***
Матвей бился головой об стену, нет, ну это фигурально выражаясь. Хоть и боялся, что еще чуть-чуть, и он реально расшибет себе голову, лишь бы не думать! В школе был ОН, а дома — мысли о НЕМ. Правду говорят, от себя не убежишь. И вот теперь это сообщение от придурка, после которого руки сами тянулись к телефону, то собираясь стереть номер, то наоборот — написать какую-нибудь чушь. Матвей не мог понять себя, не мог разобраться с ситуацией, не знал — а зачем вообще ему это нужно, и нужно ли вообще. В каком-то затмении, по другому это объяснить парень себе не мог, даже зарегистрировался на форуме и создал тему: «Что делать, меня тянет к парню?». Тупая идея, однозначно. Да только ответы читал, и даже общался с форумчанами, большинство из которых, правда, были реальными мудаками. Адекватных было всего несколько, и советы у них были идентичными — нужно говорить, и не с анонимами в интернете, а с объектом симпатии. Загвоздка была в том, что разговаривать с Митей совершенно не хотелось! Ну о чем говорить, если хочется подойти… в общем, просто — хочется. И как бы неприятно было признавать Матвею Димкину правоту, он истеричка, ну и что, что истерит тихонько, факта это не отменяет. При всем при этом, Митькино спокойствие бесит еще больше! — У-у-у, бесит, придурок! — Матвей бросил надкушенную булку на поднос. — Да неужели? — Анетт! Парень застонал, он и забыл, что они сидят сейчас в столовой вместе. — Говори! Я ведь знаю, что тебе есть что сказать по этому поводу. — Ты уверен, что действительно хочешь знать мое мнение? — Аня уставилась на Матвея, с белой завистью рассматривая его черные длиннющие ресницы, закручивающиеся веерами. — Мочи, дорогая! Я готов! — Матвейка зажмурился, положил локти на стол и закрыл лицо ладонями. — Ну ладно, сам напросился. Митька, конечно, идиот, — Матвей активно замотал головой — соглашаясь. — Но и ты, от него не далеко убежал. Между вами… химия. Ты же не будешь этого отрицать? Нет. Но, Матвей, тебе всего 17 лет! Так какого хрена, вы круги наворачиваете? — А какой смысл в этом… — парень неопределенно помахал рукой перед Анькиным носом, — ну в этом всем? — А какой смысл, этот смысл искать? Знаешь, не все, что касается нашей чувственности, легко подводится под такое понятие, как смысл. Не находишь? — Может пройдет? Понимаешь, просто вписать подобную картину в собственное будущее мне на ум никогда не приходило. — Серьезно? Матвей, твоя картина может кардинально поменятся завтра, через месяц, а может десять лет. Вполне вероятно, что вы с Митькой разругаетесь сегодня, или же проживете вместе до пенсии. Но, чтобы это узнать, нужно что-то делать, нет? — Боже, Анька, ты как всегда права! Живем один раз, косячим от души? — и Матвей облегченно рассмеялся. На самом деле, он давно уже понимал, что придет к таким же выводам, но ему необходимо было чужое одобрение. — Ага, задай ему жару. Кстати, еще раз назовешь меня Анькой — урою, — Анетт выразительно заиграла бровями. И Матвей, пока не растерял всю решительность, схватился за телефон быстро набирая сообщение: «Давай завтра вместе делать домашку?», какая тупость, но отступать уже поздно.***
— Матвеюшка, привет мой золотой! — Вика обняла парня, затискала, даже не планируя отстраняться. — Завтракать будешь? Или чай, кофе? — Нет спасибо, — Матвей с трудом выпутался из Викиной хватки, принялся снимать ботинки и разматывать шарф, — я дома покушал, а чай мы с Митей позже выпьем. — Ну, тогда проходи, я проведу тебя к Мите в комнату, что-то он гостя встречать не спешит. Провожать не пришлось, Дима уже слетал вниз по лестнице, переживая, чтобы мама не увидела на его лице лишнего энтузиазма. — Привет! — Митька подошел к Матвею и пожимая руку скользил взглядом по этому чуду. В последнее время он перестал обращать внимание на то, какой же Матвей все-таки красивый… привык наверное? Но сейчас, глядя на высокую фигуру в черных обтягивающих джинсах и кашемировом свитере, больше похожем на тунику, удивительного ярко синего цвета — под цвет глаз, Митя получил удар под дых. — Ладно мальчики, мы поехали. Не скучайте и учитесь хорошо! — Вика ушла за мужем. — Пошли? — Митька почему-то застеснялся и обстановки, и слов матери, которые показались ему ужасно двусмысленными… Матвей подхватил свою сумку и направился вслед за Митей, пялясь по пути на его задницу, которую уютно облегали трикотажные спортивные штаны. «Вот бля! Он что, реально учиться ко мне приехал? Убить мало!», именно так думал Митя, наблюдая, как непоколебимый Матвей выгружает на рабочий стол тетради и учебники из своей сумки. Дима тихо присел на край кровати, ошеломленно смотря в спину Матвея до конца не веря, что все происходит именно так. Матвей обернулся и застыл, он никак не ожидал увидеть такие обиженные глаза, от вида которых защемило в груди. «Мда, наверное нужно сначала поговорить, а потом уроки…», он медленно пересек комнату и присел рядом с