То пресыщенье? Оно теперь следит
За мной, как тать, везде. В душе разбитой тьма,
И красота меня уж больше не пленяет,
И даже — ты сама…
(Байрон)
Вокруг стоящей в одиночестве Гермионы стоял беспросветный густой туман, мешающий разглядеть хоть что-нибудь впереди, чуть дальше её носа. Открытую кожу, покрывающуюся стремительно множащимися мурашками, холодил промозглый воздух раннего утра, окутывающий абсолютной тишиной и давящим ощущением нависшей тревоги и возможной опасности, затаившейся где-то неподалёку. Молодая ведьма шла, обернув вокруг собственного тела руки, в попытке согреть не прикрытые светлой тканью участки кожи. Девушка мысленно сетовала на себя за то, что оказалась где-то одна, словно выдернутая из другого места, если судить по одежде. На ней было белоснежное, облегающее стройную девичью фигуру, летнее хлопковое платье ниже колен, держащееся на одних лишь тонких бретельках, открывающее восхитительный вид на её красивые руки, плечи и ключицы. На ногах были непрактичные летние сандалии, кожаными тонкими ремешками обвивающие изящные голые лодыжки, на плоской подошве, не спасающие ступни от царившей прохлады и влаги от утренней росы и от увлажнившего почву небольшого дождя, прошедшего ещё ночью. Девушка приспустилась на колени, придерживая подол своего лёгкого одеяния, пытаясь на ощупь определить окружающую местность. Пальцы нащупали вольно растущую вокруг неё траву, и, привстав, она двинулась осторожно вперед, словно защищаясь вытянутыми перед собой руками, слепо прокладывая себе дальнейший путь. Почти тут же натыкаясь телом на что-то твёрдое, преграждающее ей движение. Проведя пальцами по всей гладкой каменой поверхности, она умудрилась нащупать перед собой выступающую слегка вперёд металлическую табличку, заинтересовавшую ее. Заставив себя согнуться ниже, чтобы изучить её лучше, она отгоняла непрошенные мысли прочь, сосредотачиваясь на озарившей её внезапно догадке. К собственному ужасу она осознала, что именно ей мешает пройти, в то время, как она неуважительно топчется на чьей-то свежей могиле. «Отлично, просто отлично! Ну вот как я оказалась на кладбище? По чьей воле я нахожусь здесь?» — Люмос! — с неизвестно какой попытки с конца палочки наконец-то сорвался слабый огонёк, едва освещающий только ближайшие от неё жалкие сантиметры, но ей хватило и этого, что бы рассмотреть самое главное-на позолоченной табличке, увековечивающей плиту отчётливо виднелась запись о том, кто нашёл здесь свой покой.«Фред Уизли.
Любимый сын и брат.
1978-1998»
Ей стало страшно. В мгновенно пересохшем горле застрял рвущийся наружу крик. Потрясённая увиденным девушка в страхе дёрнулась в сторону, налетая плечом на соседний могильный монумент, на котором опять высветилось знакомое имя, вызывая разраставшееся в груди чувство неверия и паники. В спину подул небольшой ветер, заставляя её вздрогнуть и поёжиться, обнимая себя за плечи крепче. Вокруг зашелестели листья, ожили звуки природы, но трепет перед чем-то неизвестным не покидал её. Она ждала чего-то страшного, все внутренние инстинкты обострились в ней, и ведьма молилась уже, чтобы встретиться наконец напрямую, лицом к лицу, со своим страхом. Юная волшебница не выдержав гнетущей и откровенно пугающей обстановки, было тронулась с места, но неизвестно откуда возникшие позади неё, сильные мужские руки схватили её за предплечья, легко увлекая её обратно, пресекая малейшую возможность к побегу. Отчаянные метания и яростное желание сдвинуться с места хоть на небольшое растояние, чтобы вырваться из чужих тисков, вызвали смех у её преследователя. Провальная попытка воззвать к собственной магии, ставшей окончательно недосягаемой для неё, ни к чему не привела. Ведьма, осознав бесплодность собственных усилий, ощутила себя безвольной глупой мухой, по беспечности застрявшей в паутине, на радость наблюдающему со стороны за её мучениями людоеду-пауку, который выждав нужный момент, потом безжалостно расправится со своей жертвой. Она стояла, замерев на месте, будучи скованной чужой магией: полностью беззащитная и открытая для любых манипуляций над ней, внутренне содрогаясь и молча позволяя творить с собой всё, что заблагорассудится её палачу, не считаясь с её желаниями. Незнакомец издевательски оттягивал время, скрывая своё истинное обличие –преднамеренно, еще в самом начале, наведя непроглядный густой туман, в котором девушка слепо плутала. Он кружил вокруг неё размытым тёмным пятном, не давая ей выцепить взглядом его черты, посмеиваясь, дразня лёгкими изучающими прикосновениями, бывшими по началу невинными и дразнящими. Откинув пышную копну густых тёмных волос ведьмы в сторону, мешающую его обзору, он откровенно уставился на представший ему пленительный вид женских прелестей. Затем его праздное любопытство возжелало большего, и он позволил опытным пальцам заскользить по тонкой девичьей чувствительной шее, мягко поглаживая её, уделяя внимание каждому позвонку, вызывая трепет и дрожь, распространившуюся по всему телу. Маг непозволительно близко прижимался к ней сзади всем своим телом, и выдыхая ей в волосы. Другая свободная рука волшебника, оставаясь на её плече, поигрывала с лямкой, приспустив одну. Чужие губы, касаясь её холодной кожи и от того ощущаясь горячими, стали медленно, растягивая удовольствие, покрывать открытые участки тела лёгкими и невесомыми поцелуями, неукоснительно двигаясь к шее. Мужчина глубоко вздохнул, впуская в свои лёгкие пленительный аромат молодой девушки, не позволяя расслабиться ей — прикусив слегка аккуратное женское ушко и разворачивая наконец полубоком лицо застывшей с закрытыми глазами ведьмы к себе. Найдя её мягкий рот, он властно и жёстко впился в её губы, передавая через прикосновение и агрессивный поцелуй, весь тот жар, пыл, что охватывали его, заставляя Гермиону поначалу задыхаться от взятого им темпа и натиска, а затем испытать нечто подобное и взаимное. Из-за чего ей вскоре потребовалось сжать плотнее бедра, испытывая чувственное томление, разлившееся между её стройных ног. Поцелуй затягивал и порабощал. Гермиона вся горела, но не желала прекратить столь сладостное