***
- Ник? - осторожно спросил шакал. Хотя, конечно, он видел номер звонящего, но последние сутки сделали его изрядным параноиком. Впрочем, он всегда им был, жизнь его таким сделала. - Ты цел? - он позволил себе слегка расслабиться, услышав знакомый спокойный, хотя и слегка встревоженный голос лиса. - Жить буду. - скривился шакал, кидая взгляд на замотанную в бинты лапу. - Только лапу сломали. - мрачно добавил он. - Кто? - Те же самые засранцы, что следили за медоедом, я узнал одного даже в той суматохе. - Прости, я не хотел чтобы так вышло. - Не стоит, - вздохнул Чак, - ты ведь меня предупреждал. Сам виноват, что сразу не свалил, хотел задержаться, закончить кое-какие делишки. - Как думаешь, как они на тебя вышли? - А черт его знает, вроде был осторожен. - И все же, что конкретно произошло? - Ну...***
Если честно, эта новая "работа" Чаку даже нравилась. Нравилось рано утром приходить в кофейню. Нравилось надевать чистый, накрахмаленный белоснежный передник и вставать у плиты. Кто бы мог подумать, что освоенные некогда от скуки навыки готовки и кулинарной выпечки так пригодятся? Каждый раз, видя как за прозрачным стеклом духовой печи наливаются пышностью и румянеют сдобные булочки и рогалики, а из вытяжки на всю улицу начинают разноситься теплые, аппетитные ароматы, он словно переносился мысленно в далекое детство, вспоминая, как у плиты стояла его мама, так же готовя очередное лакомство для всей семьи. Даже запахи были такими же. Ну или ему так казалось. Ему действительно многое здесь нравилось, особенно... - Доброе утро, Чак! - а вот и она, как всегда жизнерадостна. - Привет, Баби. Ты как всегда обворожительна по утрам. Как тебе это удается? - свинка смущенно заулыбалась, неосознанным жестом потянувшись к свисающей на лобик светлой прядке и теребя ее пальцами. - Я... - Слушай, - не дал он ей договорить, с заговорщицким видом оглянулся и прошептал, - я тут кое-что достал. Кое-что интересное и... незаконное! - ее восхитительные, светло-серые глазки расширились в удивлении, она завороженно приоткрыла ротик. - А... - она слегка пришла в себя и опасливо оглянулась по сторонам, - что именно? - он мысленно позволил себе усмехнуться. Еще в самом начале своей работы здесь, он заприметил эту молоденькую свинку. Если честно, то при первой встрече она вызвала у него двоякие чувства. С одной стороны, в свои двадцать с небольшим она была потрясающе наивна. Вспоминая себя в ее возрасте, он не мог не усмехаться. Эта самочка даже не представляет, насколько жесток может быть этот мир и этот город. А вот вторая ее сторона его изрядно позабавила. Неизвестно откуда она там взялась, но в этом розовом тельце жила поистине восхитительная бестия, полная азарта и тяги ко всему запретному. - Смотри сюда. - нарочито медленным жестом он вытянул из кармана плоский пластиковый бокс. Золотистая поверхность компакт диска заманчиво сверкнула через прозрачную крышку. Баби недоуменно нахмурилась. - Что это? - А кто твоя любимая певица? - ответил он вопросом на вопрос, хитро подмигнув. - Газе... неужели?! - Чак довольно ухмыльнулся. - Ну я же обещал. Это ее последний альбом. - Но до релиза же еще почти полгода, даже предзаказы еще не принимают! - прошептала она, дрожащими лапками взяв протянутый ей диск. - Как ты...? - У меня свои связи. - точнее, связи были у Дюка Хорьковица. Где этот мелкий проныра умудрялся добывать подобное, было выше разумения шакала. Впрочем, какая разница, если этот жалкий кусочек пластика способен заставить сиять ярче прожекторов ее чудесные глазки? И даже немаленькая сумма, что он отвалил Дюку "за риск", как тот выразился, его не шибко огорчала, оно того стоило. - Прости, диск еще без оформления, - он сделал паузу, снова понизил голос и наклонившись к розовому ушку прошептал, - выкраден прямо из студии! - Ни... ничего! - с придыханием ответила она и улыбнулась, своей милой белозубой улыбкой. Чак не выдержал, это уж слишком! Воровато оглянувшись по сторонам и убедившись, что на кухне они одни, он подался вперед и порывисто обнял пискнувшую от неожиданности свинку. Длинные шакальи лапы сразу сползли вниз и сжали скрытые под юбкой мягкие, аппетитные округлости. Баби задрожала и часто-часто задышала, закусив нижнюю губу и раздувая и без того широкие ноздри, круглый маленький пятачок задергался. Тихо урча от возбуждения, шакал с наслаждением мял и тискал податливые, мягкие ягодицы, иногда поднимая лапы выше, чтобы с таким же удовольствием погрузить пальцы в нежные складочки плоти на ее талии. - Чааак... - тихо простонала она, мило хрюкнув в конце. Это завело самца еще больше. Убрав лапы с пухлой попки, он мягким жестом взял ее за мордочку, обхватив розовые щечки ладонями, и слегка склонился к ней. Крохотный пятачок вызывал прямо таки непреодолимое искушение, и резко дернув шеей вперед, шакал молниеносным движением прикусил его. Слегка, небольно, скорее просто обозначив укус. Свинка тихо взвизгнула, опять же не от