«Казалось, вокруг неё мог рушиться мир, а она будет стоять как стояла, с гордо поднятой головой, бросая уверенные взгляды из-под копны своих чудных волос».
Перед глазами у Ганика каким-то фееричным вихрем пронеслись главные красоты Петербурга. Молодой человек видел многое, по крайней мере, у него были деньги на то, чтобы это многое повидать. В Париже было красиво, в Лондоне тоже красиво, в почти родном Нью-Йорке опять-таки красиво. Но Орги искренне не предполагал, что Санкт-Петербург поразит его настолько. Там, за океаном, ему рассказывали только то, что в России холодно, что есть какие-то условные исторические места и что тут тоже живут люди, как бы странно это не звучало. Но никогда и нигде Трэвису не говорили о том, что в России хорошо или, что не маловажно, в России чертовски красиво. Санкт-Петербург представился Флитвуду абсолютным шедевром. Причём, создавалось странное ощущение, что сейчас этот город существовал только для него и его спутницы. Они вдвоём наедине с Питером. — Сейчас, да, впрочем, так было всегда, Петербург — культурный центр, столица всего вдохновенного и возвышенного, что есть в нашей стране, — Женя говорила, вытягивая шею, потому что её лицо почти на половину скрывал плотный высокий воротник пуховика. Они прогуливались по какому-то переулку в центре. Женя постоянно что-то рассказывала, а Орги молчал и восхищался своей собеседницей, её словами и атмосферой вокруг. Ганик ещё не знал Петербург вне центра, но был уверен, что статус культурного центра этот город носит не напрасно. Трэ даже почти признался сам себе в том, что он бы тоже мог остаться здесь, потому что в Питере хотелось творить, здесь хотелось жить. Почти сразу Петербург проникал в сердце и вне зависимости от обстоятельств становился… домом? — Ты могла бы уехать отсюда? — неожиданно перебил девушку рэпер. В этом вопросе можно было высмотреть нотки той симпатии, что поселилась в душе Флитвуда, но Женька давно перестала копаться в каждом первом человеке, ей и без этого нагрузки хватало. — Не знаю. Это правда охренительно трудный вопрос. Я до беспамятства люблю этот город, поэтому пока вопрос о переезде меня не затрагивал, я об этом не думаю, — Муродшоева ответила на одном дыхании, потому что не искала подтекстов, говорила то, что думала. Они свернули с Невского, прошли мимо канала Грибоедова, миновали Русский Музей, обогнули храм Спаса на Крови и двинули вперёд мимо царских конюшен. Ганик старался всё сфотографировать, везде сделать селфи, а Женя и не смела даже усмехнуться, потому что прекрасно понимала это желание — оставить как можно больше Питера в своей жизни. Путями, которыми явно не ходят туристы, Женя вывела иностранного гостя сначала к Марсову Полю, а затем на берег Невы. — Ну, вот она, Нева. Там — Адмиралтейство. Если что, мы можем в другой день туда смотаться, но с этого ракурса оно тоже выглядит сногсшибательно, — Муродшоева ёжилась от проникающего под пуховик ветра. Девушка натянула посильнее шапку, схватила Ганика под руку и повела мимо известных высших учебных заведений в неизвестную сторону. Через минут десять они вышли на Дворцовую. — Ну, вот, сердце моего города. Знакомьтесь, Органик — Дворцовая площадь, Дворцовая площадь — Органик, — Муродшоева очень глубоко вздохнула и с самой искренней любовью в глазах оглядела панораму площади. Ганик отошёл немного в сторону, приоткрыл рот и стал делать круг вокруг своей оси, разглядывая архитектуру вокруг широко распахнутыми глазами. — Это, кстати, Зимний Дворец. Сейчас это Эрмитаж, чуть позже можем туда заглянуть, — Женька улыбалась, видя как состоявшийся в себе рэпер, словно ребёнок, смотрит на великолепие вокруг. — Вот именно