удовольствие, сплетая их языки, призывно облизывая его губы, столь привлекательные и желаемые для неё, позволяя творить с собой, всё то, что ему заблагорассудится. Ей стало казаться, что она здесь на своём месте, и всё то глубоко интимное, скрытое от посторонних глаз, что происходит сейчас между ними двумя — верное и крайне необходимое. Откинувшись доверчиво спиной назад — опираясь всецело на крепкую мужскую грудь, она позволила своему невольному любовнику обнять себя крепче за тонкую талию, обернув руку вокруг плоского живота. В то время, как другая рука собственнически властвовала в разрезе её декольте, обхватывая требовательно мягкое полушарие девичьей груди, не скрытое бельем, пропуская между двумя пальцами чувствительный к его прикосновениям затвердевевший под тканью сосок, заставляя выгибаться и с исступлением тереться и жаться всем телом к любовнику. Не выдержав столь бурного натиска, девушка уже не сдерживала стона удовольствия, позволяя задрать подол лёгкого летнего платья вверх и трогать её гладкие обнажённые бёдра. Открыв глаза, девушка решительно глянула в явившееся наконец ей, обезображенное тёмной магией, истинное лицо своего невольного возлюбленного и истошно закричала. Жуткий зловещий смех, преследующего её повсюду зла, распугал всё в округе: птицы покинули свои насиженные места, всколыхнув ветви деревьев, опять стремительно погружая дремучий лес в мёртвую тишину. — Гермиона-а-а… — на плечи легли вновь ставшие ледяными руки Воландеморта, остужая её вскипевшее негодование. Ведьма вздрогнула всем телом от звука произнесенного собственного имени, наконец признавая того, кто на самом деле стоит за её спиной, но не желая больше разворачиваться лицом к той жути, что неотступно следовала попятам за ней, меняя каждый раз своё обличие.-…глупая-глупая грязнокровка! Неужели ты на полном серьёзе надеялась, моя дорогая, что тебе удастся сбежать от меня?!..***
— Герм! Мерлин, проснись уже наконец! — в сонный и не до конца пробужденный от безумного сна разум маглорожденной ведьмы проник отчётливо знакомый звук голоса, казавшийся сильно напуганным и обеспокоенным. Пробуждение в женской слизеринской спальне шестикурсниц было тяжёлым: кошмар не отпускал, слипшиеся веки из-за малого количества сна не желали все никак разомкнуться, ее сильно трясли чьи-то руки. Лица, ещё недавно дремавшей беспробудным сном девушки, коснулись, щекоча её бледные щёки и скулы, длинные светлые пряди, склонённой над ней в беспокойстве Джиневры, с пристальной внимательностью разглядывающей внешний облик подруги. — Как ты себя чувствуешь? — Неважно, — наконец слабо пошевелилась, открывая свои карие глаза, ведьма, — отказ от зелья Сна-без-сновидений и уменьшение дозировки успокоительного сказывается, зато… смотри-Люмос! — не прибегая к помощи собственной палочки волшебница творила невербальную магию, освещая покрытое веснушками прекрасное лицо подруги. — Это прекрасно. Извини, что бужу тебя так рано, но я просто вынуждена поделиться с тобой всем этим, — откинув полог кровати, Джинни безжалостно столкнула едва проснувшуюся Гермиону с суровой реальностью-демонстрируя образчик человеческой беспринципности, открыв неприятный глазам вид на развороченную половину комнаты, занимаемую всецело ими. Их общие вещи валялись нагромождёнными в диком беспорядке, занимая почти всю поверхность пола. Местами поврежденные и вероломно испорченные чужой разрушительной магией. Письменные принадлежности и свитки с лекциями зависли в воздухе, сам полог, что придерживала до сих пор разозлённая сестра Рона, был отмечен оскорбительной надписью несмываемой магической краской, в виде высвечивающегося даже в темноте слова«грязнокровка». Редкие экземпляры книг, собранные Гермионой, валялись разорванными и доведёнными до ужасающего состояния, из которого их невозможно было восстановить в первоначальный вид. Смятые мелкие фрагменты разорванной в клочья семейной фотографии, на которой были запечатлены застигнутые в кадре, улыбающиеся ей тепло любимые родители, с которыми она была вынуждена разлучиться навсегда, окончательно выбили её из колеи. Опустившись на колени, она улеглась на пол прямо среди разбросанного и перепачканного чернилами тряпья, выплёскивая своё внутреннее двухнедельное напряжение и накопившийся стресс с первого учебного дня, позволяя терзающей мучительной печали взять верх. Она, уткнувшись в пол лицом, тряслась от бурных слёз, тихо воя и всхлипывая, не желая раньше времени разбудить мирно спящих соседок по комнате, свернувшись в позе эмбриона и поджимая под себя ноги. Слизерин истощал её изнутри морально, длительное молчание и игнорирования перешептывающихся за её спиной сокурсников, сыграли с ней злую шутку. Скандал, который бы обнажил истинное настроение, царившее на змеином факультете по отношению к ней, и определил бы её дальнейшую роль, расставляя все точки над «I», должен был неминуемо разразиться в ближайшее время. Чистокровные студенты и так подозрительно долго обходили стороной её происхождение, едва сдерживаясь. Уничтоженные безвозвратно личные вещи были лишь малой частью того, что им предстояло ощутить на себе в дальнейшем. — Что же, это было предсказуемо. Я ожидала чего-то подобного, — спустя какое-то время проговорила студентка. Устав лежать в одном положении на жёстком холодном полу, попыталась вскочить на ноги, но затёкшие от длительного лежания конечности не позволили ей это совершить с первого раза. Совместная попытка хотя бы частично устранить следы учинённого чужими руками беспорядка не увенчалась успехом, и, осознав, что от большинства неисправных вещей придётся всё-таки избавиться, бросила это бесполезное занятие. Вернувшись в незаправленную постель, она магией притянула миниатюрную бисерную сумку, путешествующую с ней повсюду, куда бы она не последовала, которую постороннему человеку не так-то легко было на самом деле обнаружить среди груды вещей, не то чтобы даже попытаться открыть, в силу наложенных на неё сильных защитных и отталкивающих чар. Со дна сумки она достала успокоительное, выкраденное из личных запасов Снейпа. Сделав один внушительный глоток, она закупорила