Luscinia

      Сидя на диване, брюнет сверлил туманными, расфокусированными глазами почти пустую бутылку какого-то горячительного пойла, которое он нашел в своих закромах, и которое он поклялся больше никогда не трогать. Щедро отпив из бутылки и закашлявшись, когда алкоголь спер дыхание, Локи откинул голову на спинку, прикрыв глаза и медленно выдохнув. В голове тихо загудело, он и без того уже был пьян, а сейчас его просто отключало, разум уплывал в знакомую теплоту, замыкаясь во тьме, унося его в приятный вакуум. А бутылка с глухим звуком упала на пол.

***

В шкафчиках всегда воняло потом и, кажется, травкой. Затылок немного болел после соприкосновения со стенкой того же шкафчика, когда пара ребят, особо задиристых, запихнули его туда и заперли, издевательски вопя на весь коридор - Локи девчонка! Локи зануда! Никто не подумал, что он может бояться тесных пространств или темноты. Или о том, что у него может кружиться голова от сильных ударов по лицу и груди, которые он получил, пока его тащили из комнаты. Жестокие ребята из старшего потока не обращали внимания, что ему всего семь, что он куда слабее и меньше, да и вообще, что он никого не трогает. Их волновало только то, что мальчишка носит длинные волосы, имеет женоподобные черты лица и большие глаза. Он не такой - и потому гоним другими. Он не такой, потому что любит музыку и чтение, а не катание на велосипеде и игру в футбол. Не такой, потому что сидит на дальних партах один, редко говорит, не участвует во всеобщих сборищах, не выходит в походы. Он любил сидеть в парке по утрам, проводя время за чтением очередной книги, которую смог найти в их небогатой библиотеке, он пытался оказать помощь тем, кому это требуется и всячески избегал общения с опасными людьми. Но опасные люди сами хотят с ним общаться.       Локи слышал, как мимо шкафчика, где он сидел, точнее стоял уже минут десять, прошли мальчишки с его комнаты. Однако, когда он попытался привлечь их внимание, те только приостановились, прислушались и бросились прочь от шкафчика в сторону класса. Никто не хотел связываться со старшими и потому Локи оставался без какой-либо поддержки. Его никто не мог уберечь от порванных книг, за которые он потом отвечал перед библиотекарем. Никто не уберегал от синяков, оставленных на красивом личике и слишком хрупком теле, стоило ему только сунуться дальше облюбованной лавочки во дворе у самого дальнего угла. Только одна девочка с его потока, Мая, говорила с ним, помогала прижигать ссадины и порой порезы, которые он получал от частых побоев, таскала ему книжки, которые добывала в запасах приюта. Но и она ничего не могла поделать с тем, что Локи был мишенью для придурков, которым некуда было выместить свою агрессию и которые узколобо высекали все, что не входило в их рамки "нормы". Лафейсон не подходил почти по всем параметрам и потому попадал больше остальных.       От звука открывающегося замка внутри все сжалось. Он был готов принять новую порцию издевательств, однако противоречиво вжался в стенку и даже отвернулся, зажмурившись, как только открылась дверца. - Локи! - прикрикнула одна из воспитателей, за спиной которой стояла Мая - Мы тебя обыскались! Ты пропустил завтрак. - грубовато осмотрела его, выдернув из шкафчика и вертя лицо в пальцах, хмыкая на свежие ссадины и лопнувшую губу - Мая, помоги ему. - кивнула девочке, буднично погладив его по плечу и удалившись в сторону комнат. Всем воспитателям было одинаково плевать на то, что происходило с детьми, лишь бы те не ломали ничего из имущества и следовали правилам, иначе за непослушанием следовало наказание, а в комнату наказаний, откуда каждый раз доносились то плачь, то вскрики, если кто-то смел ослушаться, никто не хотел попадать. Локи, в силу своей тихой натуры