Герои и монстры

Доктор Фухито — его сетевой знакомец — был молод, но уже считался одним из лучших репродуктологов Мидгара. Они часто общались в сети, и Ходжо знал, что в консультации он-лайн тот не откажет. — Я спущу вам все данные по моему эксперименту, а также отправлю сведения, которые у меня есть, по проекту G профессора Холландера, — взял он бахамута за рога после короткого приветствия и обмена любезностями. — Ваше непредвзятое мнение очень ценно, доктор Фухито. — Это большая честь для меня, профессор, — вежливо заверил коллега. — Я постараюсь составить резюме как можно быстрее. Фухито отключил связь и пропал. В том, что его заключение будет неутешительным, Ходжо не сомневался, вопрос стоял иначе, и проговаривать основную идею вслух язык не поворачивался. — Я готов, — делано улыбнувшись, констатировал возникший на экране почти в полночь Фухито. — Состояние плода пока стабильно, вы видите и сами, но это ненадолго, если отпустить ситуацию. Если же вас волнует состояние матери, тут всё намного, намно-ого хуже. Аутоиммунная агрессия, её организм не справляется, клетки иммунитета атакуют собственные органы и ткани. Видимо, проблема в том, что мать и ребёнок принадлежат к разным, пусть и родственным, биологическим видам. К сожалению, профессор, я должен констатировать плачевную ситуацию. Даже если прервать беременность, женщина обречена, процесс необратим. По сути, она уже мертва, вопрос лишь в том, успеет и сможет ли она выносить плод до срока, при котором его будет безопасно извлечь из матки. Ходжо откинулся в кресле и закрыл глаза. Вот и всё. Как не плачевно, но основная дилемма — сын или жена — отпала сама собой. Остался только один вариант — бороться за жизнь ребёнка. Как ни странно было это ощущать, но ему сразу стало почти хорошо. Оказывается, дилемма все же существовала, как он ни пытался убедить себя в обратном. — В эксперименте профессора Холландера человеческая женщина без проблем выносила плод цетра. Почему в проекте D возникли проблемы? — после недолгого молчания задал Ходжо главный интересующий его вопрос. — Не могу вам сказать, профессор, — Фухито на экране развёл руками. — Условия экспериментов не идентичны. В первом случае женщина вынашивала сразу двух детей — человека и цетра. Возможно, имел место некий симбиоз плодов, или дело в том, кто был отцом ребёнка в том и в другом случае. В проекте G это был ТУРК, подвергавшийся воздействию мако, в проекте S — обычный человек. Подопытная во втором эксперименте реагирует на инъекции мако недолгой ремиссией. Это даёт право предположить, что корень проблемы именно в этом. Возможно, влияние дополнительных факторов — стресс, время введения чужеродной генетической информации в организм, индивидуальная реакция — точно сказать не берусь. Я кратко изложил свои соображения и схему медицинских мероприятий, которые улучшат состояние подопытной. Надеюсь, это вам поможет. — Спасибо, доктор Фухито. Фухито расцвёл розановым бутоном: — Не стоит благодарности. Я был счастлив, что вы обратились ко мне и, надеюсь, смог быть полезным. Пожалуйста, держите меня в курсе, я приложу все силы, чтобы помочь в решении вопроса. — Пожалуйста, держите язык за зубами, коллега. — Не сомневайтесь, профессор, — Фухито церемонно поклонился. Ходжо тоже кивнул на прощание и отключил связь. *** Через неделю состояние Лукреции резко ухудшилось, она впала в кому, вывести из которой её получилось с большим трудом. Почки почти отказали, дыхательная недостаточность нарастала, резко упал гемоглобин и поднялся уровень В-лейкоцитов. Лукрецию поместили в кислородную камеру, она нуждалась в постоянном гемодиализе и переливаниях крови. — Руди, я умираю? — тихо спрашивала она, еле ворочая непослушным языком. — Глупости. Ты не умрёшь, я обещаю, — заверял её Ходжо. — Разве я обманывал тебя хоть раз? — Не бросай меня, Руди, я боюсь. — Не брошу. Я даже не разведусь с тобой, если сама не захочешь. Лукреция слабо улыбнулась, не открывая глаз. — Правда не разведёшься? — Правда. Обещаю. Больше всего он боялся, что у жены начнётся выкидыш, срок был еще маленьким, ребёнок