боли, а от неожиданности и восторга. Ее тяга к запретному сыграла свою, весьма значительную роль в их отношениях. Вообще, Чак не был видистом, не при его образе жизни привередничать в выборе друзей, деловых и сексуальных партнеров, но все же, он никогда не понимал сути межвидовых отношений. В чем смысл? Свой собственный вид всегда априори красивее и привлекательней, секс проще и привычней, да и, в конце концов, у разных видов не может быть детей, за редким исключением навроде кошачьих и нескольких видов копытных. Так чего ради? А вот ради такого, признал он наконец, сжимая в своих объятьях Баби. Их роман, если это можно было так назвать, возник и развился стремительно, словно ураган. Падкая, как уже говорилось, на все запретное свинка тоже сразу заприметила появившегося в их кофейне, где она работала официанткой, хмурого, с хитрым и пронзительным взглядом шакала. Что-то в нем было такое, что-то странное, неправильное и загадочное, что моментально привлекло ее внимание. То как он говорил, как ловко уводил в сторону разговор, когда речь заходила о его прошлом, все это будоражило ее фантазию. А Чак... сейчас, почти два месяца спустя, он мог с долей юмора признаться, что его впервые в жизни захомутали. Причем по полной. Всего за пару недель знакомства, эта свинка так плотно проникла в его жизнь, мысли и душу, что он уже и представить не мог ее отсутствия. И ее абсолютно не смущало, что ему уже больше тридцати, а ей недавно исполнилось двадцать, что он хищник, а она... ну вообще, свины были всеядными, хотя традиционно предпочитали растительную пищу. Ну да суть не в этом. И уж абсолютно точно ее не смущало - от слова совсем - его темное прошлое. Напротив, ее возбуждали одни лишь намеки, что постепенно позволял себе выдавать шакал в разговорах с ней, про его карьеру контрабандиста, жулика и так далее. Совсем уж темные свои делишки он все же придержал при себе, справедливо полагая, что даже ее странностям есть предел. Спросите, зачем он вообще рассказывал ей все это? Нууу... это сложный вопрос. Изначально, он просто хотел отсидеться в тихом углу. Последнее время его дела шли не слишком удачно, доходов почти не было, вдобавок, он умудрился поссориться не с теми зверями, так что он предпочел временно покинуть Район Каналов, где обычно проживал и работал. И звонок Уайлда, старого приятеля и компаньона по кое-каким делам, был как раз кстати. Просьба лиса его удивила, но не слишком. Понаблюдать пристально месяц-другой за одним флористом? Да без проблем, тем более за регулярную плату. Привыкший к импровизациям ум жулика со стажем моментально нашел идеальное прикрытие: в кофейне на углу срочно требовался пекарь, а из кухни и подсобных помещений как раз открывался отличный вид на магазинчик клиента. Пожилой баран, владелец кофейни, не сразу принял шакала, нюхом чуя, что этот серошерстный хищник отнюдь не "кроткая овечка", но показанные Чаком поддельные - таких у него было припасено превеликое множество, на любой случай в жизни - бумаги с рекомендациями и диплом кулинара - а вот он, кстати, был как раз настоящим, он когда-то давно от скуки прошел соответствующие краткие курсы - убедили его дать ему шанс. Впрочем, помогло и то, что прочих претендентов на это место попросту не было, а каждый день простоя кофейни сильно сказывался на выручке и без того не слишком прибыльного заведения. Так, в итоге, он и оказался здесь. И встретил Баби. Сама же работа казалась довольно простой поначалу. Флорист оказался тихим медоедом-затворником. Впрочем, для них это вполне нормально, по темпераменту они были так близки к известным флегматикам-барсукам, что их частенько всерьез считали дальними - а то и близкими - родственниками, а черно-белый окрас шерсти только способствовал этому.* Распорядок дня Чака позволял ему практически неотрывно следить за магазинчиком, отмечая всех его немногочисленных посетителей. Вообще, кое-что смущало шакала. Будучи зверем опытным, он мог без труда прикинуть стоимость аренды и прочих затрат на содержание подобного магазинчика в этом районе. Пусть это был не самый фешенебельный квартал, но все же и не трущобы, так что, взяв за основу затраты на содержание кофейни, которые он подсмотрел в бухгалтерской книге хозяина, он пришел к интересным выводам. Вырисовывалась любопытная картина: медоед никак не мог быть в прибыли со столь малым числом клиентов, разве что они покупали у него по сотне букетов каждый. Это было странно... но не более. Он, конечно, доложил свои выводы Нику, но тот лишь сказал продолжить наблюдение и ждать чего-то по-настоящему необычного. Ушлый шакал сделал еще один вывод: для Уайлда это была не новость, и вообще, с этим флористом не все так просто, как кажется на первый взгляд. Это подогрело его интерес, и он включился в работу уже всерьез. Несмотря на традиционную нелюбовь к шакалам, Чак был довольно обаятелен, а годы мошенничества научили его входить в доверие к любому зверю. Спустя месяц