Luscinia

В одиночку смотреть на город было куда приятнее, чем под присмотром строгих воспитательниц.       Ему исполнилось тринадцать неделю назад. Об этом, к слову, вспомнила только Мая, преподнеся ему в подарок книгу о музыке, куда входило обучение нотам, и сообщив ему о том, что в скором времени она планирует сюрприз. Большой увесистый томик приятно грел руки и сердце, открывая его к новым, нетронутым им знаниям. - Ты точно знаешь, чем меня порадовать. - рассматривал обложку, невольно растягиваясь в улыбке - Уже была в городе, выпускали? - Пару раз. - закивала - Мне же можно выходить уже с августа. - Я помню, что каждое третье августа мы с тобой лазаем на крышу и рассвет встречаем. А почему только пару раз? - Одной там не так интересно. - насупилась, смахнув с колен снег. - Ну, теперь и я смогу ходить с тобой. - откинулся на спинку лавочки, задрав голову и позволяя вольным, узорчатым снежинкам падать на лицо. - Ведь совсем скоро Новый Год. Сходим встречать его к центральной елке? - Обязательно. Надо только заранее сказать об этом воспитателям. - фыркнул от упавшей на нос снежинки - Все равно их самих тут нет. Оставляют одного кого-то посменно и все расходятся по домам, к семьям. Девочка на секунду нахмурилась, смотря на фальшиво-довольный профиль Локи, который то и дело сдувал с челки падающие снежинки. Но в глубоких, изумрудных глазах слишком явно плескалась тоска, тоска непонятная даже самому парню. Она проявлялась на каждых праздниках, будь то чье-то день рождение или еще что-то. Но особенно остро это было заметно, когда кого-то из детей забирали новые родители. В такие дни он обычно уходил куда-то на чердак, незаметным, только ему известным лазом, и оставался там подолгу, порой до следующего утра, не спускаясь даже на ужин. И, если раньше он получал за эти выходки нагоняй от воспитателей, то теперь, с возрастом, все уже привыкли к его такому поведению и просто давали ему побыть одному. Все считали, что ему просто грустно от того, что забрали не его, но они ошибались. Он вовсе не хотел, чтобы у него появились приемные родители, нет. Ему было вполне комфортно и без этой притворщины, как он считал. Он печалился будто от тоски по кому-то ему незнакомому, но явно родному, и он по этому кому-то подсознательно скучал. Локи не знал, кто это, но очень явно не хотел эту подсознательную семью заменять на новую, чужую. Но забрать его никто и не пытался, так как в детстве он прятался во время прихода очередных потенциальных родителей, а с год назад, когда стал постарше и заимел право хоть какого-то голоса, ясно дал понять, что не желает обзаводиться родителями. И сколько ему не впаривали всю прелесть полной, счастливой семьи с мамой и папой, праздниками и подарками, сестренками и братишками, он по-прежнему стоял на своем. Хорошо, что до угроз по типу "я от них сбегу и у вас будут проблемы" не дошло, директор быстро согласилась не отдавать Лафейсона на усыновление, но предупредила, что после восемнадцати лет он вынужден будет разбираться со своей жизнью сам. Он согласился.       Вечером было устроено скромное чаепитие в честь его дня рождения. Это и была часть того обещанного сюрприза. Мая собрала тех, кто согласился поздравить "грубого и холодного, но симпатичного" Локи в потайной каморке под лестницей, которая оказалась больше, чем можно было бы подумать на первый взгляд. То есть, туда вполне поместился низкий стол с шерстяным пледом вместо стульев, рассчитанный на пятнадцать человек, небольшое кресло в углу и, да, книжный шкаф высотой в три полки, в котором, к сожалению, хранилось пока не больше десяти-двенадцати книг, которые Лафейсон оберегал и давал почитать только Мае, потому что другие дети могли повредить такие хрупкие и старые книжки, среди которых красовалась новенькая о музыке, которую ему в само его день рождения преподнесла сама Мая. И потому сейчас, собрав гостей их личной вечеринки, девочка отгоняла парочку особо ретивых девчонок от шкафа. - А сам виновник праздника являться не собирается? - Да, Мая, иди найди его. А то есть охота. - Чип! - подозвала Мая к себе самого старшего и более спокойного мальчика - Последи за книгами, прошу тебя. Я поищу Локи. - мальчик только кивнул и она быстро выскочила из каморки. Даже не сомневаясь, направилась в сторону чердака, будучи уверенной, что брюнет там. Быстро