склянку, кидая остаток зелья обратно вовнутрь, на миг замерев и что-то вспомнив, откинулась на подушки, вдруг начав истерично заливаться смехом. Джинни с тревогой покосилась на нее, принявшись поглаживать её успокаивающе рукой, попутно ощупывая разгорячённый лоб подруги на наличие возможной температуры. Но не найдя, терпеливо и выжидательно уставилась на неё, пока та отсмеётся и поделится с ней причиной накрывшего ее приступа безумия. — Да не свихнулась я! — тёмные глаза, лихорадочно блестевшие от пролитых слёз, весело взирали на сестру Рона, впиваясь ногтями в запястье другой ведьмы. — Просто вспомнила одну любопытную деталь: я же не оставила их первую выходку без внимания, когда они ещё неделю назад поглумились над моей формой, оставленной эльфами на кровати — всё, что они сделали сегодня с нашими вещами, в этот раз — зеркально отразится и на их! На этот раз обладательница озорных зелёных глаз поддержала смех подруги, разделяя с ней веселье и злорадство. Стремительно вылавливая из кучи валяющихся вещей чудом уцелевший халат, Гермиона принялась одеваться. — Куда ты? — сестра Рона наблюдала, как подруга с серьёзным видом водит палочкой в воздухе, выстраивая какой-то сложный рисунок, из которого протянулись какие-то отчётливые линии, которые, образовавшись в единый клубок, дали направление из комнаты. — Мне всего лишь надо проверить свою теорию, пока все те, кто ответственен за это безобразие, не проснулись! Маглорожденная ведьма, сосредоточившись, выпустила луч из древка палочки, обволакивая себя дезилюминационными чарами, которые тут же сделали недавно стоящую перед глазами волшебницу абсолютно невидимой, позволяя бесшумно исчезнуть за слабо скрипнувшей дверью в неизвестном направлении.***
Джинни Уизли стояла посреди груды тряпья.Вдруг она услышала, как в дверь поскреблись. В их комнату прошмыгнул красивый крупный породистый кот. Девушка подумала, что он принадлежит кому-то с их факультета и просто любит время от времени посещать чужие студенческие спальни. Потеряв к нему интерес, она принялась сортировать вещи по принципу, что можно еще починить, и что подлежит окончательному уничтожению. Вечером, после отбоя они с Гермионой устроят знатное пожарище вблизи леса, вдали от чужих любопытных глаз. Сестру Рона мучало осознание собственной неполноценности и страх перед тем, что им предстоит в дальнейшем. Настроение было безрадостным. Да, они выжили. Но, мерлиновы подштанники, они не рассчитывали попасть в те же условия вновь, подвергая себя опасности-столкнувшись лицом к лицу с тем, от кого ранее уносили ноги! Да, Том Реддл не стал ещё в полной мере тем чудовищем, чьи злодеяния каждая из них ощутили на себе с лихвой. Каждый раз, когда он случайно попадал в поле зрения подруг, обе испытывали некоторое напряжение. Для чистокровной волшебницы он был ходячим напоминанием всего того, чего она стремилась позабыть. Он был воплощением её детского страха и бескрайнего стыда за то, что она натворила попав под чудовищное действие его дневника. Гермиона хотела бы избежать с ним всяческих встреч и малейших контактов, но их объединял общий факультет и выбор схожих предметов, как и некоторых интересов. Единственное место, где маглорожденная волшебница могла укрыться от сборища чистокровных снобов, воротящих от неё свой нос, было облюбовано их заклятым врагом, с упоением проводящего много времени в запретной секции. Девушкам пришлось действительно смириться и принять его присутствие в их жизни как данность, будучи почти что единственными, кто был равнодушен к чарам и обаянию Реддла, воспринимая его не как объект для восхищения, как многие другие, а нечто обыденное и посредственное, что его может и задевало, но он это никак внешне не демонстрировал. Два с лишним месяца в глубокой коме позволили им физически восстановиться, но магия не сразу вернулась в их жизнь.Дамблдор, используя во всю личные связи и авторитет, небезосновательно отгородил их на непродолжительный срок, держа их на расстоянии от остальных волшебников, поместив в отдельную больничную палату Св. Мунго. Джинни, на некоторое-то время отрешилась от всего, предавалась горю от потери всех своих близких: кто-то действительно умер, а те что выжили-остались в далёком 1998 году. Гермиона же опасаясь остаться один на один со своей личной болью и трагедией, решительно обложилась доступной ей литературой в попытке найти способы вернуть волшебство им. Первым делом, обнаруживая, что решение кроется в них самих и для начала стоит примириться со всем тем, что терзает, обнажить свою внутреннюю боль и выпустить наружу тех демонов, что рвут ей душу, мешая спать по ночам, отчего она испытывала трудности в восстановлении общего здоровья и самочувствия, и колоссальную слабость и приступ меланхолии днем. Найдя решение она с явной одержимостью стала претворять на практике некоторые рискованные и радикальные способы, к которым иногда прибегали волшебники, боясь что их дети окажутся сквибами и у них не проявится никаких магических способностей. Девушке было нечего терять, и она ставила на себе местами опасные эксперименты, легко калеча и травмируя себя, но всё-таки в один из дней, Джинни увидела, как другая ведьма свободно левитирует разные предметы по их общей палате. — Джин, — вдруг серьёзно глянула на неё подруга, — ты дополнительно упражняешься со своей магией? — Ты решила взять на себя роль моей мамочки?! — негодование младшей Уизли отразилось на её лице и на сжатых сердито в кулаки побелевших пальцах. Они были долго наедине друг с другом, и немудрено, что однажды Джинни решила выплеснуть своё плохое настроение на подруге, задавшей ей невинный вопрос. — Если потребуется — возьму. Её спокойствие раздражало Уизли-младшую сильнее, чем если бы Гермиона раскричалась на неё. — Ты не посмеешь! — Я дала слово Рональду, что позабочусь о тебе. И если мне потребуется пойти на крайние меры, чтобы уберечь тебя, я это сделаю. — Знаешь, где я видала такую заботу? — Ты все равно никуда не денешься, наш обряд не позволит тебе долго сопротивляться мне! — Ты не сможешь ничего мне сделать! — Ещё как смогу. Пока ты не вернёшь