***
Ну, по крайней мере, собор звался не «Чейплвикской церковью»*. Храм был просто огромным, прилегающие к нему земли занимали чуть ли не целый квартал. Громадное строение украшала красивая кладка из серого камня, с четырех углов, возвышаясь над крышей, тянулись к небу длинные острые шпили, а посередине здания располагалась скругленная открытая воздуху звонница с тяжелым бронзовым колоколом. Мэйбл с трепетом разглядывала собор. — Как краси-и-иво! Близнецы прошли к главному входу, в широко распахнутые двойные двери. Внутри все было таким же величественным, как и снаружи. Ровные ряды резных скамей из красного дерева вели к алтарю, на него лился свет из двух больших витражных окон, которые, внезапно подумалось Дипперу, очень напоминали витражное окно в их гостиной. Разноцветные легкие тени опускались от стекол и танцевали на фигуре впереди, которая, как понял Диппер, и была той самой статуей. Она, как и весь собор, была сделана с большой аккуратностью, складки одежды были настолько убедительны, что, казалось, вот-вот заколышутся на легком ветерке, что дул от входа. Дева Мария словно бы замерла, сложив руки в молитве и склонив голову. Белый мерцающий мрамор, из которого она была вырезана, едва ли не светился, опуская на фигуру ареол безмятежности. Только спускавшиеся по щекам кроваво-красные дорожки искажали в остальном мирное выражение ее лица. Мэйбл вперилась в статую внимательным взглядом, в то время как внимание Диппера все возвращалось к двум окнам позади алтаря. — Впечатляет, правда? — послышался из-за их спин знакомый голос. Диппер удивленно обернулся к директрисе. — О, директор Принципелла, — он не был до конца уверен, как ему удалось произнести имя до конца со спокойным выражением на лице. — Рады… Э... встрече. Директриса любезно улыбнулась: — Полагаю, вы ученики Чейплвик Хай? Пришли посмотреть плачущую статую? Мэйбл крутанулась к ним, заведя руки за спину. — Она красивая! — Э. Да, симпатичная такая, — неловко согласился Диппер. — Меня зовут Диппер Пайнс, а это — моя сестра Мэйбл. — О, вы двое, должно быть, новенькие близнецы, — директриса сцепила руки в замок, с любопытством присматриваясь к лицу Девы Марии. — Плачущие статуи. Чудо, иначе не скажешь. «Чудо ли», — чуть было не проронил Диппер. Вместо этого спросил: — Вы часто здесь бываете? — О, раньше — да, — вздохнула директриса Принципелла, все так же озадаченно разглядывая статую. — Видели колокол наверху собора? Я звонила в него каждое воскресенье. Мэйбл издала восторженный возглас: — Звучит так кр-руто! Но там же высоко! Как у вас получалось до него добираться? — О, на втором этаже есть комната с веревкой, привязанной к колоколу. Нужно за нее потянуть, и она двинет колокол. Он довольно громкий, замечу. Слышен на весь город. — Если вы давно знакомы с этим местом... — начал Диппер, мешкая. Директриса Принципелла взглянула на него, кивнула ободряюще, и он поспешно продолжил: — Вы случайно не знаете значения узоров на окнах? У нас дома есть почти такой же витраж. — А, вы имеете в виду девять кругов? Диппер замер: он был уверен, что где-то уже встречал эту фразу. Не заметив его замешательства, директриса продолжила: — На этих окнах изображены девять кругов Рая и Ада. Или, скорее, Инферно и Парадизо, как они зовутся в первоисточниках. Она махнула рукой в сторону левого окна, смело расписанного в яркие оттенки красного. Взору предстала живописная картина заключенных в девяти кругах мучеников, что могло бы выглядеть по-настоящему зловеще, если бы те самые мученики страдали с чуть менее преувеличенными и надуманными гримасами. Но увы — чрезмерные страдания, кажется, были отличительной чертой эпохи, в какую были расписаны окна. — Вот это — Инферно, оно находится в земном ядре. Снаружи можно увидеть души Неупокоенных — или скорее, тех, кто не был ни плохим, ни хорошим. В наказание они должны будут вечность мучатся