Распутывая хитросплетения

По пути к кабинету дядюшки я не столкнулась с Ланкмиллером в коридоре, хотя и ждала этого. Должно быть, так устроили специально, чтобы мы разминулись, не успев ничего сказать друг другу, не успев даже взглядами обменяться. Чтобы я шла в гнетущую неизвестность, где самый воздух душит от всех обрушившихся на тебя недобрых предчувствий и предзнаменований. Не знаю, почему, но меня это разозлило. Он хочет управлять всем, глава «Змеиного зуба». Тем, как я дышу, тем, о чём думаю, тем, чего боюсь. Это даже смешно, то с каким нездоровым рвением он превратил меня в вымерзший полутруп, не чувствующий ничего, кроме глухого бешенства. То, как он теперь хочет, чтоб я боялась. – Пожалуйста, – дворецкий отступил в сторону, приоткрыв для меня дверь кабинета. – Благодарю. Гаденькую улыбочку, с которой я переступала порог, пришлось стереть осмысленным усилием воли, пока он не обернулся ко мне лицом, Артур Аваланш. Глава «Змеиного зуба» стоял у окна с бокалом виски в гранёном стакане, эдакий киношный злодей, статный, безукоризненный, с пронзительным острым взглядом. Только вместо дорого костюма, как в прошлый раз, рубашка поло и светлые брюки. Самое то, чтобы почирикать по-семейному. Очередную усмешку я проглотила до того, как он ко мне обернулся. – Розмари. Сдержанно кивнула в ответ. – Дядюшка. Его кабинет мало походил на обитель зла. Если быть до конца точной, он даже мало походил на кабинет: ни запаха книг, ни пыли, ни тяжёлой давящей тишины. Я представляла себе, что здесь будет много антиквариата, кожаное кресло и массивный дубовый стол. Ничему из этого не нашлось место в дядюшкином кабинете. Единственной вещицей, сквозь которую проступало истинное положение вещей, проглядывал характер хозяина дома, можно было счесть заботливо установленный на письменном столе кинжал с ручкой в форме увившей рукоять змеи. Он приковывал взгляд. И всё же это была не больше чем дань былому. Глава «Змеиного зуба» смотрел в будущее, прошлое занимало слабо. – Помнишь прошлый раз, когда мы встречались? – Артур чуть склонил голову, возвращая себе моё внимание. – Когда вы ещё незаконно присвоили мой паспорт? Помилуйте, как такое забудешь. Клеймо, боязнь чужих прикосновений, ночные кошмары – тот раз оставил за собой много памятных сувениров. – Когда я отправляю гостей из своего дома с мыслью, что больше никогда их не увижу, я, как правило, действительно никогда больше не вижу их, – Артур прошёл вглубь комнаты и оставил бокал с виски на письменном столе аккуратным выверенным движением. Его голос гипнотизировал с первых нот, так что наваждение приходилось стряхивать почти сразу же. Обернулся, царапнул пристальным взглядом. – Но вот ты стоишь сейчас передо мной. В моём доме. В моём кабинете. За всё время такое удавалось лишь единицам. Поздравляю. Ты в их числе. Эти нечитаемые интонации заставляли глаз с него не сводить, пытаясь уловить малейшую перемену, случайно дёрнувшуюся мышцу. Однако, кое-что неозвученное всё-таки стало оглушающе ясным: в этом доме _знают_, как погиб Вестон Ланкмиллер. Дядюшка вложил это сообщение в каждое произнесённое им слово. Сердце ёкнуло, напоминая: несмотря на боевой настрой, ты по сравнению с ним не больше, чем ощетинившийся котёнок. – Я не то чтобы много усилий к этому приложила. Мне помогали, – заметила отстранённо, нарочито глядя куда-то в сторону. Артур Аваланш не шутил. Не пытался играть со мной, как с пойманной птичкой. Размеренным твёрдым шагом он подошёл ко мне и приподнял лицо за подбородок, заглядывая в глаза. – Роуз, ты ещё совсем маленькая. Но тебе уже сейчас нужно усвоить одну истину: люди, которые способны помочь тебе проделать _такой_ путь – это капитал. Это твой самый ценный ресурс. Пользуйся им с умом, – удары моего сердца резонировали с его глубоким бархатным голосом, чуть приглушённым, словно он рассказывал мне секрет. Артур отступил на шаг, оглядывая меня сверху донизу, оценивающе, и уже совсем другим, официальным тоном объявил: – Добро пожаловать в семью, Розмари Аваланш, с тебя будет толк. На этих его словах я всё-таки не сдержала кривой улыбки. Он предложил остаться в поместье на ночь – жест приличия, от которого не отказываются. Сказал, что открыто заявить о помолвке мы, конечно, не можем, ведь Ланкмиллер по всем бумагам уже два года, как мёртв. Но