Нарисуй мне шарик

Бангор — Дерри, 2006 год.

      Патрик ожидал, что дорога от Нью-Йорка до Бангора окончательно измучает его. В автобусах его всегда сильно укачивало, что вместе с кашлем, температурой и болью должно было превратить поездку в настоящий ад.       Но в этот раз вместо вымывающей тошноты его сморил глубокий сон. Патрик проспал крепко, без сновидений почти всю дорогу, и когда проснулся — на удивление почувствовал себя намного лучше. Кашель почти не тревожил, температура ощущалась гораздо слабее и в голове значительно прояснилось.       Патрик купил билет на местный маршрут, следующий от Бангора до Дерри и перекусил в привокзальном кафе пока ожидал отправления. Аппетита не было, но он все равно заставил себя съесть хот-дог и выпить полстакана прохладной колы. Сил это, конечно, не прибавило, но хотя бы снизило риск свалиться обморок от голода где-нибудь в самом неподходящем месте.       До отправления автобуса оставалось чуть меньше часа, и Патрик уже хотел было выйти на улицу, чтобы на свежем воздухе дождаться прибытия нужного рейса. Там, где людей будет не так много, как в самом здании.       Но не успел он сделать и шага, как его накрыло чувство сильной тревоги. Стало трудно дышать, лоб и спина мгновенно покрылись холодным потом. Ощущение не просто огромной — смертельной опасности буквально парализовало волю. Какая-то часть его хотела забиться в самый дальний и темный угол, закрыть глаза, заткнуть уши и просто сидеть тихо-тихо, тогда как другая настойчиво требовала сорваться с места и бежать что было сил. Не важно куда, не важно зачем — просто бежать, пока он не окажется в безопасности.       Оставайся на месте!       Мысль возникла сама по себе, словно принесенная со стороны, не принадлежащая Патрику. И в то же время это не походило на ментальное общение в чистом виде, с которым тот уже был знаком.       Пока ты внутри, ты почти невидим. Стой там, где много людей.       Никто не пытался выйти с ним на прямой контакт. Но словно чья-то сторонняя воля влияла на разум Патрика, заставляя его генерировать мысли самопроизвольно. И тем не менее осознание этого странным образом успокаивало. Паника, уже почти полностью захватившая сознание, начала отступать.       Хороший мальчик. В послушании — спасение. Ослушаешься — сгинешь.       Патрик глубоко вдохнул и выдохнул. Спокойствие постепенно возвращалось к нему. Медленно, стараясь не дрожать и не пошатываться, он отступил к скамьям в зале ожидания. Отчего-то не возникало сомнений, что если он пойдет против этой странной чужой воли, то все, что случилось с ним не так давно покажется просто детской забавой.       Люди, точно так же, как и в Нью-Йорке косились на Патрика. Их отвращение и жалость были такими густыми, что его начало подташнивать. Но все же он не посмел встать и уйти подальше от толпы. Пусть чужая воля больше не ощущалась ни в каком виде, и все вокруг было точно таким же, как и всегда, рисковать Патрик не хотел.       Он изо всех сил постарался отрешиться от окружающего и у него в конечном счете это получилось.       Но на сей раз, забираясь в автобус, Патрик не ощущал за собой слежки. Это показалось ему крайне странным, учитывая произошедшее в здании автовокзала.       Но ни броских машин, ни людей в желтых плащах поблизости не наблюдалось. Только довольно громоздкий фургон «Эрскрузер» стоял перед самым носом автобуса, заставляя водителя недовольно хмуриться и бормотать себе под нос неразборчивые ругательства. Впрочем, ровно за минуту до отправления фургон тронулся и медленно, куда медленнее разрешенного, покатил по дороге. Первые десять минут пути он еще маячил перед носом автобуса, отчего ругательства водителя стали громче, но потом «Эрскрузер» свернул на стоянку к дюжине точно таких же огромных фургонов и автобус покатил по дороге куда быстрее.       Патрика в итоге все же слегка затошнило, но к тому моменту Дерри уже показался вдали.       