Endlessly

После второй пары Гарри получил смс от Зейна и собрался было идти ему навстречу, когда сильные руки перехватили его за талию и крепко обняли. - Ты куда? – прошептал Джефри на ухо парню, чуть касаясь губами мочки. - Зейн ждет, - ответил Гарри, откидывая голову на плечо парню, и тот сразу же провел подушечками пальцев по выступающей на шее венке. - А как же я? – произнес Лендер, притворно надув губы. - Ладно тебе, я же не навсегда. Можем сегодня остаться у меня, если хочешь. – Ответил Гарри, выбираясь из объятий парня. Он не знал, что заставило его так передернуться, словно все, что он делал – не так, как нужно, неправильно. Это было слишком дикое ощущение, будто вины, и Стайлс никак не мог понять, почему, а главное, перед кем он виноват. Хотя, возможно, он все понимал, но не хотел этого признавать, ведь парень только начал забывать те чувства, что обуревали его буквально неделю назад, захлебываясь в том урагане ощущений и эмоций, который обрушивался на него благодаря Джефри, но Гарри все равно не мог расстаться с чувством, будто он сейчас не в том месте, не с тем человеком, и это было так глупо и дико, потому что Луи, а Стайлсу пришлось признать, что именно им были забиты его мысли, Луи постоянно был рядом, незаметно, не специально, но он был, и он был таким родным, таким привычным, что прикосновения, разговоры поцелуи с Джефри уже не казались Гарри чем-то хорошим, нужным и правильным, ему хотелось только, чтобы на месте Лендера оказался Томлинсон, и одновременно с этим он мечтал о том, чтобы этого желания у него не было, потому что с Луи они расстались, и расстались навсегда, и было бы глупо пытаться вернуться к нему после той драмы, что происходила между ними столько месяцев, и происходит сейчас. - Я очень хочу, - Джефри снова притянул Гарри к себе за талию и поцеловал в губы, - до встречи. - До встречи, - Стайлс улыбнулся, сам потянулся, чтобы чмокнуть парня еще раз, но оказался втянут в куда более глубокий поцелуй, - все, все. Зейн ждет. Кудрявый быстро вырвался из объятий и направился к месту встречи. Он не мог понять, почему ему так не нравится Джефри. То есть, он ему нравился, бесспорно, Лендер был красив, обаятелен, с ним было интересно, и, да, он прекрасно целовался, так что Гарри было приятно делать это с ним, во время поцелуев его мысли улетучивались хоть ненадолго, но никаких новых чувств в нем не просыпалось, как это было при каждом, даже сотом и тысячном поцелуе с Луи. Гарри удивлялся, почему так происходит. Глупо было отрицать, что он до сих пор любит Томлинсона, но ему также нравился Джефри, и до этого момента Стайлс всегда влюблялся слишком быстро, чтобы с ним творилось все то дерьмо, что происходило сейчас. Приходилось признать тот факт, что он был влюблен в Луи слишком сильно, и ему становилось страшно, потому что теперь он боялся, что это может оказаться тем самым чувством, что навсегда, и это было слишком глупо, дико и, да, пугающе, чтобы быть правдой, но, тем не менее, он не мог избавиться от того глупого круговорота мыслей, что творился у него в голове. - Гарри, очнись, Земля вызывает! – усмехнулся Малик, пощелкав пальцами перед лицом Стайлса, не заметившего, как оказался у входа в университет. - Привет и тебе, - Гарри усмехнулся, поправил сумку и, развернувшись, двинулся по коридору, ожидая, что Зейн последует за ним, что, собственно, и произошло. - Я хотел поговорить, - произнес брюнет, догнав идущего слишком быстро Гарри, - по поводу твоего нового увлечения. - Какого увлечения? – нахмурился кудрявый. - Джефри. - И ты? Тебя-то он чем не устроил? Или, погоди, Луи послал тебя? Вот уже не думал, что он до такого дойдет. - Что ты несешь? – недоуменно спросил Малик. – Причем тут твой философ? Он тебе тоже что-то про Лендера говорил? - Да, просил держаться от него подальше, представляешь? – Гарри, казалось, захлебывался возмущением, - будто ему есть до этого дело! Я ждал от него другого, неужели нельзя просто понять, что мы расстались, и это все, конец? Да, это сложно, мне тоже, но у меня появился Джефри, так что… почему Луи вообще суется ко мне? - А ты не думал, что он может оказаться прав? – Малик взглянул на Гарри, и тот удивленно воззрился на него, словно тот сказал величайшую глупость, которую только мог. - Что? - Насчет Джефри. Я имею в виду… мне он тоже не нравится, понимаешь? Я бы не хотел, чтобы он как-то навредил тебе. - О чем ты вообще? Как он может навредить? Зейн, неужели так сложно просто принять то, что мне хорошо с ним? Я отлично провожу время и даже, возможно, я