«Детство это вовсе не период с рождения до определённого возраста,
Просто однажды,
Ребёнок вырастает и забывает детские забавы.
Детство — это королевство, где никто не умирает»
Эдна Сент-Винсент Миллей
Гермиона двигалась хаотично в неизвестном направлении, не различая ровным счетом ничего из окружающей её обстановки, теряя на время ориентацию в стенах родного школьного замка, не чувствуя ни холода стен, ни огромной усталости за пройденный день. Перед застилающими пеленой ее горящие темные глаза от полученного шока мерцали мрачные тени, девушка, неосознанно выпавшая из реальности, стремилась максимально быстро походу своего неразборчивого движения переварить полученную впопыхах ценную информацию от самого Дамблдора, точнее уже от его живого портрета, оглушившую её поначалу и нарушившую стройный порядок мыслей в её голове. Взволновавшая её до крайности интрига, провернутая хитроумным стариком и его длинноносым подельником с сальными волосами, переворачивала все с ног на голову, заставляя пересмотреть роль и значимость Снейпа в текущих событиях. Насилу вынырнув из бессвязного сумбура мыслей, девица выхватила из кармана мантии зачарованный галеон, блеснувший золотом в полумраке коридора при взгляде на него, призванный передавать короткие сообщения на расстоянии. Начертив пару слов Гарри, она, загоревшись новой целью, огляделась по сторонам и вновь ринулась навстречу неизвестному.***
Школьные коридоры и многочисленные помещения кишели сражающимися: везде мелькали серебристые отблески масок пожирателей, в воздухе витало тягостное, давящее напряжение и ощущение неминуемого взрыва над головами собравшихся, смешанное с запахом крови, смрада и испражнений уже мёртвых, но ещё не остывших тел, валявшихся забытыми в темных углах и отброшенные за ненадобностью живыми. Грейнджер уже не принадлежала самой себе. Тонкая грань, отделявшая их — волшебников от животных была стёрта напрочь, вовсю царил инстинкт выживания и самосохранения, а у некоторых, язык не поворачивался назвать их магами — сексуальный. Перед глазами до сих пор стояла отвратительная картина, которая неотвратимо разделила жизнь маглорожденной волшебницы на до и после, превращая её в персональный ад. Завернув в один из скрытых коридоров, она услышала женский отчаянный вскрик полный ужаса и боли, потонувший в зверином рёве какого-то существа. Двигаясь крадучись на свой страх и риск, используя слабый огонёк люмоса лишь на кончике палочки, дабы не обозначить раньше времени своё явственное присутствие, ориентируясь лишь на странные неприятные звуки источаемые рычащим существом, она приблизилась к развернувшейся чужой трагедии. На пыльном полу, усыпанном мелкой каменной крошкой от разрушенной стены, распростёрлось тело беззащитной жертвы. В светлых длинных прядях и слегка пышной, но привлекательной девичьей фигуре, которой волшебница признала свою сокурсницу Лаванду Браун. Зарёванное лицо, сломанные ногти, исцарапанные в кровь руки и ноги сопротивляющейся поначалу рьяно ведьмы — выдавали отчаянную борьбу не на жизнь, а на смерть и яростные попытки оттолкнуть от себя нечто, оказавшееся при ближайшем рассмотрении Фенриром Сивым, который даже в своём в данный момент человеческом облике напоминал больше полуобернувшегося оборотня. Мужчина, который поначалу хотел насытиться юной жертвой и покусать её, разглядев внимательно соблазнительную молодую ведьму, решил отступить от своего первоначального плана и удовлетворить свой иной животный инстинкт, разрывая на несчастной одежду, превращая в жалкие лохмотья и капая слюной от заполонившего его разум дикого сексуального возбуждения и похоти. Его глаза налились кровожадным красным оттенком, звериный оскал с острыми рядами зубов пугал, руки покрытые обильным волосяным покровом с острыми когтями, вовсю исследовали аппетитное девичье тело, оставляя цепочку глубоких кровавых следов и налившихся багрово-синих отметин на молочной коже от собственных грубых и жалящих прикосновений, требующих беспрекословного подчинения. Мерзкий длинный язык оставлял влажную дорожку ведущую свой путь от шеи, благоухающей нежным ароматом невинности до ложбинки между полушариями мягкой женской груди отмеченной рваным звериным укусом и налившимся по краям выступающей ранки кровью. Лаванда, погребенная под невыносимой тяжестью навалившегося на неё крупного мужского тела, больше напоминавшего животное, нежели человека, проклинала себя за то, что родилась женщиной и рискнула на свою голову по неосторожности привлечь внимание такого