинея, однозначно намекающая на то, что походы в трущобы без внимания не остались, и не слишком устраивают руководство отдела. Зак слушал молча, но выражение его лица Хайдегеру, видимо, очень не понравилось. Увещевания закончились однозначным приказом покинуть город и отправиться на курорт, чего Зак, собственно, и ожидал от этой встречи. Он вышел из кабинета, досадливо шепча ругательства и пошел собирать вещи. *** — В начале пути мы имели несколько женских особей — полукровок и смогли получить три мужских особи — полноценных цетра, — продолжал Ходжо. — Генезису Рапсодосу фрагмент цетра передала его мать — полукровки Лав. Анджил Хьюли и Сефирот получили его от Дженовы, тело которой мы нашли во льдах. Но проект «G» провалился из-за глупости крысеныша Холландера. Я с самого начала был против того, чтобы вводить Рапсодосу материал Дженовы. Он там не нужен! Генезиз и так бы родился полноценным цетра, получив нужные гены через хромосому «Х» от матери, а от папаши — ТУРКа немую «У» хромосому. Только полный кретин не доверяет результатам скрининга, но Холландер и есть идиот. Он перестраховался, а в результате, добавил в здоровый организм генетический мусор в виде вируса каламити. Хьюли — опять ошибка. Холландер даже не смог правильно использовать украденные у меня записи. Не разобрался, не понял, что в клетки новорожденного надо ввести только фрагмент ДНК, характерный для вида цетра, и использовл клетки Дженовы целиком. Естественно, вместе с вирусом. — А Сефирот? — осторожно спросил Ценг. — Он был вашим проектом, профессор. — Обстоятельства и человеческий фактор, — недовольно буркнул Ходжо. — Все бабы — дуры. А самые красивые — дуры вдвойне. Но все это не имеет значения и давно позади. Существенно только то, что все наработки утеряны. Мы могли бы попытаться еще раз, используя оставшийся генматериал, однако, боюсь, что уже поздно. Нам элементарно не хватит времени. — Вы видите выход из тупика, профессор? — напряженно спросил Руфус Шинра. — Возможно! — опять почти выкрикнул Ходжо, на мгновение став наполовину прозрачным. — Мне надо подумать. Мне нужны все мельчайшие детали событий тех дней! Моему гению нужен толчок! Информация — пища для мозга. — Что вы хотите узнать? — Нибельхейм! Подробности! Все, что говорил и делал Сефирот перед тем, как прыгнуть в мако-реактор. Я знаю недостаточно. Только то, что слышал по коммуникатору. Зак Фэйр мертв, но есть еще один человек, который может рассказать. Правда, со мной он говорить не станет. *** Ребека никак не могла понять, что задумал отец. Древние — раса путешественников. Но путешествуют они не в космическом пространстве. Лайфстрим — нейроэнергетический поток жизни, текущий через множество миров. Отец предполагал, что он течет не через пространство, а сквозь него. Именно с помощью Лайфстрима цетра путешествуют между мирами достаточно быстро. Они живут в согласии с природой планет, которые заселяют, и миры радостно принимают их. Потому что древние — не техногенная раса. Они настоящие дети Лайфстрима. Это обусловлено их природой. Сефирот — чистокровный цетра, возможно, тоже умеет использовать Лайфстрим. По крайней мере, отец почему-то в этом свято уверен. *** — Клауд Страйф не станет откровенничать и со мной, — пожал плечами Руфус. — Тем более, он ничего не скажет ТУРКам. — Да! ТУРКи не подходят, — замотал головой Ходжо. — В голове этого парня все смешалось в кучу: враги, друзья. С ТУРКами он даже не станет разговаривать. Мне нужно добровольное сотрудничество и мне нужен специалист. Тот, кто сможет отличить реальные факты от мако — галлюцинаций. Плюс, человек должен быть умным, надежным и не болтливым, уметь вызывать расположение, убеждать, а такого я здесь не вижу. — Ваша дочь, — неожиданно обронил почти все время молчавший вутаец. — Пхе! Не думаю, — скривился