он уже знал всех постоянных посетителей кофейни в морду и по именам, знал где они живут, работают, про их семьи, хобби и так далее. Он довольно быстро очертил круг интересующих его зверей, тех, кто хоть как-то входил в контакт с искомым медоедом. Немалую помощь в этом, кстати, оказала ему Баби, она была той еще сплетницей, и при всей ее восторженной наивности обладала немалой наблюдательностью и острым умом. Подчас, выводы которые она делала совершенно интуитивно, пересказывая ему очередную сплетню, заставляли Чака удивленно присвистывать про себя. Короче, "ближний круг" флориста определился довольно быстро, заставив шакала еще больше им заинтересоваться, одновременно породив в нем пока неясное, но уже ощутимое чувство легкой тревоги. И эта тревога дала о себе знать уже на второй месяц, когда Чак засек первого наблюдателя. Сперва шакал занервничал... хотя, чего скрывать, попросту струхнул! Его первой мыслью было: меня нашли! Он уже почти приготовился взять ноги в лапы и дать деру, но быстро понял, что это не по его душу. Затем появился второй. Затем третий. Чак усилил бдительность, одновременно расширив зону наблюдения, и, благодаря новым знакомым в квартале и все той же Баби, быстро распознал еще нескольких подозрительных зверей. Некоторые, правда, были сущими дилетантами, от них за версту тянуло уличной швалью, из тех придурков, которых можно найти в любой подворотне, и готовые за сотку баксов или пару доз дури пойти на все, что угодно. В целом, он сумел выделить три группы, не уверенный правда, работают они по одному заказу, или наниматели у них разные. А вот дальше, он совершил ошибку. Он так увлекся новой работой, точнее, обеими работами - и слежкой, и кофейней, вдобавок с головой погрузился в омут их отношений с Баби, что совершенно забыл рассказать Уйалду о происходящем. Вернее, не совсем забыл. Просто не стал. Новая, тихая жизнь, да еще и неплохо оплачиваемая лисом его так завлекла, что он начал испытывать легкое беспокойство: а что будет, когда все закончится? Что если, расскажи он Нику о соглядатаях, тот скажет ему сворачивать наблюдение? И что тогда? Уходить? Попрощаться с тихими, мирными деньками, с уютной кофейней, с... Баби? Вот так, терзаясь в сомнениях, он и провел без малого месяц, пока не придя однажды утром на работу, он не увидел рядом с цветочным магазинчиком патрульную полицейскую машину, а рядом с ней - машину коронеров. В этот момент у него сердце сжалось и ухнуло куда-то глубоко вниз. Он нутром почуял, что дело плохо, и отныне о мирной жизни можно забыть. Но ему так хотелось... и даже предостережение Ника, переданное через Розалинду, которой он подробно рассказал все свои наблюдения и подозрения, не помогло избавиться от этих раздирающих душу сомнений, так и оставив без ответа главный вопрос: что ему теперь делать? Так, в раздумьях, он провел весь день. Уже неплохо изучившая его Баби заметила, конечно, что он слегка не в своей тарелке, но дипломатично не стала его допрашивать, намекнув лишь, что всегда готова его выслушать. А вечером ему позвонил старина Хорьковиц, доставший все-таки то, что он просил. Искомый диск Чак собирался подарить свинке, просто так, без всякого повода. Что он и сделал, выбросив на время все тревоги и волнения из головы, ощущая непривычное тепло в груди при виде ее искреннего восторга. Тепло в груди и жар в других частях тела... - Чааак, не нааадо... - пролепетала свинка, растекаясь и повисая в его лапах. Всего две недели - и он уже не мог без нее обходиться. Всего две недели - и она уже была полностью заворожена, покорена его прошлым, его образом коварного, плохого парня. Какие-то четырнадцать дней - и они уже оказались в его квартирке, в его постели. У Чака и до Баби были в жизни межвидовые интрижки, как уже говорилось, он не был привередлив. Но это всегда были его сородичи-хищники, а вот со свинкой он имел дело впервые. И это было... уникально. Начать хотя бы с ее тела. Как и у всего ее племени, у нее не было шерсти. У свинов ее вообще не было, даже у матерых и взрослых самцов была разве что щетина, грубая и жесткая. Тогда как у самочек, особенно таких молоденьких и нежных, это скорее был легкий, невесомый пушок. По сути, всего лишь два вида в их разношерстном обществе, слоны и свины, раздеваясь становились по настоящему голыми. И этот контраст завораживал и возбуждал шакала. Каждый раз, раздевая ее, он не мог отказать себе в удовольствии погладить ее розовое тельце, наслаждаясь столь необычным ощущением гладкой, почти голой плоти под подушечками пальцев. Он мог делать это по полчаса и больше, наблюдая как она извивается под его прикосновениями, как его потихоньку взмокающие от возбуждения лапы оставляют влажные следы на ее нежной кожице, придавая ей глянцевый блеск, как она вздрагивает и попискивает, когда он нечаянно - или нарочно - задевает ее когтями, оставляя бледно-красные тонкие полосы на мягкой плоти. И да, она была реально мягкой! Это тоже