опасного чудовища к своей скромной персоне. В очередной раз вскрикнув и попытавшись увернуться от его болезненных прикосновений к беззащитному телу девушки, она получила череду сильных размашистых ударов по некогда симпатичному лицу, превратившееся за один миг в кровавое месиво. За этим их и застала приблизившаяся к месту трагедии ужаснувшаяся Гермиона. Встретившись с бездонными голубыми глазами светловолосой девушки, в которых читалось проскользнувшее принятие своей несправедливой доли, волшебница опустила свой взгляд на разбитые в кровь нос и губы, беззвучно шепчущие ей «беги». Грейнджер накрыло беспощадной лавиной неконтролируемого гнева и безумия, вылившееся в острое желание возмездия и кровавой расплаты. Она не заметила, как возникла удобно устроившаяся в руке рукоять продолговатого хлыста с серебренным наконечником, наспех сотворённая из трансфигурированного школьного подсвечника, чудом обнаруженного среди развалин подвергнутой разрушению стены и усеянного пола цветными осколками разной величины наполовину выбитого оконного витража. — Убери свои грязные руки от неё, тварь! — Гермиона не узнавала собственный дрожащий гневом голос, раздавшийся, словно со стороны. Чудовище оторвалось от своей жертвы, среагировав на звуки постороннего голоса, продолжая по-прежнему грубо вдавливать одной рукой слабое женское тело в холодный и грязный пол, позволяя острым мелким камешкам и осколкам вонзаться ещё сильнее в нежную плоть распластанной полуобнаженной студентки, собственнически защищая свою добычу от возможных посягательств со стороны. Разглядев внимательным цепким взглядом причину, отвлёкшую его от сладостного для него времяпрепровождения, он усмехнулся. Та, которую он принял за возможную опасность, оказалась мнимой угрозой, в лице представшей перед ним лишь худощавой, но не менее от этого притягательной юной ведьмы, на которую он зарился ещё в особняке Малфоев. —Прочь, я тебе сказала! —приказывала ему обозлённая до крайности девчонка. Её карие глаза лихорадочно блестели в мало освещённом коридоре, тёмнота расширившихся зрачков поглотила приятный оттенок глаз, раздувающиеся от гнева и прерывистого дыхания аккуратные ноздри выдавали крайнюю степень её эмоционального состояния, заставляя задуматься на что способна эта разбушевавшаяся фурия, рискнувшая бросить вызов ему, кем пугали взрослых несговорчивых магов и распоясавшихся детей мамаши, напоминающая сейчас скорее юную версию свихнувшейся Беллатрисы Лестрейндж. Не дождавшись от него требуемой реакции, она взмахнула длинным хлыстом в угрожающем ему жесте, разрезая тяжелый воздух помещения в направлении сидящего в замершей позе перед прыжком вперед мужчине. Сивый принюхался: чуткий звериный нюх уловил промелькнувший в воздухе опасный запах серебра, от чего имеющаяся шерсть привстала дыбом, а по телу расползлись боязливые мурашки. Отчаянная девица лезла на рожон явно подстраховавшись, хоть и бурливший в её волшебной крови адреналин толкал её на безрассудство. Громкий рёв Фенрира признавшего её существование заполнил пространство школьного коридора. Мужское огромное тело стремительно бросилось вперед в попытке атаковать с виду беззащитную и хрупкую ведьму. Гермиона, предвидя этот шаг, остановила его в ловком прыжке брошенным в грудь мощнейшим разрядом магии, который сильным толчком отбросил недомага, вдавливая его крепкое туловище в стену, оставляя в каменной кладке вмятину повторяющую контур его тела. Удар, пришедшийся большей частью на его спину и уже кровоточащий затылок, выбил дух из тела мага, но не остановил окончательно. Грейнджер наблюдала небольшое шевеление могучего тела и, не желая быть застигнутой врасплох его молниеносной животной реакцией, вынула из-за спины хлыст, обрушивая серию беспощадных болезненных ударов по телу врага, от чего он по-звериному взвыл, оглушая громкостью нечеловеческого воя замок. Гермиона мастерски расправлялась с ним, не позволяя недообратившемуся оборотню регенерировать — покрытая частично серебром поверхность хлыста не давала причинённым ранам восстановиться и зажить. Ненависть к этой твари окутала всё её сознание. Представив на миг, сколько людей пало жертвами от его кровожадных действий, тянувшихся за ним за все время его существования, её вновь обуяла вылезшая наружу ярость, ведя её по скользкому, опасному пути и твёрдой рукой правя её поступками, мотивируя продолжить вершить возмездие. Девушка не сразу почувствовала, что её окликают. Оглушительные крики раненого мага мешали адекватному восприятию