save me (from yourself)

flashback// Погасшие несколько лет назад карие глаза скользили по отражению в грязном, усеянном десятками жирных отпечатков зеркале. Светлые русые волосы уже давненько следовало помыть. Пара синих полосок от ручки на рукаве светлой толстовки слишком выделялась. Всё ещё припухшая нижняя губа с ровным швом чуть правее от центра тоже привлекала внимание. Темные очки не слишком умело скрывали серо-синие мешки под глазами. Помятая до невозможности одежда чересчур висела на худом теле, словно и никогда не была по размеру. Кошмарно. Бэкхён вызывал отвращение у самого себя. Тянуло выблеваться прямо в горшок неподалёку, с каким-то очередным растением, больше напоминающим пальму. Он даже прекрасно понимал внимательные взгляды со стороны: судя по фигуре в зеркале, он был похож вовсе не на парня из приличной семьи, а на сироту без определенного места жительства. Подобных людей "нормальные" всегда обходят за три километра, лишь бы не пересечься с таким отбросом. И лишь единицы задумываются о причинах, о трудных жизненных ситуациях. Как, например, о той, в которую попал сам школьник. Возможно, он преувеличивал насчет своего внешнего вида. В конце концов, людям со стороны казалось, что у стены стоял обычных уставший паренёк, ожидающий чего-то у кабинета. Никто не таращился на него. Но паранойя делала своё дело. — Так ты всё-таки пришёл, — по-доброму насмешливый голос раздаётся за спиной, а в зеркале отражается ещё один человек. Приходится приложить усилия, чтобы не вздрогнуть от неожиданности. Хён не хочет в очередной раз показать кому-то свои слабости. Особенно тому, кто уже видел их уже пару раз. Дать повод посмеяться над ним? Нет уж, увольте. Этого дерьма ему в жизни хватает. — В прошлый раз ты сбежал, не дождавшись меня с операции. Парень, это было очень некрасиво, ты знаешь? Мне надо было дать тебе несколько советов по уходу за раной. Поди уже занёс инфекцию. Он поджимает губы, чуть сморщившись от болезненного жжения. Этому взрослому вздумалось читать нотации. Надо сказать, что с какой-то стороны, это приятно. Под тихим ворчанием скрывается странная забота. Когда в последний раз кому-то другому было не всё равно на его здоровье? Наверное, в раннем детстве. Которого русый совсем не помнит по понятным причинам. Не успевает он повернуться, как чужие пальцы мягко сжимаются на его подбородке, приподнимая голову. Вспыхивает явное ощущение дежа вю. — Я удивлён. Тебе хватило мозгов пару раз продензифицировать губу. Но, кажется, в последние несколько дней ты этого не делал. Ты в курсе, что если этого не делать до полного заживания, она взорвётся от воспаления? Отдёргивая голову и освобождая её из недозахвата, Бэкхён вопросительно поднимает бровь. — Я же не идиот, аджосси. Хирург забавно фыркает, кладя руку в карман. — Нет, ты просто шуток не понимаешь. Трудно тебе придётся, парень, — Сонхо хлопает его по плечу, — и вообще я вас, детей, совсем не понимаю. Зачем так быстро вырастать? Построить серьёзную мину вы сможете и позже. А сейчас надо наслаждаться молодостью, пока она ещё с вами. Зачем? Обладатель русых волос прикрывает глаза. И вправду. Зачем дети стремятся стать старше? Чтобы столкнуться со "взрослыми" реалиями мира? Творить всё, что вздумается? Покупать всё, чего только душа желает? Чтобы стать ближе к кому-то? Говорить умные вещи, не боясь быть осуждённым? Зачем? Сам-то он не знает. Его заставили стать таким. Вырвали ребёнка из груди с корнями, лишив и той детской непосредственности, и яркой солнечной улыбки, и умения любить так, как любят только дети. Чисто, с полной самоотдачей. Никто не спрашивал хочет ли он стать взрослым. Бёна просто пихали к грани, пока не сделали финальный толчок, заставивший переступить за ту черту. Ребёнок с душой взрослого. Которого сделали таким другие дети. Как иронично. — Не знаю. Я бы предпочёл никогда не взрослеть. Слова слетают с губ осознанно, но почему-то юнец пугается собственных мыслей. Ему не стоило этого говорить. Нужно было просто развернуться и уйти. Наплевав на неприятное пульсирование в губе и пустой пузырёк хлоргексидина в кармане. Сбежать. Но эта боль. Она пугала больше. Школьник больше не хотел чувствовать это. Синяки, ссадины на ногах совсем не ныли, не