Кровавый сосуд, где потонут ровно двое.

-Мне так чертовски весело, я неимоверно рад, что подошел к концу парад в честь дня Его величества, волшебного имени, чьего произносить мне мерзко так. -произносил голос в приподнятом настроении, по звучанию, словно внезапно разбогатевший. -Однако, я доколе всё ж эмоцию ту сберегу, не значит ли это окончание пиршества?- обратился он к скелету, что был искусно съеден различного сорта насекомыми, к каким обычно питают отвращение. Взяв его руку, маньяк улыбнулся своему отражению в грязном бронзовом зеркале, каких сейчас очень мало, но проще такое найти, чем купить втридорога привычное. -Верно-верно, ты нем и глух, как старик Алакей Стрэндж, я право даже удивлен.- фигура во фраке бежевого цвета сделала крупный глоток алой жидкости в изящном фужере.- Но на худой конец гильотина. - завершил он после небольшой задумчивой паузе в потоке разношерстных мыслей. Весенний вечер столь тёплый, а закаты столь нежные, не зря воспевают сей время творцы. -Его глаза копия глаз мадам Лоулайт...Ах, я помнится мечтал ими завладеть...Но не успел, а жаль.- глаза, обладающие огнем кромешного безумия, беспросветного, такого, одновременно с этим восхитительно тихого, растяжимого. Произнёс это маньяк, глядя на небольшую рамку с портретом господина Эла Лоулайта, глядя так, словно хищник в засаде, жадно пожирая каждый миллиметр полотна. Печальный выдох озарил комнату, почему так печально становилось при мыслях о сеньоры Катрины Лоулайт, они с господином Элом Лоулайтом словно две капли воды, с возрастом он становился лишь больше похоже на свою холодную мамочку. -Ха..х...Её должен был убить я...- лицо вновь озарил чудовищный оскал, смех, разрывающий тишину в клочья и звук разбивающегося фужера из которого багровой речушкой утекла теплая кровь. В свежесрубленную голову какого-то прохожего, без имени, адреса, смысла жизни как и у многих по сей день, пустышки, прилетел, точно в точку на лбу, острейший кинжал. Дворецкий вальяжно подошел к мишени и вытащив оружие произнес монотонно: -Прощения прошу я, но ненависть к роду людскому пылает во мне.