Распутывая хитросплетения

– Розмари, – пальцы на моей щеке. – Доброе утро. – Спать сейчас, утро потом, – вяло отмахнулась я, зарываясь в одеяло. Но меня настырно и весьма ощутимо ущипнули за нос. – Вставай. – Ланкмиллер, ты злобный мужик! – сердито и сонно пробормотала я, садясь на кровати, растрёпанная. Кэри. Какой-то солнечный, улыбающийся. Непривычно было видеть его не в костюме, рубашка хлопковая с рукавами три четверти, брюки без стрелок. Но, наверное, это вообще неправильно смотреть на него по утрам. Сбой в программе, маразм и шизофрения. – Спускайся на завтрак, – Ланкмиллер указал на стопку моей выстиранной и свежевыглаженной одежды на тумбочке. – Поедем расслабляться. Парадоксально и смешно, но от этих слов я только больше напряглась. Не удивительно – слышать такое из уст Ланкмиллера. Я даже отдалённо представить боюсь, что в его понимании означает вот это «расслабляться». Я протёрла глаза так, что в них даже зарябило, и принялась кое-как одеваться, всё ещё находясь в состоянии между сном и явью. Механически застегнула все пуговицы и молнии, пригладила волосы и тупо уставилась в зеркало. Всё равно чучело встрёпанное, расчёску бы. За моей спиной раздался телефонный звонок, и я привычно вздрогнула, отчётливо ощущая, как холодеют ладони. И только потом поняла: это не мой. Это Ланкмиллерский, вон он, лежит на подоконнике и сейчас упадёт от вибрации, если не подхватить. Я подхватила, с опаской взглянула на дисплей, когда звонок наконец затих. Почему-то подумала, что это Ева, но на экране высветимся какой-то неопределённый номер. В памяти вспыхнула его дебильная выходка с переименованием контактов, и какой непередаваемый ураган эмоций во мне вызвало это «папочка». Интересно, как он меня к себе записал. Не удивлюсь, если «Кику». Я сняла экран с блокировки и набрала в строке поиска первые цифры своего номера. Губы растянулись в измученной усмешке. «Майер» – это даже хуже, чем всё, что можно было от него ожидать. У меня почему-то чуть задрожали пальцы, и пришлось сильнее сжать их, чтобы случайно не выронить его телефон. Если разобью, мне, кажется, придётся оставаться с ним ещё на три грёбаных недели. Эта штуковина наверняка жутко дорогая, хоть и старая. Я слишком хорошо помню, как Ланкмиллер смотрел на нём фотографии с Элен. Палец съехал вниз по экрану, к иконке с медиафайлами, и я закрыла глаза. Нет. Вот это – вот это точно неправильно, некрасиво, это то, чего бы я никогда не приняла от другого человека, от самого Кэри. Но я лезу в его фотки, в его грязное бельё. Мучимая совестью, конечно, но ведь это ни разу не оправдывает меня. На экран всплыл список фотографий. Документы какие-то, дурацкие фотки с Евой, совместные селфи с кривляниями из летнего кафе, незнакомая набережная, видео, как она ему пустой пластиков стакан на голову пытается пристроить незаметно. Господи, да он счастлив. Он действительно живёт такой жизнью, которую только можно пожелать. Надо будет не забыть уйти из неё, когда всё это кончится. Фотографии начались какие-то совсем непотребные. И то, что Ева ему такое позволяла, и то, что она очень хорошо на них получалась... Я, в принципе, даже догадывалась об этом. Но увидеть в живую – было совсем другое. Ты уже и так слишком далеко зашла. Закрой, выключи, убери. Я быстро, не глядя пролистала с десяток фотографий и когда готова была уже действительно положить телефон туда, откуда взяла, палец дрогнул. Элен? Да-ладно-он-всё-ещё-хранит-их? Хотя кто бы сомневался. Хозяин-мазохист. Включился автопроигрыватель и видео началось. Райт в таком лёгком летнем платье, смеясь, загибала пальцы. – Я... хорошо готовлю... иногда. А ещё я люблю тебя вне зависимости от времени года и суток... Ланкмиллер поцеловал её в нос, не дав договорить. – Кэри! – Райт отпрянула от неожиданной ласки. Но отступить и шага в сторону ей не дали, Ланкмиллер тотчас прижал Элен к спинке дивана и крепко заобнимал. Этот стук не у меня в ушах. Это в коридоре. Это чьи-то шаги. Шаги. Я едва успела спрятать руки за спину и отступить к окну. Во рту мгновенно стало сухо и кисло. – Ты не видела мой телефон? – спросил с порога мучитель, опираясь на дверной косяк. Ну, блять, конечно. Разве могло случится иначе. – По-моему, ты его с собой забрал. Ничего более неестественного и наряжённого он в жизни своей не слышал. И я тоже. И это было так очевидно, что у меня