действительности. Неизвестные мужские заботливые руки сильно встряхнули её как куклу, вынуждая вернуться её назад в реальность. Развернув волшебницу к себе, широкоплечий Невилл Лонгботтом возвышавшийся над ней, осматривал её пристальным взглядом. Разглядев степень обуявшего её временно неконтролируемого безумства и ярости, нанес ей ощутимую весомую пощёчину, призывая её очнуться и прийти в себя. Напряжение, сковывавшее доселе яростными эмоциями, оставило её, явив отразившуюся слабость на миловидном, еще не потерявшем детскости личике, успокоив, тем самым, взволнованного парня. Его подруга устало навалилась всем хрупким телом на парня, раскинувшего в широком жесте руки, вовлекая её в успокаивающие дружеские объятия, позволяя взвалить себя на крепкое плечо, как будто она ничего не весила, и с лёгкостью унести в неизвестном направлении. Очнулась Гермиона уже в стенах медицинского крыла, где вовсю сновал медицинский персонал, вызванный на подкрепление из Святого Мунго. Вновь прибывшая процессия привлекла к себе более пристальное внимание. Мрачный Невилл максимально осторожно опустил на больничное ложе дрожащую Гермиону, беззащитный вид которой вызывал сильную тревогу. Над ней склонилось несколько взволнованных лиц, пытаясь рассмотреть причину, из-за которой она была обильно перепачкана с ног до головы запёкшейся кровью. За ними следовали покрытые следами борьбы Дин Томас в дружеской компании Симуса Финнигана, вносящие наспех заботливо прикрытое тело чьей-то мантией, израненной, но все-таки живой своей сокурсницы Лаванды Браун. — Что с ними? — взволнованное тревогой лицо Джиневры обратилось с вопросом к вошедшим гриффиндорцам. — Фенрир Сивый, — отвечал Лонгботтом, двумя ладонями пытаясь разгладить своё напряженное лицо. Остальные парни устроились прямо на полу, вслушиваясь в рассказ общего друга. — Мы услышали шум с бешеными криками, но опоздали с помощью, — вспоминая увиденное парень закрыл вновь глаза, желая избавиться от неприятной картины стоящей перед его глазами. — Мы застали в луже собственной крови израненную этим ублюдком Лаванду, а неподалёку от них Гермиона устроила над ним самосуд, очень рискуя сама при этом. Вся эта кровь не её, я еле оторвал от него… Джинни мгновенно скрылась за шторками ширмы, прячущей от посторонних глаз блондинку, и через мгновение вернулась. Увиденное расставило все по своим местам. Стало понятно, что послужило причиной временного помешательства и краткого приступа кровожадности у миролюбивой и несклонной в принципе к насилию и причинения вреда остальным Гермионе. Похотливый оборотень изувечил их общую сокурсницу, и то, как он это сделал, взрывало неокрепший юный мозг. Джинни, моментально охваченная жаждой убийства, сама разорвала бы его голыми руками на куски. — Что с этим ублюдком? — горящие местью глаза сестры Рона метали молнии. Схватив чистое полотенце, она начала погружать материю в чистую воду, чтобы очистить лицо Гермионы от следов уже запёкшейся крови врага. В то время, Полумна вливала в неё успокаивающее и укрепляющее зелье, мягко гладя маглорожденную подругу, положившую ей доверчиво на колени свою кучерявую голову, шепча ей успокаивающие слова. — Надеюсь, его труп уже кормит червей? — Он жив, но не думаю, что он счастлив этому факту. То, что от него осталось, не подлежит восстановлению, фактически-он живой труп, — стыдно было признать, но разум Невилла заполонило сладостное чувство того, что несчастная девочка была отомщена, а этот тип больше не в состоянии творить бесчинства над случайными жертвами. Оглядев собравшихся, он отметил одинаковые выражения злорадства, растекшегося по лицам остальных. Временно возникшую тишину медицинского крыла нарушило шумное появление нескольких суетящихся волшебников, буквально вносящих на руках крайне сопротивляющегося рыжеволосого парня, которого едва удерживало трое других мужчин. В нарушителе спокойствия Джиневра признала родного брата, чей столь взволнованный и беснующий вид рождал множество вопросов. Рон отчаянно сопротивлялся, громко крича и отчитывая грубой отборной бранью сдерживающих его магов, среди которых внезапно обнаружились его собственные братья Перси и Билл, стоически сносящие поток его оскорблений. Возникшая из ниоткуда Молли Уизли с сожалением на печальном и вмиг постаревшем лице, решительно оглушила родного сына. Обмякший в чужих руках, он позволил устроить себя на больничной кровати и влить ему изрядную порцию успокоительного. Оглушенный Рональд, сотрясаясь всем телом, молча глотал зелье, а по пыльному