не выживет. Это подтверждал и доктор Фухито. Вечером он принял решение переместить её в мако-танк, где поддерживалось постоянное мако-поле. Это дало неплохие результаты, состояние стабилизировалось. Каждый прожитый день он зачёркивал на настенном календаре жирным крестиком. Следующий месяц Рудольф провёл словно в бреду, ни на час ни отлучаясь из лабораторного комплекса. Организм Лукреции сбоил, а он наловчился спать сидя, в коротких перерывах между манипуляциями. Думать о том, как себя ощущает она, Ходжо себе запретил. Эта женщина мертва, осталось только дотянуть её разваливающийся организм до положенного срока. С президентом Шин-ра удалось поговорить один раз и очень коротко. Посредником между ними теперь выступал Куно, и Ходжо был очень за это благодарен другу — ему дали возможность сосредоточиться на проблеме. Лукреция практически всё время была без сознания — сказывалось действие препаратов, которые он использовал. Это было даже к лучшему, избавляло её от ненужных страданий, а его — от бессмысленных разговоров. Они не дотянул до назначенного Фухито срока десять дней, а до подсчитанного им — неделю. Родовая деятельность не началась, зато началось отслоение плаценты, и решение надо было принимать срочно. Фухито устало и недоверчиво покачал головой, но согласился, что других вариантов нет. — Верь мне, ты не умрёшь, — сказал Ходжо не слышащей его жене и взял в руки скальпель. *** За десять дней до событий в Нибельхейме Лазард, наконец, сделал выбор. Банковское отделение в предместье Мидгара работало полностью автоматизировано. С компьютером договориться намного проще, чем с живым человеком, здесь вариант : «Подождите, я сейчас», позволяющий тянуть время сколько угодно долго до прибытия ТУРКов, исключён. Сомнений в том, что все счета Рапсодоса под пристальным вниманием корпорации, у них не было. На Рапсодоса поставили ловушку, разблокировав доступ к средствам, и тут был важен фактор времени — кто успеет первым. Если попытаться войти в систему где-то в другом городе, как предлагал Лазард изначально, операцию просто заблокируют. Если у корпорации будет надежда взять того, кто придет за деньгами на месте, им позволят совершить банковскую транзакцию и попытаются успеть на место. Счёт тут шёл на секунды, и Лазард несколько раз просчитал, сколько времени займет задуманная операция. Его должно было хватить, чтобы завершить перевод и смыться, не дождавшись ТУРКов. При плохом раскладе им грозил бой минуты на две — четыре, а пронести огнестрельное оружие внутрь помещения не получится, автоматическая система безопасности не позволит. Но в схеме был и большой плюс: про участие в деле Лазарда никто не знал. Аналитический отдел Шин-ра предполагает, что Генезис попробует снять наличку — что ещё можно ожидать от солдата? и на сюрприз не рассчитывает. В длительной спецподготовке задуманное не нуждалось: осмотреть место предполагаемой миссии, определить расположение следящих камер (лучше, чтобы о визите ожидаемого гостя в корпорации узнали не сразу, как только Генезис войдет в помещение, а после введения идентификационных параметров). Лёгкий грим, поднять руку, отвернуть лицо на входе влево, как будто разговариваешь с сопровождающим другом — они внутри. Возле терминала всё устроено просто — скан сетчатки, отпечаток пальца — система выдала опознавание: «Добро пожаловать, господин Рапсодос! Хотите: снять деньги, положить деньги на счёт, другое?» Время пошло — тревожный сигнал ушёл на пульт в диспетчерской департамента внутренних расследований. Генезис уверенно ткнул в кнопку «другое». Что и в какой последовательности нажимать, чтобы не украсть лишние секунды, обговорено несколько раз, процедура стандартная. «Перевести средства в размере...» Он уверенно ввёл в терминал реквизиты вутайской фирмы. Пункт: «Подождите, идёт проверка благонадёжности адресанта». Ну что ж, они этого ожидали. Стандартное время — шестьдесят секунд — тянется медленно, таймер в голове включает обратный отсчёт. Операцию точно «ведут», если после заложенной программой минуты система даст «случайный сбой», можно сразу