свою былую магию, я могу творить с тобой практически всё, что пожелаю. Словно доказывая, Гермиона взмахнула рукой, направив одну из подушек в сторону сестры Рона, заставляя ту напасть на неё, нанося безобидные удары по всем открытым местам, что она была не в состоянии отразить или прикрыть руками. Параллельно осыпая её с ног до головы вылетевшими из наволочки перьями, заставляя рыжеволосую девушку забраться обратно в кровать и укрыться с головой одеялом от внезапной напасти. Но одеяло внезапно отделилось от её тела и отлетело в сторону, открывая девушку для новых нападок подушки. — Отстань от меня! Но вместо этого, матрац под девушкой дернулся, увлекая сопротивляющуюся колдунью на пол. — Заставь. — Тебе не понять меня! — М-м-м… И чего же я не в состоянии понять?! — Тебя не было в школе на седьмом курсе! Ты не потеряла разом семью! Рыжеволосая девушка понимала, что сейчас перегибает палку со своими обвинениями, но долго сдерживаемые эмоции рвались наружу. — Да что ты? Знаешь, ты мне невольно напомнила сейчас своего брата. — От этих слов Уизли-младшая замерла, жадно ловя каждое произнесенная ей слово. — Он однажды психанул и покинул нас с Гарри, но перед этим они серьёзно повздорили и едва не подрались, из-за того, что Рон сказал, что раз Гарри сирота и у него нет полноценной семьи — он не способен прочувствовать страдания от длительной разлуки с родными. — Ты все врёшь! Рон не мог…. Джинни почувствовала, как её ноги оторвались от пола, а её саму тянет в сторону кудрявой ведьмы, чьё лицо пылало, а лицо перекосила гримаса гнева. — Это я, будучи маглорожденной была вне закона, скрываясь в бегах, пока ты отсиживалась в Хогвартсе! Ты думаешь, мы втроем таскались по всей Англии просто так?! Несколько раз мы были в смертельной опасности, попав в лапы к грёбаным пожирателям, и лишь чудом спаслись! — Гермиона сильнее распалялась, руки были сжаты в кулаки. Она стояла крайне разозлённая в больничной рубашке напротив рыжеволосой девушки. — Я наблюдала смерти, кровь, пытки и насилие над людьми не меньше тебя! Как бы я не пыталась избежать войны, она коснулась и меня! — Что ты задумала? — девица беспомощно барахталась в воздухе, внешне храбрясь. — У нашей с тобой связи есть одно большое преимущество — я могу с тобой делиться сокровенными мыслями, показывая тебе свои воспоминания и пережитое. Думаю, пора уравнять наше с тобой положение и разделить на двоих весь тот груз, что связывает меня по рукам и ногам. Res tuas tibi habeas*! Перед глазами Джиневры возникла вспышка заклятия, и она погрузилась в путешествие по тайной жизни Гермионы Грейнджер, ощущая на себе всё то, что той невольно довелось испытать. Она вкусила разом весь спектр пережитого маглорожденной ведьмой за последний год, цепенея от ужаса убегая от Нагайны, испытывая горечь от сцены расставания Гермионы с родителями. К собственному стыду, едва дотерпела ужасную сцену пыток маглорожденной волшебницы Беллатрисой Лестрейндж, сдерживаясь только из-за того, что в том воспоминании она могла наблюдать воочую любимых Рона и Гарри. Ведьма осознанно покинула чужие воспоминания, самолично избавившись от воздействия чужой магии, корчась на полу от рыданий и от осознания собственной глупости и неправоты, открыто каясь перед подругой. Сейчас, сидя на хогвартской кровати и приведя часть комнаты в порядок, девушка как никогда понимала правоту Гермионы Грейнджер, которая предвидела подобный расклад наперед. Да, Джинни вернула отчасти своё волшебство, но более высокий уровень колдовства ранее запросто применяемый, пока не поддавался ей, любимые атакующие заклятия стали недоступны. Она ощутила свою полную беспомощность и бесполезность, чувствуя себя на данный момент обузой.***
Женская спальня, занимаемая четырьмя семикурсницами являла собой сонное царство. Старшекурсницы мирно посапывали, кто-то то даже откинув одеяло в сторону, утомившись тайной ночной вылазкой. Состоя в общем сговоре против двух новеньких, они на полном серьезе считая себя в полном праве учинять беспредел по отношению к тем, кто по их мнению заслуживает этого. Зачинщицей была Вальбурга Блэк — чистокровная аристократка, скандалистка, и явная противница маглорожденных волшебников и тех, кто их поддерживает, одержимая идеей чистой крови. Ей претило, что её факультет, имеющий строгий отбор, в этот раз изменил свои вековые традиции и принял в свои ряды какую-то безродную девчонку, о которой не было ничего известно. Как только разлетелась молва, быстро распространяемая среди слизеринцев, о статусе крови одной из новеньких, Вальбурга одной из первых принялась строчить жалобы в письмах родителям, мгновенно поднимая шумиху среди магической общественности, вокруг этого вопиющего факта. Её дурной пример мгновенно подхватили и некоторые другие, создавая нездоровую обстановку на факультете, из-за чего новенькая оказалась в опале, заочно презираемая многими, но к коллективному удивлению будучи откровенно равнодушной к недобрым взглядам бросаемым ей в спину и бурному осуждению со стороны злопыхателей. Которым в определённое время стало досаждать бездействие и они дерзнули выразить свой протест против нахождения Гермионы среди них и негодование более радикальными действиями. Гораций Слизнорт разумно подселил новеньких к двум обычным полукровкам, понимая чем грозит навязанное соседство новых учениц с представительницами более известных магических семей, что особо не уберегло учениц от откровенной травли. Первый выпад в адрес Гермионы со стороны мисс Блэк остался без внимания, когда часть вещей маглорожденной ученицы, оставленные заботливо на кровати школьными эльфами, были ей самолично испорчены и хаотично разбросаны по спальному месту. Избалованная чистокровная ведьма ждала определённой реакции, боязни, хотя бы промелькнувшей в глазах неуверенности, но к растущему негодованию и злости, на лице симпатичной блондинки не отразилась ни одна эмоция, ровно как и не последовало никаких жалоб ни к декану, ни к старосте. Обе девицы спокойно рассекали по школе, ничего не боясь и не предпринимая, держась самодостаточно и местами обособливо, подпустив к себе близко