грязному лицу в ярких веснушках стекали крупные горькие слёзы. Кулаки в ярости сжимались, оставляя кровавые следы от впившихся глубоко в кожу ногтей. От толпы веяло скорбью. Джинни, чувствуя неминуемое, на неровных ногах подошла к кровати окруженной волшебниками пытаясь узнать, причины потрясшие так глубоко её близких. В собравшихся она признала почти всех Уизли, изрядно потрепанного жизнью Люпина, его молодую жену Тонкс и некоторых членов из Ордена Феникса. На задворках её девичьего сознания из ниоткуда возникла верная мысль, что кого-то не хватает. В поисках своих ответов, она судорожно начала оглядываться по сторонам и обомлела. Соседнее место наспех огороженное криво стоящей ширмой занимал один из её старших братьев — Фред, чей навсегда замерший вид еще не остывшего тела, обезображенного действием изощрённой темной магии и взгляд стеклянных глаз подтвердил её страшную догадку. Над ним застыл склонившийся в трагической позе Джордж, неверяще взирая замутнённым взглядом на своего мёртвого близнеца. Накрывшая её трагедия ударила по Джинни, толкая на странные и безрассудные действия. Подойдя к Фреду, она опустила голову на грудь брату, не доверяя своим глазам, мысленно взывая к Мерлину и мечтая обмануться, пытаясь уловить хоть какой-то звук, подтверждающий биение его сердца или малейший вздох. Оглушительная тишина убивала её, схватив его руку она молча покрывала её поцелуями, другой рукой обхватила нежно за его лицо, заливаясь и захлебываясь бурными слезами. Безумная внутренняя боль выжигала её нутро. Она и не заметила, как её, ослабевшую от подавляющего горя, подхватили, утаскивающие в ласковый плен руки молча скорбящих с ней Гарри и очнувшейся Гермионы. Уже потом она узнала, что Фред погиб от взрыва учиненного Августом Руквудом, а всегда эмоционально все воспринимаемый Рон, с трудом переносящий годичную разлуку с собственной семьей, хладнокровно и расчетливо выследил убийцу брата и магией безжалостно разорвал тело Руквуда на куски, заставляя невольных свидетелей и повидавших много пожирателей вздрогнуть.***
Гарри, терзаемый разными чувствами, медленно двигался в сторону поджидавшего его Темного лорда. Трусость была ему чужда, всю свою недолгую жизнь он провел глядя открыто в лицо своим страхам. Скрываться от Воландеморта и оттягивать неминуемую встречу можно было бесконечно, но он слишком высоко ценил чужие жизни, чтобы продолжать вести заведомо проигрышный бой, увеличивая и без того растущее число бессмысленных жертв. Он достаточно нагляделся на бескомпромиссность и невероятную жестокость по отношению к сопротивляющимся Воландеморту магам, трупы поверженных волшебников с обеих сражающихся сторон буквально устилали помещения старинного замка. Сердце разрывалось на части от вида разрушенного и полыхающего огнем родного Хогвартса. Не в силах терпеть вид выворачивающих наизнанку ран и увечий и не чувствовать тянущийся за ним повсюду по пятам приторный запах крови, Гарри пожелал покинуть гнетущую, полную скорби обстановку стен замка. Воспользовавшись временным перемирием, он двинулся в сторону Запретного леса. Раннее послание Гермионы жгло карман джинсов, рождая ещё больше вопросов. Друзья встретились в школьном лазарете при ужасных обстоятельствах, когда Рон и Джинни предавались скорби по погибшему Фреду, а Гермиона Грейнджер спешно отходила от встречи с Фенриром Сивым. Приведя свои мысли в порядок, маглорожденная ведьма расставила все точки над «i», приоткрыв отчасти завесу тайны, посвящая друга в тонкости интриг бывшего директора школы. Стремительно умирающий от проклятия Дамблдор, был изначально в сговоре с Северусом Снейпом, намеренно передав ему свой директорский пост. Даже свою смерть Альбус Дамблдор заранее обговорил со своим подельником, на плечи которого легла такая неподъёмная ноша. Помимо всего прочего, Мастер зельеварения должен был нести ответственность за глупого и самоуверенного отпрыска семьи Малфоев, прикрывая его во всем. С ежедневным напряжением, Северус выжидал решающий момент, чтобы остановить прогрессирующее проклятие, с каждым днём все сильнее порабощающее тело старого мага единым убивающим заклятием. В довершение ко всему прочему, он тайно помогал и самому Гарри. Вместе с друзьями Гарри Поттер отправился на поиски Мастера зельеварения, запоздало обнаруживая, к общему сожалению, в одинокой обстановке трагично умирающего, от жалящих смертельно ядовитых укусов змеи Темного лорда, Снейпа. Который впрочем успел передать в последние утекающие драгоценные минуты жизни ему