отличало свинок от привычных ему хищниц, от их поджарых, крепких тел. Баби же скорее напоминала ему нежно-розовое клубничное желе, одновременно податливое и упругое, а в его объятьях она и вовсе растекалась по кровати, открыв ротик и завороженно глядя затуманенными глазками в потолок, пока он ласкал, то грубо, то нежно, ее мягкое, пухлое тельце, поглаживая и растягивая, пощипывая и покусывая, пропуская и покатывая между пальцами небольшие валики плоти на ее талии, или теребя ими большие, пухлые сосочки на животе, под аккомпанемент ее стонов, повизгиваний и похрюкиваний. Если честно, последние изначально его раздражали, уж больно непривычно уху хищника они звучали, но спустя какое-то время стали придавать в его глазах еще больше пикантности в их постельных забавах. Ну а сама Баби... ее заводил сам Чак, то, какой он есть. Заводило то, что он шакал. Что он плохой парень, не просто плохой, а бывший - а может, даже, и настоящий - преступник. Заводили запретность и тайность их отношений. Поэтому, она с восторгом отдавалась ему целиком и полностью, безропотно подчиняясь ему в постели и делая все, что он ей говорит, получая от этого просто неземное удовольствие. Вот и сейчас... - Ну же, крошка, неужели я не заслуживаю хотя бы небольшой благодарности? - хрипло прошептал самец ей на ушко, одновременно облизывая его. Свинка заколебалась, тоже огляделась по быстрому, нет ли кого поблизости, и хитро прищурившись плюхнулась перед ним на колени. Проворные пальчики отодвинули в сторону поварской передник, розовая головка занырнула под него. Тихо вжикнула расстегиваемая ширинка. Шакал негромко охнул и откинулся телом назад на слегка ослабевших ногах, опершись лапами на стол позади. В течении нескольких минут тишину на кухне нарушали лишь далекие звуки пробуждающегося мегаполиса из окна, негромкие хлюпанье и причмокивание, шелест накрахмаленной ткани. Округлый бугор на переднике то вздувался, то опадал обратно, скрывая под собой активные движения самочки. Наконец, Чак тихо застонал и несколько раз резко дернул тазом. Еще через пару минут из под передника вновь вынырнула Баби, с довольным видом облизываясь и глядя ему в глаза с немым вопросом. - Ты чудо, детка! - хрипло произнес он, погладив ее по голове. Свинка просияла и встала. Чак застегнул ширинку, снова сгреб ее в охапку и запечатлел нежный поцелуй на ее пятачке. - Ну все, пора за работу. А вечером, - он подмигнул ей и быстрым жестом засветил ей тугой рулончик денег, который ему вчера передала Розалинда, - мы гульнем как следует! - глазки Баби снова округлились, она вновь облизнулась, но уже от предвкушения узнать, какое незаконное - ну это же Чак, наверняка это была какая-то афера! - дельце он провернул на сей раз. Баби покинула кофейню первой, отпросившись у хозяина пораньше и выпорхнув из дверей с таким счастливым видом, что баран только задумчиво почесал голову промеж крутых рогов. Он встал за прилавком, открыл кассу и принялся подсчитывать сегодняшнюю выручку, делая записи в бухгалтерской книге и время от времени кидая суровые, подозрительные взгляды на убирающегося шакала, которому пришлось задержаться, чтобы привести заведение в порядок после закрытия. Баран был уже немолод и достаточно опытен, чтобы уловить изменения в характере и поведении Баби за последние пару месяцев, благо, он знал ее с самого детства, и не без оснований подозревал, что причиной этих изменений является его новый пекарь. Правда, пока что особых причин сердиться у него не было, свинка не была похожа на несчастную и обиженную самочку, скорее наоборот, так что баран решил повременить с выяснением отношений этих двоих. Как бы там ни было, но настроение у Чака тоже поднялось. Да и в конце концов, сколько можно себя накручивать? Он же простой пекарь в кофейне, ну кто будет к нему присматриваться? Вероятность того, что он мог примелькаться... Дверной колокольчик громко звякнул, и баран за прилавком поднял голову от кассового аппарата, чтобы объяснить запоздавшим посетителям, что они уже закрываются. Выражение его морды еще только менялось с сосредоточенно-задумчивого на недоуменно-встревоженное, когда по коже шакала мгновенно прошел леденящий холодок, а хвост его едва не встал дыбом. Все благодушное, радостное настроение быстро улетучилось. Нельзя почти пятнадцать лет заниматься незаконной, рискованной деятельностью и не обладать при этом достаточно развитой интуицией. Он еще успел заметить, как широко округляются глаза барана, и уже не раздумывая, отдавшись на волю инстинктов схватил ближайший стул и с громким выдохом, крутанувшись на месте нанес им удар не глядя и со всей силы. Сделанный из пластика и металла стул протестующе затрещал, врезаясь и сбивая с ног обалдевшего от неожиданности волка. Чак моментально швырнул останки несчастной мебели во вбегающих следом еще одного волка и леопарда и скрежетнув когтями по полу метнулся вглубь кофейни, на кухню. Сзади послышался возмущенный, грозный