здесь мы сделаем селфи, — твёрдо решил молодой человек, начиная доставать телефон из кармана куртки. — Не-е-ет! Я в сторонке лучше постою, — заверила друга менеджер и попятилась назад. — Ага, сейчас, конечно. А ну, иди сюда! — Ганик сделал большой шаг в сторону Женьки, схватил девушку за руку, притянул к себе и крепко обнял за талию. Флитвуд искренне удивился своей смелости. Это была секунда, пока рэпер делал селфи с Женей на фоне Эрмитажа, но в объятьях Ганика даже жалкая секунда Муродшоевой показалась просто замечательной. И что вообще она в этой секунде нашла?!***
— И вот, мы ехали от Омска, а Мирону стало очень плохо, потому что пили они много. Потом стало плохо Порчи, потом Рудбою! Весело было. Темно, холодно и весело! — они уже шли в сторону метро по Невскому, Женя по просьбе Ганика рассказывала разные весёлые истории из туров. — Вот дерьмо! Ну они, конечно, вляпались! — Трэ просто задыхался от смеха. Молодой человек часто останавливался, чтобы просмеяться и отдышаться. — Да ведут себя как дети просто… Им что говори, что нет! — Муродшоева поджала губы и нахмурилась. — Мамочка, — подметил рэпер. Женька пожала плечами. Друзья остановились около входа в метро. Муродшоевой позвонили, а Орги очень хотел курить. — Да, Мир, мы уже около метро на Невском. Ты обедать как планируешь? Нам ехать обратно, тебя кормить?.. А, ладно, хорошо, тогда мы тут ещё побудем. Только ешь нормально! Всё. На связи, — разговор у молодых людей по телефону был довольно недолгий, зато очень забавный. — Ну, что там? — спросил Ганик, попутно делая затяжку. — Мы сейчас где-нибудь пообедаем, потом ещё походим по центру. Мирон сказал, что к нему вдохновение пришло, он посидит на студии, — Женя говорила с благоговением в голосе. Вдохновение Фёдорова означало только одно — скоро будут треки, будут релизы, будут деньги. — Я рад за него. Вдохновение — штука очень переменчивая, — Флитвуд сделал ещё одну затяжку. — Я есть хочу! — Ну так докуривай быстрей, и пошли есть!***
Они зашли в какой-то небольшой ресторанчик, затерявшийся в питерских переулках. Там было очень… уютно. Ганик жил в Питере совсем немного, но ему казалось, что здесь всё очень по-питерски, хоть он себе пока плохо представлял, как это. — Двухместный столик подойдёт? — к Жене подошла официантка, которая прижимала к груди круглый поднос. — Да, разумеется! — Муродшоева одобрительно кивнула головой и потянула Ганика за рукав, проходя вглубь ресторанчика. В Петербурге царила осень, в связи с этим в заведении гостям предлагали уютные пледы и рекомендовали заказать ягодный чай. — Мне пожалуйста крем-суп с шампиньонами, яблочный штрудель и клубнично-персиковый чай, — Муродшоева в такие моменты была по-своему собрана и организована. Даже в свои выходные она не могла отпустить режим жизни: работать — работать пока ешь — снова работать. Официантка всё быстренько записала и взглянула на Трэвиса, который будто и не ожидал того, что ему придётся что-то заказывать. Вот хоть убейте, он был почти уверен, что Муродшоева покачает головой, закажет ему мясо на пару с овощами и зелёный чай, чтобы было сытно и полезно. Но Органик был не Оксимироном, хотя, признаться, ему в таких ситуациях этого так хотелось. — А… Эм… Чизбургер и имбирный лимонад, — Флитвуд выдавил из себя слова, которые первые пришли в голову. Миниатюрная официантка всё записала, улыбнулась гостям и молниеносно ретировалась. — Ты себя нормально чувствуешь? Какой-то ты дёрганный, — Женя отложила телефон и, оперевшись на стол обеими локтями, посмотрела Ганику в глаза. — Да я вообще думал, что ты сейчас и за себя закажешь, и за меня! — Трэвиса пробило на «ха-ха». Женька поддержала смех собеседника. — Я