Распутывая хитросплетения

Солнце золотом лизало кожу и помятые простыни даже сквозь задёрнутые шторы. Он задёрнул шторы. Чтобы не слепило? Я еще пару минут лежала, не шевелясь, пытаясь осознать всё прошедшее. Голова теперь работала ясно, не то, что ночью, но легче от этого не становилось. Он жив. Он всё так же прекрасно пахнет. И я... так просто легла под него, молодчинка. Время идёт, а ты только дуреешь. Я медленно встала, оделась механическими движениями, будто у меня конечности на шарнирах были прикручены, забрала с полочки на зеркале свои часы. Взгляд на секунду задержался на циферблате, и я несчастно чертыхнулась, уткнувшись лбом в косяк. – Ты куда это? – лениво окликнул Ланкмиллер, когда я выскочила из спальни, резко распахнув дверь. – Доброе утро. Он сидел у высокой стойки с телефоном в руках и чашкой кофе рядом, при моём появлении даже не поднимая взгляд от завтрака. – Почти опоздала на автобус! – на ходу бросила я. – Опять. – Сядь, поешь. Я отвезу тебя на машине. Два года прошло, а приказной тон не изменился – Подожди, – я протёрла кулаком переносицу. – Машина, да? Почему ты вчера это не предложил, сволочь? – Ты и не просила, – Кэри невозмутимо пожал плечами, игнорируя оскорбление. – Специально всё подстроил, да? Чёрт, да он же... издевается надо мной. – Что подстроил? – изображая недоумение, он даже голову от экрана поднял. – Разве у нас было не по обоюдному согласию? Я злостно пнула ножку его стула у основания и вскарабкалась на соседний. – Ты ничуть не изменился. – Ты тоже, грудь так и не выросла, – придирчиво парировал он, «раня в самое сердце». Да, если бы. Если бы я говорила о внешности. Два года уже прошло, Ланкмиллеру стукнуло тридцать, и с возрастом он становился всё больше похож на отца. И это... это несколько пугало меня. Я громко выдохнула и уставилась на бейгл в своей тарелке. Плавленный сыр, зелень, кусочки ветчины, хлеб с кунжутом и хрустящей корочкой. У меня обычно не хватало времени готовить что-то настолько вкусное. Есть хотелось, и не было сил устраивать голодовку. Кэри уже почти покончил с завтраком и теперь был полностью поглощён перепиской. Из-за этой милой улыбки на его лице, как-то не особо возникало сомнение, с кем. – Ну хватит уже, поехали, – угрюмо пробормотала я, сползая со стула, когда с завтраком было покончено. Ланкмиллер жестом велел, чтобы следовала за ним. Кажется, теперь у меня обрисовывались смутные представления о том, что именно Кэри считает неприметным автомобилем. Затюнингованые тёмным фары, ярко-серебристые диски, благородный чёрный. Что ж, это в действительности не так броско, по сравнению с тем ярко-красным спорткаром или огромным внедорожником, вождение которым в основном доверялось Генриху. Я села на переднее пассажирское. Кэри хоть и выглядел так, будто был в приподнятом настроении, разговорчивостью не отличался. Мы ехали молча. Я поглядывала на него периодически. У меня возникла какая-то настойчивая ненормальная потребность постоянно проверять реальность его присутствия. Как будто сейчас окажется, что неправда всё. Иногда он ловил эти взгляды, и тогда мне казалось, что спину обливали кипятком. Я начинала смотреть перед собой, на дорогу, но надолго этого не хватало. Ланкмиллер в своём репертуаре опять воспользовался мной. Возможно, даже просто для того, чтобы занести это в личный список «побед мудака». Но... Но ведь мне это тоже нужно было, действительно по-настоящему охерительно нужно. Может, меня даже перестанут мучать кошмары, и я смогу наконец вздохнуть. Он воспользовался мной, я – им, и это вроде бы честно, но... на душе всё равно оставалась мерзость какая-то. – Рефлексируешь? – чуть насмешливо осведомился Ланкмиллер, склоняя голову, и только тут я поняла, что мы остановились, машина припаркована, и мне пора уже исчезнуть из её салона и его жизни. Слишком быстро схватилась за ручку двери, не успев и слова сказать, даже отстегнуться. Опомнилась. Кажется, он и до этого что-то говорил. Что не стал подъезжать прямо ко входу, что остановил у кафе, как я и просила. Нужно объяснить ему всё, наверное, прежде чем уходить. – Спасибо тебе, что подвёз... – я снова села прямо, отняв руку от двери. – В общем, я подумала, и поняла, что ты принял верное решение, когда после своей «кончины» не стал больше