Ходжо. — У нее другой профиль. — Она умеет работать с информацией, и она быстро учится, — тихо, но настойчиво возразил Ценг. — Вы расскажете ей все, что знаете. Есть отчеты отдела ТУРК об инциденте, а информация об индуцированных мако-психозах безусловно содержится в тех файлах, которые вы наконец рассекретили... для узкого круга. — Мне нужно три дня, папа, и твое согласие, — Ребека знала, что получит его. Не то, чтобы ей очень хотелось беседовать со Клаудом Страйфом, она бы с удовольствием спихнула это на кого-то другого, но Ценг прав. Она — лучшая кандидатура из тех, кто есть. И она женщина. Мужчины, особенно воины, редко воспринимают женщин, как угрозу, а о том, кто ее папулька, вполне можно и промолчать. Ходжо недовольно сопел и молчал. Скорее всего, перебирал в голове другие возможные варианты, но, в конце концов, кивнул: — Попробуй. ТУРК прав. Но тебе придется впихнуть в голову всю теорию психоанализа, если ее там нет, и еще массу всего, что я посчитаю нужным. Три дня вполне достаточно. И еще... — Ходжо мялся, впервые проявляя признаки нервозности и неуверенности. — Говорите, профессор. Говорите все, — правильно понял его замешательство Руфус Шинра. — Поверьте, я не в том положении, чтобы позволить себе гнев. — Мне надо знать подробности о том дне, когда погиб твой отец. Руфус усмехнулся, не сводя с Ходжо настороженного сверлящего взгляда: — Конечно, профессор. Мне самому интересно, кто убил моего отца. Если Дженова — просто безголовый труп цетра, а Дженова — Сеф — Сефирос — наведенная иллюзия, фантом и ваш проект. Но кто-то же это сделал? Хотя, я подозреваю, каким будет ответ. — Правильно подозреваешь, — Ходжо обнажил зубы в хищной улыбке и тихо рассмеялся. — Сефирот. Твоего отца и Аэрис Гейнсборо убил настоящий Сефирот. Он смог вернуться, понимаешь. Смог вернуться, потому что очень хотел. Не буду вдаваться в подробности, но его тут ждал... кое-кто. Ловлес — очень древний трактат и написали его совсем не люди, Руфус. Его написал цетра! Генезис Рапсодос — он дал толчок моей мысли. После той встречи в Шинра-бидлдинг я перечитывал книгу десятки раз. Я почти выучил ее наизусть, пробуя на вкус каждую строчку, и головоломка сложилась. «Я вернусь, если ты будешь ждать, Если будет к кому мне вернуться.» Цетра — раса долгожителей, убить их не так просто. Тело для них — не обязательная структура. Они путешествуют по Лайфстриму не материально. Главное — личность и разум. Древние стареют и умирают тогда, когда не хотят больше жить. Если я пойму, как у Сефирота получилось вернуться, то, возможно, узнаю, откуда он вернулся. — Откуда вернулся? — не понял или сделал вид, что не понял президент. — Ты же всерьез не думаешь, что Земля Обетованная, куда, по преданиям, ушли цетра, и которую так хотел найти твой отец, находится на Гайе? Я знаю, Северный кратер ТУРКи и солджеры излазили вдоль и поперек. Конечно, безрезультатно. Разве что, обнаружили там мою маленькую берлогу, — Ходжо издевательски хихикнул. — Значит, Сефирот ее нашел? Землю Обетованную? — Думаю, нашел. Сомневаюсь, что именно так она называется, и что она такая уж обетованная, но это шанс. — И ты хочешь увести туда людей с Гайи? — восхищенно спросил Хайдегер, пожирая Хождо влюбленными глазами. — Отто, я говорил тебе, что ты кретин? — ответил Ходжо вопросом на вопрос. — Был кретином, кретином и остался. Тоже мне, нашел мессию! — Ну, не злись, не злись на старика, Руди, — совсем не обиделся Хайдегер. — Не такой уж я кретин, если, в свое время, разобрался, кто на самом деле в Научном Департаменте чего-то стоит, а кто просто стервятник. Вы с Гастом и Холландером тогда жрали друг друга, как пауки в банке. Только вот у Гаста было неоспоримое преимущество — он был начальником. Старше, матерей, авторитетней, больше связей, друзей, подхалимов. Поэтому