Распутывая хитросплетения

Я действительно задремала ещё на некоторое время, проснулась уже от голода, но поняла, что просто так на кухню мне не выбраться — были потеряны шмотки. Я провела инспекцию везде, даже под кроватью и на подоконнике, но единственное, что мне удалось обнаружить — это две ланкмиллерские, судя по запаху, рубашки в шкафу. Что ж, наверное, он частый гость в доме у Феликса, раз ему тут даже личную гостевую комнату выделили, где он уже успел и своим вещами отметиться. Выбора не было, пришлось, как настоящему извращенцу, спускаться в мужской сорочке и без исподнего. Но настоящим извращенцем я перестала себя чувствовать, едва попала на кухню. Там, на широком столе, за которым мы вчера обедали, сидел полуобнажённый Хидэ и кривлялся на телефон, расстёгивая ширинку. Я застыла в проходе, даже немного испуганная, что помешала чему-то личному, и не зная, стоит ли мне вообще входить сейчас или нет. Но Токугава заметил меня раньше, чем я успела ретироваться. — Скажи «привет»! — он поднял телефон так, чтобы моё лицо попало в объектив камеры. — Какого чёрта ты вытворяешь? — обескуражено спросила я, закрываясь от камеры. Хватит с меня участий в сомнительных фотосессиях. — Снимаю видео для хозяина, — пожал плечами Хидэ, как будто пояснял что-то и без того очевидное. — Завтрак в холодильнике. — А где Феликс? — я распахнула серебристую дверцу и уставилась в недра, стараясь сориентироваться среди кастрюль и контейнеров. — Поздно вернётся. Вообще-то там какая-то деловая встреча или что-то, но когда они вместе, они обычно поздно возвращаются, — Токугава краем глаза наблюдал за мной, всё ещё продолжая записывать свой эпатажный видос. — Они всё ещё?.. Не было ничего такого в том, чтобы договорить эту фразу до конца, всё-таки Токугава производил впечатление «своего». Но я не смогла, и это не из-за него случилось. Просто то, какой была связь между Кэри и Феликсом, смущало меня и путало мысли. Такая сакральная и грязная одновременно. Что бы я ни сказала, это было бы неправильно и не точно. — Бывает иногда, не часто. Вчера полночи сидели на кухне и просто разговаривали. — Вы давно вместе? — Полгода, — Хидэ слез со стола и, оттеснив меня плечом от холодильника, достал оттуда кусочки сырного пирога, сразу же после этого закинув их в микроволновку. — Я до этого работал в стриптиз-клубе, но хозяин там был не очень. Руки часто распускал. Вот, — он гордо показал на странной, рваной формы на внутренней сторона предплечья. — Был открытый перелом. — О, чёрт возьми, — я рефлекторно отвернулась, зажимая рот рукой. Думала, хоть один попадётся счастливый, а тут такая подстава. — Что, аппетит испортился? — Токугава хохотнул, пытаясь разрядить обстановку, и пихнул локтем в плечо. Хотя он был небольшого роста, заметно меньше плечистого Феликса, но силу удара всё равно не рассчитал, и я пошатнулась, схватившись за стол. — А вы давно вместе? — спросил как ни в чём ни бывало, вытаскивая из микроволновки разогретый пирог и раскладывая на две тарелки. — Мы не вместе, — буркнула я, придвигая к себе одну из них. — Я вчера слышал, — промурлыкал он со всей возможной многозначительностью, слегка подаваясь вперёд и глядя прямо на меня, что захотелось в лоб ему дать. — Как вы не вместе. — Закройся, — проворчала я с набитым ртом. Объяснить бы ему, что для Ланкмиллера трахаться — это не значит «вместе» и это вообще ничего не значит, но какой в этом толк. Я проглотила очень толстый кусок и чуть было не подавилась. — Держи, — после завтрака Хидэ принёс откуда-то из недр дома, а точнее, наверное, из своей комнаты какой-то невнятный комок и кинул им в меня. При ближайшем рассмотрении это оказалось серой растянутой майкой и джинсовым комбинезоном в тон, — Хоть приоденешься, а то как будто мы в публичном доме. — Не знаю, насколько глубоки твои познания в области