рев, разозленные неожиданным отпором громилы преисполнились убийственной ярости. Первым на кухню влетел леопард с оскаленными клыками. По которым тут же и получил, вафельницей. Глухой, тошнотворный звук сминаемой плоти, дополненный хрустом выбиваемых зубов еще не успел утихнуть, как в шакала серым снарядом врезался здоровенный волк. Они оба не удержались на ногах, перелетев через плиту и с грохотом сметя всю стоящую на ней посуду. Волк взвыл от нестерпимой боли, когда на него перевернулась кастрюлька с горячим маслом. Оно уже не кипело, но было еще достаточно горячим, чтобы ошпарить его как следует. Вой тут же прекратился, когда извернувшийся в волчьей хватке Чак схватил его за уши и резким ударом вбил голову серого хищника в дверцу шкафа. Волк облегченно обмяк, а шакал извиваясь ужом выполз из под тяжелой туши и не вставая пополз по направлению к задней двери. - Уыыыыыы! - взвыл он, когда ему на лапу с силой наступила огроменная ножища. С выражением беспредельной злобы на морде, видя изувеченных товарищей на полу, огромный бурый медведь буквально втоптал конечность шакала в пол, с отчетливо громким треском ломаемых костей. Гнев бурого гиганта на этом не утих, все та же нога мощным ударом влетела Чаку в живот, отфутболив пинком через всю кухню. Врезавшись в стену, едва не потеряв сознание от боли, шакал мог лишь с ужасом смотреть, как медведь приближается к нему с явно убийственными намерениями во взгляде, не в силах даже разогнуться. Коричневая туша нависла над ним, здоровенная лапа с не менее здоровыми черными когтями поднялась вверх. Чак прикрыл глаза, не в силах смотреть на собственную смерть. - Гррыыыыы! - дикий рев медведя перекрыл даже треск электрических разрядов, в ноздри шакала шибанула вонь от паленой шерсти. Он открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть падающую наземь, все еще содрогающуюся в судорогах медвежью тушу. К счастью, великан упал не на него, иначе бы просто раздавил и так с трудом дышащего хищника. - Ты живой? - спросил пожилой баран, сжимая в лапе громоздкий электрошокер, явно кустарного производства, но очень мощный, на уровне стандартного полицейского тазера. Такой можно добыть только нелегально, ибо он слишком опасен, им можно и убить, если цель попадется помельче, даже здоровенному медведю хватило всего одного разряда. - Хррр... - шакал смог лишь прохрипеть что-то неразборчивое. Баран гневно нахмурился. - Вот как чуял ведь, что не стоило тебя брать! Знал, что еще пожалею об этом! - он наклонился, ухватил лежащего хищника за плечо, и крякнув от натуги поднял его на ноги. Чак зашатался и оперся здоровой лапой на стену, отчаянно стараясь не упасть. - Проваливай отсюда! И никогда не возвращайся! А я пока вызову копов, скажу что меня пытались ограбить. - шакал отвернулся и медленно заковылял к выходу, подволакивая ноги. Уже выходя в дверь, он услышал сзади торопливые шаги и оглянулся. - На, держи. - баран сунул ему в лапу шокер. - Это на всякий случай. А это, - показал он бумажный конверт и запихнул его Чаку в карман брюк, - твоя зарплата за месяц. А теперь убирайся! - Спасибо... - просипел хищник. - Ах да... - баран проигнорировал его благодарность, - держись подальше от Баби! - Я... - Если ты хоть что-то к ней чувствуешь, то не порти ей жизнь и просто исчезни! - с этими словами рогач резко развернулся и пошел обратно в кофейню, вызывать полицию, думая, чем бы связать громил, пока они не очнулись и не сбежали до приезда копов. Чак с минуту смотрел ему вслед, затем криво улыбнулся, и собрав в кулак все силы и терпение, поковылял как можно быстрее прочь.***
- Такие вот дела... - подытожил свой рассказ Чак. Разумеется, в его изложении не было ни слова о Баби, лишь сухое изложение фактов про слежку и нападение. - У меня мелькнула было мысль остаться и разговорить этих гадов, но решил не рисковать. Пришлось бросить ту квартирку в Саванне, к счастью было запасное жилье в Тропиках, сижу сейчас тут. - Правильная мысль. - в трубке повисло молчание. - Ну а в целом, что намерен делать дальше? Есть какой-то план? - Есть. Хочу свалить из города на некоторое время, поживу в глуши, пока все не уляжется, а там попытаюсь уладить свои проблемы. - Помощь нужна? - шакал помолчал, раздумывая, затем еле слышно вздохнул. - Сам справлюсь. И это, Ник... - Да? - Береги себя. Не знаю, во что ты ввязался, но это крайне опасные ребята. - Спасибо, учту. - нажав кнопку отмены вызова, Чак откинулся на спинку кресла, слегка поморщившись, когда сломанная лапа стрельнула болью. Затем снова включил телефон, пролистал адресную книгу и выбрал один контакт. Он никогда по нему не звонил, потому что... да он и сам не знал, почему. И сейчас он колебался. Спустя долгие минуты он все же ткнул в экран слегка дрожащим пальцем, одновременно включив громкую связь. - Алло? Кто это? - раздался заспанный и такой знакомый голос. - Чак? Это ведь ты, правда? - она всхлипнула. - Ну пожалуйста, не молчи! Я знаю, это ты! - Привет, крошка. - отозвался он. - Где ты? Что с тобой? Кто были эти звери? Мне сказали, что они хотели ограбить кофейню, но ведь это неправда, так? Я была у тебя дома, но там никого, где ты сейчас?