Родной город встретил его промозглым ветром, колючим морозным воздухом и грязным снегом под ногами. Патрик мгновенно замерз, той одежды, которая была на нем, явно не хватало, чтобы в достаточной мере защитить тело от холода. Но так как теплых вещей у него с собой все равно не было, оставалось лишь ускорить шаг, стиснув зубы. Он почти позабыл, что если в Нью-Йорке в это время года еще вовсю идут дожди и порой выдаются довольно теплые деньки, то в Дерри уже давно холода берут свое и выпадает снег.       И ведь, кажется, доктор Джонсон что-то говорил о том, что Патрику следует первым делом раздобыть себе теплую одежду, да только тот, находящийся во власти собственных тяжелых мыслей, пропустил его слова мимо ушей, не придав должного значения.       И вот теперь, стуча зубами от холода, Патрик ругал сам себя за беспечность. Впрочем, даже холод постепенно отступил на второй план, как только он своими глазами увидел, во что превратился некогда процветающий Дерри.       Поначалу даже показалось, что он снова очутился во сне, настолько пустынными были улицы города в сгустившихся вечерних сумерках. Но все же, по мере того, как Патрик приближался к центру, ему стали попадаться редкие прохожие.       Часть магазинов, которые обычно еще бывали открыты в это время, оказались заперты, но еще примерно треть продолжала работать. Машин практически не наблюдалось, что было не удивительно, учитывая жуткое состояние дорог. Он видел то тут, то там провалившиеся под землю большие куски асфальта и длинные трещины, змеящиеся на тех участках, где еще не было ям.       Некоторые дома даже в самом оживленном районе выглядели явно заброшенными — в них не горел свет и часть окон была разбита. Общественный центр, в котором Патрик хотел немного погреться, оказался закрыт. «Ведутся ремонтные работы», — так гласила табличка около закрытого входа, но ни рабочих, ни техники не было видно поблизости.       Патрик развернулся и побрел прочь, ощущая ледяной холод внутри, но вовсе не погода была тому причиной.       Это его вина. Дерри погибает — почти погиб — из-за него.       Становилось все темнее и холоднее. Большая часть фонарей не горела. Отчего-то у Патрика крепла уверенность — при свете дня Дерри будет выглядеть еще хуже, и то, что он успел разглядеть — лишь малая часть разрушений.       Возможно, четыре недели назад все было куда ужаснее.       Он вцепился в эту дарящую надежду мысль из последних сил. Та не была лишена смысла, ведь Патрик не видел, как обстояли дела раньше, и ему было не с чем сравнивать. И все же какая-то часть внутри него не сомневалась — ничего не поменялось к лучшему, и город лишь все больше и больше приходит в упадок.       В какой-то момент Патрик без сил уселся прямо на ступени дома, мимо которого проходил. Он знал, что если его заметят, то непременно прогонят. Но его это не сильно беспокоило, он и не собирался засиживаться тут долго, просто хотел немного отдохнуть.       Возвращаясь в Дерри Патрик не строил конкретных планов. Он просто хотел вновь оказаться в городе и отыскать Пожирательницу Миров, но совершенно не думал, как будет это делать.       Возможно в иных обстоятельствах он попросту побродил бы по городу, заглянул на кладбище, чтобы посетить могилу матери — желание это было слабым, но отчетливым — а затем понадеялся бы на собственную интуицию и непременно сумел отыскать какие-то зацепки.       Но сейчас Патрик слишком сильно замерз и выбился из сил, чтобы в потемках продолжать ходить по Дерри. Судя по ощущениям, у него вновь начала подниматься температура, кашель одолевал все сильнее и боль в руках постепенно разгоралась все больше. Он понимал — нужно поскорее найти место, где можно было бы согреться и переночевать.       Вот только куда отправиться дальше Патрик не знал.       Возможность вернуться домой к отцу даже не рассматривалась. Он сильно сомневался, что ему будут рады, да и сам не горел желанием видеть Рика и объясняться с ним.       И Патрик не был уверен, что хочет своим присутствием тревожить Элен, при условии, что она несмотря ни на что не покинула Дерри. Да, конечно, Натали ясно дала ему понять, что в доме Дипно его ждут и непременно помогут. Вот только сам Патрик знал, что не будет рад этой помощи.       