и того, что он и без того был "куклой для битья", ни разу не попадал в ту комнату. Воспитатели нейтрально помогали ему, как в этот раз со шкафчиком. - Боже, как тебя угораздило? - вздыхала Мая, сидя рядом с Локи в бедном медпункте и обрабатывая ему губу, на что он морщился - Почему эти ненормальные вечно лезут к тебе? - Знал бы, давно прекратил бы делать то, что их бесит. - шикнул, когда она прижгла спиртом саму ранку - Мая! - Прости-прости. - поджала губы, одернув руку. Даже в таком возрасте мягкий с виду Локи уже умел "показывать зубки", пусть это выходило редко и не специально. - Эй, - заметив, что она испугалась, тихо вздохнул и улыбнулся уголком губы - Просто больно. Извини. - прикрыл глаза, когда девчонка несмело кивнула и продолжила, а он только слегка морщился на жжение. - Я все равно не понимаю, - вздохнула Мая. - Просто не обращай внимания. Я уже привык. - Хотя бы мне можешь не врать, Локи. - серьезно заглянула ему в глаза - Они гораздо старше. Что они вообще могут с тобой сделать в следующий раз? - Даже знать не хочу. - честно поник, отведя взгляд, когда Мая отвлеклась на то, чтобы убрать медикаменты. - Изувечат тебя, побьют, и что потом? - И все. - пожал плечами. Ему на самом деле было нечем дать отпор ребятам, которые почти вдвое старше него самого, и потому думать о том, что они могли бы с ним сделать не было смысла, он это все равно рано или поздно узнает. В темном закоулке или в коридоре по пути в комнату один из них будет поджидать его и Локи не сможет сопротивляться.       Даже по ночам в приюте им. Мойры Акерс не было спокойно. Кто-то плакал, в основном совсем маленькие, кто-то играл в старые, потертые карты, украденные много месяцев назад у охранника, гробовая тишина стояла только со стороны отделения для больных детей, кто-то курил траву, или еще что-то в этом роде, возможно хлеще, кололся или нюхал. Много мерзостей происходило ночью в этом немаленьком, страшном здании, но Локи не увлекался подобным, хотя в курсе был, ибо часто видел обдолбанных старшиков, которые либо говорят что-то несуразное, либо блюют и теряют сознание, либо в принципе вытворяют страшные вещи, например, пытаются выйти в окно с криками о том, что они какие-то птицы. В чем был кайф этого всего он искренне не понимал, как и не понимал того, зачем сознательно делать то, от чего тебе потом будет плохо, ведь и без того здесь было не сладко, даже страшно. С другой стороны, если вдуматься, можно было их понять. Ведь, раз они видят нечто радужное, хорошее, а здесь творится что-то вроде Ада, то увидеть приятное, пусть и на время, стоило. И Локи бы даже задумался над этим, но не стал. Он умел уходить от проблем при помощи книг. Тишина и книги. У юного Лафейсона был собственный приход под видом ярких снов. Сны о семье, о Рождестве с нормальной елкой и запеченной птицей, которую Локи, к слову, ни разу не пробовал, о мандаринах, подарках, лепке снеговиков с братом, которого тоже нет, но хотелось бы. К чему это все?       Шел декабрь, приближая Новый Год, который он тайно любил. Город запорошило пушистым снегом, щеки покалывало от мороза, нос бессовестно краснел. Все вокруг было невесомым и мягким, черно-белым, но одновременно с тем очень ярким. Локи любил зиму со всем ее великолепием, снегопадами, чувством праздника и даже гололедом, когда улицы блестят в свете солнца, как перламутр, люди похожи на смешных пингвинов, перебирающих ногами и боящихся упасть на скользком льду, в воздухе пахнет свежестью и корицей, все вокруг напоминало сказку. Снежинки падали на бледную кожу, покалывая холодом, заставляя щуриться от попадающих на ресницы. Он любил протягивать ладошки к небу, когда по ночам тайком выходил на открытый балкон в одних тапочках, стоило ему только увидеть крупный снегопад. И