настолько сильно похожа на «мамочку»? — Муродшоева подняла брови. — Процентов на тридцать, — заверил подругу рэпер. — Ну слава богу, значит до совсем плачевного состояния мне ещё далеко! — шатенка наигранно выдохнула. Девушка собиралась что-то сказать, как вдруг её опередили: телефон, который Флитвуд держал в правой руке, завибрировал. На экране отобразилось фото очаровательной блондинки, которую, видимо, звали Эндж (Ang). Флитвуд мгновенно преобразился в лице: звонок от этой загадочной Эндж, видимо, был весточкой из дома. — Извини, — Трэ был вынужден отвлечься от разговора с Женей. Шатенка кивнула и полезла в телефон проверять соцсети. Флитвуд в свою очередь откинулся на спинку диванчика и ответил на звонок.— Привет, красавица! *Женька слегка улыбнулась, продолжая читать сообщения ВКонтакте* — Да, встретили. Накормили, спать уложили, город показали. Тут классно. *Муродшоевой было приятно знать, что иностранному гостю нравится местная компания* — Кто? Диззи? Ты это, передай ему, что сам виноват! Проиграл — теперь пускай мучается. *В ответ на саркастическую реплику Ганика, Женя рассмеялась* — Это Женя смеётся. Энджи, прикинь, у Мирона очень и очень очаровательный менеджер! *Флитвуд протянул трубку в сторону шатенки, резко кивая, как бы уговаривая сказать «Привет!». Женька потянулась вперёд, почти дотронулась губами до телефона собеседника и поприветствовала девушку, участвующую в телефонном звонке, после чего вернулась на место, а Трэ снова прижал смартфон к уху* — Она? Женя? Да, красивая… Даже очень! *Ганик сказал это в своё обычной «очень пафосной и крутой» манере, бесстыже разглядывая Муродшоева напротив, чем засмущал девушку и заставил её рассмеяться, закрыв лицо руками* — Чего ты говоришь? Ой да ну тебя, завали! Потом созвонимся. Я, может, трансляцию включу, туда заходи. Бесишь меня, вонючка. Скучаю. Пока. Люблю.
И он положил трубку. — И что это было? Разве это звонила не твоя девушка? — Женька пыталась восстановить дыхание. Она искренне верила в то, что Энджи являлась девушкой Ганика, и рассуждения молодого человека о Муродшоевой показались ей самой неуместными. — Не-е-ет! Ты что? Это сестрёнка моя. Энджи. Энджел Флитвуд. По имени, конечно, ангел, но по сути - та ещё сучка, скажу я тебе, — рэпер всё-таки удосужился снять снепбэк, обнажая короткую стрижку. — Высокие отношения, — Муродшоева снова рассмеялась. Всё та же худенькая официантка принесла гостям их заказы. Женя заметила, что она ест намного медленней, чем Ганик, ведь когда девушка съела суп и всего лишь половину штруделя, Трэ уже во всю расплылся лужей умиротворённой неги на диванчике и начал прямую трансляцию в Instagram. — Йоу-йоу! Всем привет, — рэпер показал в камеру один из тех непонятных знаков и очень соблазнительно закусил губу. Муродшоева, разумеется, не придавала этому ни малейшего внимания, но она заметила, что сейчас Орги был… немного другим что ли. Таким отрешённым, расслабленным, пафосным. А здесь, в Питере она узнала его каким-то иным: активным, заинтересованным, понимающим и совершенно простым. — Я? В России, да, — менеджер всё-таки замечает, что рэпер своими этими вздохами, жестами, томным и незаинтересованным взглядом, понтонутыми движениями губ и интонацией показывает, что он с наслаждением купается в лучах своей славы. — Встречу? С фанатами? — Флитвуд читаем вопросы зрителей с экрана и бросает какой-то особенно едкий взгляд на всё ещё жующую штрудель Евгению. Мужчина переводит камеру на свою собеседницу. — Это вот Женя. Женя, скажи «Привет!», — а теперь этот человек снова ведёт себя немного по-детски, даже голос меняется, возвращается в прежнее русло, пропадает пелена пафосной