крупицы ценной информации через свои воспоминания. Обрушившаяся правда вынуждала переосмыслить все заново. Стала очевидной его загадочная многолетняя ментальная связь с Тёмным лордом. Частица души Воландеморта зрела в нём с младенчества, связывая навеки с убийцей его собственных родителей. Приняв волевое единственно верное мужественное решение, будучи истинным гриффиндорцем, последний уцелевший представитель рода Поттеров, ни минуты не раздумывая отправился претворять в жизнь своё предназначение. Он надеялся, что его кровавая жертва остановит жестокое кровопролитие и избавит волшебный мир от опасного присутствия Темного лорда в нем. Увязавшиеся за ним Рон и Гермиона, от которых у него не было тайн, стремились всячески отговорить его от задуманного. Осунувшаяся за сутки подруга взирала на него блестящими от ранее пролитых слёз глазами, под которыми пролегли отчетливые темные круги. Это было свидетельством крайней усталости и отсутствии нормального сна, ведь ведьма выискивала и перебирала в своей умной голове возможные пути переиграть пророчество. Понимая, что в этот раз им не обойти хитростью ставившую в тупик невыполнимую задачу, девушка сокрушалась по поводу своего бессилия и невозможности уберечь своего лучшего друга. Она проклинала несправедливую судьбу, доставшуюся ещё толком не пожившему молодому волшебнику. Тяжело попрощавшись с Роном, он вытребовал с него обещание не вмешиваться и уничтожить последний крестраж — Нагайну. Гермиона Грейнджер же не была бы самой собой, если бы не добилась от Гарри своего присутствия на месте казни. Накинув на себя его мантию-невидимку, она скрыто последовала за другом в мрачный лес, мотивируя тем, что с ним до самого его последнего вздоха должен быть кто-то близкий и родной. Зловещая пугающая тишина окутывала их, где-то неподалеку ребята услышали шелест крыльев и уханье совы, готовящейся к ночной охоте, и протяжный волчий вой вдалеке. Пронизывающий прохладный воздух леса заставил поёжиться подростков. Гарри почувствовал, как его накрыло приятной тёплой волной, согревая его продрогшее тело. Подруга, провожая его в последний путь, максимально заботилась о нём, её действия красноречивее любых слов доказывали её сильную привязанность. На подступе к открывшейся поляне, занятой лагерем пожирателей Гарри слегка затормозил, позволив решительной девушке напоследок прижаться к своей спине. Он ощутил целомудренный невесомый поцелуй в уголок губ и лёгкое подбадривающее прикосновение к лицу, от обошедшей его кругом подруги детства. Заметившие его тёмные маги, вышедшие навстречу, молча взирали на него. Мало кому хотелось сейчас шутить и что-то говорить в принципе, все понимали исход долгожданной встречи Лорда с мальчишкой. Толпа пожирателей молча расступилась пропуская его вперед к своему повелителю, почувствовавшего ещё издали избранного. — Гарри-и… — пронёсся по поляне протяжный звук его имени. — Нет, Гарри, беги! — захваченный в плен упивающимися, Хагрид стремительно поднялся на ноги, вырываясь из плотно охватывающих его могучее тело полувеликана пут. Раскинувшееся живописное место моментально опустело, армия пожирателей не желая попасть под горячую руку своего повелителя рассеялась, теряясь глубоко в тени деревьев, но не покидая окончательно дальние границы растянувшегося лагеря. Оба противника взирали друг на друга, прожигая пронзительным взглядом внешний облик смертельного соперника. Раздавшаяся в оглушительной тиши над открытой местностью вспышка смертельного заклятия привела к последовавшей в эту же секунду за этим взрывной ответной волне. Это оглушило собравшихся в ближайшем радиусе пожирателей, заставляя броситься их в разные стороны и упасть в траву или близ расположенные кусты из боязни лишний раз пошевелиться, (не дай бог!) привлечь к себе нежелательное внимание и пасть невольной жертвой вспыхнувшей дуэли, которая распугала всю живность. Редкие птицы покинули свои насиженные места, всколыхнув ветви исполинских размеров деревьев, мелкие зверьки бросились врассыпную. Гермиона лежала в траве, мысленно проклиная свою опасную близость к сражающимся магам, вслушиваясь в пугающее безмолвие, внезапно растекшееся по лагерю, опасаясь, что лишилась слуха. Ударная волна долетела и до неё, почти вырубив на короткое мгновение ведьму, спасшуюся благодаря молниеносной реакции и своей сообразительности выставить спасительные защитные границы щита, который может и не уберег её полностью от удара, зато не подпустил к ней пламя. Через минуту она ощутила, как что-то