Митькой. Повисшая тишина, как ни странно, не напрягала. Все элементарно, парни не знали с чего начать. Почему-то в мечтах всегда так просто, а на деле… Матвей протянул руку и запустил пальцы в Димину гриву. Волосы у парней были примерно одной длинны, но вот прически они предпочитали разные — Димка чаще завязывал хвостик, а Матвей любил обручи. — У тебя красивые волосы, — Матвей нежно нажимал на кожу и ерошил чужую копну. — Ага, шоколадный блондин! — «Боже, что я несу? Пиздец…» Матвей тихо рассмеялся, сейчас Митька казался сущим ребенком. — Я… — Митя не смог продолжить. Как во сне он видел свою руку, которая приблизилась к лицу Матвея, легла на щеку, а большой палец заскользил по губам. Губы были мягкие, горячие и сухие, такие… что дрожь пробежала по телу, разгоняя кровь. Он почувствовал легкое давление на затылок и отключился, пропустив момент, когда их губы соприкоснулись и начался поцелуй. Они целовались жадно, втягивая и захватывая губы, сплетая и засасывая мягкие, настойчивые языки. Вжимаясь, пытаясь проникнуть глубже, стуча, в этом пьяном угаре, зубами. Распадаясь на кусочки и собираясь заново. Когда-то Матвей пытался представить себе — возможно ли, ни о чем не думать. Теперь он знал как это — не иметь мыслей в голове. А Митя думал, в его голове пульсировала только одна мысль: удержать вот так, в этом положении, вылизывая эти губы, вечно. Парни зеркально повторяли друг-друга — по руке в волосах, наматывая на кулак, пропуская через пальцы, а вторая рука нашла чужие пальцы, переплетаясь и ласкаясь. Поцелуй, глубокий, чувственный, влажный, доставляющий практически нереальное удовольствие. Любить — губами, языком, так, чтобы крышу уносило все дальше и дальше. Они потеряли счет времени, существовало только это сумасшедшее вылизывание, даже оторваться для того, чтобы перевести дух было трудно. Ничего не замечая, даже болезненной пульсации в паху, прикусить, облизать, потереться щеками и опять целовать. Чьи руки первыми скользнули под одежду неизвестно, только мало уже целовать, нужно чувствовать, сжимать крепко, держаться за голые плечи под футболкой, свитером, как за спасательный круг. Сорвать лишнее, обнажая торсы, упасть на кровать, переплетаясь ногами и тереться тем, где больно, но так сладко и горячо. Матвей ощутил робкое прикосновение к своему паху, его прошибло таким разрядом, что тело резко покрылось испариной. — Ми-и-ить… — Матвей отстранился от губ. Смотрел в совершенно очумевшие глаза, да и сам он мало что сейчас понимал. Дрожащими руками расстегнул пуговицу на собственных джинсах, и молнию, Митя сейчас явно не справится. Губы опять нашли чужие, а Митькина рука уже увереннее скользнула в расстегнутые джинсы, мягко поглаживая. Матвей не отставал, он легко оттянул резинку штанов… да, такого удовольствия у него еще не было, эти нежные касания, несмелые сжимания пальцами уносили так, что парни все громче стонали не разрывая поцелуя. Прижать сильнее, так, как хотелось чтобы он прижимал… Это было феерично, одновременно содрогаясь в конвульсиях, кончая в трусы, кричать и держать друг-друга на плаву. Стыдно не было, было мало. И стащив с себя остатки одежды — продолжать, вымазываясь в сперме, ласкать сильнее, увереннее и смелее, катаясь по кровати от края до края. Двигаться в чужой кулак, как оказалось, самое возбуждающее из того, что с ними случалось раньше… Поймать оргазм еще острее, а губы и руки все нужнее, и нужнее. Бред! Митя лежал в объятьях тяжело дыша в шею Матвея. Душа поет, тело остывает, а сперма сохнет — противно, бр-р-р… — Идем в ванную? — он проследил как рука Матвея скользнула по животу, легко отшелушивая ногтями образовавшиеся корочки. — Не свиняч. — Хорошо, — Матвей на мгновение прижался к Диме всем телом. — Это было… странно, но охренительно. — Ага, обкончались, как незрелые тинейджеры! — Митя засмеялся легко, счастливо, и потерся носом о Матвейкин лоб. — Ты придурок! Мы и есть — незрелые тинейджеры, но это быстро проходит. — Как же ты мне нравишься… чудо мое! — И ты мне… — Матвей закрыл глаза, как найти в себе силы и отлипнуть от этого придурка? — Пошли мыться. — Мить? А что дальше? Митя уже вставал с кровати, и этот вопрос был задан в спину. Матвей не решился задавать его глядя в глаза. Лучше спросить глядя на золотистую, поджарую задницу. — Сейчас помоемся, я тебе чистые трусы одолжу, так уж и быть. Потом пожрем, и засядем за уроки, — Дима пожал плечами и развернулся к Матвею, показывая себя во всей красе. — Я не об этом. — Я не думал… — А ты подумай, хорошо? — Матвей поднялся, подошел к Диме и уткнулся головой ему в плечо. — Хорошо, — Митя обвил парня руками, целуя в макушку. — А почему ты там весь…голый? — Я модель, дурачьё, или ты забыл? Джинсы обязывают! Ты, кстати, тоже! — Я пловец, это тоже обязывает. Пошли, а то, так и до приезда родителей не успеем. А в головах одна мысль на двоих: «Нравишься… пиздец, как нравишься!».