Кровавый сосуд, где потонут ровно двое.

-Я люблю вас. -сколько раз звучала эта фраза в полумраке июньского зарева? Простите, возможно помять автора съёжилась и осталась где-то на столе искусного маньяка, но у меня есть предположение, что как минимум сотню. Сотня - прекрасное число, такое звучное, краткое, мелодичное. Столько оборотов существует с его употребление, за ширмой букв таиться нечто прекрасное. Присматриваясь к элементарным вещам и находить в них что-то далеко не такое элементарное, что одна отданная молитва в душно храме среди фанатичных и не особенно прихожан. -А я вас ненавижу.- сколько раз звучал этот ответ в полумраке июньского зарева? Простите, возможно помять автора съёжилась и осталась где-то на столе искусного маньяка, но у меня есть предположение, что как минимум сотню. Задохнуться - вот что сойдет за высшую форму помилования для него. Кого него? Для всех. Этот мир грешен, грязь, мерзость, похоть и пошлость. Взять бы за руку судьбу и взглянуть глаза с фразой, застрявшей комом в горле: -Где ты, сука, ходишь? А иначе никак. Никак, ведь каждый здесь грешен и каждый как граф питает неприязнь ко всему, просто в разное время, если конечно трезв и здоров. Пара ледяных ладоней сомкнуты на молодой шее, когда же глаза закатываются от нехватки кислорода в легких крепкие, тонкие пальцы расслабляют захват. Но лишь на пару секунд, дав вдохнуть, тут же смыкаются, чтобы не дать убежать. -Вы мой.- хриплый голос дворецкого даёт опомниться, он звучен в этой немой тьме, где испещренные шрамами запястья не в силах противиться. -Убьешь. -звучит не столько вопрос, сколько холодное утверждение, словно юный мозг, воспаленный мыслями о вечном уже знает свою судьбу -Люблю.- ответ очевидно хриплостью своей уже не очевиден. В комнату пробиваются первые лучи солнца утреннего, тогда-то уже стоит искать те самые причины. В такие моменты граф часто перечисляет их у себя в голове. Первая...Вино. Вино, ах, вино. Прекрасный напиток богов, какое по-молодости Иисус поставлял в кабаки, пусть в библии этого факта нет. Напиток горячей юности, когда стихи пишутся лучше, когда ноты читаются с особым трепетом. Вторая...Шахматы. Игра ради которой возможно даже стоит жить. Прекрасная борьба умов, что до пылкой молодости в ней же утопали. Третья...Стихи. Оплот человеческой мысли, фантазий, творений искусства венец. Читая их, погружаться в себя - идеально. Четвертая...Книги. Будь проклят тот день, когда книги руки коснулись и были затянуты туда на век. Писать, читать, о великолепие человеческой природы! Пятая...Пища. Чревоугодие, о смертный грех, по истине смертный. Но будь проклята душа, проданная за сладостные кушанья, они восхитительны! Шестая...Мысли. Отравить или сдобрить. Выбираешь ты сам, как послужит очередная мысль. Седьмая...Закат. Прекрасное...Сладострастное время. Когда романтика витает в воздухе, когда терпкие запахи заглушаются ею. Восьмая...Любовь. Любовь.Любовь.Любовь.Любовь.