от укусов насекомых, личинки будут разъедать их плоть. И действительно, силуэты людей окружали полчища существ, которые, должно быть, задумывались как насекомые. Ну, у них было по шесть лапок... Правда, таких насекомых, с человеческими лицами, с человеческими страшными улыбками, Диппер ни разу в жизни не видел. Даже в Гравити Фолз. — Это нечестно, — насупилась Мэйбл. — Получается, они были не совсем злыми, но им все равно придется провести вечность в муках? Директриса Принципелла пожала плечами и продолжила: — А вот, взгляните на самое большое кольцо в круге. Это Лимб**. Заметили, как он отличается от остального Ада? Он и правда отличался. Этот круг был окрашен в ярко-зеленый и сильно выделялся на фоне красных оттенков всего окна. — Это, если можно так сказать, мини-версия Рая, для не-христиан, которые не придерживались веры, но все же были безгрешны. Остальные же круги выглядят как и положено Аду. Они разделены согласно грехам. Если я правильно помню... — Принципелла прищурилась, явно пытаясь припомнить, какой круг отвечал за какой грех. — А, да. Второй круг — похоть, следующий за ним — чревоугодие, потом алчность, гнев, ересь, жестокость, ложь и вероломство. А в самом центре — Сатана, — она указала на середину круга, где был изображен трехликий монстр в оковах, на всех трех лицах которого были очень разные, но одинаково нелепые в своем страдании выражения. — В Аду его держит ледяная тюрьма. Как видите, у него шесть крыльев и три лица: одно — красное, другое — черное, а третье — бледно-желтое. Сердце Диппера ухнуло в пятки. Три лица. — Бледно-желтое? — в конце концов сумел выдавить он. Директриса Принципелла взглянула на него с недоумением. — Ну, да. По крайней мере, меня так учили в молодости. Мэйбл склонилась к нему взволнованно — их, кажется, посетила одна мысль. — Эй, Диппер, ты же не думаешь, что Билл?.. — с беспокойством прошептала она. Диппер растерянно пожал плечами. Не самая редкая палитра же, да? Красный… Черный… Бледно-желтый… К черту. Как только он придет домой — вытрясет из Билла все ответы. ...Стойте. Билл же в рюкзаке. И он наверняка все слышал. Пайнс нервно сглотнул, стоило ему представить, как демон может отреагировать на все это. — Эм, т-так! — Диппер решил сменить тему. — Что насчет второго окна? Это же Рай, да? — О, да. Иногда его еще зовут Парадизо. Как и Ад, он представляет из себя серию концентрических кругов, — правда, здесь они зовутся не кругами, а сферами. На витраже они выглядят как небесные тела, которые вращаются по орбитам вокруг Земли, — она указала в центр окна — на кружок, отдаленно напоминавший Землю. В отличие от своего соседа, окно, изображающее Рай было гораздо более ярким, цветным, на алтарь от него падали радужные блики. — Если я правильно помню, первая от центра сфера — это Луна, за ней следует Меркурий, потом Венера, Солнце, Марс, Юпитер, Сатурн, Сфера звезд и, наконец, Перводвигатель, или Кристальное небо, где живут ангелы. Эту Сферу двигает сам Бог, а она приводит в движение уже все остальные. Сфер всего девять, они символизируют количество ангельских рангов. Ангелы тоже кружат вокруг Бога, хотя на витраже этого не видно, конечно, — объяснила директриса Принципелла. — Интересно, — Диппер внимательно разглядывал окно, — так, получается, все планеты кружат вокруг Земли? Директриса улыбнулась с легкой самоиздевкой: — Здесь все основано на средневековой геоцентрической модели мира. С тех пор наука шагнула далеко вперед, так что эти знания не годятся для уроков. Надеюсь, вы не будете использовать их в школе. Ненадолго они замолчали, разглядывая окна. Ну, разглядывал окна Диппер, а вот Мэйбл все косилась в сторону статуи. От остальной части алтаря ее огородили лентой, что было очень кстати, вот только, думалось Дипперу, чересчур любопытную Мэйбл какая-то ленточка сдержит ненадолго. Кто-то позади них прокашлялся, и Диппер