мокрое скатилось вниз ей за шиворот скользя по позвоночнику и оставляя на нём багровые следы, вызывая ощущение брезгливости. Очнувшись, девушка открыла свои глаза, трогая пропитавшиеся кровью от пульсирующей раны пряди волос, размазывая её неосознанно кончиками пальцев по лицу и разбитой нижней губе, ощущая языком знакомый металлический привкус во рту. Боль разлившаяся по телу насквозь прошла через неё. Любопытство заставило её пошевелить своими конечностями и осторожно перекатиться, не удержавшись от тихого вскрика. Волшебный лес вторил обстановке, мрачно шелестя листьями и буйной травой, бросая огромные тени на выжженную коротким поединком, бывшую ещё недавно обильно травянистой местность. Девушка, проверив на себе наличие съехавшей немного в сторону мантии-невидимки, привстала, оглядываясь вокруг. Последнее что она помнила, был зелёный луч нацеленный на Гарри, который даже не вздрогнул и не попытался отпрянуть в сторону, стойко и героически принимая удар, который при столкновении с его грудью отрикошетил обратно в Воландеморта поражая того насквозь. Оба противника попавшие в эпицентр взрыва ничего не могли сделать, крича от обуявшей их обоюдно бесконечной боли. Бурлившая и бушующая в воздухе древняя тёмная магия, угрожающе потрескивая и не подпуская никого к ним, сделала свой выбор. Тело семидесятидвухлетнего Тёмного лорда, ослабленное уничтожением большего числа осколков его расщеплённой души и зловещими магическими ритуалами, с последующим неудачным преображением последнего его возрождения, моментально охватилось пламенем. Спустя короткое мгновение, труп превратился в догорающие останки, оставляя за собой лишь горсть пепла, который тут же разлетелся из-за поднявшегося ветра. Самого Гарри мощным ударом отшвырнуло в сторону. Ведьма тайно подкралась к частично изуродованному разрушительной темной магией другу, остужая его опаленное огнём тело, накладывая очищающие и заживляющие чары, спешно засовывая в рот безоар. Осознание того, что Гарри уже не помочь, запоздало накрыло Гермиону: пульс перестал прощупываться, дыхание давно замедлившееся окончательно смолкло. Она неотрывно вглядывалась в него, ища признаки жизни, ласково пройдясь по его лицу, погружая ледяные пальцы в слегка тронутые не так давно огнём пряди его густых и тёмных волос, вечно находящиеся в беспорядке и не поддающиеся старательной укладке. Её горячие слёзы упали на его замершее в гримасе невыносимой боли лицо, оставляя грязные дорожки на коже. Она опустила голову ниже, целуя его в лицо, затем устало положив голову ему на грудь, вдыхая запах гари, вслушиваясь в тишину, оповещающую о кончине друга. Её руки обнимали тело волшебника, прощаясь с ним, пока она сотрясалась от охватившей её бурной истерики. Столько было потрачено напрасно времени и приложено отчаянных усилий, чтобы все так трагично и бессмысленно подошло к концу. Ей было трудно принять смерть друга, и тем более отпустить его с лёгкостью в загробный мир к остальным мёртвым. Поддавшись своим тягостным мыслям и горю, выпадая на время из реальности, она не сразу поняла, что происходит. Спустя какое-то время она ощутила под собой нетерпеливое шевеление, а на её плечо аккуратно легла мужская рука, мягким движением успокаивающе поглаживая её, затем таже рука прошлась осторожно по её густым волосам, распуская косу и распутывая уверенными ловкими движениями пальцев особо запутанные сильно вьющиеся густые каштановые пряди. Очнувшись, девушка вздрогнула, напуганная чужими действиями. — Гермиона-а… — произнёс незнакомый голос, словно пробуя на вкус её имя. По спине пришлась волна мурашек, заставляя тонкие бесцветные волоски привстать. Волшебница стремительно оторвала голову от крепкой груди друга, ощущая головокружение и тошноту от собственного резкого движения, и встречаясь с изучающим пронзительным взглядом мерцающим красным оттенком глаз, так не свойственным Гарри. — Мерлин, ты живой? — она ему тепло улыбнулась, устало вздохнув, немного вздрагивая от недавних сильных рыданий, ловя в ответ его слабую дразнящую полуулыбку. Удивленными глазами жадно изучала его вновь приобретенные черты, впитывая единым мгновением увиденное, и попытавшись двинуться и привстать, ощутила как сильные мужские руки удерживают её на месте, не позволяя даже пошевельнуться. — Не верю своим глазам! Я не могла удариться так сильно или надышаться дыма? Ты же не моя самая желаемая ожившая галлюцинация? И снова парень удивил её — рассмеявшись в нетипичной для него манере: приятный звук мужского голоса