Нарисуй мне шарик

Дерри, 2014 год.

      — Да уж, стоит признать, ты тогда сумел меня удивить, малыш Патрик. Я была уверена, что мое дитя все же сломило твой дух. Впервые меня порадовал тот факт, что я в чем-то ошиблась.       Патрик вздрогнул, встряхнул головой и часто заморгал, как человек, только что проснувшийся от крепкого сна. Нет, конечно, он не заснул по-настоящему, но настолько погрузился в воспоминания, что совершенно утратил связь с реальностью.       Солнце уже полностью поднялось над линией горизонта, вовсю освещая начавший постепенно пробуждаться город и стремительно нагревая остывший за ночь воздух. На шоссе появились первые редкие автомобили.       Роберта больше не лежала с ним рядом, теперь она сидела, прислонившись спиной к его боку и удобно устроив голову на его плече.       А он, затянутый в водоворот собственной памяти, даже и не заметил ее перемещений.       — Знаешь, до последнего я тоже был в этом уверен, — Патрик улыбнулся и вернулся к незавершенной картине.       Рисовал он всегда быстро, особенно если требовалось поскорее выплеснуть мысли и переживания на холст, но сейчас нарочно не спешил, тщательно вырисовывая каждую деталь, дополнительно выделяя нужные контуры, бережно подбирая цвета.       Постепенно чувства покоя и безмятежности, с которыми он пришел на холм, начали испаряться капля за каплей.       Вот теперь время действительно подходило к концу.       — И тем не менее, твой выбор тебя уже не тяготит, — выражение лица Роберты Патрик не видел, но не сомневался, что она сейчас ухмылялась.       — Ни капли.       Патрик слегка повернул голову, ненадолго прижавшись щекой в макушке Роберты, и тут же вернулся к рисованию. У всякой вольности есть свой предел, и сегодня ему не хотелось того достигать.       Первый год после возвращения и правда выдался довольно тяжелым. Натали уехала в колледж, Элен вернулась, но вела себя несколько отстраненно, судя по всему не зная, чего теперь ожидать. Вероятно, причиной такого поведения стали новые грани отношений Нат и Патрика, которые совершенно сбили ее с толку.       С одной стороны, Элен была рада, что Патрик вернулся, что он цел и невредим, а ее дочь теперь явно счастлива, но с другой — слишком часто, по ее мнению, он просто пропадал куда-то на целые годы.       Элен не была уверена, что может доверить ему Натали — а вдруг тот в какой-то момент снова пропадет надолго, если даже не навсегда, и оставит ее на произвол судьбы? Патрик понимал это прекрасно и даже не думал обижаться или осуждать Элен.       Его самого время от времени мучили кошмары, то и дело накатывало чувство тревоги, совершенно беспричинное, а нутро сковывало ощущение опустошенности и подавленности — особенно когда он надолго оставался в одиночестве.       В конце концов Патрик все же сдался, признав, что самостоятельно не справится, обратился за медицинской помощью и пропил несколько курсов довольно сильных успокоительных препаратов. До антидепрессантов дело в итоге так и не дошло, а от сеансов психотерапии он наотрез отказался.       В итоге ко второму году жизни в родном мире Патрик, можно сказать, сумел обуздать собственных внутренних демонов, понять их и ужиться с ними. После этого стало намного легче.       Оно навещало его время от времени, абсолютно бессистемно, как и всегда. Словно не было всех этих лет разлуки. Вот только облик Пеннивайза больше при нем не принимало ни при каких обстоятельствах. Танцующий Клоун неизменно вызывал в памяти множество не слишком ясных, но крайне неприятных образов и ассоциаций.       Быть может, то обстоятельство, что собственное дитя возненавидело и всячески стремилось досадить, в том числе используя Патрика, задевало Пожирательницу сильнее, чем та хотела показать. Или поведению Оно была иная причина. В любом случае он старался как можно меньше рассуждать на эту тему даже мысленно.       — Знаешь, малыш Патрик, а ведь это были очень хорошие три года, — голос Роберты звучал совсем тихо, практически лишенный каких-либо эмоций. Патрик тут же нахмурился, едва удержавшись, чтобы не закусить губу, так как слишком хорошо понял, что отдых окончен и пришла пора обсудить то, ради чего они и пришли на этот холм. И как же ему не хотелось касаться этой темы, пусть иного выбора не было. — Говорят, к хорошему привыкаешь быстро. Это так, да только и к плохому тоже. Я живу по вашим меркам очень и очень долго. Миллиарды лет. И все это время я не знала, что такое боль и страх. Это было так здорово, просто спать, просыпаться, чтобы поесть и засыпать снова. И видеть сны. Знаю — то время уже не вернуть, слишком много нового уже успело случиться в моей жизни, чтобы поворачивать назад. Но я всегда буду скучать по нему.       — Я очень рад, что у меня вышло тебе помочь, Бобби, — Патрик осторожно потянул руку, взял ладонь Роберты в свою, бережно переплетя пальцы. Она не противилась, но и не отреагировала на этот жест, оставаясь все так же расслабленной и отстраненной. — И что теперь жить тебе стало немного легче.       — Да, все верно. Всего чуть больше полувека, мгновение для меня, но как же сильно они переменили все. Этот последний цикл, проведенный не в спячке, показался мне длиннее всей моей жизни. Боль стала моей постоянной спутницей, и я настолько к ней привыкла, что начала забывать, каково же жить без нее. Как и страх. Он, конечно, не донимал меня так сильно, но все время то и дело напоминал о себе, возникал в сознании подобно назойливой мухе. Так отвратительно, — Роберта умолкла, задумавшись, и Патрик не осмелился ее тревожить. Лишь спустя пару минут она продолжила. — Ты думаешь, что помог мне, исцелив тело, стерев шрамы и старые незаживающие раны, вернув глаз. Отчасти это так. Ты вернул мне жизнь без боли. Но кроме этого ты еще и прогнал мой страх. Не сразу, постепенно, я сумела справиться с ним наблюдая за тобой, учась у тебя. Стоит признать, в исключительных случаях люди могут быть полезны. Не в качестве еды, я имею в виду.       Где-то вдали пронзительно прокричала птица, а через секунду ей вторила еще одна. Патрику подумалось, что надо бы что-то сказать, пусть Оно и так знало все, что было у него на душе, да только слова как назло не желали подбираться, а в голове не было ни одной связной мысли. Радость от того, что он все же сумел оказаться полезен Пожирательнице не только как инструмент отмщения, смешалась с тревогой и ощущением чего-то жуткого, неотвратимого и непреодолимого, надвигающегося на них прямо сейчас.       Может быть он и не так хорошо знал Оно, как ему хотелось, и был не в силах постичь в достаточной степени суть этого великого существа, но одно понимал точно — будь все в порядке, Пожирательница Миров ни за что не заговорила бы с ним на такие темы, не позволила бы себе быть настолько откровенной с человеком.       Исповедь.       Почему-то именно это слово сейчас пришло на ум Патрику, и он ощутил, как неприятный холодок пробежал вдоль позвоночника от этой ассоциации. Потому что, насколько ему было известно, к подобному прибегали, как правило, незадолго до кончины…       — Порой малыша Патрика посещают крайне странные мысли, — Роберта высвободила ладонь и обхватила себя руками так, словно замерзла. И этот такой по-человечески беззащитный жест лишь еще больше встревожил и даже напугал Патрика. — А порой очень верные. Благодаря тебе я сумела ощутить себя почти прежней. И вот это действительно то, за что я тебе очень признательна. Теперь я смогу встретить уготованное мне… достойно.       Патрик закрыл глаза, чувствуя, как его нутро все сильнее сковывает холодом. Он медленно облизал враз пересохшие губы и, наконец, сумел негромко проговорить, одновременно всеми силами стремясь взять себя в руки, не дать собственным эмоциям поднять голову окончательно:       — Они возвращаются. Ка-тет Неудачников. Верно?       — Да. Они идут за мной, — голос Роберты звучал все так же бесстрастно.       Патрик очень медленно, с силой сжал руки в кулаки, так, что побелели костяшки. Оно не сказало сейчас ему ничего нового. Они с Натали давно начали подозревать, что затевается что-то ужасное. А вскоре подозрения переросли в уверенность.       — Пат, мне совсем не нравятся цвета мистера Хэнлона. Там столько ненависти и страха. Так много. И с каждым днем становится все хуже. И те вкрапления о которых я говорила, помнишь? Их становится все больше, скоро они вытеснят все его собственные цвета. Это очень плохо, да?       