интонации. — Приве-е-ет! — шатенка привычно строит самую светлую на свете улыбку, машет ладонью в камеру и отводит взгляд вниз, спуская на лицо как можно больше тяжёлых прядей. Муродшоева не первый год в мире публичных людей. Она заведомо знает, что маленькие девочки скачают себе эту трансу, нарежут на куски и будут громко визжать о том, что Органик и менеджер Оксимирона встречаются. Всегда прокатывает. Бесят. — Ну что, Женя, скажи, можно ли мне встретиться с фанатами? — Ганик сам не знает, что творит. Муродшоева — трудоголик, все вокруг пытаются её от этого вылечить, а Орги подносит ей новую работу во время отпуска прямо на тарелочке с голубой каёмочкой. — Конечно будем. Всё устроим. Следите за соцсетями Органика, вся информация будет там! — а Женька в своё удовольствие тешит своих демонов. Она болезненно любит работать. Эта юная леди сегодня же ночью всё-всё-всё спланирует, и, возможно, уже завтра Ганик встретится со своими фанатами со всеми удобствами. Шатенка тешит не только своих трудоголичных демонов, но и фанатов рэпа, потому что люди всюду будут ещё долго обсуждать, где же Мирон, почему Женя одна в ресторане с Трэвисом и есть ли у них что-то. Тупые шипперы.***
Дорога обратно с центра была довольно короткой. Муродшоева сильно устала, поэтому путём недолгой дискуссии друзья решили, что было бы неплохо вызвать такси. В машине играла какая-то олдскульная попса, выражаемая писклявым голосом Юры Шатунова. Полностью расслабившись, Женька опустила голову на плечо Трэвису и вырубилась, рэпер же в свою очередь пилил забавные истории в Instagram, потому что делать было нечего. Будто предчувствуя конец дороги, шатенка вздрогнула и открыла глаза, когда такси уже въезжало в один из питерских двориков. — Где мы? Это не дом Мирона, — Трэ слегка насторожился, выходя из машины, оглядывая незнакомый двор. — Правильно, это не дом Мирона, это мой дом. Хата Мира в трёх кварталах от сюда, — Женька пошарилась по карманам, нашла ключи и поспешила в сторону своей парадной. А Ганик всё стоял и чего-то ждал. Он пытался понять, почему же вроде такие похожие питерские парадные представляются ему такими разными? — Ну, чего встал-то? Ты идёшь? — Муродшоева открыла дверь парадной, вошла внутрь и оглянулась на рэпера, ожидая когда тот зайдёт в дом вслед за ней. Как только шатенка открыла тяжёлую входную дверь длинным видавшим виды ключом, Ганика будто смыло волной чего-то родного, неизменно домашнего. Квартира у Муродшоевой небольшая, включающая в себя длинную прихожую с огромным зеркальным шкафом-купе, встроенным в стену слева, средних размеров ванную комнату, в которую упирается коридор, небольшой спальней слева от ванной с двуспальной кроватью и большой комнатой справа от ванной, где в приятную студию соединяются гостиная и кухня. — Давай куртку, — Женька разулась и скинула пуховик удивительно быстро. Девушка приняла верхнюю одежду у рэпера и повесила вместе со своей курткой на плечиках в огромный зеркальный шкаф купе. — Давно здесь живёшь? — Орги двинулся по коридору за Женей, проводя длинными пальцами по немного шершавой стене. — Ну… Мы нашли эту квартиру, когда я работала с Мироном уже около месяца. Мы подумали, что будет удобно, если я буду ездить к нему не через весь город, а ходить через пару кварталов. Во время рабочего процесса бывают моменты, когда нужно ехать к нему по среди ночи, — девушка давно ушла в гостиную, стала греметь чашками на кухне, а Трэвис всё ещё стоял в коридоре, смотрел по сторонам. — Можешь зайти в спальню и ванную, если хочешь осмотреть квартиру, я не против! Чай будешь? Ягодный. — Да, было бы не плохо, — рэпер поблагодарил собеседницу, свернул налево от