- затараторила свинка. - Скажи мне, что проис... - Прости, детка, я звоню чтобы попрощаться. - Ч... что? Я не понимаю... - Хозяин был прав... - у него аж челюсти свело, так тяжело давались ему эти слова. - Я лишь испорчу тебе жизнь. Прощай. - Нет, Чак, что ты говоришь? - Баби заплакала. - Нет, пожалуйста, не... - Чак повесил трубку, швырнул телефон на столик рядом с креслом, кряхтя встал и пошел на кухню. Там он достал из шкафчика бутылку с бренди и большой стакан. Вернувшись в спальню, он снова плюхнулся в кресло, налил до краев стакан и залпом опрокинул его. Ощутив, как обжигающе горячая волна устремляется вниз по пищеводу в желудок, он громко, протяжно выдохнул. Затем повторил. Спустя час он прикончил уже больше пол бутылки, но блаженное забытье все никак не наступало, мешала боль в лапе и... Телефон снова зажужжал, уже сороковой - или пятидесятый? - раз за этот час. Надо было позвонить с другого номера, и сразу его выбросить, угрюмо подумал он. Вот ведь упертая... Горлышко бутылки в очередной раз звякнуло о край стакана, но привычного бульканья не раздалось. Чак с раздражением поднял пустую бутыль к глазам и раздраженно отшвырнул ее в угол. Он сполз вниз по креслу, сложив лапы на груди и бездумно уставившись в потолок. Ничего не хотелось - ни есть, ни спать, ни думать, ни говорить. Даже к алкоголю уже не тянуло. Хотелось покоя. Но проклятый телефон все жужжал и жужжал. - Да ****, что такого непонятного я сказал? - психанул он и схватил трубку. - Ты что, совсем тупая? Я же ясно сказал... - злость сдавила ему горло, мешая говорить. - Чааак... - прорыдала свинка в трубку и у него сжалось сердце. - Пожаааалуйста... - Забудь меня и этот номер! - прорычал он и сбросил звонок. Он снова полулежал, сжав в лапе телефон и глядя в потолок пустыми глазами. Минута шла за минутой, но... больше звонков не было. Спустя минут двадцать он сел, и снова ткнул все тот же номер. Трубку сняли не сразу, спустя почти минуту гудков. - Баби... - в ответ была тишина. - Прости меня, крошка. - послышался невнятный звук. Всхлип, кажется. - Скажи что-нибудь, прошу. - Что тебе нужно? - ее голос был сухим и надтреснутым, словно она обезвожила себя безостановочными рыданиями. - Ты мне... веришь? - она долго молчала, затем тихо-тихо, так что он еле услышал, выдохнула. - Да... - Я не уверен, что смогу сделать тебя счастливой. Не уверен, что заслуживаю тебя... - Мне все равно! - перебила она его. - Да и общество не слишком жалует межвидовые отношения... - Плевала я на всех! - Ты правда этого хочешь, крошка? - потеплел голос Чака. - Да! - звонким, чистым голоском воскликнула свинка. - Спасибо... - прошептал он, чувствуя, как нечто странное, доселе им не испытанное обволакивает его изнутри, сдавливая грудь, рождая тепло во всем теле и увлажняя глаза. Он улыбнулся. - Тогда, слушай что ты должна сделать. Бери все ценное, что у тебя есть, в первую очередь деньги и документы, собери вещи первой необходимости... - начал он деловитым тоном давать ей подробные инструкции. - Вызванное такси отмени, выходи на проспект и лови прямо на дороге... - свинка, сосредоточенно сопя, внимательно слушала, стараясь все запомнить. - Когда приедешь в Тропики, садись на дирижабль, лети на нем до... - наконец, он устало вздохнул и закончил. - Ты все поняла, милая? - Д-да. - слегка неуверенно ответила она. - Не беда, если что, звони сразу. Все, до скорой встречи, жду тебя. И еще раз напомню, никому ни слова, вообще! - Поняла! - она повесила трубку. Чак задумался на минуту, потом набрал еще один номер, по памяти. - Кто это? - хрипло и агрессивно отозвался динамик. - Привет, Лэндон, это Чак! - Алферри? И у тебя хватило наглости... - Я отдам долг. Сегодня же. - Хм... И почему мне кажется, что ты не ради этого позвонил? - Нужно срочно выбраться из города, по-тихой. - Неприятности? - Угу. Так как, поможешь? - В этот раз деньги вперед! - Идет. Что делать? - Ждать, я подготовлю все, к вечеру двинемся. Я позвоню. - и он отключился. Чак посидел еще немного, затем встал и тоже принялся собираться. Кое-какие сбережения у него есть, их хватит чтобы полгодика спокойно прожить в провинции, подальше от мегаполиса. А там придется все-таки вернуться, но к тому времени все наверняка уже образуется. Как бы там ни было, у него давненько не было отпуска, и он намерен наслаждаться каждым днем, проведенным с Баби.***
