Распутывая хитросплетения

Дело медленно шло к полудню, Кэри лежал с ноутбуком в спальне, был занят чем-то по работе, а я наконец получила долгожданную возможность поговорить с Феликсом. Мы сидели на ворсистом ковре в гостиной и играли в настолку. У Нейгауза на коленях валялся Хидэ, который, в общем, тоже играл, но гораздо больше – безобразничал. Я рассказывала всё, что произошло со мной за два года и вплоть до вчерашнего дня, совершенно не стесняясь Токугавы, который вставлял периодически свои едкие-меткие комментарии. – Нас спалил парень, который фрукты разносит. Я чуть не кончилась там. – У нас тоже такое было! – живо подхватил Хидэ, безуспешно приглаживая взъерошенные волосы. – Ты про кинотеатр? – Феликс расслабленно откинулся на диван за своей спиной. – Нет-нет, недавно, в поезде, – парень замахал руками, явно сдерживая хохот. – Ахаха, да, было дело, этот умник забыл купе запереть. – Я был занят другим, – шутливо насупился Токугава. – Вот это у проводницы глаза выпучились, я чуть не помер со смеху. Обломала нам секс! Он так серьёзно и экспрессивно возмущался по этому поводу, что я не смогла сдержать улыбку. Несказанно грело душу, что я не одна такая, кто ничего не может сделать нормально, но Феликс с Хидэ даже не заморачивались по этому поводу. За моей спиной послышались быстрые шаги вниз по лестнице и вслед за этим ёбаное, четыреждыблядское: – Кику. Кажется, даже мои расслабленные собеседники, находящиеся в лёгком подпитии, заметили, как меня тряхнуло. Я что-то не так сделала? Он зол? – Извините... – поднялась на ватных ногах. – Кажется, довести игру до конца нам не светит. – Куда собираетесь? – да, Феликс тоже почувствовал неладное, пошёл вслед за нами в коридор к входной двери. – В торговый центр, – Ланкмиллер, в общем-то, не выглядел пасмурным или напряжённым. Кроме привычного оттенка усталости ничего подозрительного в нём не было. – Покупать одежду. Не ходить же три недели в одном и том же, верно? – это обращалось уже ко мне и было весьма резонно, вряд ли вернуться в Анжи за шмотками было более удачной идеей. Тем более, я теперь богата, продала свою трёхнедельную свободу, и в моей сумке лежит ощутимая пачка денег, которую, наверное, стоило бы вернуть. У нас ведь с Ланкмиллером был совсем другой договор... Сумка как раз валялась на полу под ногами, я притащила её сюда вместе с телефоном, чтобы зарядить его, пока болтаю с Феликсом, и записать его сменившийся номер. Оказалось очень кстати, я подхватила её за ремешок и закинула на плечо. – Жду к обеду, – убедившись, что ничего криминального не намечается, Феликс едва заметно похлопал меня по плечу и вернулся в гостиную. – Когда ты меня так называешь, то кажется, что сейчас треснешь, – я осмелилась заговорить только в машине, когда мы уже отъехали на приличное расстояние от дома. Голос был сиплый, немного придушенный, я вообще не могла разговаривать с Ланкмиллером громко, избегала резких движений, дышала часто с трудом. Наверное, аллергия или что-то вроде того. – Извини, – он усмехнулся, – это мой второй родной язык и, поэтому, наверное, я немного иначе воспринимаю то, как он звучит. – Я уже смирилась с тем, как он звучит, просто... ты как будто злишься на меня. – Вовсе нет. Но имя мне нравится. И тебе оно идёт. Господи, да в твоём понимании мне и ошейник очень идёт! Я открыла окно и отвернулась к нему, чтобы дышать бензином с городского шоссе, но не одним с Ланкмиллером воздухом, потому что всё, что есть в нём, убивает меня. Начиная от логики и заканчивая кончиками пальцев. Торговый центр мало чем напоминал «Асторию», он был с гораздо меньшей претензией на пафос, понятный, уютный и лёгкий. Это радовало, это позволяло хоть немного расслабиться. Вместо крыши был стеклянный купол, поэтому по зданию свободно гуляли солнечные лучи, заставляя щурится. Я почти не глядя побросала на кассу кое-какие вещи. Подбирала так, чтобы можно было сочетать с тем, что уже есть, и не стать похожей на бомжа за эти три недели. Сильно торопилась, чтобы побыстрее уехать отсюда и всю обратную дорогу в машине притворяться, что сплю. Потому что мне было