адским огнём полыхнули уши. Ланкмиллер устало вздохнул и прошёл вглубь комнаты. Остановился напротив меня, протянул руку. Вот так, да? Насквозь? Я положила на его ладонь телефон, не осмеливаясь поднять виноватый взгляд. Я бы много чего интересного увидела там наверняка. – Прости... Он меня задушит. – Спускайся, – сухо ответил Кэри. – В машине поговорим. На завтрак был фруктовый салат. Ланкмиллер молчал практически демонстративно, и в горло ничего не лезло особо. Хидэ пару раз пытался разрядить обстановку своими шуточками, но от этого только хуже становилось. Феликс ещё, видимо, спал, и это хоть немного грело душу: не будем ему настроение портить вечными проблемами. Я отставила наполовину полную тарелку, и Кэри кивком показал на дверь. Ремень безопасности, рычаг переключения передач. Я смотрела за его руками, как будто в трансе, и не знала, когда он начнёт. Или, может, он ждёт, когда начну я. Машина уже выехала на оживлённые городские улицы и, очевидно, двигалась по направлению к центру. Я уже втянула воздух, не вынеся тишины, как у Ланкмиллера в кармане зазвонил мобильник. – Я не в городе, – Кэри прижал трубку у уху, ответил резко ответил, как будто прерывая собеседника на полуслове. Раздражение на его лице проступило гораздо более отчётливо, чем раньше. – Не знаю, когда буду. Не ори на меня, – и ещё раз, вкрадчивее и злее. – Не ори. На меня. Ты без моего участия этого сделать разве не в состоянии? Не дослушав ответ на брошенный сквозь зубы вопрос, Ланкмиллер закинул телефон в бардачок и порывистым движением захлопнул его. Я сначала подумала, это Лео. Но ведь Лео не знает ничего, с ним только Феликс связывается, а Кэри для него уже который год лежит в могиле. Грейс? Но Грейс не стала бы орать. Да и терпеть такой тон тоже бы не стала. Кто бы это ни был, но после разговора находиться с Ланкмиллером в одной машине, в замкнутом пространстве с душным воздухом стало невыносимо. – Ну, – наконец заговорил он, – что тебе там понадобилось? Я не успела закрыть приложение. Он видел, что я там смотрела. Знает, на чем остановилась. И всё равно задаёт вопрос. – Я очень виновата перед тобой. Мне жаль. И ещё десять шаблонных фраз вот этим вот скорбным голосом, глядя на свои коленки. Но кроме этого на ум, как назло, ничего не лезло. Я действительно понятия не имела, как собираюсь перед ним оправдываться. Перед ним и перед собой. – Я прекрасно знаю, что это неправильно, и я... представляю, как тебе неприятно. Прости? Господи, как же это всё жалко выглядит. Я сама бы от таких извинений только больше взбесилась, наверное. – Мне просто грустно, что... – спокойным голосом начал Кэри, но резко выдохнул посередине фразы и осёкся. – Ладно, забудь. Он хотел сказать что-то о доверии? Что, ну да, я обманываю и подвожу его уже не первый раз? Он ведь не орал, не крыл матом, не поднимал руку. А мне всё было очень херово, хоть бери и рви на себе одежду. Но я молчала, сидела и буравила стеклянным взглядом лобовое стекло. – У тебя невыносимо-виноватый вид. В смысле, я серьёзно думал, что буду очень зол, но это же невозможно. Я уже чувствую себя психологическим насильником, – показалось, он даже развеселился. – Ладно, к чёрту это. Фарси будет в Виктории послезавтра. Сможешь сама с ним поговорить и решить все свои проблемы. Это начальник одного из отделов службы безопасности в «Змеином зубе». – Мне нужно будет всё ему рассказать? Вывалить все карты незнакомому человеку? – Если хочешь, это сделаю я, – Ланкмиллер равнодушно пожал плечами. – Хочу. Спасибо. Машина затормозила, Кэри ловко вклинился в свободное парковочное место напротив вывески. О, я эту вывеску знаю. Традиционная Викторианская парилка, очень распространённое увлечение, и Ева меня даже несколько раз звала, только я бы в Викторию больше никогда ни ногой, если б не обстоятельства. – Сауна? – для верности спросила я, выпрыгивая из машины. – Скорее, баня, – с довольной улыбкой поправил Ланкмиллер. – И тебе такое можно? – я взбежала вслед на ним по ступенькам помещения, пытаясь при этом по возможности заглянуть в его лицо. – Вообще-то в разумных количествах это даже можно рассматривать, как часть терапии, – невозмутимо заявил Кэри, так что ни по лицу, ни по голосу не скажешь, врёт ли. – Если будешь относится ко мне, как полуживому трупу, я обижусь. Иногда я задумывалась, всегда ли была у него это болезненная