Превзойти тебя

      — Ну наконец-то явился, а я уж хотел приступить к твоему завтраку, — Реборн уже потянулся к тарелке, лежащей на противоположной стороне стола, но Тсуна молнией метнулся к нему, поднял тарелку над головой с криком «Не сметь!» и уселся на свое место.       Реборн изобразил свою фирменную ухмылку, глядя на то, как мальчишка с невероятной скоростью поглощает пищу. Это для того, чтобы никто не успел сделать это до него? Как забавно.       Опустив пустую тарелку на стол, Тсуна расслабился, прислонился спиной к спинке стула, чуть скатившись вниз. Наконец-то ему удалось съесть всю порцию, что ему предназначена, целиком. Эти пробежки до кухни, борьба за собственную еду стали такими привычными, однако что-то тут не так. Слишком тихо и спокойно. Тсуна широко раскрыл глаза и посмотрел по сторонам. Только сейчас он заметил, что на кухне никого не было. Только он и Реборн. Это очень странно, обычно кухня наполнена насыщенной симфонией звуков: шум кипящей воды, стук ножа о разделочную доску, чавканье, раздражающие споры Ламбо и И-пин, бесконечные озвучки всяческих рейтингов от Фууты в тему и не очень, иногда даже Гокудера с Ямамото вваливались сюда в это время. Но ничего этого не было. Только сейчас Тсуна заметил, как сильно может давить тишина. Из звуков слышны были лишь шум ветра да шелест листьев за окном. Но давящей атмосферу делала не только тишина. Реборн, сидящий напротив, скрестил руки на груди, откинулся на спинку стула и опустил голову, что было едва заметно, как он смотрит на Тсуну взглядом, пронзающим насквозь.       Это все довольно напрягало. Тсуна много раз оставался наедине с Реборном, но все еще не привык к этому облику. С маленьким ребенком один на один было как-то проще. Хоть Савада прекрасно знал, что этот малыш при желании его в порошок сотрет, все равно было как-то спокойнее, чем со взрослым суровым мужчиной, который всем своим видом дает понять, что с ним шутки плохи. Разница в их силе, опыте и возрасте ощущалась теперь и внешне довольно сильно, и это заставляло Тсуну чувствовать себя слегка не в своей тарелке. Но дело было даже не в этом.       Сейчас Реборн какой-то не такой. Что-то в нем не так, что-то изменилось. Его аура была такой тяжелой в этот момент. Причем так резко, еще же пару минут назад, когда Тсуна уплетал за обе щеки яичницу с овощами, Реборн был таким, как обычно. А сейчас Тсуна почти физически ощущал какой-то груз на своих плечах. Даже дышать стало труднее. Он не решался поднять глаза, чтобы встретиться взглядом со своим репетитором, но точно знал, что тот на него смотрит. Будь глаза Реборна лазерами — в голове Десятого Вонголы уже была бы дыра.       Реборн тяжело вздохнул. Этот вздох получился таким громким, вряд ли намеренно. Или, может, он был не такой уж громкий, но Тсуне он показался именно таким. Репетитор поднял голову чуть выше, тень с его глаз поднялась, и лицо стало видно лучше. Тсуна решился поднять взгляд и увидел все того же Реборна, но да, все-таки, в нем было что-то не то. Впервые с момента принятия Реборном своего настоящего облика его выражение лица было каким-то удрученным, что ли. Вместо нахмуренных, как обычно, бровей, которые придавали ему грозный вид, хитрого прищура глаз и ухмылки, которая, казалось, никогда не сходила с его лица, Тсуна наблюдал неведомое ему доселе выражение. Наверное, если бы мальчишка составлял книгу о чтении эмоций, он бы сфотографировал Реборна, наклеил бы на страницу и подписал как «печальное мечтательное безразличие». Однако он сам не понимал, как это так и что вообще значит эта эмоция, но давила она на Саваду просто неимоверно, в конце концов, он не выдержал, и дрожащим голосом спросил:       — Ч-чего тебе?       