уходить. *** — Отделение шестьдесят три, — Рапсодос идентифицировался, и это не клон! — победно сжав руку в кулак, Сюрикен нажала кнопку вызова группы быстрого реагирования. Дежурный геликоптер на крыше Шин-ра билдинг был готов принять ТУРКов на борт круглосуточно. — Профессор?! — тут же связался с Ходжо по экстренке вездесущий Рено. — Ты знаешь, что делать. — Эй! Стойте! — Рыжий ТУРК, нажав отбой, уже мчался по вертолётной площадке. За ним, не отставая ни на шаг, бежал Руд. — Это Генезис, блядь, Рапсодос! Тут нужны лучшие! — он оттолкнул троих из группы и быстро залез в вертушку, за ним тут же прыгнул Руд. — Взлетай, не тяни, не успеем! — крикнул он пилоту. Тот кивнул и тут же поднял вертолёт в воздух. — А вы, — заорал Рено в открытую дверь, — срочно свяжитесь с президентом! *** — Если сейчас остановим транзакцию, они уйдут, и всё, — безэмоционально констатировал Ценг. — Рапсодос не дурак. — Тогда не останавливайте! — прорычал Хайдегер. — Как мы можем потянуть время? — Никак, — удивленно уставилась на него Сюррикен. — Стандартная банковская процедура. Они не снимают деньги, они их переводят. — Куда? — возмущённо выкатив глаза, гаркнул Хайдегер. — Офшоры, Вутай. — Твою мать! — Так что делать? Остановить? Или нет? Остановить? — Сюррикен честно ждала приказ. — Мне надо связаться с президентом. — Если вы сейчас начнёте связываться с президентом и не отдадите приказ, — так же безразлично заметил Ценг, — будет поздно. Деньги уйдут. — А если я приму решение и остановлю перевод, уйдёт Рапсодос, — резонно заметил Хайдегер. Ценг безразлично пожал плечами: делайте, что хотите. Хайдегер, согласно последнему очень неожиданному приказу президента, сейчас занимал пост главы департамента ТУРК. Почему Артур неожиданно поменял первоначальное решение и в приказе о назначении вместо Ценга указал Куно Хайдегера, оставалось загадкой с вероятностями. Расследование по делу предательства в корпорации формально было поручено Ценгу, но президент всегда был сукой подозрительной и доверил то же самое задание ещё одной группе во главе с Легендой. А нелюбовь Легенды к Ценгу была известна всем. Об их отношениях с Руфусом он вряд ли пронюхал. Иначе Ценг давно бы сидел в одиночке в Кальме, скорее, он надавил на другое. На тёплые отношения, долгое время связывавшие Ценга с бывшим главой департамента — мятежным Вельдом. Но сейчас Ценг был даже рад, что пролетел мимо опасной должности. Теперь Хайдегеру отдавать приказ и нести ответственность. Хайдегер упорно молчал. — Всё, — жизнерадостно «обрадовала» их Сюррикен, — деньги ушли. Сейчас принимающая сторона выполнит проверку и запросит подтверждение. Рапсодосу останется только нажать...Упс, нажал! — ТУРКи на месте, — перебил её Ценг. — Живым! Брать живым и невредимым! — довольно потёр крепкие ладони Хайдегер. — Группа предупреждена, — холодно отозвался Ценг, — но невредимым — это маловероятно. Генезис — солджер первого класса, хоть и с выраженными симптомами деградации. Постараются не искалечить слишком уж сильно, но это — как получится. Хайдегер кинул на него свирепый взгляд, но промолчал. *** — Сдавайся, Рапсодос! — вытаращив глаза, заорал Рено и, лихо подмигнув и показав язык спрятавшимся за терминалом Генезису с Лазардом, пальнул из автомата над их головами, насмерть уложив обе камеры слежения и основной источник искусственного света, смонтированный в потолочной нише. — Сопротивление бесполезно! — бодро вторил ему Руд, как сумасшедший, крутясь вокруг себя и расстреливая стены по периметру банковской залы, заодно снося следящие терминалы слева и справа от входа. Минуту назад они прибыли на место, и Рено, взяв на себя командование, как старший по званию, приказал оцепить здание и: «Смотреть в оба, а мы с Рудом пойдем внутрь. Если потребуется помощь, будьте готовы!» — Есть! — стройно гаркнули в ответ ТУРКи. Лезть в бой с солджером первого класса, да ещё с таким чокнутым, в смысле, отчаянным и смелым, как Рапсодос, не хотелось никому. Если бы не приказ «брать живым», можно было бы и попробовать, а так — да ну его на фиг, жизнь пока никому не надоела, а без