вздрогнул. — Извините, — послышался незнакомый голос, — что вы делаете. Директриса Принципелла обернулась с еще большим удивлением, чем Диппер. — Серафима? Это ты? Говорившей оказалась молодая девушка. Она казалась ненамного старше Диппера, хотя высокой была настолько, что могла бы дать фору всему семейству Венди. Она была одета в черную длинную, до самых ступней, юбку, отчего казалась еще выше. Она сощурилась. — Директор Принципелла. Что Вы тут делаете, — девушка говорила ровно, ее голос, казалось, не выражал вообще ничего. Звучало довольно жутко. Директриса улыбнулась тепло. И на фоне каменного выражения лица Серафимы смотрелось это просто комично. — О, Серафима! Я тебя так давно не видела. Я думала, ты уехала из Чейплвика. — Да. Я вернулась, когда услышала новости. — А ты словами не разбрасываешься, да? Совсем не изменилась, — директриса Принципелла рассмеялась, будто бы и не замечая того, как все больше и больше мрачнело лицо Серафимы. — Ты ведь имела в виду плачущую статую? Очень занимательно, правда? Но мне кажется, на ней все же останутся следы. Разве что ты не планируешь использовать ее как-нибудь еще? Она могла бы неплохо привлекать туристов. «Ты не планируешь»? Выходит, Серафима заправляет здесь... Директриса, должно быть, заметила замешательство на его лице, потому как сказала: — О, Диппер, ты, должно быть, не понимаешь, о чем это мы. Это — Серафима Айронвуд. Собор принадлежит ее семье — ну, вернее, сейчас он принадлежит Серафиме, с тех пор как умерли ее родители. Конечно, в отсутствие Серафимы за собором присматривают, так что ей не приходится быть здесь все время, заниматься рутиной и всем таким прочим. Серафима, это Диппер и Мэйбл Пайнс — мои ученики. Мэйбл слабо помахала, давя из себя улыбку. Серафима на приветствие не ответила. Мэйбл разом спрятала и руку, и улыбку. — Эм. Соболезную о твоих родителях? — попробовал Диппер. — Мгм, — Серафима промычала безучастно. Абсолютно растерявшись, Мэйбл и Диппер притихли. — Серафима, — пожурила директриса Принципелла так, будто говорила с пятилетним ребенком. — Это было грубо. — Хорош гнать, — сказала Серафима вдруг с таким запалом, что Мэйбл и Диппер аж подпрыгнули. — Вы знаете, что это значит. Плачущая статуя. Директриса Принципелла помолчала. — Не могу не согласиться. И все же, это просто раздутая городская легенда, разве не так? — она перевела взгляд на Диппера и Мэйбл. — Видите ли, по Чейплвику уже много поколений ходит очень старая легенда. Почти все местные слышали ее от родителей, хотя эту историю можно поискать и в архивах. Я плохо помню детали, но в целом легенда гласит о том, что, если статуя в соборе начнет плакать, это событие обозначит приход… Ну, я хочу сказать... — Армагеддон, — прервала ее Серафима. — Начало конца. Один апокалипсис Диппер уже пережил, а потому не особо впечатлился. — Ну-ну, это просто легенда. Обычная бабушкина сказка. Кроме того, мы не знаем, каким образом кровь попала на статую. Должно быть, сюда вломился хулиган... — Это случилось на публике, — нетерпеливо оборвала ее Серафима, — есть снимок. — О, — директриса Принципелла осела. — Возможно, стоит отодвинуть статую, чтобы проверить... — Нет. — Но Серафима... — Нет. Если вам больше нечего сказать, уходите. Директриса заметно огорчилась и все-таки отступила. Серафима перевела тяжелый взгляд на близнецов, и те поспешили за директрисой. Они уже почти дошли до выхода, когда директриса Принципелла вдруг заговорила снова: — Кстати, Анжела передает привет. ...Постойте. Анжела? Типа... Их Анжела? Та самая крутая Анжела, у которой одежда на мышцы не налазит? Диппер порывался спросить, но лицо у директрисы Принципеллы было такое, словно она открыла коробку со своими любимыми конфетами, а потом обнаружила в ней только полчища муравьев. То же выражение было на ее лице, когда она увидела, как Чед и Торн угрожали Арчи. ...