он мог стоять так долго, запахивая бедный халат и не мерзнуть, умудряясь не заболеть поутру, но повторяя это каждый раз, ловя и сохраняя в памяти маленькую сказку. Локи видел город очень редко, обычно воспитатели не выпускали детей на улицы без присмотра до тринадцати лет, и потому он довольствовался либо очень редкими прогулками группой, либо видом из-за забора, вставая ногами на лавочку и выглядывая, следя внимательными зелеными глазами за всем, что происходило по ту сторону. И обычно от увиденного ему становилось одновременно и грустно и тепло. Детям родители покупали красивые подарки, что стояли в витринах магазинов, водили их на развлечения, некоторые кидали друг в друга снежки прямо на улице, хохоча и получая в ответ улыбки прохожих. Он же сам получал скупой кулек конфет чуть ли не многолетней давности вместо игрушки или новой книги в нарядном переплёте, а его единственной компанией на снежки была Мая, и то не всегда. Зимой она часто простывала, и потому обычно Локи обходился лепкой снеговиков около своей лавочки и подсматриванием за прохожими. Кто-то гулял с собаками, такими красивыми, похожими на волков, он не знал их названия, но всегда восторженно наблюдал за этими грациозными, черно-белыми зверями с льдистыми глазами. Локи хотел себе такую собаку, но не мог рассчитывать даже на дворового кота, не говоря уже о такой великолепной собаке. Стекло приятно холодило плечо, пока Локи сидел на подоконнике и наблюдал за крупным снегопадом. Он даже не сразу заметил, как рядом с ним присела Мая, нервно дергающая собственный рукав. - Как думаешь, - тихо начала она, на что он чуть вздрогнул, на самом деле не заметив рядом с собой ещё кого-то - Что они делают в той комнате? - Я даже думать не хочу. А что? - подобрал к груди ноги, ложа голову на колени и давая ей больше места. - Кто-то подложил в мой шкафчик конфеты, подаренные миссис Морне. Я сама видела, как ей их принес курьер. - чуть побледнела - Но я их не брала. - Миссис Морне? Эта карга же тебя сожрет! - встрепенулся Локи, выпрямившись в спине - Надо их как-то незаметно вернуть, пока еще не обнаружилась пропажа. - Но как? - Подкинуть ночью в ее стол? Я не вижу других вариантов. - пожал плечами - Либо пойти и все рассказать, но вряд ли кто-то будет разбираться и тебя просто утащат в ту комнату. - Лучше ночью. - неуверенно замялась, поджав губы и призадумавшись. - Я помогу тебе. - кивнул на ее немой вопрос - За время запирания меня в туалетах я научился вскрывать простые замки. - Дети не должны уметь подобного. - Дети не должны переживать подобное.       К неудовольствию обоих ночь пришла слишком быстро. Накрыла все темным, глухим одеялом и только ужасы приюта были слышны. Недобро хихикал за стенкой голос слишком юного, но прожженного наркомана, за которым давно перестали следить, ибо что не трава, то клей или химикаты с пакетом, очередной наказуемый плакал и кричал в страшной комнате, а холодный голос воспитательницы приказывал ему молчать и не будить остальных. Выходящие оттуда не говорили, что происходило внутри, а у воспитателей никто не осмеливался спросить, потому что рисковал узнать это на практике. Локи и Мая могли попасть в число страдальцев, решив сегодня попытаться глубокой ночью проникнуть в кабинет одной из них. Тихо прокравшись по коридору на первый этаж, заранее вынув злополучные конфеты из шкафчика девочки, они прошли по лестнице. Замерев на ней, когда та предательски скрипнула, прислушались в непроницаемую темноту, но, ничего не услышав, несмело прошли дальше до нужной двери. Замок взломать было проще, чем могло показаться вначале, он там был совсем никудышный, видимо не рассчитанный на то, что дети смогут что-то с ним сделать. Но Локи смог, как и до того он много раз вытаскивал себя из туалетов