Conspiratheory

Диппер среагировал слишком поздно. Мэйбл сильно приложили по затылку большим подсвечником, и она разом рухнула на землю. — Мэйбл! Позади стояла Серафима Айронвуд, злостно глядя на них, в одной руке ее был зажат тяжелый деревянный крест, в другой — тот самый подсвечник. И прежде, чем Диппер успел до конца осознать, что произошло, она быстро ударила крестом — и Пайнс, вскрикнув от боли, впечатался в стену позади себя так, что посыпалась каменная крошка. Серафима замахнулась снова, но каким-то чудом Дипперу удалось юркнуть вниз — он упал на пол в тот самый момент, когда крест врезался в стену. О боже, а ведь это могла быть его голова! Почему в последнее время ему так везло на сильных девчонок? Серафима замахнулась кулаком, но Диппер в последний момент перехватил ее руку, чего она, судя по всему, не ожидала. Один – ноль в пользу тренировок с Анжелой. Но вот чего не ожидал сам Диппер, так это того, что Серафима так быстро спохватится и таки заедет ему в челюсть другой рукой. В глазах у Пайнса мигом потемнело, во рту появился железный привкус крови — он прикусил язык. Она кинулась на него, впечатывая головой в стену снова и снова. Было нестерпимо больно, голова как будто превратилась в месиво, он кричал — а она говорила, и каким-то образом он ее слышал. Она говорила, ее голос был по-обыкновенному ровный, будто она вовсе не колотила его как мешок картошки. — Удивительно. — Она бросила его на другую стену и припечатала коленом поддых. А Диппер только и мог, что дышать со свистом и давиться кровью. — Тело человека не может выдерживать такой сильной боли. Простой человек уже давно бы отключился на твоем месте. Как твоя сестра. Она заломила ему руку, он почувствовал тупой треск кости, внутри что-то будто лопнуло, и он взвыл — плечо прострелило невыносимой болью. Будто не обратив внимания, Серифима продолжила: — Ты ведь не обычный человек, правда? — Она снова пнула его поддых. Боль мешалась, таяла, сливалась в единый бесконечный пожар. Диппер уже не понимал даже, куда била Серафима. Он отстраненно слушал, как трескалось что-то еще — сломалась еще одна кость. Точно. То было запястье. А вот Серафима врезала ему по лицу. Похоже, свернула нос. Еще откуда-то текла кровь. А потом Серафима остановилась. Диппер упал на землю, слабо хватая ртом воздух, застонал — в тело быстро начала возвращаться чувствительность, а вместе с ней и невыносимая боль. Он попробовал поднять веки, но все, что увидел вокруг — размытые тени. Он не был уверен, было ли то из-за темноты, или оттого, что Серафима как-то повредила ему глаза. И вдруг Диппер с удивлением всхлипнул — его вывихнутое плечо встало на место. Само по себе. Треугольный шрам на груди — тот, что связывал его с Биллом — словно бы загорелся огнем. Серафима произнесла, стоя над ним: — Так я и думала. Она подняла его за шкирку — бороться у Диппера не было сил. Пальцем ощупала его руку — больно, но и близко не настолько, как было всего пару мгновений назад. — Заживает. — Она отпустила Диппера, и он рухнул назад на пол. — У тебя срастаются кости. На глазах исчезают синяки. Кровь будто впитывается назад в кожу. Она сделала паузу, а затем спросила отрывисто: — Что ты такое? Диппер попытался что-то сказать, но даже ему собственная речь казалась невразумительной. Он сплюнул кровью вперемешку с какой-то водянистой жижей, и попробовал снова: — Просто ребенок, — наконец выдавил он. — Просто ребенок, — эхом повторила Серафима — было видно, что такой ответ ее не убедил. — Тогда что ты здесь делаешь. — Пришел, чтобы… Разгадать тайну. Диппер кое-как поднялся на ноги, сцепив зубы — каждая клетка его тела до сих пор горела адским пламенем. — Тайну. — Да. Плачущая статуя. Он зажмурил глаза и поморщился от ощущений в исцеляющемся теле: того, как раны обрастали новой кожей, срастались разорванные сухожилия. Как будто по коже и под ней ползали и жалили полчища насекомых. — Мэйбл хотелось узнать, каким образом это произошло. Мы и раньше такое делали. Разгадывали тайны. Серафима молчала несколько долгих мгновений. — Сегодня утром, — наконец сказала она, — в соборе. Я верю своему чутью. Мое чутье говорило, что тебе не место в церкви. Я ощутила твой дух. Ты источал что-то дьявольское. Опасное. — Что? Я — что-то дьявольское? Опасное? В каком