Реборна будто током ударило, глаза на миг расширились, он сию секунду выпрямился, поправил шляпу так, что тень снова легла на его глаза, нахмурил брови и ухмыльнулся. Вот так вот резко перед Тсуной снова предстал прежний, привычный Реборн. Однако Тсуне легче не стало. Он уже успел пропитаться этой тяжелой атмосферой, которая теперь его не отпускала. Что-то здесь не так. Тсуна не совсем дурак и все-таки кое-что понимает. До него дошло, что Реборна что-то волнует, но он не из тех, кто будет показывать свои переживания. Однако он такой же человек, как все, пусть в это и тяжело поверить, даже он иногда забывается и позволяет себе снять маску. Пусть и не специально и, судя по всему, сейчас об этом даже жалеет.       — Ну, так чего? — спросил мальчик уже чуть более уверенно, но все еще дрожащим голосом.       Реборн ухмыльнулся чуть шире. Удивительно, он так убедительно это делает. Не проколись он пару секунд назад, Тсуна бы думал, что все в порядке. Но он точно уверен, что Реборну не весело и не спокойно. Молчание длилось всего несколько секунд, но Тсуна эти секунды ощущал так, будто прошло, как минимум, часа полтора.       — Глупый Тсуна, ты же не забыл, для чего я вообще тут? Ага, забудешь такое. Тсуна прекрасно знал, что хочет от него услышать Реборн, но язык не поворачивался это сказать. Он выпалил то, что обычно выпаливает в таких случаях, уже скорее рефлекторно, чем по собственному желанию:       — Я не собираюсь становиться боссом мафии!       Но они оба понимали, что эти слова не более, чем привычка. Тсуна уже и не пытался убежать от своей свалившейся на голову судьбы быть мафиози, а Реборн спрашивал не для того, чтобы услышать правильный ответ, он и без того все знал. Оба чувствовали, что они понимают друг друга, и это начало разговора лишь обычай, от которого они не отказались, оно ничего не значило и не играло никакой роли. Но оно было так привычно и так в их стиле, что Тсуне стало немножко теплее. Щеки залились едва заметным румянцем. Он вновь ощутил, как сильно привязан к Реборну и как ему нужны эти обыденные вещи, связанные с этим раздражающим репетитором. Даже такие дразнящие фразы, которые уже вовсе не дразнящие, потому что Тсуна со всем давно смирился.       — Так вот, скоро тебе предстоит официально унаследовать титул Десятого Вонголы. Ты через многое прошел и большинство семей уже признали тебя, но есть еще кое-что, что тебе придется сделать, — Реборн говорил так спокойно, будто совсем не о чем-то важном, что может стать глобальнейшим событием в жизни Тсуны. В голосе не было слышно тревоги или строгости, наоборот, он говорил это как-то даже мелодично, словно рассказывал какую-то сказку, но с каждым его словом у Тсуны все сильнее кололо в животе от волнения и все сложнее становилось дышать. — Что-то вроде финального экзамена, который окончательно докажет твою готовность стать боссом сильнейшей семьи.       Тсуна пялился на пустую тарелку, взгляд бегал то по кругу, то хаотично, он ужасно волновался, хотя толком и не мог понять, почему, ведь Реборн даже не объяснил еще, что нужно будет сделать. Вдруг это окажется какой-нибудь пустяк, вроде письменного экзамена. Что-то типа «История мафии», или «Методы работы мафиози», или что-то еще такое. Но эти мысли не помогли Тсуне избавиться от непонятной паники, наоборот — он вспомнил, как он «отлично» справляется с письменными тестами в школе, и запаниковал еще сильнее. Хотя что это за бред вообще, какой письменный экзамен у мафии. Да и не просто же так Реборн перед этим разговором так странно выглядел, что аж воздух вокруг потяжелел.       — Ты меня слушаешь, глупый Тсуна? — после этих слов между глаз Савады прилетела пластмассовая пуля, но было все равно очень больно.       Тсуна мгновенно перестал так активно думать. Потирая ушибленное место, он простонал:       — Да слушаю я, хватит меня уже калечить, а то я до титула Десятого могу и не дожить.       