Кровавый сосуд, где потонут ровно двое.

Та погода была абсолютно абсолютной. Птичьи говорливые трели радовали любого путника, будь то пьяница, бредущий домой из паба или будущий первооткрыватель в поисках вдохновения, ушедшего так давно к кому-то другому. Вдохновение всегда было словом среднего рода, но поступает как истинная дама сердца. Оно дарует желание творить, разжигает страстный огонь, а тот спешно тлеет, стоит лишь ему немного отойти от творца. Тлеет, словно крылья мотылька, путающего пламя огня за плотным стеклом с сиянием дневного светила. Ах, если бы что-то иное светило кому-то там, далеко, за морем и берегом, на далекой земле, то, быть может одинокие глаза оттенка не светлее угля не смотрели в пустоту с таким ярким желанием. Желанием чего? Кого, быть может? Не в силах понять и этого они лишь вновь опускаются в пол. Каждый зеленеющий лист отдается чем-то жестким, подобно наждачной бумаге, но вместе с тем мягким, словно материнские касания в самом юном возрасте. Городские улочки даже не думают быть дружелюбными, хотя, от их это никто и не требует. Народ давно утратил чувство собственного достоинства и теперь, готовый жить как угодно, молчит. Граф тоже молчит, но не потому что боится, а потому что не знает что говорить с фантомным комком в горле, в который, кажется уже начала впитываться слюна. Аккуратный пируэт, запечатленный в изысканном макете из насыщенных алым пигментом тел, что так заботливо подвешены к потолку. Это платье...Оно прекрасно. Каждая белоснежная оборка вычурна, с раздражающей линейностью завязаны ленты на рыжих кудрях, хрупкой талии, ювелирно испещренных нитями запястьях. Глаза так холодны. Стеклянные, их изумруд с треском погас, а губы сшиты в нежной улыбке. Когда-то она занималась балетом. Её ноги были прелестны, восхитительны, изумительны. Ему это так нравилось, потому ломать их было бы неразумно. Проткнуты насквозь железными штырями, на его взгляд, они были еще более обворожительны. -Юная леди разве не прекрасна?- пустой вопрос, на который не нужен ответ, а тот, что будет дан признается с разгромом неверным. Рядом с леди стоял кавалер. Его рот был наполнен вязкой субстанцией. Кровь. Глаза также пусты, но кожа не так холодна, ведь он стал идеальным недавно. -Кха...-рваный вздох-выдох - единственное, что вырвалось у юноши, чьи глаза становились все более пустыми, на их дне было тепло, но быстро увядающее. -Вам нравится?- творец с томной улыбкой взглянул на заказчика виновника торжества. В ответ прозвучала тишина и лишь звук отвисшей челюсти, что не способны были держать размякшие, начинающие разлагаться мышцы. Та погода была абсолютно абсолютной. Еще двое перестали мешать зарождению цветка любви.