смысле? — Диппер сощурился на нее в недоумении, а потом его осенило. Вдруг ему стало по-глупому, отчаянно смешно. — О Боже. Боже мой. — Не произноси имя Господа всуе, — пробормотала Серафима растерянно. — И над чем таким ты смеешься. — Просто… — выдавил Диппер сквозь внезапный приступ хохота. Видимо, он потерял по-настоящему много крови, потому как мыслить здраво у него сейчас не получалось. — Просто посмотри, что лежит в моем в рюкзаке. Серафима озадаченно подняла рюкзак с земли — когда она напала, Диппер уронил его вместе с телефоном, который, по счастью, не побился. Серафима порылась внутри и двумя пальцами вытащила треугольную фигурку, осторожно, как если бы ей было слишком противно держать находку всей рукой. — Ну и что это. — Это, — сказал Диппер, — демон. То есть, был раньше. — А. — Мы запечатали его силы пару лет назад. — Понятно. — Серафима бросила Билла назад в рюкзак и обтерла руку о юбку. — Так я ощутила этого демона. Похоже, я неправильно поняла ситуацию. Но это все равно не объясняет твое исцеление. — Да я и сам о нем не знал, — признался Диппер. — Но это многое объясняет, если подумать. Наверное, все из-за заклинания, которым мы его запечатали. Нам пришлось привязать его ко мне, так что, по идее, сейчас он зависит от моих жизненных сил. — Мм, — угрюмо промычала Серафима. Она подала Пайнсу рюкзак и телефон, наблюдая, как он с трудом встает на ноги. Под руку попались удобные поручни — Диппер был почти полностью уверен, что то были борты здешних могил, но сейчас его это заботило мало. — Так… Э… Серафима, правильно? — да что не так с именами в Чейплвике?* — Ты знала про это место раньше? — Нет, — Серафима ответила. Она подняла с земли Мэйбл — та была все еще без сознания — и перекинула ее через плечо. Одной рукой. Ага, сильная до нелепости. — Услышала шум. Решила проверить. Взяла подсвечник и распятие на всякий случай. Увидела вас. Знала, что твоя сестра — обычный человек, так что ее я просто вырубила. Она скоро должна очнуться. Диппер поморщился. — И что бы случилось, если бы я не смог исцелиться? Серафима пожала плечами. — Ты должен был отключиться с первого удара. Этого не случилось, что подтвердило мои подозрения. Приношу извинения, кстати. Извинения, особенно данные с такой легкой руки, весили не очень-то много и ущерб явно не покрывали. Диппер здраво рассудил, что возражать не стоило. — Кстати, почему ты так злилась? Или ты избиваешь всех людей, которых считаешь подозрительными? — он включил фонарик на телефоне — экран после драки уцелел лишь чудом. Видимо, его мобильнику везет много больше, чем ему самому. — Не избиваю, — ответила Серафима, двинувшись вниз по коридору. Ее, казалось, заинтересовали ниши — она вела по ним рукой, когда проходила мимо. — Я должна была быть осмотрительней. Плачущая статуя — предвестник Армагеддона. Некоторые существа очень ждут его. Из-за демонического духа, который от тебя шел, я решила, что ты имеешь какое-то отношение к этому. Поэтому я напала. Ну, Билл и правда был всадником апокалипсиса. Просто не совсем этого апокалипсиса. Они завернули за угол, потом еще за один. Диппер начал догадываться, какой формы были эти катакомбы. — Знаешь, мне кажется, мы ходим по спирали, — на другом конце коридора, по которому они шли — уже не такому длинному, — виднелся еще один поворот. Здесь стены были гладкими и ровными, только ниши — которые, скорее всего, были могилами — вдавались в их глубь. Каменной кладкой оказался обложен только первый коридор. — Ты прав, — сказала Серафима. — Возможно, ответы кроются в центре спирали. Они шли дальше. Диппер переставлял ноги через еще не утихшую боль. Серафима, кажется, никаких трудностей не испытывала, хоть и несла на своих плечах Мэйбл. Она окинула его быстрым косым взглядом, а затем протянула руку. — Если тебе нужна помощь — у меня есть свободное плечо. Диппер уставился на нее недоуменно, а когда до него дошло, что она имела в виду, то чуть не подавился. — Стой… Ты не… То есть… Меня не нужно нести! — в конце концов выдавил он с негодованием. — Как скажешь, — ответила Серафима, приподнимая уголки губ. Она что, только что пошутила? Наконец, они наткнулись на дверь. Она была сколочена из тех же покрытых плесенью и лишаем старых досок, что и люк, и в общем-то напоминала часть забора. Серафима