головы она практически невозможна, доказано профессором Ходжо — Стикс очень острый, и призвать его Рапсодос может в любой момент. Если Рено и Руд согласны ловить слетевшего с катушек солджера, пусть себе и ловят. — Прекратить стрельбу! — снова заорал Рено и пальнул по боковым лампам. Помещение погрузилось в полумрак. — Вы окружены. Рапсодос и Лазард снова удивлённо переглянулись. — Шеф, он тут не один! Два, два солджера первого класса, мать их, с пулемётами! — проорал Руд с середины комнаты, уложив очередь из автомата над головой попытавшегося войти в банковское отделение особо ретивого ТУРКа. Пули пробили стекло дверей, но не обрушили его, зато ТУРК хлопнулся в пыль на пороге и затаился. Вот и умница! Другим неповадно будет. Рапсодос, широко улыбаясь, вышел из-за терминала и протянул руку. Их с Рено ладони соприкоснулись в крепком хлопке. ТУРК показал на терминал, Генезис коротко кивнул: «Закончили». Рено ткнул пальцем вверх — снова кивок. Руд, подумав пару мгновений, достал из сумки дымовую гранату, сунул под нос напарнику, и тот одобрительно похлопал его по плечу. Взрыв был негромким, но зал сразу заволокло густым дымом. — Бля-ядь! — кашляя, заорал Рено в переговорное устройство. — Эти суки нас отравили! А-а! Задыхаюсь! Не входить, а то мутантами сделаетесь! Сунувшиеся было в дверь ТУРКи ретиво её захлопнули и резво отвалили на безопасное расстояние — мутантами делаться не хотелось никому, а из пулевых отверстий в стекле валил сизый дым. Досматривать спектакль Лазард с Генезисом не стали: вход в подсобные помещения, лестница к лифту пуста. Вверх, на крышу. Как будут уходить, договорились заранее. Снизу слышались приглушённые автоматные очереди. Рено с Рудом, кажется, решили поиграть друг против друга в войну. Потом что-то громко ухнуло и больше не стреляли. Кажется, финал. С крыши они улетали в гордом одиночестве, их никто не преследовал. Охреневшие, покрытые сажей и пылью ТУРКи молча таращились в небо на две крылатые фигурки. Рено и Руд, которых «без сознания» выволокли из разрушенного помещения ТУРКи в респираторах, лежали возле геликоптера рядком с закрытыми глазами в позах, намекающих, что эти герои выполнили долг до конца, сражались, пока хватало сил. *** Двадцать с лишним лет до событий в Нибельхейме Впервые за последний год удача улыбнулась ему — Сефирот родился абсолютно доношенным и, что удивительно, здоровым. С пугающе низким весом чуть больше килограмма, но нормальным сосательным рефлексом и громким голосом. Всё это было очень странно, нереально, невероятно: двадцать семь недель беременности — не катастрофа, но при протекании в условиях хронической гипоксии тканей и постоянной медикаментозной коррекции степень недоношенности плода должна быть очень велика. На удивление, маленький цетра выглядел вполне сформированным. У него были закрыты роднички на голове, органы и ткани при обследовании оказались зрелыми, сурфактант в лёгких развит — он нормально, ровно дышал и шевелил маленькими губками, намекая, что пора подкрепиться. Ходжо недоверчиво таращился на это чудо, боясь вздохнуть. Чудо оказалось нетерпеливым — недовольно сморщилось и заорало так, что ассистировавший Ходжо и теперь заканчивающий операцию доктор Локхард подпрыгнул от неожиданности и уронил иглодержатель. Бутылочка с молоком, которое сцедила пленная вутайка (Ходжо до конца не верил, что соска пригодится, и уже приготовил для кормления назогастральный зонд) была принята с интересом и благосклонностью, и вскоре маленький цетра заснул. Лукреция операцию пережила, и Ходжо, как давно задумал, переместил измученное тело в естественный мако-кристалл в пещеру неподалёку от мако-фонтана. Природный мако-фон был тут очень высоким, лучи пронизывали прозрачный монолит во всех направлениях, что позволило отключить Лукрецию от аппаратной поддержки. Теперь её ждал долгий и спокойный многолетний сон. Ходжо почти верил, что когда-нибудь сможет придумать, как прервать вынужденное заточение, но сейчас это было невозможно. Вне кристалла тело Лукреции ждала мучительная и довольно быстрая биологическая смерть, а здесь мако