только Альфарда — её непутёвого брата, который по-прежнему вился вокруг них, подогревая растущую ненависть и зависть уже с мужской стороны к нему. Жизнь для Гермионы и Джинни, к досаде следящих за ними в оба глаза завистниц и недоброжелательниц, по-прежнему шла своим чередом. Ко второму акту действия, стремящегося дестабилизировать спокойствие двух ведьм, Вальбурга подходила более осознанно, втянув в травлю больше народа и свидетелей, посвящая во все свои планы Тома Реддла, который был не менее заинтересован в этом, направляя ход её мыслей в нужное ему русло. Ни одно событие на факультете, да что говорить, в школе не проходило без его ведома — его неоспоримый талант к чтению чужих мыслей, заговариванию зубов и обольщению открывали перед ним множество дверей. Он стравливал между собой обеих Бозуорт с остальными чистокровными слизеринками, ожидая от новых девиц, что они в определённый момент сорвутся и кинутся к нему за заступничеством, чем он и воспользуется в своих целях. Но пока, он проявлял терпение, сидя на Защите от Темных искусств, слушая занимательную лекцию от нового преподавателя Плеймна Волчанова, по доносившимся слухам — родственника бывшей директрисы Дурмстранга Нериды Волчановой. Уютная аудитория была искусственным образом погружена во мрак, за счёт полностью занавешенных чёрной плотной тканью высоких окон, а перед глазами учащихся развешаны подсвеченные, выделяющиеся белым пятном учебные наглядные пособия и материалы. Урок был сдвоенный, и на нём собрались только те, кто набрал достаточное количество баллов для продолжения изучения этой сложной дисциплины. Перед глазами студентов стояло до невозможности реалистичное чучело оборотня внушительного размера, с огромными когтями на передних лапах, с открытой пастью, с острыми рядами зубов; глаза чудовища горели кровавым блеском, да и сама поза замершего крупного животного, вызывая ощущение, что этот крайне реалистичный экспонат может вдруг ожить и напасть на собравшихся в четырёх стенах шестикурсников, не оставляя никому шанса на выживание. Том наблюдал за теми немногими собравшимися здесь, большую часть которых составляли парни со Слизерина и Гриффиндора, пара-тройка пуффендуйцев с ровенкловцами и всего четыре студентки. Две из которых были с Ровенкло-Присцилла Чемберлен, неизвестно каким чудом набравшая приемлемое число баллов на СОВАХ, чтобы теперь сидеть здесь вместе со своей более старательной и прилежной в учебе симпатичной подругой Дианой Дайлис, приветливо улыбнувшейся старосте Слизерина. Двумя другими были те самые новенькие слизеринки, находящиеся в состоянии апатии и сонливости, зевая и едва заметно переговариваясь и переглядываясь. Блэк, перегнувшись через парту, накрутил локон Джиневры на свой указательный палец, оттягивая слегка прядь волос назад, чтобы привлечь их внимание. А обратя что-то тихо проговорил, игриво подмигивая девицам, скрытно передавая что-то им из рук в руки, вызывая благодарные улыбки в ответ. Аарон Бёрк сидел с Розье, позади Альфарда, прожигая взглядом более удачливого сокурсника, пытаясь избавится от навязчивых мыслей об одной из Бузуорт, в которой он силился отыскать хоть какие-то недостатки и изъяны, чтобы разочароваться и перестать думать о ней круглосуточно. Он цеплялся за свои существующие на данный момент отношения с Присс, потерявшие былую остроту, которая в последнее время как будто сорвалась с цепи, намеренно демонстрируя окружающим их отношения: стоило новенькой по случайности оказаться в одном помещении с ним, как ровенкловка начинала игру на публику, привлекая к ним много внимания. Но та, кому посвящались эти разыгранные сцены, была абсолютно безразлична, к тому, что творилось перед её носом, она не была ни в ком особо заинтересована, и не искала компании или общества, как и её мало разговорчивая и зачастую задумчивая миловидная подружка, откровенно скучающая в данный момент. От раздумий его отвлекло раздражённое выражение лица Реддла и сама поза со скрещенными перед собой руками, выражающая недовольство, чей крайне осуждающий взгляд был направлен в сторону Присциллы, отвлекающей своими бесконечными разговорами и активной жестикуляцией от действительно интересной лекции преподавателя. — Мисс… Как вас там? — взмахнул нетерпеливо рукой мужчина, призывая распоясавшуюся чересчур девицу привстать и представиться ему. Запас терпения бывшего аврора иссяк, и он решил напомнить раз и навсегда всем собравшимся о требуемой дисциплине на его уроках. — Присцилла Чемберлен, — девушка привстала, выходя из-за парты, раскрасневшись и стыдливо опустив голову, нервно теребя ткань юбки. — Мисс, вам неинтересно с нами? Я могу отпустить вас с лекции. — Нет, что вы, профессор… — глаза испуганно округлились, она заозиралась по сторонам в поисках поддержки, но столкнулась лишь с коллективным неодобрением на лицах собравшихся. — Акцио, — в руки ему прилетел почти чистый пергамент ученицы, не удосужившейся следить за темой урока. — Хм… я настолько некомпетентен, что не смог увлечь вас уроком, или вы прекрасно знаете весь материал сами, что в состоянии поделиться своими знаниями перед всеми? Статный мужчина средних лет стремительно вышел из-за своей кафедры, поравнявшись со студентами сидящими на первых партах. — Итак, Присцилла, нашей темой сегодня является изучение оборотней. Не будем устраивать долгих дискуссий, сообщите нам, как можно защититься от оборотня? — М-м-м… Не знаю, убить? В классе раздались смешки и перешёптывания, но как только взрослый маг предупреждающе поднял ладонь, голоса и посторонние звуки смолкли, создавая вокруг тишину. — Как вы это сделаете? — опытному аврору едва удавалось сохранить серьезное выражение лица, выслушивая весь тот бред, что несла нерадивая девица, стоящая перед ним. — С помощью непростительного. — Мисс Чемберлен, то есть вы считаете, что защита от столь опасного существа заключается в примитивном применении Авады кедавры? — получив уверенный кивок головой, он на мгновение замер, скрестив за собой руки. Альфард Блэк не выдержал и рассмеялся, разряжая накалившуюся обстановку. Его заразительный смех поддержали остальные, в