Жалость, исходящая от чужих людей, была мерзкой и болезненной, но та же самая жалость от людей близких будет попросту невыносимой.       Элен непременно станет помогать Патрику во всем, включая одевание, прием пищи и принятие ванны, а Натали невольно окажется тому свидетелем. Уже только от одной этой мысли — выставить себя таким беспомощным и убогим в их глазах — становилось тошно и одновременно стыдно.       А еще Элен наверняка захочет помочь Патрику в лечении его рук. Это будет стоить огромных денег, но Патрик слишком хорошо знал, какой отчаянной и решительной может быть Элен Дипно. И он совсем не хотел подставлять ее, а также невольно лишить Натали возможности обучаться в колледже, если ее мать вдруг совсем потеряет чувство меры. Его жизнь уже была разрушена — именно так, по крайней мере ощущал сам Патрик — и разрушить чьи-то еще судьбы было бы с его стороны величайшей подлостью.       Решение пришло неожиданно, и Патрик в ту же секунду поразился, как эта мысль не посетила его сразу.       Дорранс Марстеллар. Патрик мог отправится к старине Дору, и даже если тот не захочет после всего случившегося видеть его под своей крышей, то точно не откажет в чашке чая или кофе и скорее всего разрешит немного погреться. А еще, что, пожалуй, было самым важным — Дорранс совершенно точно должен знать, где сейчас находится и как себя чувствует Оно.       Патрик спешно поднялся со ступеней крыльца и зашагал по улице. Он от всей души надеялся, что сумеет уговорить старину Дора поделиться с ним информацией. Пусть тот будет стыдить его, укорять или даже злиться — для Патрика это уже не имело никакого значения. Только одно было важным сейчас — Пожирательница и ее судьба.       И когда он узнает, как она, когда убедится, что теперь с Оно все будет хорошо — все остальное станет совершенно неважным. И даже если Патрик так и не нейдет места, где можно согреться — он просто отправится в ближайший парк, сядет там на скамейку и заснет рано или поздно. И, быть может, в этом долгом-долгом сне он уже не будет видеть лихорадочно горящие от желания глаза Джошуа.       Патрик настолько погрузился в свои мысли, что совсем не услышал, как кто-то торопливо нагоняет его, окликая по имени. А потому сильно дернулся, вскрикнув от неожиданности и боли, едва не потеряв при этом равновесие, когда его крепко схватили за левую руку чуть повыше запястья.       — Пат, ты что, совсем оглох? И зачем дергаешься, как ужаленный, и орешь? Я же не… Ох…       Патрик замер, потрясенно уставившись на ту, которую он помнил невысокой и довольно коренастой девочкой. Натали Дипно за эти полтора года, конечно же, заметно изменилась, но не настолько сильно, чтобы ее трудно было узнать. Она явно неплохо прибавила в росте и теперь ее макушка была на одном уровне с его носом. И Патрик поймал себя на мысли, что нисколько не удивится, если еще через полтора года Нат станет выше него.       Натали тем временем отступила на шаг назад, прижав одну руку ко рту, и широко открытыми глазами с ужасом уставилась на Патрика. От быстрого бега ее темные волосы растрепались, а щеки раскраснелись, и она часто и неглубоко дышала, отчаянно пытаясь выровнять дыхание.       Патрик ощутил потрясение Натали, нисколько не меньшее, чем испытал он сам только что, а также ее страх. Мимолетная тень радости от встречи тут же испарилась, и на душе снова стало серо и муторно. Вот сейчас Нат справится с собой, и на смену страху придет жалость. Мерзкая, постыдная и особенно болезненная от того, что будет исходить именно от нее. А еще ей наверняка будет противно. Патрик постарался улыбнуться, но у него явно не очень хорошо получилось.       — Привет, Нат. Давно не виделись.       Его голос словно вывел ту из оцепенения. Она вздрогнула, с трудом сглотнула слюну и убрала руку от лица.       — Я… я, кажется, сделала тебе больно. Прости, я не видела того, что… того, что твои руки так сильно… — Натали осеклась, явно не в силах подобрать слова, а потом подалась вперед, встав к Патрику вплотную, но не касаясь его. — Я увидела, что они не в порядке, ну… по ауре увидела. Но моей глупой голове почему-то подумалось, что ты их просто слегка отморозил. На улице холодно, а ты так легко одет. Почему ты так одет, Пат? Ты что, совсем дурак и не послушал прогноз погоды, когда собрался приехать сюда?       — Я просто не подумал об этом. Я и правда глупый.       Теперь страх Нат был почти незаметен, и Патрик с удивлением понял, что испугалась она вовсе не его потрепанного вида, а того, что причинила ему слишком сильную боль.       Испугалась за него.       — Вот именно, глупый! Глупее не бывает! Как же ты умудрился попасть в такую беду? Обещал же, что справишься. Ты сейчас же пойдешь со мной домой, ясно тебе? И даже не думай отказываться! Тебе надо согреться, и поесть, и помыться, и отдохнуть хорошенько, и еще надо что-то сделать, я только не знаю, что именно. Не знаю даже с чего начать. Все твои цвета неправильные, совсем неправильные… Тусклые. Мутные. Почти черные. Это плохо, Пат, это очень плохо! — в голосе Натали зазвучало отчаяние, она явно была на грани слез, но сдерживалась изо всех сил. — Во что ты вляпался, дурак? Как же я хочу найти того, кто сделал это с тобой, сделал твои цвета такими. Найти и разбить его мерзкую голову о ближайший фонарный столб! И не отрицай, я знаю, я вижу, что ты не просто свалился с лестницы или что там принято говорить в таких случаях.       — Он уже умер. И расплатился перед этим за все. Ты уже ничего не сможешь ему сделать, да и не нужно.       Запоздало Патрик понял, что, говоря о цветах, Нат имеет в виду его ауру, которую видит. Судя по всему, ее собственное сияние за это время также усилилось. А еще он осознал, что жалость по отношению к нему так и не зародилась в душе Натали. Вместо нее там появилась злость — очень много злости — и еще что-то, легкое и совсем невесомое. Патрик так редко ощущал подобное по отношению к себе за последнее время, что узнал это чувство не сразу.       Сопереживание.       Натали тем временем осеклась, опустив голову. Злость ее схлынула также быстро, как и возникла.       — Я сделала тебе очень больно, да?       Патрик вновь улыбнулся, и это получилось у него куда лучше прошлого раза, а затем протянул левую руку, несколько неуклюже обхватил Натали за плечи и осторожно прижал к себе.       — Нет, Нат. Ты — не сделала. Я очень рад тебя видеть… Правда рад. Но я бы хотел пойти к Дору, прямо сейчас. Это очень важно, понимаешь? Важно для меня.       Натали очень бережно и даже как-то несмело обняла Патрика в ответ и все-таки несколько раз всхлипнула, уткнувшись в его грудь, а потом отстранилась, отворачиваясь и пряча свои покрасневшие глаза.       — Идем лучше домой, ладно? К нам домой. Как ты думаешь, откуда я вообще узнала, что ты вернулся? И почему оказалась именно здесь?       — Ты хочешь сказать, Дор сказал тебе, где меня искать?       — Ну конечно, а ты как думал? Я только вижу ауры и этих мелких лысых пройдох, и совсем-совсем не умею предсказывать будущее. Идем домой, тут слишком холодно. Пожалуйста, Пат.       Натали медленно двинулась по улице, все так же не оборачиваясь, и Патрик пошел за ней. Он все еще хотел поговорить как можно скорее с Доррансом Марстелларом, но не видел причин стоять на одном месте и спорить. Натали права — было слишком холодно. Он ощутил, что дрожит, только когда его рюкзак едва не свалился с плеча. И теперь, когда потрясение от такой неожиданной встречи сошло на нет, в голове Патрика один за другим начали возникать вопросы.       — Нат, если ты говорила с Дором, если он сказал тебе где я, то, наверно, он хочет меня видеть. Даже если не хочет, я все равно должен с ним поговорить!       Неожиданно Натали резко затормозила и развернулась, зло уставившись на Патрика, который едва не врезался в нее.       — Упрямый дурак, вот ты кто! Ты едва стоишь на ногах, а все равно собираешься куда-то нестись сломя голову. И Дор сказал мне, что тебе надо отдохнуть до завтра. Он передал, цитирую: «Пусть отдохнет хорошенько и восстановит силы, если он умрет на моем крыльце от истощения — точно не узнает всего, чего хочет». Без понятия, что именно этот старик имеет в виду, но это уже привычно. Я и так вижу теперь, как он был прав. Не хочешь меня послушать — послушай его.       