неспокойно. У меня не переставало колотиться сердце. Потому что Ланкмиллер хоть и был человеком, с которым можно болтать о ерунде, но я не могла. На меня находил жёсткий упрямый ступор, не позволяющий и двух двух слов связать. «Как дела на работе? Что ты делаешь обычно в своём бдсм-клубе? Животных любишь?» Чёрт, да ничего тупее придумать нельзя. Хотя про животных надо будет спросить. Кэри, прерывая череду из дёрганных беспорядочных мыслей, развернул меня за плечи лицом к магазину нижнего белья. Ну да. Ну да. Туда тоже нужно, но... – Ты не хочешь снаружи подождать? – я бы оглянулась на него, но шея ощущалась как будто деревянная. – Боюсь оставлять тебя одну, – сказал мне в самое ухо. Дурацкий предлог. Хотя с другой стороны, после того, что я видела в Виктории во время своего первого визита, я бы даже в магазин нижнего белья одна не пошла. Внутри царил аристократический полумрак, что отличало бутик от остальных добротно освещённых помещений. Зато ярко были подсвечены манекены и вешалки. С одной из них я сдёрнула самый неброский комплект, даже особо не рассматривая. Везёт, когда не надо копаться в размерах, потому что у тебя самый маленький из возможных. – Ты в монашки решила податься? – иронично вздёрнул бровь Кэри, оценивая мой выбор. Зарделась, рывком повесила обратно. Тебя вообще никто не спрашивал, откуда ты такой умный взялся только. – Я мало что понимаю, будь моя воля, покупала бы что-то совсем обычное, – отозвалась хмуро в надежде, что он примет это оправдание и больше приставать не будет. – Неправда, у тебя красивое бельё. Я вспыхнула. – Это Ева. Когда мы вместе ходим, обычно она подбирает. – Хорошо. Давай я. Размер можешь не сообщать, и так знаю, что у тебя нулёвочка, – ухмыльнулся Ланкмиллер. Язва ебучая. – Это у тебя нулёвочка, ты заколебал! Я с тобой вообще больше никуда не поеду, и сюда зря поехала, всё можно было по интернету заказа... О, ну конечно. Конечно, можно было. Но идея была в другом. Я опять попалась на авантюру и по уши в ней тону. – Заходи, не болтай, – Кэри придержал передо мной дверь примерочной и следом вошёл сам. Вообще, окружающие нормально реагировали. Потому что в Виктории, как и в Шеле, это было в порядке вещей. В Анжи бы смотрели с непониманием. – Блин, хорошо, что ты меня ещё поссать одну отпускаешь, – мрачно сострила я, стягивая рубашку. – Хочешь исправить? – застёжку лифчика он расстегнул мне сам. – О, пожалуйста, обуздай свой вуайеризм. Он над всеми своими женщинами так издевается, интересно. Да, по сравнению с прошлым, это мелко и безобидно, и хорошо, что он много шутит, но как это выводит, у меня пальцы зудят, мне в нос ему дать хочется. Широкие лямки, приятная телу полупрозрачная ткань, насыщенный пурпур, вышивка. Я не особо задумывалась о том, что нижнее бельё вообще может быть настолько красивым. Хотя в этом я была гораздо больше похожа на куклу, чем на сексуальную леди, впрочем, это меня весьма устраивало. – Здорово, но дорого, – вздохнула я, с подозрительностью косясь на ценник, не очень уверенная, там в действительности столько нулей, или у меня уже в глазах рябит. – Я заплачу, – отмахнулся мучитель. – Учитывая, что кроме твоих денег, у меня никаких больше нет, эти слова немного бессмысленны, – заметила я, глядя на него в зеркало. – Совсем. – Ну почему? А как же то, что приходит тебе на карту? – В смысле? – В коромысле, Роуз, – Ланкмиллер состроил раздражённую мину. – Забыла, кем была твоя обожаемая маменька? Да, юридически ты наследником не числишься, но практически имеешь на это полное право, понимаешь же?