то время, как Том выразительно приподнял брови, награждая Бёрка красноречивым взглядом «а я тебя предупреждал», пока тот испытывал глубокий стыд за свою девушку. — Вот, мисс Бозуорт, похоже не разделяет ваших взглядов! Студенты обернулись к новенькой, те немногие, давно наблюдающие за Гермионой, успели даже застать, как та, ранее, свободно откинувшись на спинку стула при ответах ровенкловки, прикрывала рукой глаза, красноречиво демонстрируя улыбающейся ей с ехидцей Джинни своё мнение о умственных способностях другой студентки. — Вот, что бы вы сделали на месте своей сокурсницы, оказавшись один на один с оборотнем? Ведьма, застигнутая врасплох комментарием Плеймна Молчанова, встрепенулась, запоздало заметив направленные в её сторону любопытные взгляды студентов, но всё-таки взяла себя в руки, быстро найдя ответ. — В первую очередь — развела бы огонь, чтобы хоть ненадолго отгородиться от зверя. — Нестандартный подход к ситуации. Почему вы решили прибегнуть к такому радикальному действию? — Подобные хищники очень боятся огня, тем более, что обычные заклятия не особо помогут одолеть оборотня… — Почему же? — профессор ощутил удовлетворение от ответов новенькой, которая действительно внимала ему, исписав весь пергамент, чью правую руку украшал пёстрый узор из чернильных пятен. Ей был интересен сам учебный процесс, хоть она и не тянула руку на парах, как те же ровенкловцы или староста с ее факультета. — Человек, заражённый ликантропией полностью перевоплотившийся в полнолуние, помимо жуткого облика смертоносного животного, вместе с проклятьем приобретает и некоторые уникальные способности и навыки: быстроту реакции и передвижения, регенерацию, чуткий нюх и слух, действующие на больших расстояниях, огромную физическую силу и выносливость. Не говоря уже о том, что, к примеру, пока бы мисс Чемберлен размахивала палочкой, пытаясь прицелиться и попасть в стремительно приближающегося к ней оборотня, скорее всего, он бы уже вырвал ей сердце из груди, своими острыми и длинными когтями, либо разорвал на части свою жертву и съел, и никакая бы Авада её бы не спасла! Ровенкловка вздрогнула при упоминании своего имени в таком контексте и с негодованием покосилась на Гермиону, которая продолжила свой рассказ. — Оборотни боятся серебра, но и его применение несколько затруднительно: в него ещё надо постараться попасть, а с его скоростью передвижения это практически невыполнимая задача, если ты один на один с ним! Если действовать сообща, то волка можно остановить заковав в серебро! Преподаватель задумавшись, с интересом и едва намечающейся в уголке губ улыбкой, наблюдал за ходом её любопытных размышлений высказанных вслух. Ему было приятно видеть цветущий вид обеих девушек, которых он узнал, несмотря на их внешнюю маскировку, в относительно полном здравии и порядке. Сравнивая нынешнее состояние с той ужасающей кровавой картиной бессердечно истерзанных детских тел, найденных Дамблдором. Он по-прежнему терялся в догадках, по поводу их внезапного появления здесь. — Несколько грубо, но в целом доходчиво. Не могу не согласиться с вашими доводами. Десять баллов Слизерину! И, к моему глубочайшему сожалению, — пятнадцать баллов с Ровенкло за нарушение дисциплины и неуважение к преподавателю, — ополчившиеся против своей сокурсницы ровенкловцы разом повернулись к Присцилле, с молчаливым обвинением во взгляде, обещая ей неминуемую кару за её глупость, вызывая у девицы ещё больше дискомфорта. — Думаю, двухнедельная отработка после уроков благотворно повлияет на ваше поведение в дальнейшем. Ждите моего уведомления, мисс Чемберлен. Итак, на чём мы остановились… Том вместе с остальными взирал на ту самую грязнокровку, которая уже не в первый раз демонстрировала на уроках свои высокие умственные способности и начитанность. В самый первый день, выдавая ей пергамент с расписанием занятий, он отметил, что она выбрала самые сложные дисциплины, те же что и он, исключив из общего списка лишь прорицания. На каждый заданный на уроке ей вопрос у неё был ответ и решение. Дамблдор так вообще первое время акцентировал своё внимание на обеих слизеринках на трансфигурации, активно вовлекая их в учебный процесс, заваливая сложными каверзными вопросами, и словно в чем-то убедившись для себя, наконец отстал от них. В отличии от большинства учащихся студенток, бестолково проводящих своё личное время, ведьма пропадала целыми днями в школьной библиотеке, на пару со своей подругой, с искренним интересом погрузившись в очередную книгу. До сих пор о них ничего не было известно: ни откуда они родом, ни о семье, ни по какой причине они перевелись из другой школы. Даже то, кто они друг к другу. Некоторые ошибочно приняли их за сестёр, из-за схожего цвета волос и общей фамилии, но когда всплыла деликатная информация о происхождении одной из них, все сомнения развеялись. Явно бросалось в глаза, что девицы и до поступления в Хогвартс общались между собой довольно близко и держались почти всё время вместе, не впуская в свой тесный мирок никого постороннего. Только Блэк каким-то непостижимым образом добился их расположения и судя по всему какое-то продолжительное время знал о том, что одна из них маглорожденная, не распространяясь среди своих на Слизерине. Это знание никак не сказалось на их общении, что и подкупило в итоге девушек, которые с удовольствием продолжали дружеские отношения с ним. Общая тайна окружающая их, волновала не только самого Реддла, многие желали сунуть свой нос в их личное дело. А не добившись своего — сбивались в толпу недовольных, распространяя нелепые слухи вокруг них. Обе были довольно привлекательными, хоть и не во вкусе Тома, но даже он признавал в глубине души этот неоспоримый факт, что дополнительно злило многих студенток, видевших очевидную конкуренцию в их лице. Блэк, связавшись с новенькими девицами, устал выслушивать регулярные ревнивые истерики и наговоры на его новообретённых подруг -стремительно разорвал отношения с доставшей его семикурсницей-слизеринкой Оливией Монтегю, одной из тех, кто в итоге из мести и поддержала нападки его сестры Вальбурги на Бозуорт. Окружающие сделали неверные выводы и пошла молва, что Джинни- та самая разлучница. Хотя уже через неделю, Реддл, возвращаясь с Бёрком из библиотеки, перед самым своим дежурством застал целующегося Альфарда в одном из тёмных коридоров Хогвартса с какой-то девицей, правда уже с Когтеврана.***