влюбился, просто оставь это, ладно? Гарри врал. Безбожно. Он чувствовал это сам, потому что он явно не был влюблен в Джефри и не мог быть, потому что, да, чувства к Луи до сих пор не оставили его. Теперь ему казалось, что он эгоист и просто играет с Лендером, чего тот никак не заслуживает, но Гарри было хорошо с ним, уж точно лучше, чем быть одному, и он запутался еще больше, отчего хотелось просто спрятаться куда-нибудь, остаться одному, возможно, тогда он поймет, чего он хочет и что ему нужно, и как-то сопоставить это и стать, наконец, счастливым. - Стайлс, сам слышишь, что говоришь? Ты сам ныл мне о том, как сильно любишь своего Луи еще неделю назад, а сейчас заявляешь, что у тебя уже чувства к этому… этому! – последнее слово Малик буквально выплюнул, настолько ему не хотелось подбирать определения новенькому, потому что хорошим оно уж точно не было бы, - ты влюблен в Томлинсона до сих пор, и я не понимаю, какого черта ты упрямишься, потому что, он любит тебя тоже, и, да, Гарри, мы с ним разговаривали. И, знаешь что? Он пообещал, что оставит тебя в покое, что ты забудешь о нем, если только я прослежу, что в таком случае ты будешь счастлив. И, знаешь, что самое абсурдное? Что ты не будешь счастлив в таком случае. Вдолби это в свою глупую кудрявую голову, наконец, до тех пор, пока не сделал хуже ни себе, ни остальным, идиот! – Зейн выдохся, закончив свою тираду. Гарри только удивленно пялился на него, не понимая, что только что произошло. Абсурд. Комедия, никак иначе. Малик всегда казался Стайлсу тем, кому плевать на чужие драмы. Да, он поддерживал его после расставания, но это выглядело именно как поддержка, но не было ощущения, будто Зейн имеет собственный взгляд на эту ситуацию, и думать так было, кстати, глупо со стороны Гарри, потому что кто-кто, но Зейн уж точно имеет свой взгляд на абсолютно все. А еще он почувствовал себя виноватым перед Луи, ведь… ведь это Луи. Его Луи, который всегда был таким мудрым, таким умным, таким до ужаса правильным, что Стайлс не мог теперь понять, как он вообще мог подумать, что тот может оказаться таким… двуличным козлом. Потому что он не мог. Хотелось плакать от досады, от собственных мыслей, от того, насколько он запутался, и как далеко зашел, и как заблудился во всем происходящем. Ведь многие говорили ему о том, что от Джефри стоит держаться подальше, и Гарри не мог понять, почему, да и сейчас не может, потому что Джефри – хороший, он помогает, он спасает, и с ним Гарри становится легче. Но Луи не мог решить с потолка, что тот – неправильный выбор, как и Зейн, и теперь их мнения и слова давили на нем огромным комом непонимания и страха. Он не знал, что делать. Он не понимал, как себя вести. Не представлял, куда бежать. - Зейн, я… - начал было Гарри, но голос сорвался, да и он сам не знал, что хотел сказать. - Не нужно. Гарри, мы все хотим, чтобы тебе было хорошо. Я понимаю, что ты запутался, просто… знай, что я всегда рядом, хорошо? Стайлс кивнул, и в эту секунду из комнаты, мимо которой они проходили, раздался стук, а после вскрик. Парни переглянулись, и Малик, резко дернув за ручку, распахнул дверь комнаты, которая оказалась довольно крупной подсобкой. Его глаза моментально расширились, а рот раскрылся, но парень так и не издал ни звука. К стене комнаты Джефри с силой прижимал Найла, непонятно что делавшего в университете, грубо целуя его губы, и тот, дергался, пытаясь вырваться. Наконец, ему это удалось, и он оттолкнул от себя Лендера, сразу припечатав свой кулак к его скуле, отчего тот пошатнулся. - Ублюдок, - выплюнул Найл, обернулся и, заметив Зейна и Гарри, вскрикнул. – Зейн, я все объясню, ты же… - но Малик уже не слушал его. Он рыкнул, моментально оказавшись около сгорбившегося Джефри, и в следующее мгновение Найлу уже было не до объяснений, потому что он пытался оттащить своего парня, избивающего Лендера, от бедного брюнета, уже скрючившегося на полу. Никто не заметил Гарри. Никто не видел, как он сорвался с места и побежал куда-то, где никто его не найдет, куда-то, где он сможет побыть один. Теперь он совсем не знал, что чувствовал, и что он должен чувствовать. Казалось, он должен был разобраться во всем, когда увидел сцену в подсобке, и, казалось, он разобрался. Но также ему казалось, что теперь он запутался только сильнее. Предательские слезы брызнули из глаз, и Гарри, не заметив, как прибежал в парк, присел под раскидистое дерево, положив локти на колени и спрятав в них голову, понадеялся, что здесь его никто не найдет, и он сможет привести мысли в порядок.