Учитель, а я вам нравлюсь?

- Джэхён. - Джонни стоит так близко, но чувствует лишь холод. - Что-то случилось?       Вокруг завуча сплошные документы, бесконечность, каникулы каникулами, новый год новым годом, а работы меньше не становится. Откуда-то валятся проверки, проблемы и жалобы родителей.       Мужчина уже не обращает внимания на то, что ему тоже нужно как-то жить, уходит со школы почти ночью, но и дома только и делает, что работает.       Джонни пытается с ним говорить, но тот в голове считает цифры, Джонни пытается ему помочь, но Джэхён уверен, что никто не может с этим помочь. Что это только его ноша.       Пик случается когда на безобидный вопрос Джонни завуч начинает отвечать на немецком, устало потирая глаза. Он выглядит таким сонным, но при этой всё равно грозным. - Сори? - Джонни удивленно замирает.       Джэхён кидает пару напряженных взглядов, а потом понимает, что что-то не так. Не только в этой ситуации, но и в его жизни в общем. Каникулы. Пятница. На дворе навалило снега, совсем скоро в этой школе снова будут бесконечные крики детей и проблемы. А он сидит в школе, зарывшись в документы, даже не обращая внимания на своего парня. - Хоть один день, ладно? - Джонни берёт его ладонь в свою.       Становится так тепло внутри, потому что обеспокоенный взгляд англичанина о чём-то говорит. О том, что это теперь не игра, что они друг для друга очень многое означают.       Да, сегодня можно, а в понедельник снова работа, работа, работа... Джэхён никогда не станет другим. Только сегодня, только на один день. И только ради Джонни. - Американо, серьезно? - Джонни смотрит на него нахмурив брови.       Джэхён не помнит, когда последний раз пил сладкий кофе. Но его это и не беспокоило, пока на него не посмотрел Джонни так. Словно это было самое ужасное преступление во всем мире. Может, так оно и было. Преступление против себя самого.       Горький кофе как-то перешел в сухое полусладкое, а милая кафешка на против школы - в просторную и светлую квартиру Джэхёна. Такая белая и чистая, с ровными линиями и натяжными потолками - словно для него создавали.       Но сегодня этой квартире придется принять немного хаоса, потому что Джонни не собирается оставлять вопросы нерешенными. Хотя он видит, что бедный завуч сегодня слишком устал, а вино тоже даёт о себе знать. - Иди сюда. - Он обнимает его крепко-крепко, даёт спрятать лицо и слёзы, легко вплетается пальцами в волосы. - Всё будет хорошо, ладно?       Джэхён соединяет ладони в замок, где-то за спиной Джонни, а тот в ответ его целует: нежно, аккуратно, словно куклу. Зато теперь завуч заново рождается, с безграничным количеством новых сил. Для того, чтобы любить.       И до каникул, и в это же время прекрасных каникул, и даже снова вернувшись в школу - всё это время было самым мучительным для Лукаса.       Потому что после того разговора с собственным учителем труда - Лукас немного сошел с ума. Да, изначально это было просто "чтобы отомстить", но с каждым днём становилось всё хуже и хуже, и хуже...       Лукас бегал к нему на переменках, Лукас ждал его после уроков, Лукас приходил в школу первым, чтобы хоть одним словом перекинуться с Чону.       Сначала парень даже не думал об этом, а потом, в какой-то момент понял, что это называют "влюбиться". И понял он это тогда, когда сам наклонился к трудовику за поцелуем. Но тот говорит только: - Я с учениками в отношения не вступаю. - И весь их план летит к чертям.       Лукас, почти плача, кое-как идёт на урок. Донхёк и Джисон громко вздыхают, до урока ещё пару минут, поэтому они хватают парня и тащат снова в туалет.       