публичных домов, — с невесёлой усмешкой отозвалась я, дёргая вниз полы рубашки, — но уверяю тебя, там не это носят... Возможностью переодеться во что-то более удобное я пренебрегать не стала, тихо поблагодарила и скрылась в комнате. Когда снова вышла в гостиную, Хидэ уже сидел на ворсистом ковре перед телевизором. — Сыграем? — он кинул мне пульт, подключенный проводом к экрану. Видеоигры, отлично. И близко не моё занятие. — Не умею, — я протянула пульт обратно. — Значит, я буду всё время выигрывать, — нимало не смутился Токугава, освобождая мне место Да он, должно быть, в такие дни от скуки на стены лезет. Не слишком счастливая доля любимой игрушки, хотя могло быть и намного хуже. Я хлопнулась на пол рядом с Хидэ, беглым вглядом изучая цветные кнопки манипулятора. Мы играли несколько часов подряд, прерываясь только на еду и бестолковую болтовню. Пока не заболели глаза. Моя реакция на шрамы, видимо, обескуражила Токугаву, и больше о личном он не говорил, только о ерунде, что готовит он лучше Феликса, футбол любит смотреть и о том, что на улицу без хозяина лучше не выходить, а то проблемы будут. Когда общение стало утомлять, я под каким-то вялым предлогом ушла обратно на второй этаж, заняться тем, что у меня получается лучше всего: просто лежать и смотреть в потолок. Бестолковый, прошедший впустую день. Сумерки уже спускались, Ланкмиллера всё не было, как Токугава и предупреждал. Я бы тоже хотела сидеть с Феликсом допоздна на кухне или в каком-нибудь баре, болтая о всяком. С хорошим, понятным, всезнающим Феликсом, но мне оставалась только пустая комната с незаправленной кроватью. Мысли о Кэри вертелись постоянно в голове, навязчивые и совсем какие-то безрадостные. Грустная ерунда между нами. Он пользуется мной, я —им, и эта ненормальная токсичная связь скоро оборвётся, всё станет, как раньше. Я вернусь к своим ночным кошмарам, он — к Еве, и в чём-то это даже хорошо, если бы не всепоглощающее ощущение острой пустоты, которая появлялась в груди, едва Ланкмиллер просто выходил за порог. С каждым разом всё отчётливее, всё тяжелее и абсолютнее. Мы ведь уже через это проходили, когда он только подписал мне вольную, и я не выдержала тогда, сбежала, оставив его самому себе. Не выйдет в этот раз. Я резким движением поднялась с кровати, потому что лежать под прессом из этих мыслей показалось опасным для жизни — раздавят и погребут под собой, а я и так уже ощущаю себя наполовину не слишком-то живой. Распахнула окно, впуская холодный воздух разгулявшийся к вечеру непогоды. Огляделась бегло вокруг себя, переминаясь с ноги на ногу. Нужно что-то ещё, чтобы занять себя сиюсекундно, чтобы ничего с собой не сделать. Телефон валялся в сброшенной на пол сумке, он разрядился ещё вчера, и я панически боялась к нему подходить, увидеть на экране сообщения или пропущенные от Аруша. Может, за воплощение в жизнь своих угроз он уже принялся, я просто далеко и не знаю. Начала по очереди выдвигать ящики бежевого комода, пустые и пыльные. Первый, второй, третий. Я больше по инерции потянула за ручку четвёртого, уже ни на что не надеясь, и чуть ли не отдёрнула руку от неожиданности. Блять, Ланкмиллер. Какой-то мини-сексшоп во всей красе. Я думала, Кэри избавился от привычки складировать эти игрушки везде, где появляется, но ничерта подобного. Весь выдвижной ящик доверху был забит наручниками и держателями, зажимами для сосков, вибраторами разных видов и размеров, попалась парочка кляпов, уйма плёток, ленты, верёвки, цепи, штуки, назначения которым я не знала. Я бы даже предположила, что это всё вообще Феликсов добро, если бы часть из этих предметов не предназначалась для использования исключительно на женщинах. Это ещё и значит, что он сюда возил кого-то. Оно и понятно, Хидэ не слишком удивился, что Ланкмиллер не один приехал. Чёрт возьми, Хидэ! Я резко