и коморок, только шкафчики открывать он так и не научился. - Я постою на страже, а ты иди и закинь их в ее стол. Только быстро. - шепнул Локи, кивнув Мае на открытую дверь. Та только послушно шмыгнула в темноту кабинета, оставив его один на один с бесконечным коридором. Пустым и глухим, но не более страшным, чем днем. Даже, скорее, менее страшным, ведь сейчас тут мала вероятность встретить ту же Лидию Морне, которая лупила детей прутьями на виду у остальных. И только стоило ему о ней вспомнить, как со стороны лестницы послышались торопливые шаги на каблучках. - Локи Лафейсон? - послышался знакомый до дрожи голос в густой тишине и он почти подпрыгнул на месте, порадовавшись тому, что за его спиной дверь в кабинет была закрыта - Что ты делаешь здесь в такое время? - Видимо, я лунатик. - с испугу выпалил, громко закашлявшись, чтобы Мая в кабинете его услышала и не высовывалась. - Не шути мне тут. - грозно прошипела, в миг оказавшись рядом с ним и тряхнув за плечо - Что ты здесь делаешь? - но Локи не ответил, просто не придумал, что сказать такого убедительного и не едкого, чтоб не загреметь в комнату для наказаний - Ну хорошо, раз ты так хочешь. - недобро улыбнулась Морне, потащив его как раз к той двери, за которой он не хотел оказываться, желательно, никогда - С дебютом, малыш. А Мая в кабинете все слышала, но не решилась выйти, слушая то, как его увели и прекрасно понимая куда. Ей не хватило смелости выйти и заявить, что она тоже здесь, что не только он виноват, и она чувствовала, что предала его, хотя и понимала, что это мало что решило бы, возможно, только мысленно могла поддержать Локи в этой ситуации. Но Локи ее не винил, он сам не хотел, чтобы и она попалась. Сам виноват, был недостаточно внимателен.       Внутри этот кабинет был небольшим, но пугающим. Плотные шторы, немного изъеденные молью, кушетка, кресло, пара стульев за столом, на котором лежал подозрительный чехол, розга, железный прут, ремень. Под потолком пошатывалась одинокая лампа на проводе, немного мигающая светом, пол деревянный и местами ободранный. Походило на средневековую камеру для пыток. Но, видимо, это она и была. - Ложись. - приказным тоном скомандовала женщина, заперев за собой дверь и отойдя к столу. Локи нерешительно подошел к кушетке и замер - На спину, быстро! - прикрикнула Морне, шарахнув ладонью по поверхности стола, на что он дернулся и послушно выполнил приказ - Мне без разницы, что ты там делал, но ты нарушил комендантский час, еще и грубил мне, так что сейчас отведаешь в полной мере наказание за подобное непослушание. - размеренным, стальным тоном говорила женщина, подойдя к нему с железным прутом в руке - Чем громче будешь кричать, тем дольше продлится наказание. Предупреждаю, как новичка. - хмыкнула, стянув с него носки и замахнувшись. Со свистом, рассекающим воздух, первый удар выбил из него болезненный крик, заставив дернуться и попытаться увернуться. Второй удар пришелся по пальцам, отчего их невыносимо зажгло, пробивая на слезы и тихий плачь. Мысли резко вылетели из головы, оставив за собой только сосредоточение на боли в ступнях. - Не реви, девчонка! - прикрикнула Морне, полоснув по пяткам, и Локи послушно заткнулся, прикусив губу до крови, почти сразу почувствовав во рту металлический привкус, только содрогаясь в плечах, в ожидании конца этого кошмара, который никак не наступал. Ему казалось, что воспитательница вошла в ритм, со свистом нанося один хлесткий удар за другим, заставляя Лафейсона дергаться и всхлипывать, но не издавать больше ни звука. Казалось, что в местах увечий уже идет кровь и ходить ему завтра будет невыносимо, как и еще неделю после, потому что боль была просто дикой, как и лицо этой женщины. Она будто получала удовольствие от того, что причиняла