Оба чувствуют себя виноватыми - и это уже никак не поменять. Вдруг в туалете Лукас совсем раскисает и действительно начинает плакать. - Что случилось? - Донхёк ещё помнит, как он сам плакал тут, помнит, как целовался именно здесь с математиком. Это место кажется раем и адом одновременно. - Вы меня обманули! - Донхёк делает шаг назад, пытаясь подобрать слова. - Но это уже не важно.       Лукас рассказывает, как трудовик обещал ему помочь, как они придумали смешной план, как проводили вместе достаточно времени и.... И рассказывает, что он влюбился.       А тот в свою очередь даже смотреть на него не хочет, потому что они же учитель и ученик, потому что у них же разница в возрасте!       Для Лукаса, который только выглядит взрослым и серьезным - это самое ужасное испытание. Для него любовь, как чьи-то истории и сказка, а видеть такого идеального Чону в реальной жизни - даже немного страшно.       И Донхёк, и Джисон - оба прекрасно понимают этот взляд, потому что чувствовали тоже самое когда-то. Сейчас им всё ещё трудно, но уже по-другому. Много чего изменилось после нового года. - Ну, ты ведь скоро выпустишься и уже не будешь его учеником, да? - Хёк понимает, что это не самая лучшая поддержка.       А Джисон вдруг говорит, что нельзя терять надежду. И за свою любовь стоит сражаться. Лукас уверенно кивает. Трудовик ещё поймёт, что теряет, а парень в свою очередь готов слушать сарказм бесконечно. Лишь бы быть рядом.       И им повезло, что не только они опаздывали на урок - математик тоже где-то заблудился по дороге к родному кабинету.       На самом же деле, Марк долго стоит у входа в кабинет биологии, потому что не может решиться всего лишь забрать журнал.       Напротив кабинет медсестры, Марк взглядом сверлит дверь, но это не помогает избавиться от глупых мыслей.       Холодная медсестра, которая даже не моргнёт при открытом переломе, и чертовски красивая учительница биологии, у которой какой-то опасный парень. Тэён даже говорил, что он мафиози. Что их может связывать? Разве что школьные слухи и кабинеты прямо напротив друг друга.       Дверь открывается, и математик кое-как успевает сделать пару шагов назад, чтобы этой же дверью его не убили. - Чего вы тут стоите так долго? - Чинри улыбается. - Проходите, я вам чаю сделаю. - Да я только журнал забрать. - Марк переступает порог совершенно другого мира. - Выпускного класса.       Огромный аквариум в конце кабинета приковывает вгляд, на полках бесконечное количество банок с заспиртованными.... Кем-то. Прямо рядом со столом макет скелета человека во весь рост, прямо как настоящий. На столе валяется змеиная кожа.       Чинри всё таки начинает возиться с чаем, даже достаёт печенье (любимое Донхёка, между прочим, и Марк об этом откуда-то знает). - Как у вас там с Хёком? - Она ставит чай на красивое блюдечко. И садится напротив, словно она сказала самую простую фразу на свете. - С Донхёком? - Марк не может понять: знает она что-то или спрашивает про его сложный характер? - А вы думаете к кому мальчики бегают за любовными советами? - Она смеется, так нежно, что Марк и сам готов рассказать ей всё на свете. - Но не волнуйтесь, я никому не скажу. - А вы... - Марк пробует чай, который оказывается самым вкусным в его жизни. - Встречаетесь с медсестрой?       Вопрос, конечно, особенный, но девушка выглядит так, словно только этого и ждала. - Ну, если вы не расскажете мой секрет... - Она подмигивает. - Да.       И замолкает. Ни что, как, почему. Ни слова больше. А потом только добавляет, что их отношения немного запутанные и это тема для совсем другого разговора. Не в стенах школы. И именно в эту секунду дверь в кабинет открывается и класс заполняется пятиклашками. - Вы поговорите с Хёком на счёт поступления, у него там целая диллема. - И Чинри протягивает ему журнал выпускного класса. А Марк уже и забыл зачем приходил.