Тебе на карту капают дивиденды по половине тех акций, что принадлежали ей. Другая половина отошла Лео, так как она официально усыновила его. Всё честно, не подкопаешься. – Я об этом никогда не думала, – пробормотала, опустив голову, немного сбитая с толку этой информацией. – И подкапываться к тебе не думала. Учитывая то, как Ланкмиллер воспринимал маменьку, у меня даже в мыслях не было, что он вдруг решит признать мои права на наследство. Впрочем, он оставил за собой право в любой момент перекрыть мне этот кислород, что очень прагматично с его стороны. Пока я изучала себя в зеркало, Ланкмиллер убрал нижнее бельё, в котором я пришла, мне же в сумку. Со спокойной, титанически невозмутимой рожей. – Ты серьёзно сейчас? – дребезжащим голосом спросила я, наблюдая за закрывающейся молнией – А тебя что-то смущает? – удивился Ланкмиллер, как будто я сказала какую-то чушь. Ну, я даже не не знаю. Скажем, _всё_? Нет, я помню его милый пунктик на отсутсвие нижнего белья, но сейчас я в юбке, и любое дуновение ветерка на улице будет повергать меня в предынфарктное состояние. Я выскользнула вслед за ним из примерочной, не поднимая глаз. Чувство было такое, что все пялятся, и приходилось постоянно лихорадочно одёргивать юбку, чтоб хоть немного успокоить нервы. За эти три недели поседею и пополню свой и без того очаровательный букет психических болячек. Я схватила Ланкмиллера за руку, едва мы отошли от кассы. Чтобы чувствовать себя чуть более уверенной, чтобы хоть кто-то рядом был. – Ты можешь быстро не идти? А то у меня воздух застревает в горле, не доходя до лёгких, и от этого перед глазами стоит марево, и я не совсем вижу, куда иду. – А теперь, котик, – меня нежно погладили по щеке, – нам нужно кое-куда заглянуть, – Кэри объявил это подозрительно довольным голосом, указывая на подразумеваемую дверь. – Ты что, сдурел?! Это мужской туалет! – сообщила очевидное, отчаянно упираясь, как маленький ребёнок и при этом стараясь слишком много шума не производить, чтобы не привлечь лишнего внимания. – Я туда не пойду! – Давай, пока никого нет, – он отворил дверь и довольно бесцеремонно подтолкнул меня внутрь. Пол, выложенный плиткой обжёг так, как будто он был раскалённый. Я обернулась к Ланкмиллеру, беспомощно и растерянно глядя на него. Кэри кивнул на ближайшую к нам открытую кабинку. – Я тебя ненавижу, – не голос, а чистый яд. Такой же, которым сейчас переполнены мои вены. – Прекрасно. Он уже практиковал на мне что-то подобное, но это было в практически пустом психологическом центре. Не помню, чтобы я в тот раз так дрожала. И пахло тогда хлоркой, сыростью и чистящими средствами. Сейчас кроме его запаха я не чувствовала ничего. – Я так понимаю, без прелюдий? – прошептала на выдохе, когда меня развернули спиной к себе и щекой практически ткнули в стену кабинки. – А ты разве уже не?.. Его руки скользнули под юбку, вверх по внутренней стороне бедра, и вслед за этим мучитель торжествующе ухмыльнулся. Да, я уже потекла. Унизительно запертая в кабинке мужского туалета, без трусов и без права отказаться и послать его нахер к чертям. Я и не думала, что по мне это настолько _видно_. Какой стыд. Вздрогнула от звука расстёгивающейся ширинки, резко вдохнула от прикосновения головки члена к половым губам. Кэри властным движением дёрнул за бёдра, практически насаживая на себя, и сразу же зажал рот рукой. Второй сцепил за спиной мои запястья. Чудно, так он даже, может, и не заметит, что ноги меня не держат. Снаружи отчётливо слышались шаги, чьи-то голоса. И также отчётливо они наверняка слышали звуки секса из кабинки, хоть Ланкмиллер и зажимал мне рот. По венам носился дикий адреналин, делая мой кайф ещё более ошеломительным и крышесносным, слоя реальностью на множество маленьких космосов, в каждом из которых я почти забывала, кто я. В моей голове отчётливо билась мысль о том, какой же всё-таки восхитительный у него член. О том, что Ланкмиллер всё таки заставил меня принадлежать себе. Но это уже без разницы, потому что мне так блядски хорошо сейчас, что я вообще практически перестала существовать. Осознание накатило почти сразу, как только я убрала с лица спутавшиеся волосы. Всё кончилось, он держит меня за плечо, не давая сползти на пол, а там, за тонкой стенкой всё ещё стоят те, кто жаждет увидеть развязку этого шоу. Кэри протянул салфетку, чтобы я могла стереть вытекающую из меня сперму. Хотя мог бы, блять, для разнообразия и в другое место кончить. Я хотела, должна была что-то спросить его, прежде чем он откроет дверь, но не успела и застыла на пороге, ошарашенная тем, что он сделал это, даже не предупредив. Потом буквально пулей выскочила в коридор, задыхаясь. Кто-то