Превзойти тебя

      Играй по правилам. Неважно, насколько они жестоки. Не сдавайся и иди до последнего. Выиграй бой, одержи победу любой ценой и выполни обещание. Помоги близкому человеку достигнуть его заветной цели. Превзойди его, лишив жизни. Ставки высоки. Слишком высоки, а условия суровы, но такова участь. Победа важна не для того, чтобы получить титул Босса, на это вообще наплевать. Она важна для того, чтобы осуществить желание самого главного для тебя человека.       Ты настолько сильно любишь его, что готов убить. Ради него же.       Мысли Тсуны уже превратились в кашу, сомнения и отчаяние переплетались с решительностью и уверенностью, трусость с храбростью, любовь с ненавистью. Ненавистью к мафии и к себе самому, за то, что он, похоже, в конце концов, все же принял обрушившийся на его голову сценарий и был готов играть выпавшую ему роль. Но обещание, данное Реборну, он не мог нарушить. Слишком сильны его чувства, слишком много для него значит этот человек, следовательно, и желания этого человека много значат. Одно, самое главное желание. Осталось мало времени до исполнения этого желания, а значит, до расставания навсегда.       — Эй, Реборн?       Тишина. Вот же невыносимый.       — Реборн! — произнес Тсуна чуть громче и с нотками раздражения в голосе. Ухо уловило приближающийся свист, что заставило мальчика нагнуться и скрестить руки, защищая голову.       — В сторону надо было, глупый Тсуна, — задорно отметил репетитор, даруя ученику мощный удар ногой прямо в спину. Застатый врасплох непутевый Савада на мгновение потерял связь с реальностью, а когда вернул ее — было поздно, он уже летел вниз с дерева, едва не встретившись лицом с землей. Благо, успел подставить локти, однако падение все равно вышло довольно болезненным и неприятным, также все же посчастливилось вдохнуть неплохую такую порцию песчаной пыли.       — Ох, черт, — прохрипел Тсуна, откашливаясь и совершая попытку встать, но решил, что пока не готов, перекатился на спину. Тут же сердце снова замерло, так как сверху на него приближалось нечто, явно желающее нанести еще немного увечий мальчику. Он быстро сообразил и перекатился на живот чуть в сторону за миг до того, как рядом с ним, всего в паре сантиметров, приземлился Реборн. Лицо мафиози демонстрировало нешуточный азарт, глаза блестели, а рот изогнулся в широкой ухмылке.       Тсуна, подозревая, что такое выражение лица не предвещает ничего хорошего, со всей мочи покатился подальше от раззадоренного репетитора, попутно тараторя «Стой, стой, стой, стой». Убедившись, что он находится уже вне зоны досягаемости ударов Реборна, и тот не собирается на него нападать, мальчик нашел в себе силы встать, отряхнуться и наконец нормально откашляться от песка.       Реборн стоял и просто смотрел на это. Теперь же на его лице читалось что-то вроде «Жалкое зрелище». Тсуну смутила такая перемена. Хоть и безумно азартное выражение тоже не дарило тепло, все же оно было лучше, потому что эти эмоции, наверно, можно было назвать позитивными. А ничто так не могло радовать мальчика, как хорошее настроение этого мафиози. Савада подошел к репетитору, потирая ушибленные локти:       — Эй, а нам обязательно вот так тратить время? Его же не так много осталось, — от своих же слов Тсуна почувствовал укол боли в животе от волнения, но мальчик тут же отчаянно начал бороться с собой и развеял плохие мысли, пытаясь в данный момент не думать ни о чем и сосредоточиться на совместном времяпровождении с репетитором.       — Ты называешь это тратой времени? — ухмыльнулся Реборн. — Но ты же сам просил Девятого разрешить тренировки со мной, я прекрасно это слышал. Мы и тренируемся.       — Ну, вообще-то, я не прямо тренировки имел в виду, хе-хе, — Тсуна почесал затылок. Но неловко было вслух произнести, что «тренировки» — это лишь наиболее приемлемая формулировка для Девятого. Не мог же он прямо так и сказать — «Хочу провести время вместе с Реборном». Мальчик даже слегка покраснел, произнеся это в мыслях, что уж об озвучивании вслух говорить.       — Ты хочешь прекратить? — ухмылка Реборна стала шире.       Тсуну будто пронзили насквозь такие слова, и он понял — нет. Ни в коем случае он не хочет прекратить. Он, наверное, даже и не знал, как лучше провести время, если не за тренировками. Обычными тренировками, с насилием и увечиями, сложными и раздражающими, но такими уже обыденными. Судя по улыбке Реборна, он тоже их любил и получал удовольствие. Надо продолжать тренировки, пока есть шанс. Ведь скоро больше не будет возможности.       Снова волна боли в животе.       — Н-нет, не хочу. Просто подраться мы успеем на арене, — и еще один укол боли, — а мы вот так заранее начинаем.       — Зато сейчас я послушал твое нелепое «Стой, стой, стой», — Реборн вновь ухмыльнулся, увидев, как щеки Тсуны наливаются краской, — и мы с тобой сейчас разговариваем. На арене такого нам позволено не будет. Наслаждайся и учись, пока я жив.       Эта фраза, должно быть, устоявшаяся, но последние слова репетитора окатили Тсуну настолько сильной волной боли в животе, что он аж пошатнулся. Реборн тоже осознал сказанное и отвел взгляд, но не подобает ему смущаться и показывать слабину и неловкость, поэтому он тут же продолжил, чтобы разрядить обстановку:       — Так вот, глупый Тсуна, слушай. Твоя гиперинтуиция работает на приближение неприятных событий, но ты должен научиться использовать эту способность и в бою.       — Но даже если я почувствую, с какой стороны будет идти удар, я же могу не успеть сообразить и защититься, — мальчик осекся из-за пронзившей его боли от удара в грудь. Тело Савады откинуло на несколько метров, но он сумел сохранить равновесие.       — Забываешься, — Реборн молниеносно приблизился к ученику и положил его на землю ударом с локтя в живот.       Тсуна в момент потерял свой энтузиазм насчет тренировок. Все-таки физическая боль — это одно из самых страшных явлений. Когда ее испытываешь, думаешь об одном: лишь бы она прекратилась. Но она уже не кажется такой страшной, когда отпускает, разум проясняется. Так что, отдышавшись, мальчик вновь загорелся и даже улыбнулся, демонстрируя Реборну, что он тоже не без азарта в глазах.       Последняя тренировка. Так оторвемся же.       — Тебе не нужно думать, глупый Тсуна, чувствуй, — Савада пропустил удар в спину, даже не заметив, как репетитор оказался сзади, — размышления отбирают много времени, у тебя его нет, — подножка, мальчик упал на колени. — Конечно, очень здорово, когда мафиози в бою может здраво мыслить и быстро просчитывать ходы соперника и свои собственные, но это не твой случай, не твой стиль, — удар по щеке.       Тсуна заставлял себя держаться и не падать. Он слушал репетитора, попутно стараясь прислушиваться к его советам, но пропускал удар за ударом, хаотично выставляя руки, надеясь защититься хотя бы от одного.       — Не думать — не значит довериться случаю, — удар ногой по бедрам — и Тсуна вновь на земле.       Реборн посмотрел на ученика сверху вниз. Какое-то избиение, а не тренировка, если честно. Но, если подумать, они всегда были похожи на нечто такое, только в разных формах.       — Как я и сказал, глупый Тсуна, — чувствуй. А не действуй случайно.       — Можно как-нибудь подробнее, я не очень понимаю, как начать «чувствовать»? — Тсуна встал и, шатаясь, уже в который раз за несколько минут отряхивал уже безнадежно грязную одежду от пыли. В его словах чувствовался упрек, однако вопрос был задан не только с целью препираний с репетитором. Азарт никуда не исчез, мальчику действительно был интересен ответ. Реборн никогда не говорил ничего бессмысленного, все его действия и фразы имели фундамент и последствия, нужные и задуманные. Так что и сейчас Тсуна желал узнать, чего добивается репетитор, чему он пытается его научить. Последние уроки были болезненные и физически, и морально, но наследник Вонголы был готов впитывать все, как губка. Последний шанс, последние дни.       — Нелегко объяснить это словами, но я попробую. Есть мафиози, которые просчитывают каждый ход. Вроде меня, — Реборн горделиво запрокинул голову и сложил руки на груди, — я предпочитаю думать и залезать в шкуру соперника, чтобы предупредить его действия. Но люди разные, есть всякие глупые наследники, которые не способны быстро соображать, поэтому им приходится выбирать другую тактику, — от этих слов Тсуна скривил недовольную гримасу, однако в это же время не смог сдержаться от усмешки. Реборн неисправим.       — Тем более, этим глупым мальчикам везет, — продолжал репетитор, — им досталась гиперинтуиция, которую почему-то не хотят использовать в бою, — лицо Реборна вдруг за считанные мгновения стало нереально серьезным и строгим. — Тсуна, не давай пропадать такому дару. Это одно из твоих сильнейших преимуществ. Ты слишком эмоционален, много думаешь не по теме. Забудь обо всем. Прошлое, будущее — ничего не имеет значения. Прямо здесь и сейчас идет бой, сосредоточься на нем. Каждая лишняя мысль и каждая потраченная на нее секунда может стоить тебе жизни.       Тсуна прочувстовал всю серьезность Реборна через его невероятно суровую и холодную интонацию, даже голос стал, кажется, ниже. Даже если это только тренировка, даже если сейчас эти двое проводят время обыденно и, если можно так назвать, безопасно, — испытание уже началось. Испытание для Реборна.       Каким бы сильным не было желание репетитора, от воли к жизни не отказаться вот так просто. Каждый хочет жить, каждый боится смерти, глупо это отрицать. Но раз уж цель Реборна — чтобы ученик превзошел его, и жажда ее достижения так сильна, то он до последнего будет делать все, чтобы это достижение было максимально качественным и показательным. Тсуна — лучшая и любимая работа Реборна, он творец, который слепил из бесполезного мальчишки Десятого Босса сильнейшей семьи. И пока есть возможность, он будет вносить все новые штрихи в свою работу, чтобы сделать ее еще идеальнее. Чтобы оправдать свою цель как можно сильнее. Чтобы в последние мгновения своей жизни гордиться тем, кого создал, и ни о чем не жалеть. Чтобы быть уверенным, что его Тсунаеши — лучший и достойнейший, ему можно довериться, и миссия репетитора успешно выполнена и окончена.       Савада постепенно все больше осознавал, почему так важно в эти последние данные им дни именно тренироваться. Они могли бы прогуляться, посетить парк развлечений, посмотреть какой-нибудь фильм, сходить на концерт, да что угодно! Но для Реборна это испытание, наверное, даже важнее, чем для самого Десятого. Ему важно, чтобы ученик был подготовлен. Ему важно отдать все до последнего. Поэтому, пока репетитору есть, что сказать — мальчик будет слушать. Ведь еще есть возможность.       — Ты понял меня, глупый Тсуна? — резкий голос заставил Саваду, который, кажется, начал тонуть в своих мыслях, вздрогнуть. Нельзя уходить в себя и терять драгоценные мгновения. Их осталось не так много.       — Не совсем, если честно, — с неловкой усмешкой ответил он, — но я стараюсь, правда.       — Если сейчас не усвоишь, то, я надеюсь, в условиях настоящего боя до тебя все-таки дойдет, — слова Реборна не были упреком. В них и правда слышалась надежда. — Когда ты концентрируешься на битве, когда ограждаешь себя от всего и видишь свое существование только в схватке, все органы чувств начинают работать иначе — в несколько раз сильнее. Шестое чувство в том числе, хоть и не все в него верят. Если ты не можешь заставить себя чувствовать и предсказывать, тогда пойдем иным путем: заставь себя забыть обо всем, выкинь все из головы на время и сосредоточься именно на бое. Тогда все получится само собой, все ощущения будут направлены на битву, ведь когда ты откажешься от всего, им будет больше не на чем концентрироваться.       Тсуна пытался уловить суть. Слова репетитора походили на лекцию по психологии или даже физике, в чем парнишка, мягко говоря, не шарил, а потому такие ассоциации со школьными предметами мешали восприятию и путали. Но Тсуна и правда пытался, он даже почти понял. Он изо всех сил старался понять, чтобы не разочаровать Реборна. Чтобы выполнить его желание как можно более качественно.       — Я-я попробую, — неуверенно пробормотал Тсуна, а после, будто почувствовав стыд за свою нерешительность в такой ответственный момент, выпалил неожиданно для себя громко:       — Я попробую!       Такое поведение явно нравилось учителю-мафиози. Это можно было понять по его ухмылке и явной благодарности в глазах. Глаза ничего не скроют. Он был неиронично рад видеть старания ученика, рад видеть осознание важности выпавшего им испытания, видеть желание помочь и оправдать цель Реборна.       — Отлично, глупый Тсуна, тогда продолжим, — немедля репетитор замахнулся и наградил напряженного, но все-таки еще не готового, ученика ударом в плечо, что заставило тело мальчика развернуться. Савада вскрикнул, но больше от неожиданности, чем от боли: такие внезапные увечия, как правило, начинают болеть не сразу. Тут он почувствовал холод в области затылка.       — Я же говорил, глупый Тсуна, не думай, — Реборн надавил на курок пистолета, приставленного к голове непутевого ученика, — пустая трата времени, которая может стоить тебе жизни.       — Ауч! — пластмассовая пуля больно ударила мальчика.       Он развернулся вновь лицом к репетитору, потирая затылок, и с невообразимо расстроенным видом сообщил:       — Не получается…       Реборн не выдержал такого зрелища и рассмеялся. Вид потерянного мальчишки, который несколько секунд назад, борясь с собой, собрал всю свою уверенность в крик «Я попробую!», сейчас стоит абсолютно беззащитный, бегает виноватыми глазами, не зная, на чем остановить взгляд. Есть некая прелесть в такой переменчивой эмоциональности и выраженной наивной искренности, но как же это забавно.       Теперь Тсуна стоял с выпученными глазами и пялился на репетитора, пытаясь понять, в реальности ли он сейчас находится. Такой продолжительный смех Реборна мальчик не слышал, наверное, никогда. И он не мог уложить в голове, что в такой ситуации, при нынешних обстоятельствах кто-то вообще мог смеяться, однако это и помогло на время забыть о тяжести выпавшей им доли. Тсуна не побоялся бы даже сказать, что он прямо сейчас, в данный момент, счастлив. Слышать смех дорогого человека, находиться рядом с ним. Все остальное подождет, важно сейчас лишь это. Савада, не видя нужды сдерживать себя, широко лучезарно улыбнулся. Впервые за несколько дней он почувствовал, наверное, мимолетное, но все-таки настоящее облегчение.       — Ничего, глупый Тсуна, раз такая бездарность, как ты, смогла зайти так далеко, то и с этим уроком как-нибудь справится.       Ни капельки не обидно. Очень тепло.       — Продолжим. Твоя задача на сегодня — защититься хотя бы от одного моего удара и нанести мне ответный. Все просто, не так ли? Ты готов?       — Готов, — добродушно, но с небывалой серьезностью ответил Тсуна, одарив репетитора взглядом ярких глаз, в которых отражался танец пламени Предсмертной Воли.