После рассказа шакала Ник надолго задумался. Итак, он все-таки был замечен. Кем? Теми же, за кем он наблюдал сам, или были и другие, более профессиональные соглядатаи? И вообще, что-то Чак не договаривал, в рассказе явно зияли некоторые пробелы. Он знал его очень давно, этот ушлый прохиндей должен был слинять сразу, как получил деньги, даже без всякого предупреждения со стороны Ника, он и без лиса прекрасно знал правила подобной игры. Так что же это за "делишки", заставившие его отринуть мысли о собственной безопасности? А может нападение вообще не связано с текущим делом, а это ему старые грешки аукнулись? Не зря же он с такой готовностью взялся за эту работу, хотя это не совсем его профиль? До Ника уже тогда, два месяца назад доходили кое-какие слухи насчет Чака, что тот умудрился не поделить что-то с Семьей Ондо и был вынужден срочно покинуть Каналы, свой привычный район обитания. Хотя, с другой стороны, какова вероятность простого совпадения, что на следующий день после убийства флориста за ним кто-то пришел, причем явно с такими же намерениями? Правильно, крайне низкая. - Проклятье, а ведь Роза права... - пробормотал лис вслух. Похоже, он действительно слишком близко подобрался к фигуре, стоящей за всем этим, потому и убили флориста, чтобы Ник не успел ничего из него вытрясти. И да, он все же виноват, слишком затянул с наблюдением, в итоге Чак за это время все-таки примелькался и спалился, и злодей, кто бы он ни был, тут же понял, что скоро из медоеда вытянут всю информацию, и принял решение убрать бедолагу. Ну а шакал... это предупреждение, внезапно понял, или даже скорее ощутил интуитивно лис. Это сообщение персонально для него: перестань копать! Правда, возникает вопрос: а что мешает разобраться с самим Ником, разве так было бы не проще? Ник поморщился и помассировал внезапно стрельнувшие болью виски. Он долго обкатывал эту мысль в голове, пытаясь понять, но в итоге добился только большей головной боли. Возможно... только возможно! таинственный злодей в курсе его хороших, можно даже сказать дружественных отношений с Семьей Биг, и попросту не решается сделать своим врагом одну из наиболее влиятельных и грозных мафиозных Семей города. И это рождает очередную загадку: откуда он это знает? Для большинства зверей, так или иначе относящихся к теневым кругам города, Ник по прежнему персона нон-грата в Тундра-тауне, если, конечно, они вообще знают, кто такой Николас Уайлд. Неужели у него есть источники внутри Семьи Биг? Вряд ли, но все же стоит намекнуть Мистеру Бигу на такую возможность при следующей встрече. Или лучше не стоит? Старая бурозубка крайне трепетно относится к членам своей Семьи, и подобные намеки могут его изрядно разозлить. Ладно, об этом можно подумать позже. Есть и другой вариант причины такой странной терпеливости злодея, но... об этом Ник даже думать не хотел, эти мысли рождали в нем одновременно страх и безудержную ярость, а ему сейчас нельзя терять голову. Спустя почти два года он наконец то вышел на настоящий след, и чтобы пройти по нему до конца, он должен сохранять ясность ума и трезвость рассудка. Ник зевнул, посмотрел на экран телефона и страдальчески промычал: четыре утра! На мгновение он заколебался, идея вернуться в постель, предложенная Розой, вдруг стала очень даже заманчивой. Но стоило ему лишь на секунду расслабленно сомкнуть веки... Этот сводящий с ума аромат крови на языке, эта жгучая резь в глазах... Всего лишь тени, невесомые призраки глупого сна, опостылевшего кошмара, они коснулись его самым краешком, мимолетным намеком на те омерзительно яркие ощущения из недавнего сновидения, но и этого хватило с лихвой. Заснуть уже не получится, мрачно признался он сам себе, грустно вздыхая и смиряясь с очередной бессонной ночью. Он встал из-за стола и направился в свой кабинет. Там он включил компьютер и пробежался глазами по рабочему столу. - Ага, вот оно. - увидел он новую папку с пометкой "Чак". Пока он следил за контрабандистами и бобром, Роза все-таки занесла в компьютер данные, что передал ей шакал. Пора тщательно их изучить. Ник сосредоточился и принялся открывать документ за документом. Чувствовалось, что это Роза постаралась, сделав подробную и удобную выкладку по всем сведениям, так как Алферри, насколько его знал лис, вряд ли бы стал так заморачиваться. - Надо бы на неделе сводить ее куда-нибудь, в благодарность. - Ник внимательно вчитывался в текст. Пусть данных было немного, лишь общие описания внешности и их действий, но тут могло крыться что-то важное, поэтому лис не расслаблялся. Надо отдать должное Чаку, некоторые из соглядатаев были очень даже ничего, шакал спалил их исключительно благодаря опыту и развитой интуиции. Спустя полчаса мозг Ника наконец отошел от отвратительного сна и последовавшего резкого пробуждения, и он включился в работу всерьез, сходил на кухню за чашкой крепкого кофе, достал блокнот, свою любимую ручку-диктофон в форме рыбки, и принялся читать дальше, время от времени отрываясь от экрана, чтобы черкануть пометку на блокнотном листе. Спустя еще полтора часа времени и три выпитых чашки кофе, он откинулся на спинку кресла и задумался, по въевшейся привычке неосознанно постукивая выпущенным когтем по подбородку. Вырисовывалась любопытная картина. Из трех групп наблюдателей, одна выбивалась из общего