Натали могла только предполагать, но Патрик точно знал, что это не просто плохо — это смертельно опасно. Для Оно, для Дерри, для них всех.       — Что ты собираешься делать, Бобби? — Патрик разжал пальцы, открыл глаза и напряженно всмотрелся в собственный рисунок. Равнодушие Пожирательницы к собственной судьбе пугало его больше всего. Пусть он и понимал его причины, но не желал с ними мириться.       — Что? Встречу свою ка.       — Они — не твоя ка! Они вообще не ка! — Патрик вздрогнул и тут же осекся, осознав, что фактически кричит. Он глубоко вздохнул, не отрывая взгляда от чистого неба, стараясь взять себя в руки.       — Думай что хочешь, — Роберта пошевелилась, устраиваясь удобнее, — но в глубине души ты все прекрасно понимаешь. Вы, люди, иногда попросту не желаете увидеть очевидное. Не можете принять его.       Патрик опустил голову. Дыхание сбилось, и он всеми силами старался восстановить его. Лишь ясный разум может помочь ему сейчас.       Конечно он все прекрасно понимал. Слишком хорошо, отвратительно отчетливо видел всю картину целиком. И мог спорить на что угодно — Неудачники и сами не рады происходящему. Да только вот выбора у них нет, как не было его и в восемьдесят пятом, и в пятьдесят восьмом. Так же, как и сам Патрик в свое время оказался лишь инструментом в руках жестокой Судьбы, так и эти люди стали не более, чем средством для достижения цели в руках безжалостной, безумной силы.       Майкл Хэнлон, которому до семидесяти оставалась пара-тройка лет, выглядел не таким уж и дряхлым. Скорее наоборот, он крайне хорошо сохранился для своего возраста и физически явно оставался в полном порядке. При этом Майкл был одиноким стариком, без семьи, без близких друзей рядом, без детей. И отчего-то Патрик не сомневался, что подобная судьба постигла и остальных из его ка-тета.       У них есть только они сами. Это люди, которым нечего терять и нечего оставлять в этой жизни. Быть может когда-то они и стремились к иному, но им не было позволено выбирать.       — Возможно, в этот раз удача будет на твоей стороне. Отчего нет? — Патрик поднял голову, но не решился взглянуть на Роберту. Он и сам понимал, что слова его звучат совсем неубедительно. — Им почти семьдесят. Они старики. А ты сильна и знаешь, чего от них ждать. Им больше не застать тебя врасплох. Не подпускай их к логову, не дай собраться…       Роберта негромко рассмеялась, и столько горечи было в этом смехе, что Патрик невольно осекся, едва не подавившись последними словами.       — Если бы все было так просто, мелюзга, я бы уничтожила их далеко за пределами Дерри. Я бы даже не подпустила их к городу, не то, что к логову, — Роберта рассмеялась вновь, и отчего-то это воспринималось куда хуже, чем если бы она кричала. — Если все так просто, почему бы тебе самому не остановить их? А, мелюзга? Почему ты до сих пор ничего не предпринял в таком случае, если это просто дряхлые старики, скажи-ка мне? Ведь тебе столько всего по силам, не так ли?       — Я пытался, Бобби, — голос Патрика невольно дрогнул, а в горле пересохло так, что пришлось откашляться, чтобы продолжить. — Мы с Нат позавчера ездили на концерт в один из клубов Бангора. Двое из них выступали там. Я, правда, так и не запомнил название группы.       — Они отвратительно играют, спорить могу, — тут же презрительно фыркнула Роберта.       — Просто ужасно. Я пытался… пытался хоть как-то остановить их. Нат предлагала просто стереть им головы, она порой бывает очень несдержанной в своих порывах, — Патрик невольно чуть улыбнулся, вспоминая разгоряченное лицо и яростно горящие глаза Натали. — Но я не хотел их убивать. Просто не дать им приехать в Дерри. У меня не вышло. Что бы я ни рисовал — их самих, или пространство их окружающее, даже просто их автомобиль — рисунки оставались только рисунками.       — С каждым днем твоя женщина нравится мне все больше. Решительная и не боящаяся пролить кровь, когда необходимо.       — Она знает, что если этот ка-тет добьется… добьется того, чего хочет, то от Дерри мало что останется. Погибнет много людей. Неудачники тоже это знают. Но их это не останавливает, они уверовали, что такая жертва принесет благо всему миру. Точнее… я полагаю, их заставили уверовать. Как это произошло с отцом Натали когда-то.       — Пат, все их цвета… они одинаковые. Так не должно быть, всегда существуют какие-то оттенки, но не в их случае. Они словно затянуты какой-то пленкой. Чем-то инородным. Нет смысла даже пытаться с ними говорить. Нас с тобой не послушают, даже если ты расскажешь им про Лучи, Башню и новую Хранительницу Луча. Но их нужно остановить, любой ценой!       Роберта молчала некоторое время, сидя абсолютно бесшумно, а потом едва слышно проговорила:       — Вот видишь, ты и сам знаешь ответ. Они под защитой. Та сила, которая собрала их вместе когда-то, направила и усилила, ограждает их от любого вмешательства извне. Она же ведет их, застилая глаза и разум. Именно поэтому все происходит сейчас, спустя цикл спячки, которой на деле не было, и под конец цикла бодрствования, который так и не наступил, как положено. Ты ведь помнишь, магия порой требует особых условий, чтобы работать в полную силу. Помнишь, что сказала та крыса в библиотеке? Пять — все еще число силы. Не такое сильное, как семь, но в прошлый раз и его хватило. К тому же это третья попытка. А три тоже число силы. Одно усилит другое.       Неожиданная догадка пронзила Патрика, заставив его вздрогнуть и резко повернуть голову к Роберте.       — Ты пыталась остановить их. Ты уже пыталась.       — Пыталась, и что с того? — с явной неохотой ответила она. — Ниггер сумел резануть меня канцелярским ножом, а рыжая сучка вогнала топорик для разделки мяса по самую рукоять. Они боялись, как и в те разы, но страх их не парализовал. И они сумели дотянуться до меня сквозь все личины, вот что скверно. В те разы они не верили по-настоящему до последнего, сейчас же — в них нет ни капли сомнений. Двух раз мне хватило, больше я не стала лезть на рожон.       — Они ранили тебя? Истинную форму сквозь личины? — Патрик, как только справился с потрясением, вызванным этими словами, едва сумел сдержаться, настолько сильно ему захотелось обнять Роберту, а потом лично убедиться, что с ней сейчас все в порядке. — Разве это возможно?       — Обычно нет, — Роберта слегка повернула голову и предупреждающе оскалила клыки, ясно давая понять, что подобных нежностей по отношению к себе не потерпит. — Но они поверили, что это возможно — и это стало возможным. Всего лишь царапины, мелюзга, они уже затянулись. Но неизвестно, во что они еще успели уверовать за эти годы.       Патрик отвернулся и уставился на свою картину. Он предполагал, что дела обстоят не лучшим образом, но не думал, что настолько. До последнего теплилась надежда, что если у него самого не хватило сил вмешаться, то вместе с Пожирательницей они сумеют что-нибудь придумать. Но сейчас эта надежда растаяла, не оставив после себя и следа.       Патрик снова взял в руку карандаш и добавил к своей картине новый элемент. Теперь на мосту начали вырисовываться очертания автомобиля.       — Ты ведь знаешь, когда они вернутся, да, Бобби? — голос Патрика больше не дрожал, все свои эмоции он загнал глубоко внутрь.       — Сегодня. Не зря же эти говноеды, Денбро и Тозиер, отменили свои вшивые концерты начиная с этого вечера, — тут же ответила Роберта, постепенно снова расслабляясь с ним рядом. — И я знаю, что ты хочешь сказать, малыш Патрик. Мой ответ — нет. Я не стану прятаться или убегать. Во-первых, это унизительно. Во-вторых, они найдут меня, где бы я ни была, это лишь вопрос времени. И в-третьих, сила, которая оберегает их, не даст тебе вмешаться даже таким образом.       Патрик лишь коротко кивнул, продолжая рисовать автомобиль, а затем принялся аккуратно раскрашивать его. Он и правда хотел предложить Пожирательнице попробовать затаиться и переждать где-нибудь вне логова. Готов был нарисовать для нее дверь в любой мир. Даже целый мир готов был нарисовать специально для нее, если бы потребовалось и если бы ему хватило на это сил. Да только за время их разговора он уже догадался, что и этой надежде не суждено сбыться.       — Скажи, отчего все происходит так? Почему все стало так хорошо лишь для того, чтобы так быстро закончиться? Это ведь его сила ведет их. Сила этого алого мерзавца! Но я же стер его, так почему нас с тобой просто не оставят в покое?       