постепенно затянет раны, и она навсегда останется юной и прекрасной. Её сознание, блуждающее в лабиринтах иллюзий, создаваемых мако-излучением, будет видеть прекрасные и спокойные сны, и только иногда, ненадолго, Лукрецию можно будет приводить в себя, чтобы поговорить с ней. Его жена никогда не умрёт, Руди сдержал данное обещание, он обманул смерть. *** Пленная вутайка, имени которой он не помнил, оказалась на бОльшем сроке, чем предполагал Вельд, к тому же надобность в ней отпала, но возвращать женщину в Шин-ра Ходжо не спешил и довольно кивнул, когда ему сообщили, что она разрешилась от бремени здоровым мальчиком, которого назвала Ценгом в честь погибшего отца. И вот теперь Ходжо стоял перед перепуганной женщиной с Сефиротом на руках, судорожно пытаясь вспомнить её имя. Вутайка была не молода, но ещё очень красива. Было видно, что визит Ходжо напугал ее — тонкие пальцы чуть крепче, чем в норме, сжимали свёрток пелёнок с её собственным сыном и едва заметно подрагивали. Лицо же демонстрировало полную невозмутимость и отрешонность. «Вутайка не из простых», — вспомнил слова Вельда Руди. Теперь в словах ТУРКа он не сомневался — высокое происхождение у этой женщины сквозило в каждом жесте, в каждой черте малоподвижного лица, в котором едва уловимо угадывался образ хищной птицы. — Одна наша сотрудница сегодня умерла в родах, — наконец, начал он, так никакого имени не вспомнив. — Ребёнок остался сиротой. Если вы возьмёте на себя заботу о нём, обещаю, через год я отправлю вас на родину. Если нет — мстить не стану, просто верну за ненадобностью Шин-ра. Лагерь для военнопленных — не лучшее место для женщины с новорожденным ребёнком. Выжить вам удастся вряд ли. Вы погибнете быстро, но не факт, что легко. Сейчас отношения с Вутаем у нас хуже некуда, но через год всё может измениться. Вутайка равнодушно смотрела на него и молчала. — В любом случае, я придумаю, как выполнить обязательства, которые беру на себя по отношению к вам и вашему сыну. Я сохраню вам жизнь. Вы мне верите? — Нет. — Напрасно, — оскалился Ходжо. — Я не разбрасываюсь обещаниями и держу слово. Жаль, нельзя спросить у моей жены. Она бы подтвердила. Лицо вутайки оставалось непроницаемым. — Вы возьмёте на себя заботу о сироте? Женщина молча положила на кровать сына и протянула руки. Жест в пояснениях не нуждался, и Ходжо отдал ей Сефирота. Вутайка поднесла его к обнажённой небольшой груди, которую даже не попыталась прикрыть, когда вошел Хождо, и пристально заглянула в лицо. Сефирот сразу оживился, зашевелил маленькими губками, очень целенаправленно потянулся и тут же, присосавшись к небольшому тёмному соску, довольно ухнул. — Вы возьмете на себя заботу о сироте? — снова повторил Ходжо. Вутайка молчала, переводя взгляд с Ходжо на младенца и назад: туда-сюда-туда-сюда, непроницаемое лицо похоже на маску, а потом сказала «да» таким тоном и голосом, что Ходжо почувствовал себя счастливым вассалом, поцеловавшим руку прекрасной властительнице: — Маленький. Мне жаль мальчика. Молока у меня достаточно, что понадобится дополнительно — я сообщу охране. — Хорошо, — Ходжо про себя облегчённо выдохнул. — Будем считать, договор заключен. — Меня зовут Шинджу, — подтверждений обязательств вутайка требовать и не подумала. — Жемчужина, — перевёл Ходжо. — Красиво. — Моего сына зовут Ценг. В память о его отце, которого убили ваши солдаты, — красивый голос не дрогнул, не заискрил ненавистью — ровно, мёртво, просто констатация факта. — А моего... моего воспитанника зовут Сефирот. — Красивое имя, — кивнула вутайка. — Кто его так назвал и в честь кого? — Не важно, — враз охрипшим голосом прокаркал Ходжо. — У нас таким вещам не предают значения. Это теперь его имя. Приблизительно за неделю до событий в Нибельхейме — Наши доложат всё, как надо, — заверил профессора Ходжо лежащий на реанимационной кровати Рено и протянул руку к банке холодного пива, которую тот ему отдал не без сожаления. — Два солджера с пулемётами и гранатами, а как оружие принесли — это уже сами разбирайтесь. Мы с Рудом там напоследок кое-что взорвали. Так что «картину