И кто, спрашивается, сволочь?

Алессин устало вытянулся на кровати, прикрыл глаза, наслаждаясь долгожданной тишиной. Общение с папой добавило алхимику седины. Все эти жеманные папочкины ужимки и попытки убеждения бесили альфу, тем более, что ясно было, чего он добивается. Ну, пытается добиться. Едва альфа закончил принимать ванну и, укутавшись в халат, прицелился хорошенько закусить принесенным расторопными слугами ужином, как папочка ворвался в его комнаты, пылая любопытством и желанием устроить все так, как ему, папочке, хочется. - Сыночка, а как же я? Как же молодой омега из достойного древнего рода? Я же нашел для тебя лучший из возможных вариантов и состояние приумножить, и красоту такую в род привести. И чтоб с наследованием проблем не было. Ты все ж подумай не только о себе, но и о благе рода. - И зачем мне эта, так сказать, красота? Я истинного нашел, пару свою, понимаешь? - Алессин хмурился все сильнее. Хоть омеги и не могли заставить сыновей-альф, принудить их к браку, но вот кровушки в попытке уговорить чадо могли выпить пару пар литров аж запросто. И папа алхимика во всю трепал нервы уставшему мужчине. - Вот вроде и взрослый ты, сын, а все равно словно ребенок. Ну какая там у вас может быть пара? Ты ж молод еще, а он на вид и вовсе дитя неразумное. Папин голос настойчиво и болезненно ввинчивался в уши, и Алессин не выдержал: - Это моя пара! Я сделаю его своим независимо от того, что ты мне на это скажешь! Увидел, как сморщилось личико папы, обрамленное седыми локонами, произнес гораздо тише: - Ты ничего не изменишь. Он - мой. Папа всхлипнул, достал из складок одежды платок и вытер глаза. - Сынок, но мы вовсе не знаем его родню. Может... - зажмурился, прикрыл рот ладошкой и добавил страшным шепотом - может у него воспитание неподходящее. Или он нечист. Или в роду болезни были? Ты все-таки подумай, какой-то безродный, или дитя благородных кровей, невинное, способное подарить тебе наследников. С какой-то стороны папа был прав, но из-за недостаточности образования он не был знаком с трудами великих ученых древности, и переиначивал ходившие слухи так, как ему было выгодно. В древних трактатах об устройстве и сути семьи было несколько разделов, посвященных истинным парам, Алессин точно помнил их, ведь именно по ним проверял его наставник на скорость и разборчивость чтения. И в одном из разделов говорилось, что истинность превыше всего, даже болезни преодолевать способна, не только плода, но и обоих родителей. А воспитание, родня, болезни... Чепуха какая! - Папа! Не тебе с ним жить! - Зато ты, сынок, нахлебаешься! Вдруг он безродный? Его величеству это точно не понравится! Вдруг он лишит тебя своего благорасположения? Алессин только фыркнул в ответ и откинулся на кровать. - У тебя все, па? Я устал, вообще-то. - А где тебя три оборота носило, кстати? Алхимик рассмеялся, и замахал на папу ухваченной за румяный бочок булочкой. - Ох, па, ты бы еще ко дню свадьбы вспомнил о таком важном моменте! Где носило, там нету уже. Иди к себе, пап, я спать буду. Не тревожь моего милого, у него был тяжелый день, и за ним лекарь присмотрит. Папа сжал кулачки у груди, скорбным взглядом окинул своего выросшего сына. Вздохнул и вышел, тихонько притворив за собой тяжелую дверь. Папа-папа. Тревожится. Накручивает себя. Зачем? Непонятно. Но родителя своего альфа знал прекрасно, и понимал, что больше таких атак не последует. Папа смирится с решением взрослого сына. И пакостить из-под-тишка не будет. Но и любить Олежку тоже не будет. Олежек - в сердце разлилось тепло, захотелось увидеть свою пару прямо сейчас, но Алессин привычным усилием воли унял порыв бежать и делать. Сначала - отдых.