подскочила, запирая изнутри дверь, чтобы Токугава не застукал меня случайно за изучением фетишистского богатства, иначе это было бы как-то совсем неловко. Потом вывалила всё содержимое на кровать, разом, чтобы потом по одному сложить обратно в чёртов шкаф. Действительно, помогало отвлечься, выветривало сквозняком все мысли из головы, оставляя только образы, яркие до помутнения рассудка. Ланкмиллер, Ева, обнажённая кожа, вотэтовсё. Я чувствовала каждый вздох, звук каждого поцелуя. В пульсирующем сознании складывалась издевательски полная картинка, от которой у меня закипала кровь. Я ненормальная. Я ненормальная. Я не... Внезапно, как будто издалека до меня дошло, что вот уже полминуты вполне отчётливо доносится настойчивый стук в дверь, становящийся все чаще и громче. Я на ватных ногах поднялась с кровати, и, наверное, ещё вечность прошла, прежде чем дошла до двери и повернула замок. — Роуз... — с явным намерением меня отчитать, Ланкмиллер издевательски прямо посмотрел в лицо и только потом, осознав, что я немного не в состоянии думать сейчас, медленно перевёл взгляд мне за спину, на кровать, с разбросанными по ней игрушками, — Ты же знаешь, я это не одобряю. Я заторможенно подняла глаза на Ланкмиллера. Он стоял передо мной очень близко, в деловом костюме, с уставшим видом, немного растрёпанный. Максимально шикарный и в данный конкретный момент — мой. — Я скучала... — кажется, я собиралась выдать какое-то неуверенное оправдание вместо того, что на самом деле произнесла. От напряжения сводило мышцы спины, и казалось, я не могу двигаться, как нормальный человек. Только рывками, только так, как будто меня ноги сейчас держать перестанут. Кэри шагнул внутрь, неплотно прикрывая за собой дверь. Из груди невольно вырвался тяжёлый и глубокий вздох, а за ним как будто вспышка до предела натянутой тишины. Я подняла глаза на Ланкмиллера, и именно в этот момент мы вдруг начали целоваться, как сумасшедшие. Блядски внезапно и непростительно горячо. Майка на полу, лямки — с плеч, как будто нас сейчас отнимут друг у друга. Я этого хотела, я этого хочу прямо сейчас, и когда меня носом практически тыкают в подушки, заламывая за спиной руки — я не против. Пусть он возьмёт, что хочет, просто чтобы меня отпустило. Хотя бы на время. В его любимой, коленно-локтевой, меня драли весьма бесцеремонно, резкими глубокими толчками, каждый из который возносил почти до самого пика. Я кусала простыни, стонала в них прерывисто, едва успевая втягивать воздух. Сейчас кончусь, во всех смыслах. Отключится всё, что работает, потому что не бывает так неадекватно, ненормально хорошо, чтобы ядовитый кайф заполнял и пронизывал всё твоё существо, не оставляя место больше ничему. Вот этого я хотела? Дверь. Неплотно прикрытая дверь. Даже и заметила-то не сразу, пока она не отворилась вдруг. — Ты не видел ключи от машины? — на пороге с абсолютно будничным вопросом появился Феликс. Меня натянули так, что дыхание перехватило ко всем чертям. — Висят на крючке слева от двери, — после секундной паузы отозвался мучитель, ещё раз качнув бёдрами. ...они серьёзно? Они, чёрт возьми, это серьёзно?! — Т-ты... ты что, долбоёб? — я задохнулась, впиваясь пальцами в наволочку. В глазах помутнело, и меня с головой захлестнула жгучая волна жара просто от осознания, что такая болтовня с кем-то третьим во время секса — это для него настолько _нормально_. — Ёбаный извращенец! — ещё один толчок, и я всё. Я перешла за черту, и почти буквально от земли оторвало, ощущение полёта утопило в себе, отключая разум. Так феерично давно не было. Может, даже и вообще никогда не было. Но это потому что с Ланкмиллером всё время, как в первый раз. — Тебя, оказывается, такое заводит, — насмешливо заметил мучитель, которого я не могла рассмотреть, запутавшись в собственных волосах. — И кто это там из нас