появляться в моей жизни. Тот мир, который я строю вокруг себя сейчас... в нём тебе места нет. Мне в твоём, кстати, тоже. Это всё просто груз неприятных воспоминаний для меня. Много времени уже прошло, никто никому ничего не должен, так что давай просто оставим всё, как было. Как будто я не знаю о твоём существовании, – нагородить мало связанной эмоциональной ерунды, дёрнуть на себя ручку, ногой опереться о бордюр. Я уже выходила из машины, когда Ланкмиллер поймал меня за запястье, заставил вздрогнуть и обернуться. – Роуз. Не бойся, я понял тебя. Просто хотел сказать, что на выходных планировал съездить в Шель, на кладбище, навестить тех, кого уже нет с нами. Составишь компанию? После этого разойдёмся. Кладбище на заднем дворе. Место, где похоронен Вест. Я ни разу не была там за всё это время, не навещала его могилу, хотя и о нём я тоже думала, думала много. – Хорошо, – ответила тихо, чуть поколебавшись. – Я буду у твоего дома в субботу утром. – Я не дам тебе свой адрес, встретимся в... – Неужели думаешь, что мне будет очень сложно его узнать? – ехидно перебил он, облокачиваясь на руль. – Ой, иди к чёрту! – я нарочно раздражающе громко хлопнула дверцей его машины и зашагала к академии. Правда, после взгляда на часы шаг пришлось ускорить, и в кабинет Маттеони я ворвалась почти бегом. – Доброго... утра, – запыхавшись, пробормотала я и упала на мягкий стул для посетителей. – День уж, – тот, успехаясь, постучал по циферблату. – Ну да, – я сникла, – простите за опоздание. Выложила ему на стол целую папку со всеми своими описаниями, наблюдениями и выводами. – Дело идёт в верном направлении, – резюмировал он. – Но до начала выходных хорошо бы закончить, сама понимаешь, следующая неделя завершающая, времени хватит только на то, чтобы дописать итоговую статью. Поднапрягись, а то сегодня уже четверг. – Четверг, – машинально повторила я. Четверг, чёрт возьми! Совсем забыла про это своё «письмо счастья», а как вспомнила – словно камнем придавило к земле. Спонтанные воскрешения некоторых не совсем приятных мне личностей полностью перевернули голову, а теперь... Значит, мне предстоит какая-то очень гадкая встреча сегодняшним вечером. Я чуть не выругалась грязно прямо там, в кабинете у научника. – Майер, ты не ночевала дома? – вдруг спросил профессор, глядя поверх очков. Общий встрёпанный и помятый вид, моя рассеянность, вчерашняя одежда и тёмные круги под глазами. Здесь даже отпираться было бессмысленно. – Да, была в магазине на другом конце города и пропустила последний автобус. Пришлось ночевать... на остановке. Очень иронично вышло. – Ты могла бы мне позвонить! – он поднялся из-за стола и обошёл его, оказавшись рядом совсем. – Я бы забрал тебя на машине. О чем ты думала? – говорил таким тоном, будто отчитывал. – Телефон разрядился, – промямлила я почти не слышно, всем существом ощущая, как он нависает надо мной. – Вот горе-то ты луковое, – со вздохом произнёс Энзо, и его ладонь легла мне на волосы. Я их даже расчесать с утра толком не успела. Зажмурилась. – Выглядишь помятой. – Уж спасибо. – Я сделаю кофе. – Нет, я... – дёрнулась. – Энзо, не стоит, спасибо. – Почему? – он непонимающе вскинул брови. – Потому что она уже договорилась попить кофе со мной! – в приоткрытую дверь из коридора заглянула Грейс. – Доброе утро, профессор. – День уж, – снова тяжело вздохнул Энзо. – Мы ведь уже закончили? – я спросила это с какой-то слишком неприкрытой и наглой надеждой, уже забирая со стола свою папку с исследованиями. – До конца недели закончи проект, пожалуйста, – назидательно проговорил он мне вслед, – И не делай больше глупостей. Не делай больше глупостей. Хорошее напутствие. – Ты меня спасла, – вздохнула я, когда мы были уже на выходе, чтобы даже эхо коридора не донесло мои слова до Маттеони.  – Да полно тебе его бояться-то. Энзо хороший мужик. А ты шугаешься так, будто он тебя домогается. Все прикосновения Энзо сложно было назвать домогательствами. Слишком они были невинными. В них была скорее забота, чем похоть. Но я не знала, как вести себя с ним, как реагировать, чем отвечать. Мы дошли до любимой кофейни Грейс почти в молчании. Мелодичным звоном встретил колокольчик на двери, и сразу поглотила в себя смесь запахов свеже-сваренного кофе и дорого чая. Кожаные кресла, винтажные абажуры, свечи на деревянных столах, широкие окна, выходившие на витрины магазинов соседней улицы. Мы много времени проводили здесь. Ева даже и не слишком любила кофе, но почти всегда заказывала одно и то же, с зефиром и молоком, пила только ради пенки.  – Всё хорошо? – участливо спросила Ева, усаживаясь за столик возле окна.  – Да.  У нас часто случались подобные короткие разговоры, заканчивающиеся потом всегда вот этой неловкой тишиной. – Уже решила с кем пойдёшь на бал в понедельник, – нам принесли заказ, и Грейс звякнула о блюдце нежным бежевым фарфором чашки. – Может, Энзо наконец что-то перепадёт? – С-с чего ты взяла? – я даже подалась назад, вжимаясь в широкую спинку кресла. – Мне он... Я его... Ева, послушай, у нас с ним нет ничего. – Ну, я прекрасно видела, как вы там ворковали в кабинете. У тебя щеки пылали просто. Они и сейчас красные, – хитро протянула она, облокачиваясь подбородком на сцепленные в замок руки.  «Пожалуйста, хватит!» – взмолилась я мысленно. Но когда речь заходила об отношениях, подобные увещевания на Грейс обычно не действовали. – Не знаю. Думаю, я его пропущу, – постаралась звучать как можно более бодро, чтобы не выдать свою растерянность. Я и думать забыла про этот бал, и, конечно, не строила на него никаких планов.  – Нет, так не пойдет, – решительно отрезала Ева. – Ты уже и в прошлом году его пропускала. Надо отметить окончание учебного года. Мы на выходных поедем платье выбирать. С нами хочешь? Иногда я удивлялась, как временами столь аккуратная тактичность уживалась в Грейс со столь упорной настойчивостью. Но если бы она меня постоянно куда-нибудь не вытаскивала, моя жизнь превратилась бы жизнь затворника без минимальных социальных навыков. И она знала об этом, поэтому часто не воспринимала моё сопротивление всерьёз.  – Боюсь, у меня другие планы, – я щёлкнула ногтем по опустевшей чашке. Получилось звонко.  – Да ладно, надо хоть разок развеяться.  – Верно, – мягко согласилась я, – но как-нибудь в другой раз.  – Неужели... у тебя всё-таки свиданка с профессором? – она уже открыто подстёбывала и не скрывала этого.  – Прости, но твой любимый профессор хочет, чтобы я закончила проект до выходных, так что мне нужно вернуться в академию и еще немного поработать, – вздохнула я поднимаясь и доставая кошелёк.  Я всегда оставляла на чай половину от суммы заказа. Ева сначала удивлялась, потом привыкла. У меня оно получалось как-то само. Это, скорее, была моя официантская солидарность. И пусть им здесь гораздо легче работалось, никто не бил по заднице, не материл, не заставлял вытирать и мыть посуду до посинения рук, всё равно целый день на ногах – это тяжело.  – Эх, ладно, – насупилась Грейс, уверившись в серёзности моих намерений её покинуть, но мимолётная хмурость тут же исчезла с её лица. – Удачи! – она помахала мне рукой и снова взялась за меню. Поработать, да. Если я вообще смогу работать, зная, что мне предстоит сегодня вечером. Но до этой встречи оставалось ещё несколько часов, вполне можно было успеть что-то сделать. Будет хорошим способом отвлечься.  Когда на часах была половина седьмого, я уже почти закончила, оставалось только написать заключение. Убрала обратно в ящик микроскоп, предметные стёкла, и всякие пробирки. Правда, уже дрожащими руками. Молясь, чтобы никого не встретить в коридоре, вышла из академии. Адрес на обратной стороне фотографии говорил о том, что место встречи находилось не так далеко, однако, я никогда раньше там не бывала. И чем ближе приблежалась, тем хуже мне становилось. Заплёванные, забросанные мусором кварталы, изрисованные стены с обсыпавшейся штукатуркой, все это не оставляло надежд на то, что все может быть и не так плохо. А ещё всё это очень напоминало Шель.  Тот адрес, который был у меня в руках, вообще не обозначал улицу, это был тёмный проулок между двумя близко стоящими домами, ведущий в тупик. На улице уже зажигались фонари, но их свет не достигал подворотни, и она тонула во мраке. Я задержадась у входа. Подожду лучше здесь, чем добровольно шагать в эту вонь и темень. На меня и так уже странно косились. – Неужто застеснялась? А на фотографиях такая раскрепощённая... – голос послышался из темноты и заставил вздрогнуть. Но я максимальными усилиями взяла себя в руки, чтобы не показывать замешательства.  