Механический голос в очередной раз известил о том, что связь с абонентом отсутствует. Егор на секунду прикрыл глаза и вздохнул: на часах два часа ночи, а Глеба нет, как, в общем, и связи с ним.
Это был первый раз, когда Глеб не выходил на связь и задерживался без предупреждения. Но ведь всегда что-то происходит впервые, и Егор не знал, чего бояться больше, того, что Глеб может находиться в чужой постели, либо того, что он действительно мог найти неприятности на свой зад.
Ко второму варианту Егор склонялся больше, не стал бы Глеб отключать телефон и пропадать, если бы хотел уйти налево, он бы просто навешал Егорке лапши на уши, но не заставил переживать, это точно.
А вот то, что не сдержанный на язык и эмоции Глеб, мог с легкостью встрять ногами в маргарин, было реально, очень реально.
Именно это подозрение, заставляло сейчас нервничать, и бегать по квартире, пытаясь успокоить разыгравшуюся фантазию и нервы.
Егорка в очередной раз набрал номер, но услышав механический голос, отбросил телефон:
— Вот падла! — гневный выкрик совпал со звуком открывающейся двери и тихим копошением в прихожей.
Егор, сжав кулаки, выплыл в коридор, стараясь не кипеть, глядя на пьяного Глеба.
— Егорушка-а-а… — Глеб стоял, держась рукой о стену, чтобы не утратить равновесия. — Я пришел к тебе с приветом, рассказать, что писька встала!
Он рассмеялся, довольный своим экспромтом в стихах, и Егор в ответ улыбнулся, ну как на такого идиотину обижаться?
— Идем спать, нам завтра на пары, — Егор подошел и обнял парня, помогая дойти в спальню и уложить на кровать. — Где ты был?
— С Михой, отмечали завершение маленькой шалости…, а телефон разрядился, — бормотал Глеб, больше мешая, чем помогая Егору себя раздевать. — Накажешь меня?
Он попытался состроить нечто соблазнительное лицом, но получалось откровенно глупо, от чего Егорка засмеялся, накрывая любвника одеялом.
— Накажу, завтра. А сейчас — спи!
— Не хочу завтра, накажи, ведь встала… — Егор уже примостившийся рядом, спеленал Глеба руками и ногами, чтобы не барахтался.
— Спать! Завтра получишь, и физически, и морально! — а про себя подумал, что уже сегодня, ведь время — начало третьего.
Глеб долго не сопротивлялся, уже через несколько минут посапывал и расточал на всю спальню аромат выпивки. Егор поморщился, встал, чтобы открыть окно на проветривание, и снова улегся рядом, обнимая крепко и прижимая к себе.
— Пьянь…
Голова у Глебушки раскалывалась, а веки, по неизвестной ему причине, открывались только по одному и в порядке очереди, а вот вместе — никак.
С трудом подняв себя с кровати, он, пошатываясь направился в ванную, туго соображая, почему проснулся, запоздало понимая, что виной был будильник, звучавший минуту и сумевший добраться до подсознания.
Из душа он вышел, если не огурцом, то вполне приличным бодрячком и сразу направился в кухню, где уже ждал, как ему казалось, разобиженный Егор.
— Эмм… Привет? — Егор, который в этот момент, ставил на стол тарелку с омлетом, не отреагировал. — Прости?
Егорка уже присел за стол и придвинул к себе чашечку с кофе, культурно поднося ее к лицу двумя пальцами, второй рукой удерживая блюдечко.
— Так, какие у вас вчера дела с Мишей были? Ты присаживайся, присаживайся.
Глеб почувствовавший, что буря может пройти мимо, живенько умостился за столом, подвигая к себе тарелку с завтраком.
— Дело, одно единственное, с фамилией Белов. Вчера этот хер, заплатил по счетам, — Глеб с удовольствием наколол на вилку кусок омлета и понес ее ко рту, но застыл на полпути, натолкнувшись на ледяной Егоркин взгляд.
Вилка упала на тарелку, чудом не забрызгав все вокруг яичной массой.
— Не-не-не! — руки Глеба вскинулись в предупреждающем жесте. — Никаких подстав, просто помогли его невесте, между прочим, хорошей и наивной девочке, открыть глаза на человека, который усердно набивается ей в мужья. И это в таком юном возрасте, — Глеб притворно заохал, картинно закатывая глаза.
— Это точно? — Егор все-таки отпил крошечный глоточек бодрящего напитка.
— Пф! Папой твоим клянусь! И «платить по счетам», это его выражение, да и я слов на ветер не бросаю.
Егор задумался, раз уж Глеб затронул в разговоре его отца, то верить можно было безоговорочно, папа внушал в сомнительного родственничка не только страх, но и уважение.
— Блин, полгода прошло, я думал, ты уже забыл.
— Я? Забыл?..
— Ну да, о чем это я, ты же у меня еще тот злопамятный мудак, — перебил Егор, вставая из-за стола и собирая пустую посуду.
— А нехер! Не по моське слон, надо было изначально понимать с кем отношения портишь. Пошли собираться, а то мне уже не терпится в Беловскую рожу глянуть. Только… — голос у Глеба резко стал жалостливым, — организуй мне таблеточек, а то головка болит.