завораживал, заставляя вслушиваться, но она списала всё на неестественные для них двоих обстоятельства и собственный шок. — Наклонись ко мне поближе…— властно притягивая послушную девицу к своему лицу и буквально укладывая её на себя, едва слышно прошептал волшебник, оглядывая привлекательную девушку с ног до головы пронзительным изучающе-внимательным взглядом, будто открывая её для себя впервые. — Даже вся израненная и испачканная в собственной крови, ты приковываешь к себе все внимание и взгляд… И не договорив, прижался своими сухими тонкими губами к её чувственному, разбитому в кровь рту, царапая нежную кожу двухдневной щетиной. Осторожно вовлекая её в поцелуй и постепенно углубляя его, он слизнул застывшую каплю крови не обойдя вниманием языком и разбитую губу, буквально пробуя девушку на вкус и явно наслаждаясь занимательным процессом изучения её соблазнительных черт и волнующих плавных изгибов. Добившись от завороженной странным моментом девушки доверия и временной взаимности, начал исследовать и ощупывать лёгкими движениями рук её девичье тело, подхватив её под коленом и переворачиваясь вместе с ней на месте. Нависая уже над ней, опираясь лишь на крепкие сильные руки, подмял не сопротивляющееся и манящее женское тело под себя, подспудно переплетая её пальцы со своими и прижимаясь своим лбом к её. Ведьма, на которую навалилось так много за короткий срок, лежала распростёртая и прижатая мужским телом, постепенно приходя в себя и осознавая в полной мере странные действия так не вяжущиеся с её другом. Мозг моментально заработал, спешно раздумывая над происходящим: гриффиндорец по-прежнему пылал сильными пламенными чувствами к Джинни Уизли, о чём свидетельствовали его ночные бдения в палатке за разглядыванием школьной карты Мародёров, отслеживая ревностно действия и местонахождение любимой девушки. Она знала, как ему далось болезненное расставание с ней и как он мучился осознанием того, какую сильную боль причинил возлюбленной своим решением, о чём ему неоднократно напоминал её брат. Когда их покинул Рон, они спасались бесконечными разговорами, делясь личным и сокровенным друг с другом. Гарри знал о её трепетных чувствах на шестом курсе к рыжеволосому парню и то, как их общий друг серьезно относится к ней теперь. Он просто не мог предать Рональда, а вот Тёмный лорд, возродившийся в теле молодого волшебника и пришедший на смену ему, порабощая личность несчастного парня — запросто. «Разделяй и властвуй» — был вечный излюбленный принцип самого коварного интригана и манипулятора. Девушка усиленно напрягала извилины вспоминая определяющие её догадку моменты из биографии Тома Реддла, что подкинул ей портрет Дамблдора, ранние рассказы Гарри о нём и важную информацию, полученную от приближенного к нему Северуса Снейпа. Могущественный тёмный маг передал неосознанно часть своих магических способностей и силы через крестраж маленькому ребёнку убив его мать, в очередной раз расколов свою душу и находясь в тот исторический момент в наиболее для себя сильной магический форме и подъеме. Нынешнее же его тело было просто не в состоянии выдержать борьбу с самим же собой— собственная магия, выбирая для себя наиболее удобного мага, сделала выбор в пользу молодого Поттера, беспощадно избавляясь от другого волшебника. Таким образом была предрешена битва Реддла с собственным осколком души, весьма могущественным, раз уничтожило своего создателя в желании сохранить себя. Очнувшись, девушка с удивлением обнаружила, как лже-Гарри уже забрался ей под блузку руками, стремясь добраться до её белья, чтобы снять его. — М-м-м… — девушка была не в состоянии сформулировать более связно свою мысль, это обольстительное чудовище своими опытными действиями доставляло ей столь сладостное удовольствие, что собственное тело атакованное его умелыми ласками рук и жаркого рта с остервенением покрывавшего многочисленными горячими поцелуями и полуукусами её чувствительную шею и ключицу не подчинялось ей, она услышала будто со стороны свой голос, прорезавшийся в тишине и простонавший что-то невразумительное. — Я хочу быть сверху… — наконец пролепетала она раскрасневшись, осознав двойственность и многозначительность озвученного вслух желания. Всерьёз осознавая, что опасно дать обнаружить волшебнику, что она разгадала истинного обладателя лица, находящегося перед ней. Подыгрывая ему она поймала его губы своими, прикрывая свои карие глаза, избегая малейшего зрительного контакта, способного уличить в малейшей лжи, впиваясь в его рот, со