Вместо того, чтобы самому выйти на свет, он грубо втянул меня во тьму, и на какой-то момент я оказалась довольно близко с ним, чтобы даже в сумраке разглядеть черты лица и резко отпрянуть. Новый уборщик из академии? Вот, значит, кто мой бывший клиент? Социальный отброс из низов общества, не из тех, кто не может подняться, а из тех, у кого отсутсвует такая потребность, потому что в той каше из вони и мерзости им комфортно. Он усмехнулся, понял, что я узнала.  – И что тебе нужно? Деньги? – я знала, что нужно было как можно быстрее перейти к неизбежной сути. Это намного лучше, чем торчать тут в темноте и дрожать от каждого его движения. Голос звучал хрипло и низко, с головой выдавая ту гамму чувств, которая во мне бушевала. И крайне зря, потому что такая власть ему нравилась.  – Нет, мне денег от тебя не нужно. Нужно твоё мастерство.  – Ты больной псих! – я вывернулась резко, едва услышав звук растёгивающейся ширинки.  – Тогда завтра развешаю их на стенах в коридоре. Конец недели, будет оживлённо, – каждое его слово было пропитано таким злобным наслаждением, что брала дрожь.  – Тебя за такое гарантировано посадят, – презрительно скривилась я, оборачиваясь спиной.  – Но все успеют увидеть, – донеслось мне в спину, и я остановилась. Не смогла сделать шаг просто.  Да будь ты проклят просто. Будь проклят. Медленно обернулась, он встретил меня победной усмешкой. Знал, что это подействует.  – Ты знаешь, что нужно делать, чтобы получить остальные. Я жду.  Я почувствовала где-то внутри маленькую смерть. Будто меня раздавили и размазали по стенке внутренности. По этой самой стенке, грязной, полусырой, с видневшимися из-под штукатурки кусками кирпичной кладки.  Я опустилась на колени. Когда всё закончилось, ещё некоторое время пришлось бороться с приступами тошноты, всё еще стоя на коленях на грязном асфальте. Кажется, я была бы не первая, кого вывернуло здесь наизнанку. Когда отсасывала ему за деньги, было не так мерзко. Он хотя бы платил, а не заставлял практически силой, упиваясь своим могуществом. Если бы я пережила что-то подобное раньше, висела бы на шее у Кэри от счастья, что он меня наконец купил и выдернул из этого Ада.  Не успела я встать, вытирая рот рукавом, как он брезгливо сунул мне второй такой же конверт. – На, может, развесишь у себя дома, – хохотнул прокуренным голосом. – Будешь любоваться.  В голове одна за одной всплывали неутешительные мысли. Как я проверю, что он действительно отдал все фотографии? А если они у него на флешке? А если уже где-нибудь в Интернете? Он и не стал увиливать. Понимал, что это очевидно.  – Не спеши, твоя помощь может ещё понадобиться, – поймал меня за локоть у самого выхода из подворотни, пуская по телу неудержимую волну отвращения. – И запиши мой номер, ты же не хочешь, чтоб мы и в следующий раз связывались через охранника? Что, думала, хорошо устроилась, да? – сощурился он в ответ на мой ненавистный взгляд. – Не стоит забывать старых знакомых.  – Пошёл ты нахер, – плюнула я, вырываясь второй раз, и выскакивая под ржавый свет фонарей.  Он больше удерживать не стал.  Хотелось побить себя, стену, закрыться за глухой дверью и не выходить. Сердце колотилось как заведённое, горько было во рту, и ноги ватные. Если сейчас опять схватит приступ паники, куда я себя здесь дену? Завернула в первый попавшийся алкомаркет, щурясь от ярких лампочек магазина, взяла с полки какой-то не особенно дорогой коньяк, пошла с ним к кассе. Вскрыла бутылку на улице, даже не отходя далеко от входа и, задыхаясь, сделала пару глотков из горлышка. Обжигающая жидкость горячечной волной прокатилась до желудка, Гадость такая, как будто все внутренности сейчас выжгет. Это как раз то, что мне больше всего сейчас нужно было, сбить мерзкий привкус, притушить огонь совсем свежих и давно забытых воспоминаний. Перед глазами всё качнулось, ярко говоря о том, что спиртное уже дало в мозг, хотя я сделала лишь пару глотков, а собиралась выпить, как минимум, полбутылки. Но с такого похмелья, я вряд ли вообще доберусь до академии.  Надо позвонить Энзо, сказать, чтобы сам посмотрел результаты проекта в оставленной мной папке. Написала бы сообщение, но не могу, всё перед глазами расплывается. Я неверным движением достала из кармана телефон.