страдания бедному ребенку, рассекая бледные, худые ноги в кровь, до синяков железным прутом. Однако, когда в ушах у него уже звенело и он был на грани начать умолять остановиться или потерять сознание, Морне сама прекратила истязания. - Двадцать ударов прутом. А теперь иди в спальню. - отчеканила, поведя плечами и отойдя от дрожащего, тут же сжавшегося в комочек Локи, совсем не обратив внимания на его немую истерику - Если я обнаружу пропажу чего-либо в своем кабинете, завтра ты получишь пятьдесят ударов плетью по спине. Понял? - получив хриплое "угу", она помогла ему сесть и сунула в руки носки - А теперь иди спать.       Идти до спальни оказалось совсем невозможно. Ноги дрожали, а ступни онемели, горели одним ноющим сгустком, заставляя скулить и давить слезы. Почему-то немного скользко. Носки он так и не надел, сжимал в руке до побеления костяшек, опираясь о стену второй рукой. С перерывами он дошел до комнаты, казалось, спустя вечность. Мая ждала его около его постели. Благо, каждая кровать была отделена шторками, чтобы младшие не видели развращения старших, ибо комнат на все возраста не хватало. - Л-локи? - тихонечко выдохнула, подхватив его, когда он чуть не рухнул, стоило ему закрыть за собой дверь - Что она сделала? - Нет, не надо. - замотал головой, с облегчением опустившись на край кровати и тут же сжавшись в дрожащий ком, поджимая к себе колени - Ты успела вернуть их? - чуть погодя спросил, наконец посмотрев на нее припухшими, красными глазами, которые прекрасно было видно даже в темноте. Та на вопрос только кивнула и у него на душе отлегло. По спине плетью он не получит. - Твои ноги... - перевела перепуганный взгляд на покрасневшие, в подтеках ступни, задержав дыхание. Картина была ужасной. Возможно, ужасней, чем он сам это ощущал. - Железный прут. Там есть вещи и хуже. - на выдохе сказал, медленно перевернувшись на спину и вытянув ноги с шумным выдохом. - Прости, что не вышла. - И не надо было. Только бы получила то же, что и я. А мне не привыкать. Но он знал, что нормальных детей не бьют прутьями в кровь по ногам глубокой ночью. Знал, что это ему так просто не забудется.       Локи ликовал, когда последний из старшего потока выпустился по достижению им восемнадцати лет. Сидел на лавочке, крутя в руках перчатку и смотря на то, как последний его мучитель покидает стены приюта. Еще недавно этот амбал, любитель штанги и с наркотиками вместо крови, вытащил его посреди ночи из постели, в шортах и ночной рубашке, сонного, вытолкал на улицу под гул своих дружков. С криками о том, что Локи худой, как девочка, что его только драть и использовать, он одним ударом сбил его с ног, завалив в сугроб. "Так вперед, сделай это!" - шипел брюнет в ответ, получив пинок в грудь. Он называл Локи последними словами, а тот, прикрываясь от ударов и даже не замечая того, как жжет снег его голые ноги, ответно рычал ему о том, что он "трус" и "латентный гей". Брюнет был не в силах физически дать отпор, но за несколько лет издевательств научился морально давить таких тупых придурков, чтобы их сильнее распаляло и быстрее отпускало, а то это могло затянуться. Подобная практика только однажды обошлась Лафейсону сломанным ребром, когда он слишком ретивого дружка того же амбала назвал пидором. Он даже не помнит, почему. Но на какое-то время его, с переломом и сотрясением, изолировали в более благоприятную часть приюта, к больным детям, куда старшим был путь заказан. А часть этих побоев успешно вылетела из памяти. Возможно, оно и к лучшему. Локи смотрел на это, щурясь от падающих на ресницы снежинок и думал, что оставшиеся пять лет пройдут гораздо проще. Ведь очередная зима приносит один год к его возрасту и этот Новый Год он сможет встретить, смотря на большую елку в центре города.