Патрик несколько секунд смотрел в глаза Нат, а потом медленно кивнул.       — Хорошо. Идем домой, Нат.       А в следующую секунду Патрик закашлялся, сильно и мучительно. А когда он немного отдышался, то ощутил нечто мягкое, обвившее шею. Он коснулся шарфа и поднял взгляд на поспешно застегивающую курточку Нат.       — Спа… спасибо.       — Я же говорила. Тебе совсем плохо.       А потом Натали осторожно взяла Патрика под руку и снова направилась вдоль улицы. На него Нат не смотрела, старательно отводя взгляд, но тот все равно заметил легкий румянец, возникший на ее щеках. В шарфе дышалось легче, потому что колючий холодный воздух уже не так сильно раздражал горло, а собственное дыхание немного согревало нижнюю половину лица.       — Нат, а как ты вообще тут оказалась? Я имею в виду в такое время, да еще и совсем одна. Как тебя Элен отпустила? Мне казалось, скорее преисподняя замерзнет…       Натали фыркнула, а потом все же не выдержала и рассмеялась. — Ну вот ты очень верно все подметил. Не отпустила бы. Это смешно, но и в то же время сильно раздражает. Я знаю, что мама любит меня и потому переживает, но я бы не отказалась, если б она это делала все же чуточку меньше. На самом деле мамы в городе нет. Ее мистер Хэнлон отправил куда-то… я так и не запомнила название города. Она отвезет туда несколько по-настоящему редких книг из библиотеки, которые мистер Хэнлон ни за что не доверил бы курьерам. Он говорил, там они будут в большей сохранности, чем здесь. Я думаю это из-за того, что происходит с городом. Тут все время что-то случается, разваливается, приходит в негодность. И чем дальше, тем больше. Мама не говорила вслух, но она боится, что однажды в библиотеке тоже что-нибудь рухнет и это повредит книги. Они с мистером Хэнлоном этого оба боятся. Нашли из-за чего трястись, тоже мне.       Натали снова фыркнула, на сей раз презрительно, но явно больше для вида, стремясь показать, что уж ей-то точно нет дела до каких-то там скучных книжонок. Патрик невольно улыбнулся снова. И сам себе тут же удивился — он и не думал, что сможет делать это так часто и тем более настолько искренне.       — И Элен оставила тебя одну?       — Ну конечно нет! — Натали закатила глаза так, словно услышала величайшую в мире глупость. — Мама даже ехать не хотела. Была просто в ужасе, ведь придется на пару дней потерять меня из вида. Но так получилось, что мистер Хэнлон не так давно угодил ногой в одну из этих ям, которые все время появляются то тут, то там. Он сильно потянул связки, и если до библиотеки еще может как-то доходить, то дальнюю дорогу точно не выдержит. А так бы, конечно, мистер Хэнлон все сделал сам. В итоге мама еще утром уехала. А со мной сегодня и завтра сидит миссис Рид.       — Быть не может!       Патрик так поразился, что едва не споткнулся на ровном месте и Натали пришлось спешно хватать его за пояс, чтобы помочь удержать равновесие.       — Да что я такого сказала?! Все решалось за какие-то пару дней. А твоя мама говорила, что миссис Рид когда-то сидела с тобой, и хорошо справлялась со всем. И моя это запомнила.       А потом Натали вздрогнула, вновь со страхом и даже как-то виновато взглянув на Патрика, и тут же отвернулась.       — Прости, я болтаю много лишнего.       Патрик протянул руку и осторожно провел по ее волосам, а потом сам взял ее под локоть.       — Все хорошо, Нат, я рад, что вы с Элен не забыли мою маму, — Натали тут же повернулась, недоверчиво взглянув на Патрика, а потом несмело улыбнулась и вновь повела его по улице. — Поверить не могу, столько лет прошло. Сейчас миссис Рид наверно… сколько?       — Почти шестьдесят. Но она хорошо выглядит.       — Подумать только, а мне в свое время казалось, что она такая старая, хотя оказывается ей было всего лишь слегка за сорок.       Натали рассмеялась, и Патрик снова понял, что улыбается. Просто ничего не мог с собой поделать. И в то же время ему не верилось, что вот-вот он увидит ту самую женщину, которая когда-то очень давно присматривала за ним. Ту, которую хорошо знала его мать. И которая была в доме в тот день, когда он впервые встретил Пеннивайза.       