покрутила круглую медную ручку, украшенную узорами. — Закрыто, — сказала она. — Замочной скважины нет. Наверное, она запирается изнутри. Однако замок нашелся почему-то над дверной ручкой. Диппер нахмурился, внимательно разглядывая механизм. — Знаешь… Этот замок… — он посветил фонариком прямо на него, — он совсем новый. Серафима, понимая, что это может значить, нахмурилась. Она потрогала замок: большой, но самый обыкновенный — такие ставят на двери кабинетов, к примеру, в офисах или школах. В отличие от ручки, он был серебристым — видимо, из нержавеющей стали, хотя ржавчина на нем все же кое-где была — очевидно, из-за здешней слишком большой влажности. — Кто-то спускался сюда не так давно. Диппер заглянул в скважину. — Мне кажется, я смогу открыть его. В рюкзаке у меня есть отмычки… — Незачем, — ответила Серафима. Она отступила назад на пару шагов, опустила Мэйбл на землю. Затем замахнулась ногой, подалась вперед и, прежде, чем Диппер успел сказать «Ты серьезно?», долбанула по двери, выбивая замок и разнося в пух и прах хлипкие доски. Щепки полетели во все стороны. Остаток двери, который остался висеть на петлях, жалобно скрипнул, распахнувшись. Серафима довольно кивнула, упирая руки в бока. Диппер вылупился на нее с открытым ртом. До нелепости сильная. Она вошла в небольшую, как оказалось, комнатку. По стенам тянулись круглые трубы. Диппер двинулся было рассмотреть их получше, но наткнулся на Серафиму, примерзшую к месту. — Иисусе. — Ах, так тебе, значит, можно поминать имя Господа всуе? И что вообще ты там нашл... — Он замер, когда заметил то же, на что смотрела Серафима. Кучу крохотных старичков на полу. Они во все глаза вылупились на Диппера и Серафиму. Диппер и Серафима во все глаза вылупились на них. Первым нарушил тишину один из крохотных старичков. Он радостно заголосил: — Вишь?! А я грил вам, парни, послание-то сработает! Всего-то и надо было, что в чакову шляпу воды налить, чтоб эти новомодные ерундовины ее высосали! Он воткнул железную пику — все маленькие человечки почему-то при себе имели железные пики — в то, что, как оказалось, было пластиковым шлангом. Все эти штуки на стенах — все были шлангами. — ...Эм… Так кто вы такие? — наконец выдавил Диппер. Серафима рядом с ним, казалось, пребывала в состоянии глубокого шока. Маленькие человечки чем-то напоминали гномов из Гравити Фолз. У них тоже были белые бороды, такие же носы-пуговки, такие же красные колпаки. Разве что их глаза были красными, ногти — длинными, и больше походили на когти, а за пазухой все они держали те самые железные пики. Другой маленький человечек вышел вперед, снимая шляпу. — Мы зовемся Красными колпаками, мой юный друг. Как-т раз забрели мы сюда, да й застряли. Зашли, значит, закрыли дверь, а она — раз! — и заперлась! Прямо за нашими спинами! Помереть да не встать, не иначе! — Зачем вы здесь. — Серафима, кажется, сумела собраться. Красный колпак засмущался, зашоркал туда-сюда по земле своим кованым башмаком. — Хе-хе. Дело-то такое, прелестная мадемуазель, мы-то живем в лесу — тут, недалече. Как прослышали, мол, снести дом наш хотят, так и решили поискать пристанище получше. Нашли мы, значит, эту прелестную яму, очень даже неплохую, в общем-то. А потом — раз! — застряли! Сидели здесь один Бог знает, сколько... — Не произноси имя Господа всуе, — на автомате вставила Серафима. Диппер же все еще пытался прийти в себя после «прелестной мадемуазель», сказанного в ее адрес. — Терь не буду. Так вот, застряли мы, значит. Проголодались как волки! Бедный Чак. Первым почил, — он указал на, как понял Диппер, крохотный скелет. — Ну мы й взяли его шляпу, замочили вун там вун в воде... Диппер протиснулся к небольшой пластиковой емкости, на которую указал Колпак. Бледно-желтый тазик был явно продуктом современной эпохи. Диппер перевернул его — «СДЕЛАНО В ИНДИИ» было выбито на бортике. — Где вы достали воду? — А, так вун, с крыши капает, — Красный колпак указал на лужицу в стороне. — Воды тут будь здоров, уж поверьте. Так вот, налили мы, значит, воды в эту вот ерундовину, а потом по очереди стали колесо вун то, рядом с ней которое, крутить, и опа! Воду всосало как ту пчелу Питеру в его большой могучий нос! Эйдан — вун он — решил, что если ваша вода станет красной, вам захочется спуститься и проверить. И