преодолев первый и второй этажи, стараясь как можно спокойней проходить мимо воспитательниц, которые даже ухом не вели на нее, Мая прошла в дальний коридор и взобралась на шаткую лестницу, облегченно выдохнув. Парень нашелся сидя дремлющим на широком подоконнике, уронив голову на холодное стекло. Лицо, не искаженное напускной отчужденностью, казалось гораздо милее, чем обычно. - Локи, эй. - она тихо подошла к нему, осторожно коснувшись плеча - У тебя сегодня сюрприз, помнишь? - улыбнулась, когда он прижмурился и разлепил сонные глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на ней. - К сожалению. - хрипло ответил, размяв шею и спустив ноги с подоконника. - Там ребята пришли, только тебя ждут. - отошла от него на шаг, давая спуститься на пол. - Можно вы посидите без меня? - жалостливо сложил брови домиком, а на решительное мотание головы фыркнул.       Мая буквально затолкала недовольного Локи в комнатушку, закрыв за собой дверь. Гости встретили его поздравлениями и мелочными подарками: те, кто уже мог выходить в город, приносили какие-то симпатичные побрякушки, а те, кого еще не выпускали за ворота - в основном то, что делали своими руками. - Это от меня. - улыбнулась Мая, когда брюнет взял в руки свернутый в рулон шарф, перевязанный золотистой лентой - Ты же любишь зеленый, правда? - вязка на ощупь была очень мягкая, без намека на колючесть, глубокого, изумрудного цвета. - А где ты... - Сама связала. - гордо улыбнулась - Накопила деньги и купила пряжу в городе. В той же лавочке пожилая хозяйка немного меня научила. - Удивительно. - искренне улыбнулся, прижав приятную ткань к щеке - Спасибо.        Остаток вечера прошел приятнее, чем Локи мог ожидать. Его поздравляли с прошедшим, все о чем-то болтали и только сам виновник праздника поглядывал на подругу, недоумевая о втором подарке и ее странной заботе. Она сказала "чтобы ты на прогулках в город не простыл." когда он спросил у нее, зачем она потратилась еще и на это. Он и раньше мельком замечал странные взгляды на себе, которые она быстро отводила, неловкие прикосновения, которые моментально одергивала, и все это ему казалось непонятным. И спрашивать причину такого поведения он отчего-то не хотел, подсознательно боясь разрушить их дружбу. Ни один из ребят не пожелал ему найти семью, прекрасно зная, как он к этому относится. То его заявление директору моментально разлетелось по всему приюту, и почему-то Локи быстро из ряда унижаемых перешел в ряды тех, кого уважали и обходили стороной, ведь по-сути выходило так, что он вызвался сам тащить свою жизнь без помощи чужих людей, что точно заслуживало какого-никакого уважения. Никто не знал, зачем Лафейсон уходит на чердак, даже Мая не была в курсе, никто не знал, что где-то глубоко внутри он по кому-то скучает. Ближе к концу праздника брюнет уже знатно утомился и решил уйти раньше остальных, оставив во главе стола подругу. Та только согласилась и как-то печально проводила его взглядом. Она видела, или скорее чувствовала, что его что-то беспокоит, но не могла себе позволить большего, чем то, что уже было у них, и потому не пошла следом, а только натянула улыбку, пряча за ней волнение.       Скрипнувшая дверь противно отдалась эхом по полупустому помещению. Он не был здесь достаточно давно, настолько, что любимый, тонкий плед, что все это время покоился на подоконнике, придется стряхивать от пыли, а излюбленный подоконник протирать от нее же. Вытащив из низкой, покореженной тумбочки тряпку, наспех смахнул пыль с подоконника, затем вытряхнул плед, открыл окно, впуская в душное помещение немного воздуха и только сейчас довольно выдохнул, потянувшись во весь рост. Да, здесь он чувствовал себя как никогда хорошо и спокойно. Здесь никто не лез к нему, никто не беспокоил, никто не шумел. Он мог придаваться блаженной дреме, чтению или самокопанию, в поисках ответов на собственные вопросы. Воспитатели не искали его, все прекрасно знали, что брюнет любит уединение, и если вырвать его из этого состояния, то он может даже закрыться от остальных, молчать и хмуриться несколько дней, потому как это нарушает его внутренний баланс, такой необходимый. Локи был рад остаться в тишине его потайного логова, накрыться пледом, прикрыв глаза и отдавшись в теплые лапы сонливости, провалиться в безмолвие поверхностного сна без сновидений.