Да, спрашивать сейчас было бы не самой лучшей идеей. Мэйбл подождала, пока директриса уйдет, а затем шустро склонилась к Дипперу: — Та-а-ак... Это было... — Подозрительно, — закончил Диппер за нее. — Еще как подозрительно, — подтвердила Мэйбл. — Ты очень внимательно рассматривала статую там, внутри. Что думаешь? Мэйбл промычала, хмурясь и упирая руки в бока. — Я думаю… Не уверена, что те слезы можно считать полностью кровавыми. Они, конечно, были правильного цвета и все такое. Но они казались какими-то не такими. Может, это и была кровь, но тогда ее, наверное, развели водой. Диппер взглянул на сестру с сомнением. — С каких это пор ты стала знатоком в области крови? Мэйбл гордо приосанилась. — Прежде всего, Диппер, я художник. — ...И это связано с кровью… Как? — Во-вторых, — продолжила Мэйбл, не обратив на его слова внимания, — я регулярно переживаю событие, широко известное как месячные. — Ах да, — Диппер поморщился. Это слово всколыхнуло в памяти определенные воспоминания. Очень, очень плохие воспоминания. О том, как он бегал в супермаркет, и стоял в отделах женской гигиены, и отчаянно пытался понять разницу между прокладками тонкими и на каждый день, с крылышками и без… И еще ведь были тампоны, а их как выбирать надо? И еще ему вспомнилось, как он бегал от дома до мусорных контейнеров с пакетами в руках, и пытался держать их далеко от себя настолько, насколько это вообще возможно, и еще как ездил до аптеки за обезболивающими, и, о, погодите, Мэйбл еще хочет шоколада? И бутылку горячей воды? Что-нибудь еще, Ваше Величество? Ой, ай, хорошо, ладно, зачем сразу подушками кидаться... — Так. Я понял. Мэйбл знающе подняла брови. — Так вот, я подумала. Это новое обстоятельство требует дальнейшего расследования. — Надо вернуться, когда той девчонки не будет поблизости. — Вернемся сегодня ночью! — Сегодня ночью, — подтвердил Диппер. Они обменялись широкими улыбками.***
Когда они выскользнули на улицу, дома было тихо. Стояла полночь, и родители, судя по сопению и храпу, что доносились из их комнаты, крепко спали. В своей тонкой куртке Диппер зяб от холода ночного воздуха, но был слишком взволнован, чтобы обращать на это внимание. Давно он таким не занимался. Они с Мэйбл сели в поздний автобус, не замечая любопытных взглядов водителя. Внутри в такой час было пусто. Из пассажиров — два человека, не считая близнецов, на весь салон. Пожилая леди неодобрительно косилась в их сторону из-под очков и полу-спал мужчина с кейсом на коленях. От него несло выпивкой. Мэйбл хихикнула возбужденно, в нетерпении похлопывая в ладоши: — Будет так весело! Диппер подтянул рюкзак к себе на колени. Билл до сих пор был внутри и, когда Диппер проверял в последний раз, его глаз был закрыт. До сих пор Пайнсу так и не удалось улучить момент для того, чтобы вытрясти из противного треугольника нужные ответы, но Диппер собирался устроить демону настоящий допрос, как только они закончат с этой поездкой. Недолго тебе ждать осталось, Билл Сайфер. — Кстати, — начал Диппер, и Мэйбл отлепила нос от окна и повернулась к нему, — вечером я посмотрел окно в нашей гостиной. Как оказалось, пусть оно и было похоже на те витражи, что стояли в соборе — те же круги, один внутри другого, — все же они немного различались. Во-первых, на витраже у них дома не было никаких фантастических созданий. Он был довольно простым, складывался из разноцветного матового, почти непрозрачного стекла, где каждый круг имел собственный цвет. На общем фоне выделялся только центральный кружок: он был бесцветный, из стекла самого обыкновенного. Сквозь него можно было увидеть их садик. Ну, а во-вторых… — На витраже у нас дома десять кругов, а не девять. — Может, это просто совпадение? — предложила Мэйбл. — Не думаю, что узоры с кругами на витражах такие уж редкие. — Наверное, — Диппер нахмурился. — Или может быть это ошибка! — Мэйбл взмахнула руками, и длинные