Ка — колесо.       Ветер налетел с новой силой и Натали с Патриком невольно ускорили шаг.       — И ты так и не ответила, Нат, как миссис Рид выпустила тебя из дома?       — А она и не выпускала. Я вылезла из окна своей комнаты, пока она спала. Думаю, ты и сам знаешь, что ее порой бывает трудно разбудить, и вот этого наши мамы точно не знали. Когда придем, я просто сделаю вид, что спустилась из комнаты. Уверена, она даже не услышит, как мы с тобой открываем входную дверь.       — Ты уверена?       — Ну конечно! — Нат обернулась и в ее глазах сверкнуло такое знакомое лукавое веселье. — Как ее может разбудить щелчок замка, если даже собственный храп не будит?       А в следующую секунду они одновременно рассмеялись. Это вышло невольно и смех слетел с губ Патрика легко и непринужденно, хотя еще какую-то минуту назад тот был точно уверен — у него уже никогда не получится засмеяться.       Путь до дома семейства Дипно занял совсем немного времени, и все же к тому моменту, когда Патрик поднялся на крыльцо, он практически не чувствовал своих ног. Сознание словно плавало в тумане, и он даже не сразу сообразил, что дверь за ним закрылась, отрезая поток холодного воздуха.       И как только тепло окутало его со всех сторон, будто плотный кокон, ноги Патрика подкосились, и он только и успел опереться спиной о ближайшую стену, а затем сполз по ней на пол.       Патрик устало прикрыл глаза. Он слышал чьи-то голоса, громкие и испуганные, они то звали его по имени, то спорили между собой, только вот о чем, он так и не понял. Кто-то касался его и даже кажется, стаскивал с него одежду. Потом его потянули вверх, и, похоже, у него даже получилось подняться на ноги и брести куда-то, да только сам Патрик плохо понимал, что делает и зачем. Смысл происходящего ускользал от него.       В голове прояснилось, лишь когда что-то горячее и резко пахнущее полилось ему в горло, мгновенно согревая все внутри и в то же время вынуждая закашляться. Патрик вскинул голову, хватая ртом воздух, и тут же увидел совершенно перепуганную миссис Рид, стоявшую рядом с ним. С трудом, но Патрик все же узнал ее. В руках она держала большую кружку с чем-то дымящимся. Женщина явно постарела, но Нат оказалась права, выглядела она очень даже не плохо для своих лет.       — Ну вот, я же говорила, ему просто надо было согреться, — голос Натали звучал слегка сипло и саму девочку Патрик не видел, но мог поспорить на что угодно, совсем недавно она отчаянно плакала.       — Ну ты и напугал нас, Патрик, — миссис Рид покачала головой, а потом решительно поднесла кружку к его губам, — давай-ка пей. Крепкий кофе и старый добрый бренди быстро поставят тебя на ноги, точно тебе говорю.       Секунду поколебавшись, Патрик сделал еще глоток, и тут же снова закашлялся.       — Миссис Рид… Это кофе с бренди или бренди с каплей кофе?       — О, слава Богу, — миссис Рид облегченно рассмеялась, — раз ты шутишь, то точно не собираешься у нас на руках умирать. Вот уж не думала, что повстречаю тебя снова, да еще и при таких обстоятельствах. Как ты себя чувствуешь, Патрик? Может быть мне все же стоит позвонить в больницу и попросить прислать врача?       — Не стоит, миссис Рид, спасибо, — Патрик еще раз глотнул кофе, и отвернулся, показывая, что не хочет больше. Голова слегка закружилась, но мыслить это не мешало. И он понимал, что вряд ли сможет завтра отправится в Доррансу Марстеллару, если сейчас окажется в больнице. Снова. — Мне уже лучше. Я просто сильно замерз. Я недавно попал в аварию, но сейчас уже дела идут на лад. Ну, почти. Не нужно никого звать.       — Ему надо поесть. И отдохнуть, — голос Натали звучал теперь почти спокойно.       Она подошла ближе, держа в руках свернутое одеяло. И только теперь Патрик сообразил, что сидит в кресле в такой до боли знакомой гостиной.       Миссис Рид тут же повернулась к Натали и нахмурилась.       — Мы с Патриком и сами разберемся, что ему нужно, юная леди! И уж точно твой острый язычок ему никак не поможет. Лучше проследи, чтобы он выпил все до последней капли, — с этими словами миссис Рид поставила кружку с кофе на ближайшую тумбочку, а затем мягко улыбнулась Патрику. — Я сейчас схожу на кухню и разогрею тебе что-нибудь перекусить. Постарайся не напрягаться лишний раз.       Уже у самого порога миссис Рид развернулась и сурово посмотрела на враз притихшую Натали.       — А о твоем поведении мы еще поговорим, юная леди.       Патрик удивленно проследил взглядом за миссис Рид. Он еще никогда не видел ее такой злой. Тем временем Натали приблизилась к нему и, развернув одеяло, принялась укрывать его.       Патрик тут же спохватился и принялся ей помогать. Тепло и особый кофе миссис Рид судя по всему пошли ему на пользу и сил немного прибавилось. Он виновато взглянул на Натали.       — Она все-таки догадалась, что ты уходила, да Нат? Если бы не я, то у тебя бы все получилось. Мне так жаль.       — Не говори глупостей. Ты тут не при чем, — Натали всхлипнула и поспешно вытерла рукой лицо, — она ничего не поняла. Просто, когда ты упал, она прибежала на шум, увидела тебя, всполошилась и готова была звонить в службу спасения и даже в полицию. Я пыталась ее отговорить, объяснить кто ты такой, ну и… немного не сдержалась. У меня иногда так бывает, когда сильно злюсь начинаю видеть в ауре то, что мне знать вроде как не положено, а язык начинает работать вперед головы. Кажется, я ее сильно напугала. А теперь она злится на меня.       — Силу не всегда выходит контролировать, в том нет твоей вины.       Патрик улыбнулся ободряюще, плотнее закутываясь в одеяло и наслаждаясь приятным теплом, разливающимся по всему телу. Даже боль временно беспокоила его не так сильно.       Натали шмыгнула еще раз, а потом робко улыбнулась.       — Спасибо. Знаешь, я так рада, что ты вернулся, Патти.       Обращение хлестнуло Патрика словно раскаленный кнут, заставив сильно вздрогнуть. Воспоминания, отошедшие было на второй план, вновь всколыхнулись с новой силой. Видимо что-то отразилось на его лице, а может быть и в ауре, но Натали тут же смертельно побледнела, отпрянув и закрыв рот ладонями.       — Что… Что я… Прости! — в ее голосе и взгляде отразилось дикое смятение и ужас. — Я не хотела!       Патрик закрыл глаза и медленно сосчитал до десяти. А затем еще раз. Это помогло немного взять себя в руки и успокоиться. Так и не открывая глаз он прошептал:       — Просто не зови меня так. Пожалуйста. Он так всегда меня называл.       Натали только охнула, и подалась вперед, порывисто обнимая Патрика и прижимаясь лбом к его плечу. Судя по тому, как она дрожала, Нат снова плакала.       — Я никогда, никогда больше так тебя не назову. Клянусь.       Патрик открыл глаза и без всякого осуждения посмотрел на Натали. Затем он осторожно высвободил левую руку и приобнял ее за плечи.       — Все в порядке. Ты не сделала хуже, чем уже есть. Не плачь, Нат.       Натали подняла заплаканное лицо, взглянув на Патрика, и тут же снова опустила голову ему на грудь в таком доверчивом, совсем детском жесте.       — Не в порядке. Я же вижу. Но обязательно будет, правда, Пат? Раз ты завтра пойдешь к Дору. Он может и вредный, и занудный, и иногда таким противным бывает, но уж он-то точно сумеет помочь тебе, я уверена. Кто, если не он?       — Вот и увидим. А пока давай-ка лучше успокойся, а потом мы подумаем, как задобрить миссис Рид.       И пока Натали едва слышно всхлипывая пыталась привести свои чувства в норму, Патрик закрыл глаза, в свою очередь тоже постаравшись отрешиться от всего, загнать поглубже все переживания, чтобы просто дождаться утра, не тревожа лишний раз Нат и миссис Рид.       Он не сомневался, а точно знал — ничего не будет в порядке. Патрик хорошо помнил, что говорила ему Натали, пока они брели, превозмогая ветер и холод, по темной улице. И не видел никакого смыла дальше обманывать себя или цепляться за ложные и пустые надежды. За эти недели положение дел в городе неуклонно продолжало ухудшаться и разрушения только набирали обороты.       И Патрик понял, что нет необходимости спрашивать старину Дора, стало ли Пожирательнице лучше, потому как точно знал, каков будет ответ.       Оно умирало.