даже головы повернул, но кто-то совершенно неприкрыто и нагло пялился, выкручивая мой стыд на максимум. Щёки были такими горячими, что мне серьёзно казалось, они сейчас загорятся. Мы спустились вниз на пару этажей, и только там я смогла немного отдышаться. Колени всё ещё дрожали, я опёрлась на перила, глядя, как внизу, на первом этаже, плещется фонтан. – Это вообще неправильно, это ненормально, – бормотала под нос, заламывая трясущиеся пальцы. – Водички? – весело предложил Кэри, которого, похоже, не смущало абсолютно ничего. – Пошёл ты нахер со своей водичкой – ненавистно прошипела я, мечтая сбросить его вниз, в этот фонтан, чтобы больше никогда не переживать подобных приключений, – мне газированную. Кэри отошёл к стойке с едой, не теряя меня из виду, и в этот момент в сумке трелью взорвался телефон. Если это Аруш, я нахер мучителю трубку всучу, пусть разговаривает. Но молнию дрожащими руками удалось открыть только с третьего раза, телефон отрыскать – через полминуты. Но он всё равно не утихал. Я с замиранием сердца взглянула на экран, и... Профессор? Быстро нажала нужную кнопку, прикладывая телефон к уху. – Розмари, – даже без приветствия начал он, – у тебя круглые сутки отключен телефон, ты не открываешь дверь, Ева не знает, где ты. Что случилось? Ты в порядке вообще? Чёрт возьми, да он же с ума сходит. – Нет-нет, я просто не в городе сейчас. Уехала отдохнуть. Со мной... со мной всё хорошо, – заверила слабым голосом, – А вы... Ты как? – Живой, – ответил Маттеони неуверенно после неприятной паузы. – Энзо, ты же не зацикливается целыми днями на одном и том же? Ты же гуляешь, читаешь книги, участвуешь в научных конференциях? Оставайся живым, пожалуйста, и мы куда-нибудь вместе поесть сходим, когда я вернусь. Что он ответил мне, я не успела выслушать, потому что трубку отняли прямо из рук не слишком-то ласковым движением. – Отдай! – почти вскрикнула я. – Какого чёрта?! – А я-то думаю, почему ты всё время по уши в неприятностях, – скривился Кэри, убирая телефон к себе в карман. – Потому что ты сама их находишь с завидным талантом. – Верни немедленно, – я старалась звучать как можно твёрже и уверенней, но какой в этом толе, если Ланкмиллер из нас самый бетонный бетон. – Идём в машину, – приказал голосом, не терпящим возражений, и я поплелась следом, сдавленно матерясь и остро чувствуя себя очень уязвимой. Да чем я провинилась перед тобой? Он молчал, на меня больше не сыпались бесконечные подколы, но едва ли от этого было легче. Недовольный, раздражённый, абсолютно глухой к моим просьбам Ланкмиллер, к которому лучше не лезть сейчас, но... Бутылка воды холодила пальцы так, что я перестала их чувствовать. Нужно... поговорить. Он же человек, он же должен понять. Я внутренне усмехнулась этим мыслям. Как будет весело, если всё это окажется ложными надеждами, и кроме затрещины в ответ на них я не получу ничего. – Кэри, послушай... – но всё равно начала, слабым прерывающимся голосом, – для меня это был действительно важный разговор, потому что профессор... он думает, что совершил непоправимую ошибку, он очень мучается и места себе не может найти. Но это же не так. Он же просто запутался, и оставлять его наедине с этим – бесчеловечно, – я очень страдала от того, что все слова, которые мне удалось подобрать, казались сухими, как осенние листья, – для меня очень важно сказать ему, что после этой ошибки он всё ещё может жить. – Ты дура, господи. Отдал, нет, скорее кинул в меня этим телефоном. Но я поймала, сжала в пальцах. Ну ладно, хорошо, он не безнадёжен, но только теперь, кажется, ещё больше зол. Надо как-то разрядить обстановку. – Кэри, а ты... любишь животных? – жалобно – У меня аллергия на шерсть, – Ланкмиллер пожал плечами. – Но в детстве у меня жила черепаха. Она немного кусалась и целыми днями дрыхла. – Знаешь, если бы я была твоей черепахой, я бы тоже... немного кусалась. Он вдруг резко вывернул руль, сворачивая с дороги, и ударил по тормозам. Смеялся долго, почти до слёз, а потом серьёзно посмотрел на меня и сказал: – В следующий раз, когда соберёшься пошутить, предупреди заранее, ладно?