— Что у вас там приключилось? — вместо приветствия услышали ведьмы, наблюдая, как место за общим обеденным столом напротив них занимает запыхавшийся от стремительного бега Блэк. — О чём ты? — Джинни делала вид, что не понимает, уставившись в собственную тарелку, пока парень выжидательно смотрел на нее, теряя над собой самообладание. — Вокруг ходят противоречивые слухи, о том, что за ночь случилось с вашими вещами. Это правда? — в Альфарде была заметна нетерпеливость, он явно сдерживался, чтобы раньше времени не выдать того, что его так отчаянно беспокоит. — Джин, не мучай парня понапрасну, он имеет право знать, ведь дело напрямую касается его сестры, причастной к этому. Маглорожденная волшебница неотрывно следила за реакцией сокурсника, мгновенно напрягшегося от произнесённых ею слов. Он сидел перед волшебницами, обхватив край стола, светлая ткань школьной рубашки натянулась у него на груди, демонстрируя развитость грудных мышц, полосатый серебристо-зелёной расцветки галстук стал мешать ему и он ослабил его узел, само лицо раскраснелось. Джинни доверительно перегнулась через стол, успокаивающе кладя руку на предплечье парня. — Ты не обязан мучиться и принимать чью-либо сторону раньше времени. Слизеринец требовательно посмотрел на ведьм, вынуждая рассказать ему всё о случившемся ему. — Ночью Вальбурга, вместе с другими старшекурсницами, с которыми делит общую спальню, пришла в нашу комнату и целенаправленно испортила большую часть наших личных вещей. Твоя бывшая, Монтегю, рвала в клочья одежду Джинни, — услышав это, сестра Рона встрепенулась, попытавшись встать, но другая ведьма положила свою ладонь на плечо, усаживая её на скамью обратно, чтобы та не мешала рассказывать. — Друэлла Розье, портила на пару с твоей сестрой-дрянью, редкие экземпляры собранных мною книг, не гнушаясь тем, чтобы тронуть и фотографии моих несчастных родителей-маглов, которых я больше не увижу, — на этом предложении, у Гермионы дрогнул голос, и она на миг замолчала, прикрыв глаза, пряча подступившие слёзы, ощущая как её горло сдавливает обида. У Слизеринца от подробного рассказа расширились зрачки, почти скрывая редкий оттенок зелёных глаз. Маглорожденная волшебница приблизила своё лицо к загипнотизированному её заявлением студенту, продолжая. — Моя кровать теперь отмечена живописной надписью, несмываемой разумеется. Сам, наверное догадываешься, какой. Крэбб отметилась лишь порчей школьных принадлежностей, лишив нас большей части свитков и чернил, которые впитались в одежду, над которой ранее надругалась твоя сестра. Закончив, девушка замолчала, пытаясь отдышаться, от того беспрерывного потока слов, что она обрушила на неподготовленного слушателя. Обнимая себя за плечи, и еле сдерживая свои полыхающие внутри эмоции. Джиневра ободряюще обхватила её за руку, переживая тоже самое. — Должно быть, ты ещё хочешь узнать, на чём конкретно основаны мои обвинения и подозрения? — увидев его одобрительный кивок, она продолжила. — Твоя сестра не единожды портит мои вещи. В первый раз я не придала этому значение, не желая никого посвящать в это личное дело, да и урон не был столь значим для меня. Но, желая обезопасить все-таки себя, я нашла в книге одно прелюбопытное заклятие, к слову, созданное твоим гениальным дядей, которое определяет магический след, тем более на столь близком расстоянии! Чёрт возьми, Блэк, я отследила каждое действие этих глупых девиц, возомнивших себя невесть кем. Но больше всего отличилась твоя родственница! И ты не можешь меня винить в том, что им грозит! Я имею полное право поквитаться с ними. Пусть радуются, что эта темная история не дошла до ушей руководства школы и попечителей!***
Друэлла Розье сидела за общим обеденным столом, вяло ковыряясь в тарелке с овощами. Аппетит отсутствовал напрочь, приступ апатии вместе с сонливостью время от времени накатывали на нее в течении всего дня — сказывалась их ночная вылазка, казавшаяся по-началу чем-то действительно важным и стоящим, но на деле всё вышло из-под контроля и пошло наперекосяк. Утром, полное осознание сотворённого обрушилось на студентку, которую начала мучать внезапно проснувшаяся в ней совесть, вместе с чувством сильного стыда. Чистокровной ведьме было неловко даже смотреть в сторону новых девиц и особенно в лицо той грязнокровке, утром столкнувшейся с ней при выходе из подземелий, посмотревшей на неё таким взглядом, что Розье сделалось не по себе, и будучи по натуре немного трусливой, она попросту сбежала, чувствуя тяжёлый взгляд другой слизеринки в спину. Остальные девицы, состоящие в сговоре активно шушукались, отойдя от бессонной ночи, ближе к обеду, не стесняясь своих поступков и храбрясь, бросая вызывающие взгляды в конец стола. Сидящий там вместе с двумя подругами, Альфард повернул голову в сторону праздно веселящихся семикурсниц, пристально всматриваясь в их лица, не скрывающих своего злорадства и торжества, тем самым обрывая веселье Оливии Монтегю и Вальбурге, которые под его серьёзным пронизывающим взглядом вмиг стушевались. В общий обеденный зал влетели почтовые совы. Рядом с тарелкой Друэллы приземлился бумажный пакет без опознавательных знаков, на котором было выведено незнакомым почерком лишь её имя. Девушка с подозрением рассматривала его, боясь вскрыть. Возможно это была всего лишь паранойя, но студентка подсознательно испытывала непонятную боязнь. Её мучало предчувствие, ведь она прекрасно понимала, что они вчерашней ночью перегнули палку и возмездие неукоснительно следует за ними по пятам, стоя на пороге и уже стучится в их двери. Устыдившись своей трусливости, она разрезала столовым ножом плотную бумажную оболочку, из которого вылетел знакомый конверт. Тень узнавания отразилась на её лице. Дрожащими руками она вскрыла второй конверт, до сих пор источающий мягкий запах цветочной воды, множество раз ранее находящийся в её руках. В девичью руку посыпались мелкие кусочки разорванного любовного письма, многократно перечитываемого ею по ночам. Розье вскочила со своего места, не веря в случившееся, стремительно покидая зал, не видя ничего перед глазами, минуя любопытные взгляды собравшийся в одном месте преподавателей и студентов. На первый взгляд в их общей комнате ничего не изменилось. Подойдя к своей кровати, она первым делом проверила целостность охранных чар, которые по-прежнему работали. Залезая под кровать, она достала чемодан, беспорядочно разбрасывая свои личные вещи по кровати. Найденный на месте ларец обрадовал её. Стремительно разгадав рунный шифр, каждый раз меняющийся на замке, она откинула крышку драгоценной вещицы и обомлела. Тот был пуст, а на дне лежала записка с издевательским подтекстом: «Ne sus Minervam.»