висячие рукава ее свитера взметнулись следом. — Может быть художник что-то перепутал и нарисовал девять кругов вокруг первого. Или у лишнего круга может быть какой-то глубокий смысл! Он может значить, например… Эм… — тут Мэйбл оборвалась. — А еще я понял, где раньше встречал упоминание о девяти кругах. В одном из дневников! — Стой, что? Правда? — Ага, там, где нужно читать под ультрафиолетовой лампой. Автобус начал тормозить, и Диппер спрыгнул со своего места, Мэйбл последовала за ним. Пьяный бизнесмен забормотал что-то про слабаков, а потом стих. — Вообще-то там просто было написано «девять кругов, девять кругов» много раз, но я думаю, это может быть как-то связано с теми окнами. Мэйбл выпрыгнула из автобуса. — Думаешь, следует попросить его о помощи? На краткий миг Дипперу вдруг подумалось, что она говорит о Билле. Потом он понял, что, должно быть, Мэйбл имеет в виду Стенфорда — в этом было значительно больше смысла. — Было бы неплохо. Можем позвонить ему потом. Так, ладно, мы пришли. Под покровом ночи собор выглядел гораздо менее дружелюбно. Шпили, которые при свете дня словно тянулись к солнцу, сейчас возвышались над детьми угрожающе. Силуэт церковного колокола, что виднелся на фоне ночного неба, был похож на зрачок огромного всевидящего ока. Близнецы тихо скользнули в тень, нервно оглядываясь по сторонам. Осторожно, изо всех сил стараясь не шуметь, Диппер толкнул огромную входную дверь, но ничего не вышло. Она была наглухо закрыта. — Надо найти другой способ попасть внутрь, — прошептал он Мэйбл, и та кивнула. Они двинулись в сторону заднего двора в огиб здания. В отличие от лицевой стороны собора, которая хоть и была довольно старой, но все же содержалась в ухоженном виде, внутренняя сплошь заросла зеленью. Мейбл коротко вскрикнула, когда споткнулась о корень дерева — земля была неровной. Диппер вовремя подхватил сестру, чтобы она не упала. — Упс! Ха-ха, спасибо, братик! — он помог ей снова крепко встать на ноги. — Ничего себе, тут что, нет никаких входов, кроме парадного? Разве двери церквей не должны быть открыты для бедных грешников, ну, вообще всегда? Диппер вгляделся в темноту. — Может, если получится достать до вон того окна… — он указал на небольшую приоткрытую створку высоко над ними. Судя по всему, окно было какого-то сложного типа, где механизм затвора располагался отдельно от самого окна. — Но вряд ли мы дотянемся. Мэйбл подскочила к нему, наобум перемахнув через очередной торчащий из земли корень. — О! о! Знаю! Заберись ко мне на плечи, как в черлидерской пирамиде! Я как раз недавно познакомилась с парой черлидерш, они показали как это делается! — А разве для чирлидерской пирамиды нас не должно быть больше двух? — справедливо засомневался Диппер. — К тому же, не уверен, что «показали как это делается» означает, что у тебя есть необходимые сила и ловкость для исполнения таких трюков. — Пф-ф! Прекрати быть занудой, Диппер. Я умею делать всякие чирлидерские штучки! Смотри! — и прежде чем Диппер успел бы возразить, сестра рванула вперед, каким-то образом умудрилась выполнить сальто на неровной земле, а затем твердо приземлилась на торчащий деревянный настил. — Видишь?! К несчастью, брусья, из которых был сложен непонятный настил, видимо, прогнили от времени, потому что мэйблово «Видишь?!» заглушил громкий треск, а потом она и вовсе внезапно пропала. Диппер, испуганно вскрикнув, тут же заторопился вперед. — Мэйбл?! Боже мой, Мэйбл, ты в порядке? — он, откидывая с пути щепки, чтобы лучше видеть, свесился вниз, куда вел, как оказалось, деревянный люк. — Мэйбл?! — в его руки попадали занозы, больно застревая под кожей. Диппер наверняка не сможет держать ручку весь следующий месяц — так сильно он царапал острыми щепками руки. — Ох, — раздался голос Мэйбл не слишком далеко внизу, и Диппер с облегчением перевел дух, а затем спрыгнул вниз к сестре. Она упала