ванной и медленно открыл дверь в спальню. Из приоткрытого окна, которое девушка забыла захлопнуть с утра, тянула холодом. Небольшая комната расстановкой мебели была похожа на спальню Мирона. Большая кровать, письменный стол и платяной шкаф у стены напротив окна. Только вот между кроватью и подоконником у стены ещё стоял туалетный столик и в целом квартира казалась более обжитой, чем у Фёдорова, какой-то одухотворённой. Большая двуспальная кровать под светлым кремовым покрывалом в цветочек была заправлена в белоснежное постельное бельё. Стол тоже был светлого тона, заставленный книжками, стопками папок и документов, разными яркими баночками с письменными принадлежностями и невообразимого розового цвета органайзером с ежедневником, календарем, калькулятором. Со всем этим девчачьим и не очень добром соседствовал серенький MacBook. Белоснежный туалетный столик из IKEA тоже был заполнен всякой всячиной: косметикой, украшениями, какими-то непонятными тюбиками и баночками. «Она девочка. Маленькая беззащитная девочка. Она любит светлые цвета и колечки». Рэпер медленно прошёл вглубь комнаты и опустился на кровать. Взор его был обращён к стене, которая в квартире у Мирона была серая и пустая, голая. Но здесь… Через всю стену у Жени была протянута на три раза из одной стороны в другую огромная гирлянда с жёлтыми тёплыми огоньками. А на гирлянде за деревянные прищепки были подвешены фотографии. Много-много фотографий. Вся жизнь Женьки будто была в этих снимках. Ближе к потолку Ганик видел её детство. Она была милым карапузом, у её матери были красивые большие глаза, которые Муродшоева унаследовала, а отец улыбался так же солнечно, как и его дочь, в школе Женька носила длиннющие толстые косы и забавно хмурила носик на фотографиях. Подростком Муродшоева обкромсала свои шикарные косы по лопатки и покрасила концы в непонятный розовый цвет, она носила кривые чёрные стрелки и большие футболки с Marilyn Manson, Metallica, Pantera и Mötley Crüe. Рокерша. На этих фотографиях Женя росла, взрослела, полнела и худела, влюблялась и расставалась. И ни один снимок не был плоским, каждая эмоция, пускай даже и на статичном кадре была настоящей. А в ряду снизу висели фотографии Окситабора. Теперь Ганик знал, что у Жени до каре были стервозно-короткая стрижка, а до неё опять каре. И что… Женя, видимо, относительно недавно, кого-то горячо любила. — Нравится? — в комнату вошла та самая Женя. Только здесь она была настоящая, не на фотографии. — Блять… Напугала, — Трэвис усмехнулся и положил левую руку на затылок. — Нравится стена? Я сама делала, — шатенка села на кровать рядом с Флитвудом. — Очень ахуенно, — молодой человек поджал губы и растерянно покачал головой. — А… Кхм… Я просто вот даже не знаю, спросить или нет. Растерялся мальчик. — Да спрашивай, господи, все свои же! — Женька слегка толкнула собеседника плечом в плечо. — Там двух фотографий не хватает на стене, две пустых прищепки. А в мусорке около стола на снимках ты с… мужчиной. Он был твоим парнем? — выпалил рэпер, боясь своими словами обжечь новоиспечённую подругу. Девушку будто ударили кувалдой по затылку. Этот вопрос выбил из лёгких воздух и остался невыносимым звоном в голове. — Это мой муж. Бывший муж. Саша, — Женя сразу как-то поникла. Сложив худенькие ладошки на коленях, девушка стала мять тонкие пальцы. Муродшоева стиснула зубы так, что венка на виске взбухла и стала пульсировать от напряжения. — Прости! Блин, прости… Я правда… Я не хотел! — Ганик тоже напрягся и машинально накрыл своей ладонью ладонь шатенки. Люди неправы. Он чувствует. Чувствует людей. Может не всех, но её он чувствует и читает, будто открытую книгу. От прикосновения