ряда. Во-первых, это были птицы более высокого полета, на вид вполне респектабельные, представительные звери. Ник не был уверен, что сам бы их заподозрил на месте Чака, оставалось лишь поаплодировать интуиции и наблюдательности шакала. Во-вторых, они включились в дело позже всех. В-третьих... Ник сам не знал, что именно, но было в этой группе что-то... странное. Он еще раз открыл файлы по ним. Серый крупный волк. Внешность вполне стандартная, встретишь такого на улице и не запомнишь. В папке было больше десятка фото, все сделаны в моменты, когда он непринужденно прогуливается мимо лавки флориста. И еще несколько снимков - где он следует непосредственно за медоедом, в тех редких случаях, когда тот все же выходил наружу. Один снимок был сделан прямо в кофейне, куда флорист периодически захаживал. На фото удачно запечатлелся момент, когда сидящий в углу волк бросает якобы случайный, но на деле крайне пристальный и внимательный взгляд на сидящего у окна и разговаривающего по телефону медоеда. Снимок даже уловил, как напряглись и повернулись волчьи уши, стремясь уловить детали телефонного разговора. Следующий - тигр в деловом костюме и узких очках в квадратной оправе, стоит перед витриной "Зеленого рая", рассматривая что-то сквозь стекло. И он же - сидит в припаркованном автомобиле, неприметном городском седане, недорогом, но и не самом дешевом, каких тысячами можно увидеть на дорогах города. Машина стоит в конце улицы, сразу за поворотом, где улица делает плавный изгиб и откуда открывается хороший обзор на цветочный магазинчик. И так регулярно на протяжении нескольких недель, через каждые три-четыре дня. Наконец, молодая, лет двадцати пяти-семи львица. Стройная, высокая, одета скромно, но со вкусом. На вид - типичная секретарша, бухгалтер или иная офисная работница. Казалось бы, как и в чем такую можно заподозрить? Но следующий снимок, где она садится в машину к вышеупомянутому тигру, показывает, что интуиция шакала не подвела. И еще одно фото, снятое издалека, так что подробностей не разобрать, но не узнать львицу, разговаривающую с уже упомянутым волком, попросту нельзя. Остальные группы не представляли ничего особенно, двоих Ник даже узнал. И сразу отмел их в сторону, это просто дурачки, за полсотни баксов согласятся на все, что угодно, скорей всего даже морды нанимателя не видели. Была, правда, там пара фигур посолидней, один олень и черный ягуар. Эти выглядели интересней остальных. Ник скинул их фото себе на телефон, сделав заметку проверить их позже. Кстати, этих двоих Чак тоже отметил особо, добавив запись напротив снимка: "С?". "С" подразумевало "Семья". Иными словами, Чак заподозрил эту парочку, что они работают на какую-то криминальную Семью. А вот это уже давало интересную наводку, данные по членам Семей были не то чтобы в свободном доступе, но и не такой уж тайной. Так что, решил Ник, все-таки стоит наведаться в Тундра-таун. Он решил сделать перерыв и вернулся на кухню, взглянул на кофейный аппарат, поморщился, и решил для разнообразия выпить чаю. Терпеливо ожидая, пока ароматные листья заварятся, Ник вдруг вспомнил про нападение на Чака. - Проклятье, совсем из головы вылетело! - недовольно цыкнул он. Те придурки, по словам шакала хозяин собирался их связать и вызвать копов. А значит, они уже должны быть в камере в участке. А значит... лис закусил губу, раздумывая, затем вновь вернулся в кабинет, забыв про чай. Подойдя к рабочему столу сбоку, он подцепил когтем и аккуратно вытянул неприметный потайной ящичек. Сдвинув в сторону лежащие в нем фотографии и всякую памятную мелочь, он достал еще один сотовый телефон. Включив его, он быстренько набрал текстовое сообщение, и не глядя ткнул кнопку отправить. Тихо пискнув, смс-ка ушла по единственному номеру в памяти телефона, других там просто не было. Что ж, скоро вся информация, что располагает полиция по этим киллерам-неудачникам и по флористу будет у него на лапах, надо просто подождать пару дней. Он вернулся на кухню, налил чашечку свежезаваренного чая, достал из холодильника коробочку замороженного якгурта с ягодами голубики, и отдался во власть чревоугодия. Да, он был сладкоежкой и ничуть не стеснялся этого. Спустя минут двадцать телефон мелодично звякнул. Ник не спеша довыскреб остатки якгурта, с видимым удовольствием облизал ложку, допил последний глоток чая и взял в лапу телефон. Прочтя ответное сообщение, он расплылся в невольной широкой, радостной улыбке. Выключив и вернув телефон обратно в потайной ящик, Ник неожиданно громко зевнул и потянулся, вытянув до хруста в суставах лапы вверх. Желание добрать недостающие часы сна вновь напомнило о себе. Он поколебался мгновение, но память о кошмаре уже ушла, растаяла в процессе работы, так что можно и вздремнуть пару-тройку часиков. Через пару минут рыжий хищник уже вновь растянулся на кровати, уткнувшись мордой в подушку, мерно посапывая и подергивая ушами в безмятежном, спокойном сне без сновидений.