Патрик отложил карандаш и с горькой злостью уставился на завершенную картину. Где-то вдали послышалось урчание очередного мотора. Фургон, довольно вместительный, в каких частенько колесят по стране небольшие музыкальные группы, перебираясь от клуба к клубу, медленно приближался к мосту. Пока что он был лишь точкой на горизонте, но с каждой секундой становился все ближе.       — Алый Ублюдок не единственный, кто желает падения Башни. У него последователей больше, чем можно представить. Ты выполнил свое предназначение и остановил его. Больше его скверна не будет отравлять основу мироздания. Но сила его, которую он уже успел выпустить в этот мир, осталась. Это как круги по воде, камень уже утонул, а они все еще расходятся. Он посадил зерна своей воли и могущества в тех семерых детей. И теперь они дали пышные всходы. Дерри питает Луч. И уничтожить Дерри можно только одним способом — убив меня, — Роберта говорила негромко и отстраненно. Что бы она сейчас ни чувствовала, она заперла это глубоко внутри. — Надвигается ураган, малыш Патрик. Возможно, он будет даже хуже, чем случившийся в восемьдесят пятом году. Он совсем близко и времени уже не осталось. Все решится еще до того, как вновь взойдет солнце.       — Что же нам делать, Бобби? — Патрик не отрывал взгляда от дороги и уже не мог сдерживать тоску и горечь, медленно затапливающие его до краев. Все эти месяцы, с той самой поры, как Натали заметила нехорошие перемены в ауре Майкла Хэнлона, он искал выход. Но так его и не нашел.       — Тебе, малыш Патрик, стоит забрать свою женщину и как можно скорее уехать из Дерри. Если я… — Роберта умолкла, а когда Патрик подумал, что та уже ничего больше не скажет, все же продолжила, пересилив себя, — если я погибну, то вместе со мной погибнет город. В первую очередь под удар попадут те места и люди, которые больше всего были со мной связаны. Вас некому больше будет защитить. Потому берите все самое необходимое и прямо сейчас уезжайте настолько далеко, насколько получится. Не уверена, что в итоге вас ничто не коснется, но так хотя бы у вас будет шанс. Не пытайся спасти Дерри, малыш Патрик. Не пытайся спасти меня. Не стой на пути ка-тета Неудачников, это лишь приведет тебя к совершенно бессмысленной гибели. Лучше сохрани мой образ рядом со своим на этой картине, не зря же ты ее так старательно рисовал. Тогда, что бы ни случилось, ты не забудешь меня. А если я буду жить хотя бы в твоей памяти, возможно, это будет не так и плохо.       Патрик с трудом оторвал взгляд от дороги и перевел на рисунок. Пожирательница была права. Не зря ведь его интуиция подсказала ему, как следует создавать эту картину. От нее исходила сила, правда совсем небольшая. Но ее как раз хватит, чтобы навечно запечатать в памяти нужный образ. Но как же отчаянно не хотелось этого делать!       — Значит, сейчас мы видимся в последний раз, верно?       — Ну-ну, мелюзга, не будь таким пессимистом, — голос Роберты звучал уверенно, да только Патрик ему не верил ни капельки. — Возможно ты все же окажешься прав, отчего нет? Они же и правда только старики, а я, твоими стараниями, вновь здорова и сильна. Не думай, старушка Бобби не собирается сдаваться без боя. И если мне суждено в третий раз сойтись с ка-тетом Неудачников — я сделаю это без страха. И удача, быть может, в этот раз будет на моей стороне.       Патрик взглянул на Роберту одновременно с теплотой и печалью. Он молчал, да она и не ждала от него ответа, прекрасно зная, о чем тот думает и что чувствует. По большому счету они оба все слишком хорошо понимали.       Роберта сидела неподвижно и расслаблено, ветер играл с ее рыжими волосами, а на ее лице застыло спокойное, даже какое-то отрешенное выражение. И смотрела она не на Патрика, не на мост, к которому приближался фургон вместе с ее погибелью, а на Дерри.       И в этот самый момент Патрик отчетливо ощутил — несмотря на всю кажущуюся решимость, Пожирательница Миров не верила, что сможет победить. И сейчас она пришла не для того, чтобы искать спасения.       Нет, Оно просто хотело провести это утро рядом с Патриком там, где Дерри был виден лучше всего.       И попрощаться с ними обоими.