тёплой руки Ганика через всё тело Женьки прошёл сумасшедший разряд тока. «Будешь думать да гадать, от чего это? Серьёзно? Тупая ты, Женька!» — Нет-нет! Ты чего, всё хорошо! Это была ошибка в моей жизни. Но на ошибках надо учиться, а не оплакивать их, верно? — шатенка выдернула ладони из-под веса руки рэпера и немного шаблонно поправила и без того неплохо лежащие волосы. — Верно… — А у тебя? Любовь была? Влюблялся ли когда-нибудь дерзкий и загадочный владелец самой знаменитой англоязычной баттл-площадки? — Женя немного тряхнула плечами и с самой светлой улыбкой на лице посмотрела на собеседника, ожидая узнать, что он влюбился и любит какую-то счастливицу, которая ждёт его сейчас на другом континенте. — Любви не было. Женщины — да. А влюбиться по-настоящему случая как-то не представлялось. Все они вокруг меня какие-то шаблонные. Даже если не в моей компании девушка супер искренняя, супер прямолинейная, то со мной они становятся плоскими, тупыми, совершенно одинаковыми, — его пробило на поток откровений, которого он сам совсем не ожидал. Женя вздрогнула от осознания того, что только что услышала, затем набрала в лёгкие воздуха и приготовилась ответить. А Ганик даже сдрейфил, потому что боялся реакции Женьки на его откровение. В дверь позвонили. — Мирон вернулся, — выдохнула шатенка и, как ни в чём не бывало, вскочила с кровати, пошла открывать Фёдорову дверь. Ганик сидел и смотрел на собственные ноги, не моргая, что-то обдумывая, пока не услышал оживлённую беседу Мирона и Жени в прихожей.***
— Здорово, мужик! — из спальни вышел Ганик и кинулся на друга с самыми крепкими объятиями. — Этот говнюк уже у тебя в спальне? — засмеялся Фёдоров, обнимая рэпера. — Разумеется! — похлопала Женя босса по спине. — Ну, как Питер? — Мирон после объятий продолжил разуваться. — Охуенно, — мечтательно заверил собеседника Ганик. — А у меня сюрприз. Для тебя, Жень, — когда мужчина полностью избавился от обуви и верхней одежды, он встал напротив своего менеджера. — Не пугай так! — Муродшоева насторожилась. — Я подписал бумаги на фиат с БИ-2, — выпалил Фёдоров и отставил левую ногу назад, готовясь к реакции шатенки напротив. Уши пробил женский визг, Женька повисла на шее у своего босса. — Это будет охуенно-охуенно-охуенно! Пошлите чай пить! — Муродшоева вприпрыжку двинулась на кухню. — Я Ванишу позвонил, давайте его подождём! Он сказал тебе без него не радоваться, — попросил Фёдоров, перекидывая левую руку через плечи Ганика. — Ладно, я тогда глинтвейн поставлю вариться, не против? — с кухни донёсся радостный женский голосок. — Идеально! — завертел менеджера Мир. — Би-2? — такого названия канадец никогда не слышал. — Русская рок-группа. Мы не часто смешиваем жанры и стили. Вот Женька и радуется. Новым фанатам, новому опыту, — мечтательно говорил крёстный отец русского баттл-рэпа, продвигаясь плечом к плечу с другом на кухню.***
Они сидели у Муродшоевой в гостиной. Или на кухне. И там, и там, раз это была студия. Женька залезла на кухонную тумбу, а молодые люди сидели вокруг высокой стойки, котороя условно делила комнату на две секции. Гости и хозяйка квартиры обсуждали будущий удачный фит Мирона, музыку, Питер, планы. — Же-е-е-енечка! — начал тянуть Рудбой, допив из огромной кружки ароматный напиток на кипячёном вине. — Ва-а-анечка! Че надо? Сразу говори, — после жеманного протягивания имени друга, Муродшоева нахмурилась. — Я знаю, что у тебя есть виски в верхнем шкафчике. Налей, ну пожа-а-алуйста! — вежливо попросил фотограф, пододвигая кружку в сторону шатенки, сидящей на тумбе кухонного гарнитура. — Всё-то ты у нас знаешь! Не налью, — отрезала менеджер. — Ну у нас такой трек