***
После окончания школы перед Глебом остро встал вопрос поступления. И, если изначально, парень планировал покинуть пределы родины, то после примирения с Егоркой, а если точнее, некоторых открывшихся фактов, расчетливый Глеб решил остаться. Это решение совершенно не отрицало чувств, но на них можно было забить и ехать учиться, не умер бы, только вот инвестиции именно в эти отношения, Глеб посчитал наиболее выгодными.
А еще, Глеб справедливо полагал, что он настоящий счастливчик: ведь мало кому удается совместить приятное с полезным, а любимого человека — с расчетом.
Долго выбором терзаться не пришлось, поступил туда, где уже учился Егор, благо, учреждение было не из последних. И первого сентября новоявленный студент имел счастье лицезреть одногруппников.
Тут было все ожидаемо: небольшая кучка ботанов-бюджетников, которых Глеб искренне уважал, хотя бы за мозги и усердие; кучка таких же, как он мажоров, которые по тем или иным причинам остались учиться в стране; и большая часть, основной костяк группы — средний класс, их Глеб терпеть не мог в большинстве случаев.
Над этими представителями фауны Глеб потешался, иногда в глубине души, но чаще вслух. За то, как эти дети, родители которых тянули жилы, чтобы учить, кормить, выгуливать и упаковывать любимое дитятко, пытались понтоваться. За то, как эти детки пытались пробиться и выслужиться перед такими людьми, как Глеб.
Но больше всего, его смешил и злил одновременно их менталитет — когда спортивки уже сняты, семечки выплюнуты, а понятия остались те же.
Вот именно из этой, последней категории был Кирюша Белов, приехавший из неизвестного широкой публике Зажопинска, но отчаянно пытавшийся прорваться в этой жизни.
В логике Белову отказать было нельзя, из всех представителей высшей касты в группе, он обратил свое внимание именно на Глеба, и несколько месяцев отчаянно пытался подкатить свои к нему свои яйца, в фигуральном смысле, естественно. Просчет был только в том, что лизоблюдов, подхалимов и шестерок, Глеб терпеть не мог, эту нелюбовь, отец Глеба внушал ему с детства, справедливо полагая, что лучше окружить себя честными врагами, чем лживыми друзьями.
Над потугами Кирилла, Глеб, как ему казалось, безобидно подшучивал, доводя Белова до нервного тика.
Теперь уже не важно, каким образом Кирилл Белов узнал о нестандартных отношениях Егора и Глеба, но информацией он попытался распорядиться логично — пойти на шантаж.
Только вот, к Кирюшиному разочарованию, посредине его проникновенной речи, Глеб неприлично рассмеялся, вводя собеседника в ступор.
— Бля, Белов! Насмешил, спасибо. А теперь слушай, мои предки в курсе, предки моего парня — тоже. На мнение остальных, мне честно и откровенно — насрать. Поэтому, перестань тужиться, и направь свою энергию в другое русло.
Больше они не общались, а через несколько дней перед всей группой, громко и с выражением, Кирилл Белов посвятил присутствующих в подробности личной жизни Глеба.
Реакция была разной, как и собравшаяся аудитория: мажорам все равно, их не удивишь; ботаны, если и удивились, то с мыслью «У богатых свои причуды»; а вот серая масса забродила, девки молча воротили нос, парни, в основном, плевались и горлопанили в спину.
Но, нашлись и более агрессивные личности, этакие, настоящие мужики в стальных трусах, решающих большую часть вопросов в этой жизни с помощью кулаков. До серьезного мордобоя не дошло, но парочку тумаков Глебушка отхватил. А на следующий день, пришел в институт с двумя «шкафчиками», которых любезно пожертвовал отец, и провел воспитательную беседу с последствием в недельный больничный каждому.
Обиды на Кирилла Глеб не держал, просто поставил галочку в своем органайзере, до поры до времени. И пора пришла, вчера, чему сам Глеб был не то что бы рад, но удовлетворен — это точно.
***
Глеб развалился на диване, сияя, как начищенный самовар. В одной руке вертел телефон, второй поглаживал острую Егоркину коленку. О том, как разрулилась сегодня ситуация с Беловым, Егор не спрашивал, его вообще, вся эта мышиная возня мало интересовала.
— Для справки, ты ночью просил наказание, — Егорка оторвал взгляд от ноутбука и посмотрел на Глеба.
Глеб вздохнул:
— Не понимаю, как ты своего отца за нос умудряешься водить, что он до сих пор тебя Мякишем называет? Наверняка же, не подозревает, как ты мне гайки закрутить можешь!
— Может быть именно поэтому, он, если и не считает нас идеальной парой, — слегка помедлив ответил парень, — то отличным тандемом — вполне? М-м-м?
— Так что с наказанием? — Глеб слегка оживился.
— Не сегодня. Но в следующий раз — жопа, при чем, твоя, — Егор был абсолютно серьезен.
— За загул?
— Нет, за то, что остался без связи. Слишком больно, за тебя переживать…