без проблем греб под себя и глотал все, до чего дотягивался. Он бы без меня тебе голову в два счета откусил. Кем ты тогда был? Да никем! Юный засранец, не пропустивший ни одной юбки и вдруг возомнивший себя великим ученым — вот что о тебе думали, Руди. Знаешь сколько времени и сил я потратил, чтобы убедить Артура в своей правоте? В том, что департамент крутится на твоих идеях, а Гаст — так, ловкач, умеющий передернуть карту в нужный момент. — Знаю, Отто, — недовольно скривился Ходжо. — Дела давно прошедших дней. Я был молодым и глупым, чуть не дал себя сожрать. Но и ты заметь, что из всех, кто тогда был рядом с нами, в живых остался ты, да, пожалуй, и все. Поверь, я заплатил тебе свой долг сполна. — А... ну да, — согласился Хайдегер, сообразив, что Ходжо, через которого он, в данный момент, достаточно отчетливо видел свечение висящего на стене голоэкрана, живым назвать можно с большим приближением. — Я догадывался. — И все равно ты идиот, Отто. Люди не древние. Они не могут перемещаться в Лайфстриме. Как ты себе представляешь это перемещение? А? Летят по Лайфстриму человечки и машут руками, как крылышками? Дергают ножками, как будто плывут? Что именно кодирует тот участок ДНК, который отличает людей и цетра? Много всего интересного! — Ходжо победно осмотрел зал и гаденько тихо захихикал. Выражение лиц присутствующих его вдохновляло. — Но я вам не скажу. Пока не получу информацию от Страйфа, — довольно проскрипел папулька и растаял в воздухе. *** Утром Ценг проснулся первым, и когда Ребека открыла глаза, уже приготовил простой завтрак. Круассаны с фруктами и кофе. Она потянулась и с удовольствием принюхалась к вкусному запаху разогретого теста. Мечта, а не мужчина. Дома, когда она жила одна, редко успевала позавтракать перед работой, даже кофе выпить не всегда получалось. А ее «бывшему» мысль приготовить завтрак и в голову бы не пришла. Правда, сейчас мама внимательно следила, чтобы она не уходила не перекусив, а папа утром неизменно занимал место за столом и чах над тарелкой и чашкой кофе в обнимку с газетой. Душ они принимали с Ценгом вместе. Вутаец опять проявил инициативу и, вспенив гель на лохматой мочалке, гладил ей спину, и плечи, плавно перемещаясь на грудь, а потом, откинув мочалку, прижал Ребеку к стенке душевой кабинки и стал жарко целовать ей шею, неспешно опускаясь ниже. Потом он хитро улыбнулся, кинул на пол лохматый коврик и встал пред ней на колени. Поцеловал коленки, погладил под ними, лаская чуткими пальцами между чуть раздвинутых бедер, вопросительно посмотрел в лицо. Ребека кивнула. Возражать она не стала и когда Ценг заставил ее опуститься на четвереньки, прижался крепким телом, демонстрируя желание, и взял сзади осторожно, но крепко придерживая за бедра. Снова это ощущалось необычно. Ребека чувствовала себя одновременно шлюхой и королевой. Она без смущения стонала и выгибалась в крепких руках ТУРКа, с удовольствием подставляясь под интимные и бесстыдные ласки, которые без стеснения дарил вутаец. Тело отзывалось с охотой, как будто не было жарких ночных объятий и сладкой прострации, из которой она плавно провалилась в сон, понимая, что сил уже не хватит ни на что. Одевшись, Ценг снова превратился в галантного, но холодного и отстраненного вутайца при слове «секс» недоуменно поднимающего бровь. Он помог Ребеке собраться и проводил до аэрокара, церемонно поцеловал госпоже руку на прощание и вежливо поклонился. Надо было готовиться к встрече с Клаудом Страйфом. Но теперь ни досады, ни муторного чувства давящей на мозги вынужденной необходимости она не испытывала. Скорее, азарт и неподдельный интерес. Удивительно, как хорошо повлияла на нее эта ночь. Ребека улыбнулась — интересно, как быстро последует продолжение. В том, что оно будет, сомневаться не приходилось.