намечается! Надо это отметить! — настаивал Рудбой. Муродшоева тяжело вздохнула, слезла с тумбы, открыла над головой белоснежный шкаф гарнитура и извлекла оттуда начатую бутылку неплохого виски. Девушка немного плеснула в кружку Евстигнеева и показала тому язык. — Трэ? — Женя демонстративно покрутила бутылкой перед канадцем. — Не откажусь, — в ответ Муродшоева щедро наполнила гружку Ганика. — Гулять, так гулять, Мир, будешь? — Евгения часто ограничивала доступ Мирона к алкоголю, заботясь о его здоровье, физической форме и прочем, но сегодня решила сделать исключение. Мужчина всё это время сидел и как-то безрадостно, задумчиво глядел на блокнот и телефон, лежащие перед ним. — Ми-и-ир? — протянула шатенка. Все трое друзей с тревогой в глазах уставились на рэпера. — Я написал немного. Жень, пошли, — было ясно видно, что сейчас Фёдорова новый текст как-то особо волновал. Муродшоева скромно кивнула исполнителю, и оба ретировались в женскую спальню. — А нам нельзя послушать его текст? — такие ритуалы Ганик плохо понимал. — Нельзя. Всё, что выходит из-под его руки, он сначала показывает ей. Сегодня он написал видимо что-то очень важное, сам не свой, — Рудбой говорил-говорил и потихоньку подбирался к бутылке, которая неудачно была оставлена шатенкой на столе. Орги взглянул на друга и рассмеялся, радуясь его наслаждению. Их не было уже минут пять. — Ладно, скоро приду, — усмехнулся Трэвис. — Приятного опорожнения! — пожелал рэперу Евстигнеев, понимая, куда собрался Флитвуд.***
Муродшоева зашла в спальню следом за Окси и прикрыла дверь, не заметив, что до конца закрыться не удалось. — Что случилось? Ты какой-то… — Женька не стала договаривать, чтобы случайно не задеть Мирона, который подошёл к окну и облокотился на подоконник. — Какой? Озабоченный? Взволнованный? Встревоженный? — сейчас казалось, что все эти слова и вправду характеризуют Мирона. — Хватит! Я знаю, что ты знаешь дохуя прилагательных! — осадила Фёдорова шатенка. — Я подписал бумаги ещё когда был в LA, — Мирон не стал долго тянуть и выдал себя с потрохами как на духу. — Что?! — взвизгнула Женя. Даже встала с кровати. — Сядь! — настоял Окси, повысив тон. Муродшоева села. — И ты даже мне ничего не сказал?! Так не делается! Я не просто твоя подруга. Я — твой менеджер! — шатенка злилась. Возмущение распирало её. — Давай оставим это… Какая разница? Я и здесь, в СПб, по идее тебе ничего не сказал. Не всё ли равно? — надавил исполнитель, поднимая с подоконника большой блокнот и открывая его. Менеджер хотела возразить, продолжить перепалку, но шумно выдохнула, не особо желая тратить нервы и силы. — Тема. Какая тема песни? Название уже есть? Хоть что-то? — Женя желала погасить негодование обилием информации. — Уже есть музыка, бит, текст со стороны ребят, мелодия, — пожал плечами рэпер. — То есть уже готов целый трек, а я ни сном, ни духом?! — шатенка постепенно повышала тон. — Не кипятись, — грубо отрезал Янович, извлекая несколько согнутых пополам листов из блокнота. — Ты же знаешь, что я люблю тебя, ты очень мне дорога. Ты сама видела, в каком состоянии я был там, в LA, сразу, как выдалась свободная минута и мне прислали бумаги, я всё подписал, отправил факсом обратно и дальше нырнул в эту хренотень с баттлом! А вчера мне пришли файлы с почти готовым треком, нотами и текстом. Помоги мне. — Я тоже тебя люблю, Фёдоров, — плечи Муродшоевой слегка дрогнули. — Название? — попросила девушка. — «Пора возвращаться домой», — Янович опустил взгляд, будто чувствуя себя виноватым. — Ты серьёзно?! Зачем?! Я… Просто… Ты! Господи! — шатенка закрыла лицо руками и попыталась отдышаться. — Ладно. Раз меня не слушаешь, то пускай. Давай работать.