ещё извращенец? — Заткнись, просто рот закрой, — проскулила я, убирая пятернёй с лица лохматые пряди. — Да ладно, я же не осуждаю, — хохотнул Ланкмиллер, откидываясь на подушки. Я хотела как раньше, когда мы ещё жили в поместье, повернуться спиной и замолчать. Но психическое здоровье в этот раз решило иначе. — Расскажи что-нибудь, — потому что если сейчас на меня снова упадёт пустота, я завою. — Что угодно? Вопрос сначала зажал в тиски так, что я не могла выдохнуть, чтобы ответить. Целый настоящий ад был заключён в этих двух словах. «Что угодно» — это про Элен, о которой мы на разговаривали ни разу, с тех пор, как снова встретились? Это про его удачные походы в бдсм-клуб или про свою новую странную жизнь живого мертвеца? — Да. Что угодно. Мы лежали рядом, и я не касалась его, но тепло тела чувствовала. — Через пять лет после того, как мать покончила с собой, отец решил продать Лис. Ей было десять тогда. Я была уверена, что после той ссоры в кафе он больше никогда не заговорит о чём-то подобном. И что мне делать? «Остановись, я снова не смогу оправдать твоего доверия»? Я никогда этого не скажу. — Зачем? Зачем продавать кому-то собственную дочь? — спросила глухо, как будто этому вообще можно найти какое-то объяснение и оправдание. Нельзя. И Кэри теперь об этом тоже прекрасно знал. — Чтобы не делить компанию между наследниками. Семейный бизнес должен перейти в руки одного человека, чтобы не случилось как с Шиффбау, — Ланкмиллер лёжа расстегнул всё ещё остававшуюся на нём рубашку, приподнялся, чтобы скинуть на пол всё остальное, потом вернулся в кровать. — Её мама так умоляла этого не делать, что когда вспоминаю, стынет кровь в жилах. А он назначил ей сорок палок за истерику. Странно, я ведь его любил, а когда хочу вспомнить что-нибудь тёплое, на ум приходит только это. Кэри замолчал. Я поймала на себе его косой короткий взгляд. Следил за реакцией. Не хотел много об отце. Я придвинулась ближе, положив голову ему на плечо, а ладонь — на шрам. Чтобы лучше слышать, потому что он неожиданно очень тихо говорил. Продолжай, если начал. — Я не хотел отпускать сестру... вот так. Говорил с отцом много раз, но он же никого не слушал кроме себя, как всегда. С тех пор мы с Алисией виделись только на семейных мероприятиях, и то не каждый раз. Жил с ней до этого бок о бок десять лет, и только тогда увидел какая она настоящая, какая сильная. Если ты не видела улыбающегося сквозь слёзы ребёнка ю, то я Разумеется, я желаю тебе и дальше не видеть этого никогда. Остаётся в памяти — потом ничем не вытравишь. Вернул её обратно, как только представилась возможность, но мне постоянно кажется, что я мог сделать для неё больше но... не сделал. И теперь уже точно вряд ли смогу. Тяжёлое чувство. Кэри затих, и я приподняла голову, чтобы взглянуть на его лицо. — Я думаю... если она так тебя любит, то ты всё делал правильно, — пробормотала в его плечо, не уверенная, слушает ли он меня и нужно ли вообще что-то говорить. — Сам же сказал, что Лис сейчас счастлива, и всё хорошо. Ты сильно скучаешь по ней? — Да, но что сделаешь? — Ланкмиллер слабо улыбнулся, и я почувствовала чужие пальцы на своих волосах, от этого очень быстро клонило в сон. — А ты? Тебе-то легче с ней пересечься. — Ну да, но... — я сникла, мешкая с ответом, подбирая слова, чтобы не уколоться. — Не думаю, что она хочет. У неё есть мой номер. Просто позвонила бы... — Ты ведь знаешь её, она могла и потерять. — Вряд ли. Мы не встречались с тех пор, как она уехала к себе. То есть вообще ни разу за эти два года. Не созванивались, вообще никак, ничего. Думаю, она очень хотела бы оставить меня в прошлом, как неприятное воспоминание. И согласись, приятного во мне мало. Кэри фыркнул и, кажется, даже сказал что-то насмешливо-осуждающее, но я уже очень проваливалась в сон и была не в силах это разобрать.