слухи неминуемо поползут и достигнут кого надо. Новый статус накладывает на меня некоторые обязательства, разумеется, но их мы обсудим позже, а сейчас он не смеет меня задерживать. Как во сне, я переступила порог его кабинета, дежурные вежливые фразы нашего прощания ещё стояли в ушах, но даже проговаривая эту штампованную жвачку из слов, я едва задумывалась о них. Артур Аваланш – мой самый главный кошмар, сложно поверить, что я только что его пережила. Я боялась, что вдохну лишний раз неправильно и стены обрушатся на меня, рухнет карточный домик, и я проснусь в пустоту и мрак, где вновь придётся переступать порог этого кабинета, ныряя сначала в неведение. А потом в небытие. Но ничего такого, учтивый дворецкий проводил до двери отведённой мне спальни, даже не позволил самой открыть её. «Прошу». «Благодарю». «Приятного отдыха». Я оторвала взгляд от кленового паркета, только переступив порог. Шум в ушах затих как-то сразу, будто его выключили. И показалось, что самый воздух здесь был другим, чем там, снаружи, тягучий, густой и тёплый, будто в натопленную спальню входишь с мороза. В бархатном свете ночника на кровати сидел Кэри. Он ждал меня. – Ну что, поболтали с дядюшкой? – беззлобная насмешка просквозила в голосе. Вряд ли он знает, что я жизнь готова за неё отдать. Сделала пару неверных шагов вглубь комнаты и осела на пол рядом с кроватью, спрятав лицо у него в коленях. Как тяжело держаться, когда ты тряпка бесхребетная, вымерзший пустой сосуд, и просто притворяешься железным, смелым, живым. Я так устала, я просто хочу сидеть, положив голову тебе на колени, до первых лучей рассвета. – Неплохо, – отозвалась в тон Ланкмиллеру, не поднимая головы. Мне нельзя пугать его. – Можно сказать, получила дядюшкино благословение, так что свадьбу можем играть хоть завтра. Если он не убьёт нас ночью и до утра мы всё-таки дотянем. – Не убьёт. Он сволочь, конечно, но не беспринципная. Его дом – самое безопасное место, даже для его врагов. Здесь он крови не проливает, – какое-то время меня просто молча гладили по голове, и напряжение, удавкой затянувшееся на горле, отступало медленно, уступая место теплу. Я снова могла дышать. – Тебе нужно расслабиться, – заключил Кэри, откидываясь на подушки. – Кстати, советую здешнюю купальню, её уже разогрели для гостьи. – Составишь компанию? – я подняла лицо, пытаясь найти его взгляд. – Нельзя, сердце, – он усмехнулся невесело, выдыхая в потолок. Потом, кажется, решил разрядить атмосферу, развёл руками, резюмируя с лёгкой досадливой иронией. – Старость не радость, Кику. Но ты не отказывайся от удовольствия. Тебе это нужно. Мне и правда нужно было. Не столько, чтобы посетить знаменитую здешнюю купальню, сколько чтобы побыть немного наедине с собой, уложить в голове произошедшее, задать себе вопросы, вьющиеся в височной доле. Отыскав в шкафу халат, чтобы было что накинуть на плечи, я потянула его на себя за рукав, и шёлк лёг в ладони невесомым изумрудным туманом. За тем, как я переодеваюсь, Кэри подглядывал по-хулигански, одним глазом. Будущий супруг, тоже мне. Мог бы и помочь. От мысли о его прикосновениях ощутимо тряхнуло. Пальцы по коже, похожей на мрамор, тонкой, как первый лёд. Нет, нельзя сейчас. Держи в голове, как непросто ему приходится. Не думать о Лис, чтобы сохранять разум в порядке. Всё время знать о ней, где-то на подкорке, на заднем плане. Испытание, которому не позавидуешь. Полумрак купальни обнял влажным горячим воздухом, едва я только ступила внутрь. Поймала собственное уставшее лицо в большом зеркале около умывальника, не запотевшем, потому что жар от купальни сдерживал опущенный полог. Впрочем, запахи трав от купальных настоев доносились и сюда, дурманя рассудок. Я переступила по влажной прохладной плитке, чуть ослабляя пояс халата, скинула его с плеч одним слабым движением, и дымка, расцвеченная узором из агата и бирюзы, соскользнула к ногам. Зеркало тотчас схватило обнажённую кожу, и я невольно стиснула зубы, напоминая себе не смотреть, а то станет дурно. Сделай пару шагов вперёд, откинь полог, там тебя ждёт бассейн с душистым настоем из можжевельника. И никакой пустоты и боли. Всего этого я не успела претворить в жизнь, прежде чем по щиколоткам скользнул неуютный пробирающий холодок. Открылась и закрылась дверь в предбанник. В купальню кто-то вошёл.