страстью увлекая его порывистым поцелуем и крепко обнимая рукой за шею, притягивая его к себе ближе. Рассмеявшись, темный маг послушно перевернул их двоих, усаживая девушку на себя, таким образом, давая понять, как сильно он возбужден. Лежа под ней он водил руками по её бедрам, поднимаясь к её талии, а затем к груди. Девушка ощутила, сладостное томление разлившееся между её ног и неосознанно заерзала, сидя на теле другого мага, ощущая пронзившее её внезапно острое сексуальное желание, понимая что её отделяет от потери невинности случайный миг. Её любовник же отозвался на это по-своему, сунув ей под юбку руку, явственно ощущая степень её разлившегося возбуждения и поглощения моментом. Воспользовавшись его отвлечением, она нащупав палочку, направила её в грудь опешившему магу. — Что меня выдало? — усмехался он, ничуть не испугавшись и ведя себя так, будто ничего не случилось и все происходит так как он изначально и планировал. — Думаю, я в состоянии отличить действия неопытного мальчишки от интриг взрослого мужчины. Я не интересую Гарри в этом смысле, впрочем как и он меня… — Что, глупый Поттер предсказуемо пошел в своего отца и так же предпочитает рыжих?.. — Да ладно Гарри, — перебила его находчивая ведьма, — как Вы сами посягнули на то, что так отчаянно ненавидите и презираете? Мне вот интересно, чисто теоретически, как бы вы могли далеко зайти в своём стремлении ослабить моё внимание и бдительность, подчиняя меня себе? Вы бы реально спутались с такой грязнокровкой как я?.. Ведьма даже развеселилась строя свои догадки. Но вся веселость вмиг спала с её нежного лица, когда она заметила возникший в далеке шум приближающихся к ним остальных пожирателей, заставляя тем самым прервать их крайне занимательный диалог. Мгновенно укрыв себя мантией-невидимкой, она вскочила, стремительно унося свои ноги с неизвестно откуда взявшейся прытью при её-то травмах от назревавшей бойни, из которой бы она точно не вышла сухой из воды, служа удобрением для плодородной почвы, устроя незапланированный славный пир червям. Исчезая бесследно в сгустившейся ночной темноте и черноте густо разросшейся зелени огромных кустов возле деревьев-великанов, оставляя ни с чем только что подошедших приспешников лорда, что его самого, воочию наконец столкнувшегося с подругой ненавистного Гарри Поттера, чью личность и тело он теперь бесповоротно взял и присвоил себе. Он явно недооценивал маглорожденных, наконец признавшись в этом постыдном факте самому себе. Дважды его обставляли волшебницы, чья нечистая кровь выводили его из себя, но тем не менее, отчаянные действия этих грязнокровок приводили его к неминуемому краху. В первый раз Лили Поттер буквально уничтожила его— пожертвовав собой ради сына, а сейчас вторая девчонка вырвалась из-под его влияния, не поддавшись обманчивому соблазнению, наверняка уже трезвоня остальным сопротивленцам об истинном положении вещей. Самое ужасное, она действительно знала о его слабостях, активно принимая участие в поисках и уничтожении крестражей. Не будь она его врагом, он бы даже восхитился её находчивостью и умом. Не раз она выкручиваясь из сложных спорных ситуаций, вытаскивая Поттера за шиворот из расставленных ловушек, без её важного присутствия сыгравшего значительную роль в жизни избранного, мальчишка бы давно был в его руках. Старик знал, с кем оставить Поттера в случае чего. Но сейчас Гермиона Грейнджер представляла для него опасность. Поднявшись на ноги, он устремил свой взгляд на собравшихся, которые явно не узнавали его, решая что им с ним делать. — Где Тёмный лорд, мальчишка? — спрашивал его один из обратившихся к нему в приказном тоне неосмотрительный маг. Том молча взирал на него, позволяя толпе пожирателей самим дойти до истины. Нетерпеливый волшебник кинул луч непростительного в сторону лже-Поттера, который уже отыскал свою бузинную палочку, решая тем самым судьбу глупца. Направив демонстративно древко палочки себе на чистое предплечье, он вызвал коллективное сильное болезненное жжение, заставив ожить чёрные метки на руках собравшихся темных волшебников, запоздало осознавших, кто перед ними. А зло во плоти, затаившееся в теле невинного на первый взгляд парня, раскинувшего свои руки в стороны, возвышался над опустившимися перед ним на колени обомлевшими магами, восклицая: «Король умер, да здравствует король!» заливаясь зловещим смехом, представляя как переворачивается сейчас в своей гробнице его давний враг от осознания своей чудовищной ошибки, не в состоянии переиграть случившееся.