Превзойти тебя

      Тсуна сидел на краю кровати в комнате, которую ему выделили в резиденции. Безумно красивая комната, заставленная шикарной мебелью, украшениями в виде картин и различных ваз, статуэток и прочих ненужных, но красивых мелочей. Также напротив кровати рядом с изящным резным письменным столом располагалась огромная книжная полка во всю высоту стены, наполнения художественными книгами с привлекательными своей красотой и аккуратностью оформления обложками, похожие на что-то антиквариатное. В общем, комната выглядела шикарно и дорого, как, собственно, и любая другая комната в этом здании. При любых других обстоятельствах нахождение здесь могло бы восприниматься как дар свыше, отпуск в дорогом роскошном отеле. За окном природа, тихая и спокойная местность. Все должно быть довольно безмятежно. Но не в этот раз.       После вчерашнего разговора с Реборном Тсуна должен был успокоиться и принять ситуацию, но его все еще разъедало изнутри. Он уже понимал, что путей отступления ему не найти, да и данное условие испытания — последнее и самое сильное желание дорогого для мальчика человека. Но не так-то просто принять, что тебе придется отнять жизнь у человека, который является для тебя главным героем и причиной улыбаться вот уже несколько лет. Жизнь Савады разделилась на до встречи с Реборном и после нее. И то, что было «до», он уже слабо помнил, да и нужно ли помнить вообще. То ли дело «после». Лучшие годы, полные событий, которые действительно оставались в памяти, которые не хочется забывать. И Тсуне ни в коем случае не хотелось делить жизнь еще раз. Проводить черту и начать этап «после разлуки с Реборном». Будет ли все хорошо? Сможет ли он это переварить и продолжать жить, как ни в чем не бывало? Действительно ли время лечит?..       Однако наступило некоторое облегчение от того, что Реборн, можно сказать, положился на своего ученика, посвятил ему свой смысл жизни и цель, свое главное желание, и доверил исполнение этого желания. Вчерашний разговор был откровенным, пожалуй, даже слишком. Мальчик и представить себе не мог, что однажды он будет лить слезы в рубашку Реборна, объясняясь в чувствах, показывая все слабости, и ощущать сильную руку репетитора у себя на спине. Этот момент был максимально неловким, но Тсуна соврет, если скажет, что не хотел бы, чтобы это произошло. Скорее всего, ему была необходима такая близость. Тем более, после осознания факта, что скоро их взаимоотношения прервутся навсегда. И горечь наполняла парнишку с ног до головы от мысли, что эта близость, когда они наконец-то открылись друг другу, была единственной, первой и последней.       Все очень двояко.       С одной стороны исполнение просьбы и главного желания самого дорогого человека. С другой стороны расставание с этим человеком.       Тсуна сидел на краю кровати и смотрел в окно. Точнее, взгляд был направлен в окно, но смотрел мальчик в пустоту и вновь и вновь обдумывал все происходящее. Как будто бы от многочасовых размышлений могло что-то измениться. Он был так глубоко погружен в свои мысли, что не сразу услышал робкий стук в дверь комнаты. А когда услышал, вздрогнул от неожиданности.       — Д-да, открыто, — Савада развернулся в сторону двери.       В комнату неуверенно зашел Ямамото, а за ним Гокудера. Оба смотрели в пол, будто два маленьких ребенка, которые в чем-то провинились. Первым глаза осмелился поднять Такеши:       — Тсуна, мы…       — Простите меня! — перебил Тсуна. — Простите. Я вчера наговорил много всего.       — Это ты прости, Десятый, — вступил Хаято. — Мы пришли как раз извиниться.       — А вам-то за что извиняться? — попытался улыбнуться Савада, но не очень получилось. — Вы не сделали ничего плохого. Вам, как и мне, не оставили выбора. Только вот, в отличие от меня, вы смогли здраво все оценить и достойно подчиниться, а не поддаваться эмоциям.       — Ты выглядел слишком убитым. Нам было адски больно на это смотреть, сразу начало жрать чувство вины. Наше решение подписать ту бумагу чересчур расстроило тебя, Десятый? — Гокудера попытался поймать взгляд босса, но тут же отвел глаза, наткнувшись на него. Атмосфера неловкости царила в этой комнате. — Но мы…       — Не распинайся, — вновь перебил Тсуна, стараясь выдавить из себя самый дружелюбный тон, на который только был способен. Он ощущал застенчивость и чувство вины ребят и хотел как-то попытаться разрядить атмосферу. Мальчик уже пришел в себя относительно вчерашнего дня, но силы все еще не восстановились достаточно, чтобы тратить их на напускные эмоции, так что он просто опустил голову и продолжил уже не столь эмоционально, но искренне:       — Простите снова. Я все понимаю, и вчера я повел себя крайне эгоистично и по-детски. Переживания затуманили мой разум, и я даже не подумал поставить себя на ваше место. Вы ведь до последнего отказывались, да даже когда согласились — остались на моей стороне, потому что подумали, что так будет лучше. В этой ситуации не могло быть хорошего исхода, но из двух зол вы выбрали меньшее. Простите, боже мой, простите. Я назвал вас предателями, но вы всегда думали обо мне, — мальчик вновь был готов прослезиться. Он уже начинал испытывать стыд за себя, в последнее время он позволяет себе проявлять слабость таким образом и не может никак с этим бороться.       Гокудера сделал шаг вперед и сочувствующе посмотрел на босса. Хотя нет, не босса — друга. Тсунаеши был другом, товарищем и невероятно важным человеком для всех хранителей. Босс — лишь звание.       — Ты наш друг, — вслух продолжил свои мысли Хаято. — Мы всегда хотим для тебя только лучшего и никогда не предали бы.       У Тсуны ком встал в горле:       — Черт, простите, — он схватился за голову, — я не должен был вас так называть. Я не хотел, я не считаю так, правда, я…       Ямамото прервал его, подойдя и положив руку Саваде на плечо:       — Мы знаем, и мы абсолютно не держим зла на тебя. Это все слишком неожиданно и тяжело, никто бы не смог выдержать. Эмоции — это нормально. Главное, что ты не считаешь нас предателями на самом деле.       — Не считаю, правда, не считаю, — Тсуна поднял глаза и увидел, облегченные лица своих друзей. Настоящих друзей, вовсе не предателей. — Спасибо вам. Простите.       — Тебе тоже не за что извиняться, Десятый. Только скажи, твоя последняя фраза… Когда ты выходил из зала, ты сказал кое-что, и это так врезалось в память, мы все никак не можем перестать думать об этом, — сказал Гокудера, почесывая затылок. - Ты ведь не собираешься умереть?       — Что я сказал, умереть?.. — задумался Тсуна, но моментально вспомнил и затараторил, — А, это! Нет, там все сложно. Да, тогда на эмоциях я, возможно, и выпалил это, не подумав, но после разговора с Реборном я взглянул на ситуацию иначе. Нет, не волнуйтесь.       — Ты будешь играть честно? — спросил Ямамото.       — Да, — выдохнул Савада, — без поддавков, я обещал. Но это вовсе не значит, что я гарантировано выиграю, вы же понимаете, насколько Реборн силен?       Повисло молчание. Вновь тяжесть ситуации начала давить на плечи.       — Я даже не знаю, как можно поддержать тебя, Десятый, потому что фразы типа «ты победишь, мы на твоей стороне» будут как бы направлены против Реборна, который тебе безумно дорог, да и нам тоже. Но все же знай, что мы все очень переживаем, но верим, что все закончится наилучшим образом. Ситуация и правда очень трудная.       — Спасибо, Гокудера. Я понимаю. Нам всем тяжело, я благодарен вам хотя бы за то, что вы пытаетесь поддержать меня и остаетесь рядом.       — Д-да… — только и смог выдохнуть Гокудера.       Ямамото посмотрел на деревянные настенные часы, которые показывали полдесятого утра.       — Через полчаса нужно будет прийти в зал для выслушивания подробных правил испытания. Так как подписи собраны, следовательно, разрешение на проведение получено, нужно приступать к осуществлению. Прости, что я напоминаю вновь, но просили передать, так как вчера ты ушел и никто не решился тебя трогать.       Тсуна опустил голову:       — Я понял. Спасибо, Ямамото.       — Держись, — прошептал тот в ответ, выходя из комнаты и уводя за собой Гокудеру. Тсуне нужно было собраться с силами перед тем, как пойти выслушивать объяснения правил испытания, которое станет самым тяжелым в его жизни.