боя» ни один эксперт не установит. Стрельба была? Была. Дым был? Ещё какой! Потом всё взорвалось и двое с крыльями. — Хорошо-хорошо, — нетерпеливо прервал его Ходжо. — Завтра вы летите с Сефиротом в Нибельхейм. Он хочет кое-что в библиотеке тамошней почитать. Глаз не спускать. Понятно? Не светиться, по городу не бродить и не вздумайте посещать местные забегаловки. По документам вы отравлены и проходите курс терапии в отделении меддепартамента. Это всё. — А спасибо, профессор? — кисло скривился Рено и потянулся за ещё одной банкой с Мидгарским белым, которую Ходжо достал из кармана извечного старомодного медицинского халата. — Обойдёшься пивом, — брезгливо выпятил нижнюю губу Ходжо. — Будешь хорошо себя вести — потом рассчитаюсь за всё сразу. — Нет проблем, — согласился Рено и открыл банку. — Не больно-то ваше спасибо меня и парит. Генезис парень, что надо. Мне ему одолжение сделать в радость, а вот вам это зачем? А? Профессор? Ходжо надулся. Рассказывать ТУРКу о том, что проблемы с Сефиротом сейчас нужны ему меньше всего, а если тронуть Генезиса, они обязательно будут, ему не хотелось. А упоминать о том, чьим сыном был Рапсодос и что личная неприязнь значения тут не имеет, Ходжо не стал бы никогда. — Зачем? — недовольно буркнул он. — Ты что, и правда думал, что неполный десяток ТУРКов сможет поймать солджера первого класса живым? Хьюли уже ловили, и чем закончилось? Даже перьев не осталось. Рено хотел что-то возразить, но подумал и промолчал. — То-то, — победно проскрипел Ходжо. — А на кой мне полутруп Рапсодоса? А? Что я с ним делать буду? Он — важный экспериментальный образец и нужен мне живым, невредимым, а желательно, еще и согласным сотрудничать. Президент боится за свою задницу, а я боюсь откатиться в своих исследованиях на годы назад. Это будет фатально для нашего мира, ТУРК. Ты прекрасно знаешь, что новых цетра мне так получить и не удалось. Рено охранял Ходжо не один год и был в курсе его побед и поражений, поэтому только кивнул. *** Новых полноценных цетра, которых требовал президент, Ходжо получить действительно не удалось. Он возобновил работы по проекту через год после смерти Лукреции, использовал клетки Сефирота, клетки Дженовы, а позже даже клетки полукровки Аэрис — дочери Иффалины, но всё было тщетно. Причину он знал. Эти годы сильно изменили ситуацию. Лайфстрим деградировал, как заражённые каламити цетра. А для рождения древних нужны были его нежные объятья. Сефирот оказался последним — просто насмешка, единственная удача Ходжо. Многочисленные подопытные, которыми того щедро снабжала корпорация, не рожали ничего, даже полоумных уродцев, которых успешно плодил из порочного генматериала Генезиса и Хьюли упёртый Холландер — плоды погибали на ранних стадиях развития. Для жизни Лайфстрима нужны цетра, для жизни цетра нужен полноценный Лайфстрим. Круг замкнулся. Чтобы получить новых цетра надо останавливать мако-реакторы, а президент об этом и слышать не хочет. — Дай мне цетра, тогда поговорим о реакторах! — орал он. — Если я сейчас остановлю производство энергии, начнётся коллапс экономики. Денег не хватит ни на работы по каламити, ни на геостигму, ни вообще ни на что, даже на булку с маслом. Я влил в твои проекты бешеные суммы, а где результат? Для восстановления Лайфстрима одного цетра не хватит! Ходжо тёр стёкла очков полой халата. Возможно, Артур был прав. Один цетра, одна полукровка и деградирующий цетра — это очень мало, но хоть какая-то надежда. Лайфстрим — ресурс возобновляемый, но результат будет не сразу и будет ли вообще — неизвестно, а совет директоров такие перспективы не устроят. При нынешнем президенте никак... При нынешнем президенте... А с новым можно было бы попробовать договориться. Руфус не дурак. Он властолюбив, но не эгоцентричен, как папаша. Он тщеславен, но не глуп и деньги его привлекают намного меньше, чем лавры победителя, а примерить венец спасителя всей планеты... Великая цель оправдывает любые поступки. Ходжо и сам был в этом уверен. Да только Руфус сейчас в Кальмской тюрьме и вытащить его оттуда почти невозможно. Пока невозможно.