* Лицо слизеринки от бесконечного потока слёз покрылось красными пятнами. Она прекрасно поняла, что имела в виду Гермиона Бозуорт, оставляющая ей красноречивый намек в послании. Вычислив роли каждой, она начала бить по слабым местам аристократок. Лично для Друэллы, компрометирующая переписка попавшая в руки новенькой, имела ужасающие последствия. Вся власть над Розье была теперь в руках маглорожденной волшебницы, чью линию поведения никак нельзя было теперь предугадать. Девчонка оказалась не такой простой, как думали многие и была в праве поступать теперь так, как ей заблагорассудится. Джинни Уизли стояла возле школьных теплиц, накинув на растрёпанные густые волосы капюшон, позволяя вечернему лёгкому ветру играться с полами длинной школьной мантии. Где-то неподалёку раздался звук приближающихся шагов и девушка обернулась, кивая приветливо шестикурснику с Гриффиндора, не ожидавшему её увидеть здесь вновь. Доставая из глубокого кармана пачку магловских сигарет, он молча протянул одну своей молчаливой спутнице, приятно радующей глаз своим внезапным появлением. Он старался особенно не пялиться на привлекательную девушку, чтобы не спугнуть молчаливую и задумчивую слизеринку, чей бледный вид и залёгшие под глазами тени от явного недосыпания никак не отражался на её красивых чертах. Ему нравилось, что она приходила сюда время от времени, в поисках уединения, позволяя себе раз в несколько дней иногда небольшую слабость. С удовольствием приняв дар, она глубоко затянулась, позволяя дыму беспрепятственно проникнуть в лёгкие, но чужой голос прервал тихие секунды общего умиротворения, напугав застигнутых двоих студентов за неподобающим поведением. Из нагрудного кармана мантии Бена вылетела полупустая пачка сигарет, заставляя стоящих позади них двух слизеринцев засмеяться. — Та-а-к, и кто же это у нас нарушает школьный устав? Нахождение в неположенное время вне факультетских гостиных и курение! Сам Бенджамин Праудфут! Кто бы знал, что сын самого главы аврората балуется магловским дерьмом! Ведьма замерла, узнав голос их старосты, проклиная себя за неосмотрительность. — Минус… — заметив и её, стоящую к ним спиной, он недоговорил, протягивая свою руку к незнакомке и разворачивая к себе лицом, поразившись тому, кто предстал перед ним. Джиневра Уизли, облачённая в форму слизеринских цветов, по-прежнему держа в руке сигарету, дернула плечом, демонстративно скидывая лёгким движением руки с плеча его ладонь, выдыхая в его сторону сигаретный дым, заставляя Тома поморщиться и отступить слегка назад. — Ну, оштрафовывай и меня за компанию, раз поймал, — во взгляде не было ничего, кроме осуждения и досады от того, что им помешали. — Я буду вынужден сообщить декану, — слизеринец испытывал её, пытаясь использовать свой авторитет, припугнуть. — Твоё право. Ты же ста-а-роста, — протянула ведьма, нарочито приторно-сладко ему улыбаясь одними лишь губами, игнорируя его попытку давления на неё. И уже тише добавила, чтобы прозвучавшая фраза была слышна только Тому, открыто глядя в его холодные глаза. — Хотя, думаю нашему дорогому декану сейчас не до подобных ничтожных разбирательств. Подумаешь, балуюсь время от времени курением, за другими слизеринцами числятся грешки и по-серьёзнее. Тебе, как префекту об этом известно не меньше, чем мне. Не так ли, Томас? Теряя интерес к важному шестикурснику, огорошенному её поведением и невзначай оборонёнными намёками, она в последний раз с удовольствием затянулась, выдыхая дым вверх, смакуя этот процесс и уже уставившись на другого парня, Аарона Бёрка, капитана команды, неотрывно наблюдающего за ней со стороны. Отмечая отлично сидящую квиддичную форму на его крепком и физически развитом, посредством многочасовых тренировок теле, и какой он вблизи оказывается симпатичный. Цвет глаз, как у её любимого Гарри завораживал, яркий лихорадочный румянец, возникший от запыхавшейся ходьбы, в попытке уличить конкурента с Гриффиндора по игре в квиддич за любопытным занятием, действительно красил его. Этим отличались слизеринцы от остальных факультетов. Они не действовали прямолинейно и напролом, как те же гриффиндорцы, их тактика решения проблем была выжидательной, пока враг оступится и сглупит, позволив собрать весь компромат на себя. Запоздало девушка вспомнила, что оказывается это ему она спонтанно подмигнула на распределении, ничего не вкладывая в этот невинный жест. Должно быть, парень потом огрёб от своей девицы. Его чересчур ревнивая подруга частенько досаждала своим бурным проявлением чувств на людях, напоминая ей невольно Лаванду и её непутёвого братца Рональда, по которому сейчас она безумно скучала, каждой ночью молясь о благополучии тех близких и родных людей, кто умудрился уцелеть. Выкинув в траву окурок, она носком туфли потушила его, вдыхая на этот раз чистейший природный воздух вблизи школы. Кивнув Бену, она сделала вид, что устремилась в сторону школы, короткими путями, известными только ей, оставляя сбитых с толку парней провожать её внимательным взглядом, пока она не скрылась окончательно из вида, разбираться самостоятельно. Возле одного из тайных ходов её терпеливо ожидала Гермиона. Оглядевшись по сторонам, они скрыто отправились в сторону запретного леса. Ночь предстояла длинная и бессонная.