доставляли дискомфорта. А эта чёртова губа очень даже. И с каждым часом было всё труднее не обращать на неё внимание. Казалось, что ещё немного, и он перейдёт через очередную черту. Жжение было незначительным, но почему-то здорово давило на психику. Было трудно признаться, но… Ему нужна была помощь. Потому что этот ужасный голос в голове уже подсказывал вновь взять канцелярский нож в руки. И всадить его себе в шею, поближе к сонной артерии. Бэкхён хотел умереть. И. Бэкхён не хотел умереть. Руки сжимаются в кулаки. Он больше так не может. Вот и причина его прихода сюда. — Я… Вскидывает голову. Набирает в лёгкие побольше воздуха. — О, Мённи! — его резко прерывает радостный восклик мужчины, устремившего свой взгляд куда-то вправо. И вот момент утерян. — Ты время видел? Так и знал, что нет, — парень в тонком сером пальто вздыхает, — обещал прийти к ужину, а сам что? Пришлось ужину идти к тебе, — темноволосый потряс большим пакетом из ближайшего супермаркета. — Прости старика, запамятовал. Бён думает, что доктор начинает слишком глупо смеяться, но…наверное, просто завидует. С первого взгляда видно, как эти два человека близки друг к другу. Словно "отец" и "сын" из сказок. Идеальные семейные отношения, которые у Бэкхёна были…когда-то. Так давно, что кажется, что их и вовсе не было. Что Бён-старший всю жизнь ненавидел своё чадо. Сейчас ему правда завидно видеть семейную идиллию. В ней он лишний. Как лишняя деталь пазла, которая не подходит ни к одной из частей всей картины. — А это…? Карие глаза изучающе рассматривают мальчишку. Проходятся одежде, останавливаются на лице. Впрочем, несмотря на мурашки по коже от такого взгляда, школьник не осознанно осматривает человека перед собой. Волосы цвета темного-шоколада были растрепанны после улицы. Кажется, где-то на макушке даже застряла пара лепестков вишни. Мило. Однако Бён не мог не признать, что как только он взглянул на лицо — то опешил. Таких красивых людей он не встречал очень давно. Этого парня явно ждёт будущее в модельном бизнесе или, если очень повезет, то даже на сцене. У айдола с такими пропорциями была бы армия фанаток, Бэк был в этом уверен. Этот человек, действительно, вызывал восхищение. И русый не находил причину этому. Красивый, но...было что-то ещё. Что-то иное. — Мой недопациент, — кивает Сонхо в сторону юнца. — А, тот самый! — на симпатичном лице незнакомца расцветает лёгкая улыбка, — папа ворчал несколько дней. Он не признается, но переживал, правильно ли ты ухаживаешь за раной, в порядке ли ты. Спасибо, что пришёл, — Ким-младший кланяется чуть ли не на девяносто градусов. Хён растерянно кланяется в ответ, не до конца понимая, что происходит. — Меня зовут Ким Чунмён, — парень протягивает руку, приветливо улыбаясь — кажется, я немного старше тебя, но можешь обращаться ко мне неформально. Русоволосый смотрит на тонкие пальцы и кисть перед собой, не отрывая взгляд. Что с этим парнем не так? Разве можно быть таким с человеком, которого видишь в первый раз? Что он, что его отец...да они же странные до невозможности. В голове что-то щёлкает. Да. Они странные, но... — Я…Бэкхён. Бён Бэкхён, — школьник заторможенно жмёт собеседнику руку. ...ему хочется ещё немного побыть в окружении этих безумных людей. Ещё чуть-чуть. Хотя бы минутку. Погреться в их тепле, наивно принимая чужую доброту. Даже если она не настоящая. Даже если она поддельная, искусственная. Он устал быть сильным. Устал отталкивать всех. Устал быть одиноким. Прошу, дайте мне ещё мгновение. Умоляю. Темноволосый паренёк улыбается ещё шире. Игнорируя шрамы, выглядывающие из-под рукава чужой толстовки. Как и эти синие, подразмазанные полоски. Да кого они вообще волнуют? Он продолжает держать холодную, чуть дрожащую руку нового знакомого. — У меня сегодня день рождения, я принёс торт и другие вкусняшки. Поешь с нами? Ему хочется сказать "нет". Потому что "хорошего понемногу". Потому что он не может позволить себе большего. Потому что ещё через несколько минут он поверит, что эти люди не имеют намерения причинить ему боль. Что, разумеется, глупо. Но. Очаровательная улыбка на губах Чунмёна подкупает и гипнотизирует. Тепло, разливающееся в его глазах, отдаётся глухим стуком сердца в груди Хёна. И он кивает. "Да."