бледность, и не могла вспомнить. На ресепшене нам выдали по халату и паре шлёпанец на пробковой подошве, показали, куда идти. Раздевалка была общая для всех, большая и полутёмная, подсвеченная неяркими круглыми лампами вдоль стен. И хотя она была пустая почти, но всё равно изредка кто-то проходил мимо. Я разделась, кое-как криво прикрываясь полотенцем. Кэри только снисходительно посмеялся, облокачиваясь на шкафчик. – Не была никогда раньше в подобных заведениях? – Не доводилось, – хмуро буркнула я, подвязывая халат поясом. – Когда ты так ехидно смеёшься, меня дрожь пробивает. Сразу кажется, что издеваться собрался. – Брось, Роуз, – Ланкмиллер завёл глаза к потолку. – Ребёнок, не видевший человеческого тепла. Мы не за этим пришли. Можешь позволить себе хоть на немного расслабиться и не ждать от меня подвоха? – когда он так говорил, это успокаивало, хотелось верить, хотелось просто и отключиться от ситуации, от постоянного дребезжащего напряжения. Я всё-таки не так хорошо переношу общественные места, как он. В особенности, незнакомые. В особенности, когда под тонким халатом нет буквально ничего, и тебе всё время приходится придерживать рукой скользкий пояс, чтобы он не свалился. В самой бане было душно и горячо, очень сильно пахло хвоей и плохо было видно, что происходит вокруг из-за пара. Вдоль стен стояли повёрнутый друг к другу коротки диванчики и низкие стоики между ними. Можно было задёрнуть шторку и закрыться от коридора, но почти никто этого не делал. Из-за тяжёлого влажного воздуха трудно было дышать полной грудью. Или, может, я просто слишком нервничала. Мы прошли в отсек у самой дальней стенки, и Кэри притянул меня к себе на диван, довольно урча что-то на ухо. Он действительно очень расслабленным выглядел, и меня впервые посетила мысль, что, наверное, ему тяжело со мной, потому что я почти никогда не улыбаюсь. Кэри потёрся щекой о мою скулу и отстранился, изучающе глядя на меня. Да, такого не хватало. Не то что последнее время. А вообще всегда. Спокойных простых ленивых ласк, не так, как вчера. Подалась навстречу и замерла в сантиметре от его кожи. Я не знаю, как себя вести, как правильно ластиться. Сделаю что-нибудь не то, как всегда. – Роуз, – ободряюще прозвучало на ухо. Я бестолково ткнулась носом ему в шею, положила ладонь на грудь и медленно повела вверх, чувствуя себе бесконечно зажатой и неловкой, как будто все движения механические, и я больше думаю о том, что дальше, чем наслаждаюсь процессом. Но меня погладили по щеке за старания. – Медленнее, расслабься. У него очень приятный голос, когда он не злится. И вот чёрт возьми, я делаю совсем не то, что хочу. А хочу я его губы. Прямо сейчас и очень. Приподнялась, опираясь коленом о диван, обнимая Ланкмиллера за шею, втягивая его в глубокий медленный поцелуй, от которого всё во мне трепетало. Кэри не возражал, не напирал, как обычно, я чувствовала под развязавшимся халатом его руки. Они сначала скользят по рёбрам, потом по внешней стороне бёдер, оставляя на коже взрытые полосы нервных окончаний. – Роуз, – отстраняется и выдыхает, почти мурлыча. Да, отлично, у него стояк. – Если хочешь знать, я понятия не имею, что с этим делать, – почти прошипела, растерянно глядя нарочито в сторону. Ну, не то чтобы совсем, но... не на людях же. Ланкмиллер откровенно веселился, судя по блестящим в темноте глазам. – Берёшь его нежно. Это, между прочим, очень просто. Ну, он прав, сложно быть не должно. Я сосредоточенно выдохнула, обхватила ствол ладонью, сделала пару неровных движений вверх-вниз, и тогда Ланкмиллер накрыл мою руку своей, направляя и показывая, как правильно. За спиной послышалось деликатное покашливание, и меня как будто в эту удушающую жару ледяной водой окатили. – Фрукты? Зелёный чай? – у наполовину сдвинутой шторки стоял парень из персонала с подносом в руках. – С-спасибо, – тихо пробормотала я, принимая из его рук тарелку с порезанными киви и апельсинами, а второй рукой судорожно пытаясь прикрыться соскальзывающим с плеч халатом. – Он видел? – едва парень исчез из поля зрения, оцепенение спало, и я закрыла лицо руками, наклоняясь вперёд. – Ты слишком много паришься, он ещё и не такое видел, – с очаровательным ехидством улыбнулся Ланкмиллер. Да чтоб ты... Я задохнулась почти, но сказать ничего не смогла, Кэри легонько поцеловал в висок, возвращая себе всё моё внимание.