***
Митя не морозился, Митя себя дозировал. Он действовал на уровне интуиции, даже не представляя, насколько правильно себя ведет — подогревая и поддерживая интерес. Каких моральных сил ему это стоило, описать сложно, но он старался. Всеми этими редкими встречами, случайными и не очень взглядами, парни привязывались к друг-другу все сильнее, сплетались будто корнями. И ему тоже хотелось подойти ближе, обнять сильно, крепко и не отпускать — ни на шаг, ни на миллиметр, ни на минуту. Что Митя знал теперь точно, Матвей ему нужен, нужен с большой буквы — весь. Вот только он боялся, боялся делать шаги к сближению. Вдруг он не правильно все понимает? Вдруг объект интереса банально пошлет? Нужно подождать еще чуть-чуть, дождаться нужного момента. В столовой как всегда: море голодных школьников превращали обед в кормление озлобленных тигров в зоопарке. Стоять в очереди, когда хочется осмотреться по сторонам, найти ЕГО, успокоить расшатаные нервы чем-то большим, чем короткие переглядки! Но нельзя. Митя представил, как это будет смотреться со стороны и вздрогнул… Взгляд Матвея он почувствовал всем телом, повернул голову и пропал в очередной раз. В его глазах он видел так много — радость, растерянность, надежду, страх… Видел такую бурю чувств, в которую боялся поверить. — Давай быстренько затаримся пирожками и чаем, а? Потом еще время выйти покурить будет, я с тобой поговорить хочу, — Глеб стоял в очереди рядом с Митькой и тараторил, нервный и дерганный. В последнее время друга что-то мучило, он изменился, и часто Дима его просто не узнавал. — Ну хорошо, выйдем покурим… Ребята стояли за углом школы кутаясь в вязаные форменные кофты, зайти в гардероб за куртками времени не хватало. Глеб закурил, протянул пачку другу, Митька поморщился, но сигарету взял: — Так чего хотел, давай рожай, а то холодно! — Митьку колотило. Мялся Глеб не долго, зажмурился, выдохнул и спросил: — Как ты относишься к пидорам? — Митя замер, неужели Глеб что-то просек? Или… ох ты ж бля… — К геям что ли? Спокойно, — Митька пожал плечами, он сам от гея не очень далеко ушел. — Спокойно? То есть, тебя от них не тошнит, и морды бить неохота? — Глеб внимательно смотрел на друга. — За что бить? Какая разница у кого на кого пиписка встает? С чего такие вопросы, Глеб, я не понимаю? — Да так, возраст, гормоны, тараканы… но, это же мерзко? Неправильно? Не? — Долго ты до такой херни додумывался? Нормально это. У девок сиськи красивые, у пацанов — задницы! Я вот — би, и ничего. Не противно теперь со мной рядом стоять? — Глеб поперхнулся дымом, потеряв челюсть в районе асфальта. — Ты-ы? И как? Ты… как понял, как это принял? Это же мозги сломать может… — глаза Глеба горели, он не мог поверить, что Митя так спокойно об этом разговаривает. — Пф, как хуем парню в рот тыкал, так и понял. А принял? Да обычно. Ну что теперь, кастрировать себя? Пошли уже, до звонка всего ничего осталось. Шли молча, а Глеб никак не мог успокоиться, уже на подходе к раздевалке, он спросил: — Может после школы посидим где-то, перетрем? — Да без проблем, ты мне правда так и не сказал, ты гей? — Митьке самому было интересно. — Не-не-не — Глеб замотал головой. — Мне девочки нравятся… просто, накатило кое-что неожиданно.***
В раздевалке почти никого не было — перемена практически закончилась. Но Митя заметил Матвея переодетого в спортивную форму, складывающего вещи в шкафчик. Их шкафчики, по счастливому стечению обстоятельств, находились напротив, и Митька с трудом заставив себя отвернуться, начал переодеваться. Он уже снял с себя рубашку, взялся стягивать майку, когда почувствовал толпу мурашек бегающую от шеи до пяток и обратно. Матвей переодевался в форму и думал о том, что теперь им придется с параллельным классом делить спортзал во время уроков физкультуры. До того, как закрыли бассейн до весны, ученики двух классов перед физрой не пересекались — места проведения уроков чередовались. Теперь же их свели до нового года, и пока будут составлять новое расписание сталкиваться с Митей придется чаще. Матвей не знал радоваться этому факту или нет. Сложив вещи он закрыл шкафчик, развернулся и застыл. Взгляд зацепился за белую майку, которая ползла вверх, обнажая красивую золотистую спину, с четкими мышцами, выступающими позвонками. Но, больше всего впечатляли сведенные лопатки, их вид просто убил Матвея, дал по мозгам, не хуже водки на голодный желудок, жаркая волна хлынула к щекам и спустилась в пах. «Блядь! Блядь! А вот это уже не смешно, это совсем-совсем не смешно! Одно дело смотреть, и совсем другое…» Слово «хотеть» по отношению к парню, Матвей не мог произнести даже мысленно. Он вылетел из раздевалки и понесся в спортзал, хотя с удовольствием убежал бы на край света! После нескольких кругов бега и короткой разминки, парни вольготно расположились на лавочках стоящих в несколько рядов, и смотрели на девчонок, пытающихся посреди зала исполнить что-то вслед за учителем. Митя нашел Матвея, который с самого начала урока ни разу не глянул в его сторону. Тот сидел поодаль от одноклассников и смотрел прямо в одну точку. — Не помешаю? — Матвей поднял глаза, и казалось, что он не сразу узнал — кто перед ним. — Присаживайся… — толпа пацанов среагировала почти мгновенно, раз