шо думаете? Прав он оказался! Красный колпак — Эйдан, очевидно — раздулся от гордости. — Грил же! Серафима осмотрела механизм. С шумом втянула воздух. — Эти трубы наверняка ведут к глазам статуи. Теперь ясно, откуда слезы. Но кому… — тут она прервалась, — кому бы понадобилось все это устанавливать? И зачем? Таким выразительным Диппер ее голос еще не слышал. — Без понятия, — сказал еще один красный колпак. — Я голодный. Давайте-ка достанем нам всем еды! — Стойте! — воскликнул Диппер, когда Колпаки начали собираться: стали подбирать свои шляпы и пики, переговариваясь между собой. — Я хотел спросить, вы когда-нибудь встречали других гномов? Они из Красных колпаков усмехнулся. — Агх. Да, слыхали мы про этих веганов. Веганов! Умереть да не встать! Терпеть этих типов не можем. Остальные Красные Колпаки согласно зашумели с отвращением в голосе. — Хошь узнать, как понять, веган твой приятель или не? — воскликнул один Красный колпак. — Те даж спрашивать не над, он сам все скажет! — ремарка была встречена буйным смехом его соратников Колпаков. — Подождите, а что вы тогда, парни, едите? — полюбопытствовал Диппер. Колпаки внезапно смолкли. По телу Диппера вдруг побежали мурашки, никак не связанные со здешней температурой и сыростью. Красные Колпаки переглянулись, а затем дружно обернулись к Дипперу с одинаковыми зубастыми улыбками на лицах. Диппер заметил еще одно их отличие от гномов из Гравити Фолз. У них были очень, очень острые зубы. Диппер сделал шаг назад. Он переглянулся с Серафимой, стоявшей сбоку. От двери они были слишком далеко. Если Колпаки решат напасть, у них не будет никаких действенных путей отхода — человечкам каким-то образом удалось выстроиться аккуратным полукругом, а они и не заметили. — Та-ак… Насчет Чака… — начал Диппер в надежде отвлечь колпаков, — как именно он умер? — Чак долго не протянул, — один из Колпаков ответил, угрожающе сверкая глазами. — Но достаточно, шоб мы остались сытыми, а наши шляпы — красными. Сердце Диппера ухнуло вниз. Так их шапки были красными из-за… — Ну-с, было приятно познакомиться, — сказал еще один Колпак, — Даж не знаем, как вас отблагодарить, шо выпустили нас из этого вот заточения. Вы тока не принимайте близко к сердцу — круговорот жизни, как никак. Красные колпаки зашагали навстречу своим невезучим жертвам. Двинулись вперед, скаля зубы и выставив пики. Диппер попытался защититься от них, но Колпаки оказались на удивление сильными и проворными: уклонялись от его рук, карабкались по ногам, размахивали и тыкали острыми пиками. Вдруг в Диппера воткнулась одна, проткнула, и он вскрикнул. Колпаки протыкали его ноги, живот, попали между ребер — прямо в легкие. Кажется, Серафима боролась чуть успешнее, но даже у нее только и получалось, что сдерживать Колпаков, отшвыривать в стены и пинать, пока они пытались вскарабкаться на нее. Но все, что она делала, похоже, лилипутам никак не вредило: они просто вставали и снова бросались в бой. Было видно, Серафима тоже долго не продержится. Диппер закричал, а потом захрипел, когда какой-то Колпак попал ему в трахею — проткнул шею насквозь. Пику тут же вытащили — из раны хлынула кровь, — а затем воткнули опять. — А вун этот вот — крепкий малый! — воскликнуло существо радостно. — Они ж обычно быстро вырубаются, а этот еще вун какой! Диппер беспомощно пытался дышать, Господи, как больно, как больно, как больно, как больно. Это намного, намного больнее, чем поломанные кости. Холодные железяки прокалывали его органы, их вынимали, и снова, и снова вонзали… Он теперь был и не человеком совсем, а одной огромной раной, и все равно — о Боже — пылал в агонии. Сквозь какофонию шума и боли откуда-то из коридора до Диппера донесся голос кого-то из Колпаков: — Эй, парни! Угадайте-ка, шо я нашел! Еще одна юная особа, да уже готовенькая! В каком-то порыве, через бесконечную ослепляющую боль — как же больно, как больно, как больно! — Диппер с ужасом раскрыл глаза. О нет, Мэйбл. Мэйбл исцелиться не сможет. Они убьют ее — ей нельзя умирать, он не позволит, но он же никак не может ей помочь, ему нужна помощь — никто не поможет, о боже, как больно. Он попытался закричать, постарался изо всех сил. Изо рта не вышло ни звука. Диппер только и смог, что пробормотать беззвучно:

На... помощь... ...Билл. . . .