на живот, но, кажется, не поранилась. Диппер поспешно проверил, нет ли у нее серьезных травм — кости не сломаны, только разодраны ладони и коленки, глубоких ран не видно — и обнял крепко, когда понял, что она невредима. — Боже, Мэйбл, больше не пугай меня так, — сказал он слабым голосом. — Можешь идти? — второй раз за ночь он помог ей подняться на ноги. — Я в порядке, Диппер — через силу улыбнулась Мэйбл, желая успокоить брата. — Ох, ну и дурацкая же была идея. В следующий раз, когда я решу сделать что-то глупое, останови меня. — Я пытался. Диппер вгляделся в темноту. Они оказались в каком-то коридоре; по ощущениям — и стены, и полы были выложены крупным потрескавшимся камнем. Отесан он был грубо: видимо, поэтому Мэйбл и поранилась. Диппер достал телефон и включил фонарик, чтобы они могли видеть, куда идти. За ноги то и дело цеплялись растения — густая зелень тянулась от углов коридора, по каменной кладке ползли побеги плюща. Близнецы остановились у винтовой лестницы. — Так знакомо, — произнес Диппер. Сколько раз они находили похожие тайные ходы под Гравити Фолз? Только вот это был не родной и чудной Гравити Фолз, где загадок всегда было пруд пруди. Это был серьезный, порядочный Чейплвик. Зачем в Чейплвике понадобился тайный ход? Они зашагали вниз по лестнице; Диппер держал ухо востро — старался не проглядеть какие-нибудь спрятанные ловушки. Но, кажется, Чейплвик все же был достаточно порядочным, и тот, кто построил эти туннели, очевидно не счел нужным снабжать их всякой изощренной защитой, вроде летающих отравленных дротиков, ям со змеями, огромных шипастых человекодробилок или прочих штук, которые бы не преминул установить какой-нибудь житель Гравити Фолз. Они еще спускались вниз, когда Диппер вдруг кое-что вспомнил: — Эй, Мэйбл? — Что, Диппер? — Когда я полез за тобой через тот люк, то сильно поранил руки. Но странно, — он посветил телефоном на ладони, — Они не болят. И вообще с ними все в порядке. Мэйбл внимательно вгляделась в его руки. — И правда странно. Может, ты просто не так уж сильно поранился? Диппер нахмурился. — Ага. Давненько я не получал никаких травм. Видимо, просто забыл, как мне обычно везет, — если подумать, то с тех пор, как он получал настоящее увечье действительно прошло много времени. Взять тот же случай с Чедом — Дипперу ведь каким-то чудом удалось избежать фингала... Диппер хмыкнул про себя. Он оставил свои размышления, когда они с сестрой вышли в длинную тесную комнатушку со сводчатым потолком. В отличие от коридора, в этой комнате потолок был выше, а стены, как и в коридоре, были выложены камнем. Чтобы рассмотреть все получше, Диппер поводил фонариком из стороны в сторону. И хоть здесь, глубоко под землей, было холодно и сыро, мурашки по спине Диппера забегали совсем не поэтому. — Эм... Знаешь... — выдавил он, — по-моему, это катакомбы. Мэйбл повернулась к нему, выпучив глаза. — Имеешь в виду, настоящие, в которых складывают покойников? Она быстро отдернула руку, которой до этого опиралась на стену. — Иу! Это жутко. И противно. Но тут хотя бы не пахнет мертвечиной, — она на пробу втянула воздух. Они пошли дальше, и Диппер заметил ряды ниш в стенах, видимо, служивших для захоронений. Взглянуть поближе и проверить ему не хотелось. В конце концов близнецы наткнулись на что-то вроде каменной мозаики, целиком занимавшей одну из стен. Диппер подсветил ее фонариком, внимательно вглядываясь в панно. Оно было выполнено тонко, в той же художественной манере, что и витражные окна в соборе. Толпа страдающих людей внизу, над ними что-то вроде ангелов — ну или подобие крылатых людей — с вытянутыми руками. Края мозаики обрамляли слова, написанные буквами, которые Диппер не узнавал. Хотя было и то, что он узнал сразу — знакомый узор из кругов прямо в середине панно. — Эй, Мэйбл... Он обернулся в ее сторону. И в ужасе распахнул глаза. — Мэйбл, осторожно!