Реборн усмехнулся, но его смешок снова прозвучал как-то непривычно. Было в нем что-то грустное и тяжелое. Чувство, что грядет что-то неприятное и ужасное, начало разъедать Тсуну изнутри, он уже не мог усидеть на месте, ибо еще чуть-чуть — и он сойдет с ума. Савада встал, взял свою тарелку и потянулся было за тарелкой Реборна, но вдруг заметил, что стол на стороне репетитора пуст. «Он не ел?» — Тсуну это взволновало сильнее, чем, наверное, должно было. — Я тебя слушаю, продолжай, — мальчик направился к раковине, чтобы помыть тарелку. А на самом деле — чтобы шумом включенной воды хоть как-то разрядить эту тишину, при которой, казалось, голос Реборна сопровождался эхом. Реборн проводил Тсуну взглядом. Он не спускал с него глаз с самого начала завтрака и в этом тоже было что-то, что напрягало Тсуну, потому что этот пронзительный взгляд чувствовался физически всем телом.       — Я могу сказать тебе лишь общую информацию, ибо всех подробностей сам не знаю. Мое дело сообщить и подготовить тебя к визиту в резиденцию Девятого, там тебе все и объяснят.        По спине Тсуны пробежал табун из мурашек. Он никогда не мог назвать себя смелым и отважным, но он ни разу до этого не реагировал на подобные разговоры настолько чувствительно. Нет, тут что-то не так. Что-то грядет, что-то ужасное. Но что же? Тсуна домыл тарелку, положил ее на дно раковины и, не выключив воду, развернулся. — Что-то настолько серьезное, что мне нужно для этого лично встретиться с Девятым? Реборн опустил голову, впервые за утро отвел взгляд от мальчишки и сказал более низким голосом, чем обычно:       — Мы же о финальном испытании говорим.       Это было невыносимо, Тсуне хотелось лечь на пол, потому что ноги уже отказывались поддерживать его под давлением такой тяжелой атмосферы. Это все из-за того вздоха Реборна, который все еще отдавался в голове? Или того едва заметного, почти мгновенного момента, когда репетитор широко раскрыл глаза, услышав слова Тсуны. Что-то не так, что-то не так! Тсуна не мог нормально объяснить, почему он так себя чувствует, но в нем была твердая уверенность, что это все не к добру. Он не выдержал, еще чуть-чуть — и его разорвало бы на части от волнения, поэтому он решился сказать:       — Реборн, я не понимаю. Ты ничего такого не сказал, я должен был уже привыкнуть и реагировать нормально, но сейчас с каждой десятой доли секунды я чувствую, как меня что-то выворачивает изнутри. Я не могу объяснить, но… Но… Это ведь не что-то слишком ужасное, верно? Реборн улыбнулся, не поднимая головы. Полы шляпы скрывали его глаза от взора Тсуны, но тот точно знал, что глаза его репетитора были грустные. Потому что в этой улыбке, что он увидел, не было ничего веселого.       — Гиперинтуиция, да? — голос Реборна был таким глубоким и низким, он отдавался в голове Тсуны эхом и будто разливался по всему телу, до самых кончиков пальцев. — Не волнуйся, глупый Тсуна, в этот раз она ошибается. Неважно, что тебе скажет Девятый, каким бы ни было трудным твое задания — доверься мне — в этот раз все точно будет хорошо. Ты справишься.       — Я верю тебе, — произнес Тсуна и попытался выдавить из себя самую беззаботную и лучезарную улыбку, на которую только был способен, но он это делал скорее не искренне, а из-за желания угодить и успокоить Реборна, который, как чувствовал Тсуна, волновался и был под давлением не меньше его. Если Реборн хочет такой реакции — он должен ее получить. Тсуна хотел верить Реборну, он пытался убедить сам себя, что слова репетитора правдивы и им можно доверять, ведь этот мафиози всегда был на стороне мальчишки. Но что-то его гложет.       — Верю, — выдохнул Тсуна уже менее убедительно. На убедительность просто не осталось сил.