уж Митька решил заговорить с новеньким, значит и они должны подтянуться, интересно ведь… Очень быстро, основная масса пацанов облепила их с нескольких сторон. Разговор опять зашел о родителях, начинать всегда нужно с нейтрала. — А вы как, давно знакомы? — кто задал этот вопрос было не разобрать. — Ага, с роддома, — Матвей отвечал без энтузиазма, но врать не собирался. — Серьезно? — толпа была на редкость единодушной. — Я вам больше скажу, мы с ним писались на одну пеленку, и лет до четырех спали в одной кровати, — Дима был доволен произведенным эффектом. — Так вы друзья детства? — Пашка, одноклассник Мити пользуясь моментом решил узнать про новенького как можно больше информации, его младшая сестричка с ума сошла по этому красавчику, а он, как любящий брат, решил хоть чем-то помочь. — О д-а-а, прям не разлей вода, — не заметить целую кучу яда в голосе Матвея было невозможно. — Чего так? — Пашка хотел выпытать все подробности, да и другим парням было любопытно. — Да потому что мы дрались чаще, чем разговаривали, — Митька засмеялся, поднял голову и ткнул себе пальцем в подбородок. — Вот шрам мне оставил, а если подумать, то не один. — Слушай, у нас много шрамов, наставленных друг-другу в период «дружбы», мы же не будем ими всеми сейчас хвастаться? — как-то незаметно настроение у Матвея начало подниматься. — Так получается, вы из одного города? — Матвей посмотрел на любопытного Пашку, перевел взгляд на удаляющегося в подсобку учителя, потом на занимающихся девочек, усиленно демонстрирующих парням красивые и не очень, попы. — Да, провинция детектед. Глеб сидел молча, слушал, и офигивал от того, что эти двое настолько хорошо знакомы. Тема новенького в их с Митькой разговорах не всплывала, и сейчас в его душе разливалось что-то злобное, черное и неожиданное. Пашка же не знал, как перевести тему на девушек, чтобы узнать встречается с кем-то Матвей, или нет. Он тоже повернулся к девчонкам и как можно более нейтрально спросил: — Ну, а девочки у вас там какие? — Да обычные девочки, такие же, в общем. Только тут имена барышням дают попроще. Там, дома, чем заковыристее имя — тем круче. Сплошные Каролины, Сандры, Мирабеллы… — Ага, чего одно имя Ариадна стоит, как вспомню, так на ха-ха и пробивает! — Митька заржал, смеялся заразительно, пока хохот не оборвался наткнувшись на взгляд Матвейки. Весь смысл выражения: «Язык — мой враг», Дима осознал в полной мере буквально за секунду. А окружающие по тому, как расширились Митькины глаза и захлопнулся рот, мгновенно поняли — сейчас что-то будет. Секунда, и в воспоминаниях у Матвея пронеслась картина поцелуя, он вдруг осознал, что сейчас ему больно, но не от того что с Митькой целовалась Ариадна, а от того, что он ее целовал. Он! Матвей зло сощурил глаза, ноздри его, казалось, затрепетали. — Вот скажи мне, Митенька, — голос Матвея звенел, как струна. — Ты же мне на зло это сделал? Притихшая толпа жаждала хлеба и зрелищ, в тот момент, когда ничего не ведающий, спокойный учитель выбирал в подсобке инвентарь. — Это случайно вышло… — Митька проклинал свой рот, обзывая себя в уме матерными словами. — Случайно? Ты, на моем дне рождения, отбиваешь у меня, мою девушку, и говоришь, что это вышло случайно? Митька начал закипать — столько лет прошло, а Матвей все никак не может забыть эту курицу Ариадну. Кулаки сжались, он пытался дышать ровнее, пытался успокоиться. Зажмурился на секунду, а когда открыл глаза, успел мельком заметить кулак летящий ему в челюсть. Он не смог отстраниться, но схватить Матвея за ворот футболки в тот момент, когда начал падать — изловчился, и они вместе полетели через лавочки на пол спортзала. Парни ошарашено молчали, девочки начали повизгивать, а два тела катаясь и сплетаясь на полу, осыпали друг-друга ударами. Они дрались, пытаясь через драку добрать близость так не хватающую их телам. Вжаться сильнее, запомнить каждое жалящее, болезненное прикосновение. Они сами не до конца это понимали, а окружающие не видели, никто не видел. И только Глеб смотрел и понимал — это страсть и желание. Не только видел, но и завидовал. Завидовал Мите, отчаянно желая быть на его месте. Так же придавить собой эту синеглазую воображалу и бить: сильно, до мяса, до крови, а потом, так же сильно брать. Но сильнее чем зависть и вожделение, было презрение к двум кретинам, устроившим посреди урока разборки на уровне детского сада. Митя придавил собой Матвея, а тот активно пытался его сбросить с себя, и ему почти удалось. Но Митя зацепившись руками за футболку противника полз хватаясь за нее вверх к шее, пытаясь осуществить одно желание — задушить гаденыша. Он уже почти сомкнул пальцы, когда раздавшийся громкий свист заставил их замереть. Драчуны не шевелились, они застыли чувствуя друг-друга каждой клеточкой. Митька животом прижимался к чужому паху и ощущал, ощущал то, что заставило буквально зазвенеть его оголенные нервы — у Матвея стоял! Вот только и Матвей собственной ногой чувствовал, что Митька не остался безучастен к их возне. И они оба в этот момент благодарили широкие футболки, не менее широкие шорты, и плотно облегающие трусы, прижимавшие воодушивившиеся достоинства ближе к телу. ____________________ * — Sophie Ellis Bextor «Can’t Fight This Feeling»